Между небом и землей (гет)

Анна ушла в комнату. Трое остались сидеть на кухне. Молодой юноша смотрел на двух взрослых мужчин, ожидая обсуждения произошедшего, но все молчали. Из спальни не доносилось всхлипов, ни одного шороха с тех пор, как закрылась дверь. Замок щелкнул, и словно один боец покинул поле битвы. Трое выжидали, когда кто-то смягчит эту паузу хотя бы одним словом. Школьный враг Анны — Драко — боролся с мыслями о своих родителях, он боялся за отца, который наверняка сейчас залечивает раны от наказаний Круциатусом. Единственное, что хоть как-то согревало его душу, это отсутствие матери в обители зла — поместье Рахманиновых.

Бывший лучший друг девушки испытывал угрызения совести из-за отлучки из её судьбы, все его грехи... он и не смел надеяться, что время их стерло. Третий мужчина сидел с каменным лицом, холодной маской, которую привыкли все считать обыденным явлением. Северус ощущал неправильность своих эмоций, порывы, жестокие чувства унижали его принципы, капали на душу соляной кислотой. Трое испытывали чувство вины, сжигающее их изнутри, доводящее до помешательства. Тишина не угнетала, она давила неестественностью, отдаваясь болью в груди.

Кто объяснит, почему кому-то достается спокойствие, жизнь, наполненная счастьем, семья, а чья-то жизнь наполнена болью и страданиями, лишениями, пережить которые может далеко не каждый? Анна поняла всё правильно, суть истории была так проста, сколько ранений и душевных травм нужно перенести, чтобы злой рок судьбы оставил ее в покое. За что молодой девушке столько страданий, ведь её жизнь только начинается? Анну не считали даже человеком, а просто мясом, домашним скотом, которого выращивают до определенного момента и убивают во имя пропитания. Северусу почему-то на ум пришли мысли о языческих жертвоприношениях — выращенная для смерти, она и так это знала, но услышав историю... У нее и в мыслях не было, что Лорд причастен к её рождению, что именно он выбрал для нее такую судьбу. Анна лишь продукт, который рано или поздно съедят.

Северус так винил себя за непонятные чувства, испытываемые к этой девушке. Но он просто игнорировал сегодня её присутствие. Когда Северус положил руки на её плечи, его словно током ударило, а тело прошиб холодный пот. Чувства, обрушившиеся на него не позволяли больше сравнивать Анну и Лили. Всё что произошло в подземелье поместья... он не смел отрицать ту странную любовь, когда она едва не умерла на его руках. А как он плакал... Лили... Всё равно в его разуме сидела эта женщина, но возможно в какую-то секунду она превратилась в светлое прошлое, окропленное кровью, и осталось лишь чувство вины, что он обещал хранить во имя своей ошибки... Но как Северус ни старался ухватиться за хвост воспоминаний, он не мог, они ускользали в трещину между прошлым и настоящим. Ощущение, что он должен что-то сделать, пойти успокоить Анну, подталкивало его к ещё более странным чувствам. Обязательства, которые накладывались на Северуса, прими он её любовь, отталкивали еще больше. Но с другой стороны почему ему так хотелось этих обязательств, этих проблем? Нет, он не верил в истинность чувств Анны, и сейчас он воздвигает неприступные барьеры, боясь ощутить её притягательное дыхание на своём лице.

У нее всё же был Сириус...

«Какого черта, я же уже послал его к чертям собачим, пусть мысленно, но дал себе еще одно обещание: во что бы то ни стало, быть с ней... »

Он должен — вот это его и пугало, он должен был сейчас быть с ней, стать надежным плечом, опорой и жилеткой... И всё же, желание утирать её слёзы не давало ему покоя. Он действительно переживал тревоги и несчастье Анны, как свои.

«Северус, встань, ты должен...»

Но сознание протестовало, упиралось всей своей мощью, приклеивая его к стулу. Но на самом деле, ему нужно было немного уверенности, толчок к действиям.

— Думаю, нужно её проведать, — произнес Игорь, нарушая тишину.

