Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

К тому времени, как пастухи вернулись после отражения налёта, ужин уже застыл. Было слишком темно, чтобы искать новые дрова, поэтому Онтар приказал Фрийе собрать немного сухих коровьих лепешек в загоне для скота.

«Фу!» — проворчал он. «Грязная работа. Знаю! Пусть девчонка сделает». Онтар повернулся к Стурму.

«Сомневаюсь, что она смогла бы стать ещё грязнее», — признался Стурм. «Я пойду с ней».

Терви не выказала недовольства, когда Стурм объяснила ей, что ей делать. Она ворвалась в стадо, расталкивая годовалых телят и коров.

Она наполнила узелок несколькими достаточно сухими лепёшками и вернулась. Показав их Стурму, она спросила: «Хватит?»

«Хватит. Отнеси Фрийе».

Угли разворошили, и огонь снова разгорелся. Подали тушеное мясо. Терви выжидающе смотрела, облизывая губы. Стурм попросил ещё одну миску.

«Ничего нет», — угрюмо сказал Остимар. «Не для рейдерских отбросов».

Стурм съел лишь треть своей порции и отдал остальное Терви. Она ела с волчьей жадностью, запихивая в рот грязными пальцами куски густого рагу. Даже Рорин, самый нечистоплотный из пастухов, почувствовал отвращение.

Когда пришло время ложиться спать, Стурм спросил: «А кто-нибудь должен не спать, на случай, если рейдеры вернутся?»

«Они не вернутся», — заверил его Онтар.

«Возможно, какая-нибудь другая группа».

«Не ночью», — проворчал Рорин, съеживаясь на одеяле.

«Но почему?»

«Рейдеры не ходят по ночам», — объяснил Остимар.

«Волки их схватят в темноте». Он натянул конский волосяной плед до подбородка и спустил свёрнутую бандану на глаза.

Волки? Пастухи, похоже, не беспокоились о волках.

Стурм спросил об этом Фрийе, последнего из бодрствовавших.

«У Онтара есть амулет против волков», — сказал он. «За три года он не потерял ни одного теленка из-за волков. Спокойной ночи».

Вскоре круг вокруг костра наполнился тихим хрипом и посапыванием. Стурм наблюдал за Терви, которая сидела, поджав колени под подбородок, и смотрела на догорающий огонь.

«Мне тебя связать?» — спросил он её. «Или ты будешь вести себя хорошо?»

«Я не убегу», — ответила Терви. «Там — Тиинск. Волки».

Он улыбнулся ей. «Сколько тебе лет, Терви?»

«Чего?»

«Сколько лет ты прожила?»

Она оглянулась через плечо, нахмурившись в недоумении.

«Как давно ты родилась?» снова спросил Стурм.

«Ребёнок не знает, когда родился».

Возможно, её народ был слишком примитивен, чтобы считать годы. Или, возможно, это было неважно; вероятно, мало кто из них доживал до среднего возраста.

«У тебя есть семья? Мать? Братья и сёстры?»

«Только дядя. Он мёртвый там. Ты резать, отсюда сюда», — сказала она, проводя пальцем по горлу. Он почувствовал укол стыда.

«Прости», — с сожалением сказал Стурм. «Я не знал». Она равнодушно пожала плечами.

Он пнул спальный мешок так, чтобы ноги оказались у огня.

Стурм лёг. «Не волнуйся, Терви; я позабочусь о тебе. Ты на моей ответственности». Но надолго ли? — подумал он.

«Железная шкура, пусть бережёт Терви. Терви не убежит».

Стурм положил голову на руку и уснул. Спустя несколько часов резкий волчий вой вырвал его из дремоты. Он попытался сесть, но почувствовал, что его что-то прижимает к земле. Это была Терви.

Она забралась на Стурма и уснула, обняв его. Стурм отодвинул девушку в сторону. Она сонно сопротивлялась, приговаривая: «Если чары не сработают, придут волки, и им придётся сначала схватить меня, а потом тебя. Защита».

Улыбаясь, он тихо приказал ей сделать то, что он сказал.

Я могу защитить себя сама», — заверил он её. Терви свернулась калачиком на узкой полоске его одеяла и снова уснула.

Терви провела половину утра, семеня рядом со Стурмом и Брумбаром. Он предлагал ей ехать верхом, но она настояла на том, чтобы идти пешком. Однако, когда летнее солнце северной равнины взяло своё, Терви смягчилась и вскочила

на круп Брумбара, позади Стурма.

Это самая большая лошадь в мире! — заявила она.

Он рассмеялся. «Нет, вряд ли».

Её вывод было нетрудно понять, учитывая, что Брумбар был вдвое выше и вдвое тяжелее среднего равнинного пони.

