Большие перемены (джен)

— Смотри, Гарри, — сказал Сириус Блэк, держа крестника за руку, — это теперь твой дом!

Гарри тихонько вздохнул.

Честно говоря, дом его слегка пугал. Он был мрачным, тёмным и каким-то... страшным, Гарри даже не мог бы определить, почему и чем. Но куда больше его пугала мама Сириуса — Вальбурга Блэк. Гарри так и окаменел на месте, едва её увидел, — и так и стоял, пока она не вышла.

И сейчас он ужасно грустил о том, что ему придётся жить здесь. Как было здорово у Ойгена! И дом у него светлый, и море рядом... А тут...

— Молодой хозяин привёл никчемного мальчишку-полукровку, — раздался дребезжащий старческий голос, — вместо того, чтобы найти себе достойную чистокровную жену...

— Рот закрой! — рявкнул Сириус и ткнул палочкой куда-то вбок. — Я тебе за-пре-ща-ю говорить о Гарри! Вообще! И с ним тоже запрещаю разговаривать! Будешь молча делать всё, что надо, — ясно? Чтоб при нём — ни слова!

— Кто это? — тихо спросил Гарри, глядя на странного домового эльфа, старого и сморщенного, как пересушенный изюм, и непохожего на тех эльфов, которых он видел у Мальсибера и Эйвери.

— Эльф домовый, — буркнул Сириус. — Старый и дурной. Не бойся — он тебе ничего не сделает. И даже не скажет, — он довольно улыбнулся. — Ты же видел эльфов раньше, да? — подумав, уточнил он.

— У Марка с Ойгеном, — кивнул Гарри, — они очень хорошие.

— Этот не такой, — скривился Блэк. — У них эльфы больше на хогвартсовских смахивают — а это убожество только ворчать и гораздо. Да ну его, — он широко заулыбался. — Скажи, тебе тут нравится?

— Тут очень... необычно, — вежливо ответил Гарри. Говорить, что ему тут страшно, он не хотел. Но и врать не хотел тоже.

— Необычно, да, — согласился Сириус. — Идём, я тебе твою комнату покажу, — он взял Гарри за руку и повёл к лестнице, над которой на овальных деревяшках висели... головы.

— Это что? — не выдержал Гарри и отшатнулся. — Они... они же не настоящие? Ведь не настоящие?

— А, это эльфы, — скривился Сириус. — Настоящие, конечно, почему не настоящие? Это, видишь ли, у блэковских эльфов считается очень почётным попасть сюда после смерти. Этого не все удостаиваются — только самые работящие и верные. Мерзкая традиция.

— Сириус, — попросил Гарри, — а можно их... убрать? Ну, раз тебе это тоже не нравится? Мне... кажется, что они... оживут и придут за мной...

Он сам не заметил, как начал плакать.

Сириус ужасно растерялся. Ему прежде не доводилось иметь дело с плачущими детьми, а уж представить Гарри плачущим он вообще не мог. С другой стороны, ему прежде даже в голову не приходила простая мысль убрать эти головы, невероятно его бесившие. А ведь в самом деле, их же можно попросту убрать! Мать, конечно, возмутится — но тут можно упереться и... и, например, вообще сказать, что раз так, они с Гарри переедут в дядин дом.

— Можно, — сказал Сириус решительно и, взмахнув палочкой, попытался это сделать.

Безуспешно.

Ряд попыток привёл его к неутешительному выводу о том, что они прикреплены к стене заклятьем вечного приклеивания.

И что теперь делать?

— Можно, я лучше к Ойгену вернусь? — тихо сказал Гарри. — Или к Марку?

— Зачем это?! — мгновенно возмутился Сириус. Возмутился — и только потом обиделся. — Они тебе никто! — обиженно сказал он. — Я же твой крёстный! Гарри, я с детства знал твоего отца! Знаешь, как мы с ним дружили?!

— Не знаю! — сердито ответил тоже обиженный и расстроенный Гарри. — Откуда бы мне это знать? Я его вообще не знал! И тебя не знал! И тебе я был не нужен! Я вообще никому был не нужен, пока меня Ойген не забрал!

— Неправда! — взвился Сириус. — Ты был нужен мне! Всегда был! Я просто не мог забрать тебя раньше — я был в Азкабане! Потому, что... — он вдруг запнулся. — Потому, что... — пробормотал он — и вдруг отвернулся и умолк.

Что он мог сказать? «Потому, что» — что? Потому, что даже не стал что-то объяснять и защищаться? Потому, что в самом деле полагал себя виновным в смерти Поттеров? И... и потому что попросту забыл о Гарри. И не думал. Ни о чём не думал, кроме того, что случилось с Поттерами, Джеймсом и Лили. Ни о чём...

— Что потому, что? — спросил Гарри и, не дождавшись ответа, сердито добавил: — Лучше бы ты меня и не забирал!