Он встал, скрипнул стулом и отправился к коридору, ведущему в комнату девушки. Но внезапно рука Северуса легла на его плечо.

— Думаю, я справлюсь, — произнес он настойчиво и как всегда холодно.

Игорь посмотрел на него и вздохнул.

— Северус, что вас связывает?

Это не было укором, Игорю просто было интересно, как могла связать их жизнь? Он считал Северуса всего лишь её преподавателем, не больше чем человеком, занимающим одну сторону с ней. А может, это ревность? Нет, конечно, не та, что испытывает влюбленный человек, Игорь был её близким другом, проведшем с ней всю её жизнь, он не раз утирал слезы Анны, он знал как успокоить, как вести себя в такой ситуации, несмотря на то, что подорвал доверие. А кто такой Снейп, чтобы сейчас выполнять чужие обязанности? Для Игоря Анна была дочерью, которой у него никогда не было. Северус не ответил на вопрос, он просто получил тот нужный толчок, и именно Игорь нажал на нужные клавиши его души, чтобы привести к действию. Северус просто обошел его и отправился к её двери, ещё не зная, что скажет, как сможет помочь...

* * *

Ненавижу этот мир, приносящий одну лишь боль, ненавижу этих людей, превративших мою жизнь в ад. Сердце колола ярость, досада, обида. Однако истерика прошла быстро; кое-как сконцентрировавшись, я заставила себя выключить слёзы и теперь просто лежала в темноте, глядя на свет уличного фонаря, двигающего узоры теней деревьев на полу. Худые ветки колыхались, и не раз мне показалось, что в место них на полу вырисовываются костлявые руки Смерти, подбирающиеся ко мне. Страх? Нет, я не боялась смерти, могла посмотреть ей прямо в глаза, более того, я уже примерно знала, что ждет по ту сторону. Мне не казалось, что с потерей меня мир опустеет, потеряет что-то важное. Единственное, что я знала, это то, что за чертой меня никто не ждет, потому что все близкие мне люди живы. Бессмысленно умирать сейчас, но если я умру, то перед смертью хочу испытать хотя бы маленький кусочек счастья. Но почему именно сейчас во мне поднималась ненависть к человеку, которого люблю? Он любит другую женщину, и пусть он плакал, прижимая меня к своей груди, я не имею права на место в его сердце — вот именно за это и ненавижу.

Дверь негромко приоткрылась, по ковролину послышались мягкие шелестящие шаги. Игорь? Только он мог прийти ко мне, утешить, но доверие к нему так просто не восстановить. Видеть его сейчас для меня было еще одним уколом в самое сердце. И пусть он изменился, пусть спас нас из поместья, но он не сможет смыть грехи прошлого. И снова в моей голове возникли сходства с Северусом. Я ненавидела его не за то, что он так праведно пытается искупить ошибку своего прошлого, а за то, что искупить её невозможно. Кровать скрипнула и немного прогнулась, когда на её край кто-то сел. Эмоции человека лились через край: вина, сочувствие, сгусток боли. Это, несомненно, был Игорь, ведь больше никто не мог проведать меня. Драко наплевать, он переживает только за себя, у Снейпа та же ситуация. Я ждала, когда Игорь что-то скажет, постарается поддержать бесполезными словами... которыми может вызвать лишь новые слёзы. Внезапно я ощутила его руку на своей голове. Раздражение? Да, именно оно внезапно заменило грусть. Какого черта он трогает меня, не имея больше на это никакого права?

— Не прикасайся ко мне! — злобно проговорила я, и он просто убрал руку.

— Как пожелаешь, — раздался холодный голос.

Я резко обернулась в тот момент, когда мужчина вставал с кровати, чтобы удалиться. Нет, не уходи, — едва ли не вслух прошептало моё сознание, а рука потянулась к его спине и, схватив за край рубашки, усадила на место. Нет, я не могла поверить своим глазам, он пришел ко мне, Северус был здесь. Зачем? Каковы его реальные мотивы? Мой непонимающий взгляд сверлил его спину, но Северус не собирался поворачиваться и вдобавок мгновенно скрыл свои мысли и эмоции. А моя рука все еще крепко сжимала ткань.