В полдень табун учуял пруд Бранты. Пруд был выкопан Брантой из Каллимара, ещё одним

соламнийским рыцарем, 150 лет назад. Пруд имел ширину двести ярдов, идеальный круг, берег которого был вымощен гранитными блоками с гор Вингаард.

Жаждущий скот ускорил шаг. Пастухам пришлось сосредоточиться во главе движущейся массы, чтобы не дать животным сорваться в опасное бегство. Сначала Стурм был озадачен их поспешностью, но Терви, понюхав воздух, сообщила ему, что тоже чувствует запах воды.

Через час показался серебристо-голубой диск пруда Бранты. Другое стадо, гораздо большее, чем у Онтара, отгоняли прочь. Лошади, повозки, телеги и их пассажиры столпились у края пруда.

Интерес Стурма обострился, подогреваемый предстоящим знакомством с новыми людьми. Пастухи были славными ребятами (ну, ещё был Белинген), но молчаливыми и довольно скучными в разговорах. Стурм даже начал скучать по пространным разговорам гномов.

Путешественники спешно покидали берег пруда, услышав дружное мычание стада Онтара. Скот разошелся и выстроился вдоль берега, зарывая свои облупившиеся розовые морды в зеленоватую воду. Стурм резко остановил Брумбара. Терви перекинула ногу через круп коня и спрыгнула. Она побежала к пруду.

«Эй! Что ты делаешь?» — крикнул Стурм. На его глазах девушка сняла свои шкуры и запрыгнула на спину пьющей коровы. Она встала, прошла по спинам еще двух животных и нырнула в воду. Стурм подтолкнул Брумбара к вымощенному гранитом берегу.

Девушка короткими, быстрыми гребками доплыла до середины пруда и скрылась. Стурм смотрел на зеленую поверхность. Никаких пузырьков. Никакой турбулентности, кроме той, что создавали жадно пьющие коровы. Затем Терви выскочила из воды всего в десяти футах от Стурма, распугав коров. «Дай руку», — сказала она, и Стурм наклонился, чтобы вытащить её из воды. «Теперь я не воняю, да?»

«Не так уж сильно», — признался он. Он протянул ей одежду, стараясь не выдать своего смущения. «Ты прыгнула в воду, потому что мы сказали, что от тебя воняет?»

«Мне всё равно, что они говорят», — сказала Терви, дернув плечом в сторону Онтара и его людей. «Не хочу, чтобы Железная кожа меня учуял».

Ее жест трогал. Стурм развернул Брумбара и выехал с переполненного пруда. Он привязал свою лошадь к пони Онтара и увидел, как пастухи, присев на землю, едят всё, что могут вытащить из рюкзаков. Терви тоже была голодна.

Она стащила кусок вяленого мяса из сумки Белингена. Он поймал её на этом и дал пощечину. Она тут же ткнула его большим пальцем в глаз. Белинген взвыл от ярости и потянулся за своим ножом для снятия шкур.

«Убери его», — сказал Стурм. Белинген обнаружил, что смотрит на тридцать четыре дюйма полированной стали.

«Эта грабительница чуть глаз мне не выбила!» — прорычал он.

«Ты ей здорово врезал. Это должно тебя удовлетворить — или ты теперь с девчонками дерёшься?»

Стурм решил отвести девушку к караванам и посмотреть, что там можно купить поесть. С волос Терви, завязанных в конский хвост капала вода, стекая ей на спину, пока она нетерпеливо бежала рядом с ним.

«Железнокожий и правда купит еду за деньги?» — недоверчиво спросила она.

«Конечно. Я не краду», — ответил Стурм.

«У тебя много денег?»

«Не так уж много», — ответил он. «Я не богат».

«Насколько я знаю. Богатые всегда воруют», — сказала Терви. Стурм невольно улыбнулся прямолинейной мудрости её заявления. В последнее время он вдруг понял, что часто улыбается.

Стурм нашёл группу абанасинцев, направлявшихся в Палантас. Кроме возницы, там были наёмники, женщина-прорицательница и пожилой кожевник с подмастерьем.

Стурм немного пообщался с ними и рассказал истории об Утехе, а затем ушёл, прихватив с собой ломтики сушёных яблок на нитке, несколько горстей изюма и целую копчёную курицу.

За изысканными яствами он залез в кошель, который ему оставил Рыцарь Розы, и заплатил двадцать медяков — гораздо больше, чем его будущая оплата, как пастуха.

Терви кружилась вокруг него, буквально распираемая от желания добраться до еды. Яблоки её не заинтересовали, но она съела почти всю курицу, до самых мелких косточек. Стурм развязал марлевый узелок с изюмом.