— Почему ты пришел? — негромко прошептала я, но ответа не последовало. — Мне не нужны соболезнования, не переношу жалости.

Зачем я это сказала, лишь одному Мерлину известно, это явно была грубая ошибка, ведь Снейп сейчас уйдет, его сложный, противоречивый характер и гордость не позволят остаться, пропустить эти слова мимо ушей. Какого черта я творю, мне так нужно его присутствие, но мой длинный язык и раздраженное сознание решили иначе. Рука всё еще сжимала край его рубашки, натягивая ее. Если бы он попытался встать, то это вряд ли бы увенчалось успехом. Если бы Северус знал, как сильно я сейчас сожалею о своих импульсивных словах...

* * *

— Мне не нужны соболезнования, не переношу жалости...

Эти слова не были новостью для него, Северус знал, что характер Анны не примет успокаивающих жестов и слов, пусть это и было жизненной необходимостью. Её слова не принесли ему раздражения, не унизили достоинства. Он бы ушел, но она всё еще не отпускала его рубашку, и он не хотел, чтобы она ее отпускала. Северус не мог уйти, оставить Анну еще в большей печали, не понимал, как может помочь её боли и не знал, чем всё это кончится. Это странное чувство, желание уберечь, отгородить от беды, желание утирать её слезы... Как могло произойти подобное? Он чувствовал себя на грани срыва, эти чувства ворвались в него, словно психическое расстройство, разрушая нервную систему. Эта девушка завладела им, околдовала, и он не мог бороться, противостоять желанию всегда находиться рядом. И вот сейчас...

Что делать? Обернуться? Поговорить... Он знал, что слова: «Не прикасайся ко мне» — были адресованы вовсе не ему, но почему-то попытался уйти. Глупость за глупостью... Внезапно он ощутил её тепло, руки девушки сомкнулись на его груди, голова легла на плечо. От неожиданности он дернулся. Жар её тела согревал его озлобленную душу, не причинял боли, успокаивал. Но сердце решило иначе, пульс, вопреки всему, участился, и Анна чувствовала это сквозь рубашку. Неудобство, растерянность? Нет, не для холодного разума Северуса Снейпа. Там, в подземельях, он слышал, как Анна вызывала силу воды и, в порыве охватывающей ее стихии, сказала, что любит его... Именно эта сила взорвала защиту их клеток, Северус думал, что он встретит смерть в объятиях холода, но волна мерзлоты просто обогнула его и не тронула совсем... Возможно ли это? Возможно ли, что та любовь, которую Анна испытывала, то чувство, вызывающее смертельный холод, оно каким-то образом спасло его... И почему сила любви такая холодная?

— Я не могу ...

— Замолчи, — перебила Анна. — Позволь мне хоть минуту посидеть вот так.

И она еще крепче сжала его в объятиях. И Северус промолчал, отдаваясь этому времени в ее руках, заталкивая все протесты глубоко в сознание, забивая их гвоздями, желая просидеть вот так вечность. К чему возражать? Нет, он не мог... Но долго его совесть не могла выдержать.

— Лили...

— Я знаю, ничего не говори, прошу тебя, я всё знаю, Северус, — её голос дрожал. — И я не собираюсь вырывать её из твоего сердца, просто позволь быть тебе хотя бы другом.

— Ты слишком сильно на неё похожа... — негромко проговорил он.

Руки Анны дрогнули на его груди и, ослабляя хватку, опустились к животу. Она не понимала, какие могут быть сходства.

— Раньше я видел в тебе лишь её, — собравшись с мыслями продолжил он.

* * *

Мои руки невольно соскользнули, ослабли в порыве шока, наступившего от его слов. Неужели Северус настолько жесток, что сейчас говорит это всё? Нет, он хочет сказать правду открыться, и пускай мне будет больно, зато ему станет легче на душе.

Он повернулся ко мне лицом, боль проступила сквозь вечно ледяную маску. Угнетение, тоска... Я теперь чувствовала, что он действительно видит во мне лишь её... Наши глаза встретились, и это заставило его сделать большую паузу. Визуальный контакт принес неуверенность.

— Я должен извиниться за тот вечер, вернее я должен был сделать это уже давно...

Сказать, что моя душа открыла новую рану, уничтожила часть рассудка, превращая каждую мысль в полоумие — ничего не сказать. И пускай я знала это всё заранее, но услышать это лично оказалось труднее, чем я себе представляла. Реакция? Никакой, моё тело отказывалось подчиняться, я сидела, поджав под себя ноги, и смотрела в его глаза, хотя, возможно, должна была скрыть взгляд, но этого не произошло. Я старалась игнорировать его слова, допуская их только к разуму, но невольно потоки информации просачивались в самую душу.

— Я знаю... — прошептала я, всё еще держа прямой взгляд.

Его веки немного дрогнули, нет, он, конечно, знал о моей как всегда излишней проинформированности, но чтобы мои познания были настолько глубоки...

— Как давно?

— С тех пор, как оказалась в доме твоих родителей, и хоть я не знала кто на фотографии...

В его глазах я увидела замешательство, он всё равно не понимал, как я могла связать концы с концами, выстроить в логическую цепочку. Снейп ждал ответа.

— Когда я лечу человека, уже безнадежного, и душа ускользает... Я попадаю в тоннель, связывающий мир живых и мир мертвых, — наконец переведя взгляд на свои руки, сказала я. — Я пыталась выхватить твою душу из лап смерти, но она не хотела возвращаться, я всегда чувствовала, что ты хочешь умереть....

И снова непонимающий взгляд, конечно, для него было новой информацией то, что я умею выходить за пределы известного человечеству, но причем же здесь Лили?

— Когда потеряла надежду вернуть душу в твоё тело, слова... — я запнулась, но с уверенностью продолжила: — Ты нужен мне, вырвались из сознания, я развернулась и поплелась в сторону мира живых. Прости, я не хотела лезть тебе в душу... — я даже не поняла, что эти слова могли прозвучать буквально.

* * *

Глаза его выражали полнейший ужас, нет, этого не может быть... Так это был не сон, ангелом, вернувшим его на землю, была Анна. Следующим её словам он уже не удивился, он ясно помнил, как назвал ангела именем Лили... Это имя подсказало подсознание, в тот момент, когда он не мог контролировать свои чувства... Анна не смотрела ему в глаза, она пронесла эту боль с собой, знала, почему он ненавидит Гарри Поттера. Он ненавидит его за то, что, глядя в зеленые глаза мальчика, он видит Лили, и чувство вины вспыхивает с новой силой. Как подло он обошелся с самой Анной, он заставил ее пойти против собственной воли, против любви к Сириусу, склонил к неправомерному прелюбодеянию. В очередной раз Северус убедился, какой же все-таки он монстр. Простое: «Извини» — это лишь слово, несопоставимое с его деяниями. Но почему она любит его? Как можно любить своего мучителя, принявшего участие в избиении юной души? Не достоин...

Её хрупкое тело сжалось в болезненный комок, и новая слеза несправедливости капнула на покрывало. Северус не имел права прикасаться к ней, но почему-то порывисто прижал её к себе, дрожащую как осиновый лист. Всё что движет его глупое сознание — это всплески эмоций, приносящие Анне новую боль.

— Я больше не вижу в тебе её... — едва различимо произнес Северус, прижимая девушку всё крепче.

Её сердце билось неровно, она захлебывалась воздухом. Бесшумная истерика охватила её измученную душу.

* * *

Эти слова должны были успокоить, но вызвали новый приступ боли, не достаточно ли на сегодня? Не достаточно ли на всю оставшуюся жизнь? Не хочу быть бессмертной, если выживу... Эта жизнь не для меня... Он больше не видит во мне Лили... Что? Только сейчас в голову врезались эти слова, он отступил от нее. Его теплые объятия, они так болезненно приятны, так просты. Северус скинул свою безжизненную маску, перестал быть злобным преподавателем, он ломал свои собственные барьеры, стирал границы вседозволенного.