«Что это?» — спросила Терви, лицо которой было перепачкано куриным жиром.

«Изюм», — ответил Стурм. «Сушёный виноград. Попробуй».

Она схватила горсть и отправила в рот.

«Хм, сладенькое». Рассыпая изюм вокруг, она доела первую горсть и потянулась за следующей. Стурм шлёпнул её по руке.

«Ты всё это съешь», — сказала она, широко раскрыв глаза.

«Нет», — сказал он. «Ты можешь есть, если сделаешь это цивилизованно. Вот так». Он взял четыре изюминки, положил их на ладонь левой руки и съел одну за другой правой.

Терви, разинув рот от любопытства, в точности повторила его действия, за исключением того, как нужно было перекладывать изюминки из руки в рот по одной.

«Слишком медленно!» — заявила она и сразу же запихнула все. Стурм потянул её за запястье вниз.

«Люди перестанут обращаться с тобой как с дикаркой, когда ты перестанешь вести себя как дикарка», — сказал он. «А теперь делай так, как я тебе показал». На этот раз она сделала всё как надо.

«Ты всё время так ешь», — спросила Терви.

«Ем», — ответил Стурм.

«А», — многозначительно воскликнула она. «Ты большой. Никто не украдёт твою еду. Я маленькая, ем быстро, так что никто не украдёт мою еду».

«Здесь никто не отнимет у тебя еду. Не торопитесь и наслаждайся». Закончив трапезу, они вернулись в лагерь пастухов. Терви смотрела на Стурма со смесью благоговения и веселья.

Онтар объявил, что добраться до крепости Вингаард можно всего за два дня. Как только скот будет продан, каждый получит жалованье и сможет наняться на следующий перегон, если пожелает.

Отказался только Стурм. «У меня есть другие дела на севере», — заявил он. Фрийе спросил, какие именно. «Я ищу отца».

«О, как же его зовут?» — спросил Онтар.

«Ангрифф Светлый Меч». Никто из пастухов не отреагировал на это заявление. Однако Белинген за спиной Стурма напрягся. Его рот открылся, чтобы что-то сказать, но он закрыл его, не произнеся ни слова.

«Что ж, надеюсь, ты его найдешь», — сказал Онтар. «Ты отлично управляешься со скотом и мастерски владеешь мечом. А эти, другие, не отличают меч от заострённой палки».

«Спасибо, Онтар», — сказал Стурм. «Попутчики помогают сократить путь».

Фрийе немного поиграл на своей дудочке. Терви, сидевшая рядом со Стурмом, обхватив свои голени, была поражена странными звуками, которые издавал молодой пастух. Заметив её интерес, Фрийе протянул ей флейту. Терви подула в конце, как и Фрийе, но смогла издать лишь слабый, немузыкальный звук. Она бросила дудочку обратно Фрийе.

«Волшебство», — безжизненно ответила она.

«Нет, моя девочка. Всё дело в мастерстве». Он стряхнул пыль с мундштука и сыграл быструю гамму.

«Ты шевелишь пальцами, как настоящий волшебник», — заметила она.

«Верь во что хочешь». Фрийе откинулся назад и заиграл медленную балладу.

Стурм опустил голову, но Терви продолжала наблюдать за Фрийе, пока он играл.

В последующие дни Терви значительно освоила язык. Она рассказала Стурму, что среди её народа никто не разговаривает без разрешения вождя, поэтому по привычке все говорили короткими, отрывистыми предложениями. Она выучила общий язык, чтобы стать разведчицей.

Отряд Терви преследовал стадо Онтара более восьми часов, прежде чем нанести удар.

«Мы не знали, что у тебя есть меч», — сказала она. «Если бы мы знали… если бы мы знали, мы бы придумали другой план».

«Например?»

Она усмехнулась. «Сначала напали бы на тебя».

Эти разговоры происходили, пока Стурм ехал со стадом. Терви ехала позади него.

Выносливая Терви ничуть не уставала от езды в седле весь день.

А вечером, когда принесли общий котёл с похлёбкой, она отработала свою долю еды у Стурма, почистив и смазав его сапоги, меч и перевязь.

«Ты нашел себе оруженосца», — сказал Белинген, пока Терви осторожно полировала сапоги Стурма куском овчины.

«Хм, а через год-другой она станет отличным спутником в холодные ночи», — добавил Остимар с лукавой ухмылкой.

«Зачем так долго ждать?» — спросил Рорин. Пастухи грубо рассмеялись.

«Что они имеют в виду?» — спросила Терви.

— Неважно, — сказал Стурм. Несмотря на всю свою суровость, Терви была совершенно невинной, и Стурм не видел причин, по которым она могла бы измениться.