Его рука вновь гладила мои волосы, так аккуратно, бережно... На что это было похоже? Не знаю, это было похоже на частичку того самого счастья, о котором я так долго мечтала, и теперь не могу принять. Ощущение, что это всего лишь обман, быть может, какая-то сверхреальная иллюзия, поглотило моё сознание.

* * *

Зачем он это сделал? Он буквально признался ей в чувствах, которые так долго отталкивал, прикрываясь ненавистью, уничтожая подобное на корню. Северус не мог поверить, что обнимает Анну — девушку, которая стала вдруг смыслом его жизни. Как долго он мог еще сопротивляться, принося и ей и себе боль? Конец всему... Переступить через себя, через предрассудки и вину прошлого оказалось не так сложно. Словно вдохнул полной грудью впервые за семнадцать лет, да что там, за всю свою никчемную жизнь! Боль постепенно отступала, Анна стала для него обезболивающим. Она дала ему новую жизнь, и пускай он не знал, за что судьба преподнесла ему этот совершенный подарок, он больше был не в силах сопротивляться её любви, и своей...

— Прости... — прошептали его губы.

И пускай он не знал, почему говорит это, быть может, это слово было адресовано вовсе не Анне, а Лили. Оно стало паролем в новую жизнь, оружием разрушения его прошлого... Северус отпустил её... Он не имел права отказываться от чувства вины за смерть Лили, он просто освободил своё сердце для девушки, в которой сейчас нуждался, от которой зависел... Её тело всё еще сотрясала неконтролируемая дрожь. Не зная, что делает, он поднял лицо Анны и поцеловал в лоб, она взглянула на него с недоверием, но с нежностью. Она приходила в себя после трудного утра, ее дыхание выравнивалось, как и пульс.

— Я больше не отпущу тебя...

На этот раз слова были обращены непосредственно к Анне, к её грустным зеленым глазам, всё ещё не верящим в происходящее. Он просто наклонил голову и поцеловал её...

* * *

Я думала, что всё моё сознание будет ликовать в ожидании этого момента, но я просто ответила на этот неожиданный поцелуй, как на обыденность. Его волосы спадали на моё лицо, а руки переместились и крепко сжали плечи, но это было не грубо. Нежно и страстно он прижимал меня к себе. Я аккуратно убрала его волосы за уши, осторожно обняла за шею. Неужели любимый человек в моих объятиях? Наплывало осознание этого, и грусть и тревоги уступали место неге, спокойствию. Что это значит? Затишье перед бурей? Последний глоток жизни перед смертью? Тихое предзнаменование беды? Не может быть... Вера в лучшее должна стать моей спутницей.

Моя рука скользнула под его рубашку, под которой сразу же дрогнули мускулы. Быть может, делать подобное сейчас немного несвоевременно, но это чертово желание сжигало во мне разум, оставляя место лишь инстинктам. Северус не сопротивлялся, он просто помог мне и быстро снял рубашку через голову. Всё, что на мне было — это свитер, майка и джинсы, очищенные заклинаниями — скорее всего, это сделал Игорь — так я думала до настоящего момента, теперь же я уверена, что это был Северус...

Всё происходило естественно, он помог мне снять одежду. Не было той неистовой страсти и грубости, которые уводили в странное животное наслаждение, застилали глаза пеленой и заставляли разум уходить в крутое пике. Это было по-другому. Этот новый Северус был нежен, его сердце тянулось ко мне, я чувствовала, как он открывает свое сознание, эмоции. Холод поднимался во мне, дрожала энергия воды, кажется, мои губы покрывались инеем, а дыхание становилось ледяным. Потеря контроля могла привести к необратимым последствиям. И как бы я не хотела, но пришлось отстраниться...

— Прости... — выдохнула я на него морозом.

Но от моего дыхания, его лицо не покрылось льдом, и, кажется, он даже не ощущал холода. Как он может не чувствовать?

— Тогда, в камере, волна холода обогнула меня, прошла мимо.

Удивление? Нет, это был шок, как такое может быть? Он не стал продолжать, просто снова примкнул к моим губам...

Я прижималась всем своим существом, жаждала забрать его душу вместе с телом. На этот раз всё было абсолютно по-другому. Это было обоюдно...