— Не хочешь со мной жить? — глухо спросил Сириус. — А с кем хочешь? С Марком или с Ойгеном? Выбирай!

Гарри горько заплакал. Он так и думал, что на самом деле не нужен своему крёстному, который вот прямо сейчас от него отказался!

— Я хочу жить со своими мамой и папой! — закричал он. — Потому, что только им я был нужен!

— Но их нет, — тихо проговорил Сириус, садясь на корточки и едва уже сам не плача. — И неправда! Ты мне нужен. Очень, — он взял его за плечи. — Я так ждал, когда можно будет тебя забрать сюда. Так ждал, — повторил он. — А ты... Но если ты не хочешь жить со мной, я тебя заставлять не буду.

— Что здесь происходит? — раздался голос Вальбурги.

— Да ничего, — быстро ответил Сириус, — Гарри просто расстроился. Головы эти идиотские, не дом, а паноптикум!

— Гарри? — спросила мальчика Вальбурга.

Гарри ничего не стал отвечать, сердито насупившись.

— Это традиция дома Блэк, — сказала Вальбурга, не дождавшись от него ответа. — Здесь только лучшие из лучших слуг.

— Дурацкая традиция, — ответил за крестника Сириус, — жить надо в доме, а не в склепе! Гарри, — спросил он, — а хочешь, мы с тобой в другом доме будем жить? Без голов этих копчёных?

Гарри только шмыгнул носом и отвернулся.

Он вообще не хотел жить с этим крёстным. Он хотел назад — к Ойгену и Маркусу. Но ведь он ребёнок — кому интересно, что он думает...

— Полукровка, — насмешливо сказала Вальбурга, — слишком слабый, чтобы высказать свое мнение.

Смысла её слов Гарри не понял, но вполне понял тон — и, сжав кулачки, всё-таки сказал то, что хотел:

— Я вообще хочу жить с Ойгеном и Марком!

— Это невозможно, — спокойно сказала Вальбурга. — По закону ты можешь жить или здесь — или со своей маггловской тёткой. Выбирай.

— Дурацкий закон! — зло сказал Гарри. — И головы дурацкие!

— Какой есть. Выбирай, — повторила она и добавила: — А головы — выражение нашей признательности и уважения к труду эльфов. Если тебе что-то непонятно и не нравится, невежливо называть это дурацким.

— Он по закону со мной должен жить, а не в этом доме! — запальчиво сказал Сириус. — Я сам этот дом в детстве терпеть не мог!

— Ты хочешь, чтобы Дамблдор его забрал? — уточнила у него Вальбурга. — Что ж — тогда переезжай. Я не возражаю. Дом твоего дяди, может быть, и более ему привычен — но и вполовину не настолько безопасен.

— Ойген с Марком своих эльфов очень уважают, но у них ничьи головы не висят, — мрачно ответил Гарри.

— Во всех домах разные традиции, — равнодушно ответила Вальбурга. — Мы наше уважение выражаем так. Но если это единственное, что тебя смущает, — добавила она внезапно, — их можно скрыть чарами, — она подняла палочку, и через несколько секунд головы пропали. — Тебе так спокойнее? — спросила она Гарри.

— Но они же всё равно там, — возмущённо сказал Гарри, — я же знаю!

— Они там останутся, — отрезала Вальбурга. — Так заведено от века — и так будет. Достаточно того, что ты их не видишь.

— Ну и оставайся в этом доме с головами и чокнутым эльфом! — не выдержал наконец Сириус. — Идиотская была идея жить здесь с ребёнком! Пойдём, Гарри, — сказал он, — поживём пока в доме дяди Альфарда, а потом поедем путешествовать. Мир большой, найдём место, где нам обоим понравится!

— Ты с ума сошёл? — Вальбурга взмахнула палочкой, запечатывая дверь заклятьем. — Гарри, — приказала она, — ступай к себе — Кричер тебя проводит. Нам с Сириусом нужно поговорить.

— Я никуда с ним не пойду, — сердито сказал Гарри, неприязненно глядя на противного эльфа, — он мне не нравится!

— Он и мне не нравится! — захохотал Сириус. — Молодец, Сохатик!

— Меня зовут Гарри! — почему-то страшно возмутился мальчик. Почти до слёз. Что это такое — почему его крёстный даже его имя не в состоянии запомнить?!

— Прости, Гарри, — смутился Сириус, — просто я тебя так всегда звал, и тебе тогда нравилось... и Джейми... твоему отцу тоже!

— Когда тогда? — хмурясь, спросил Гарри.

— Когда тебе был год, — ответила Вальбурга и, подойдя к нему, взяла его за руку. — Идём — я отведу тебя в твою комнату, а потом мы с Сириусом поговорим.

— Я не помню, — все ещё сердито сказал Гарри.

— Не буду я с тобой говорить! — возмутился Сириус. — Опять будет одно и то же в сотый раз! Надоело!

— Будешь, — сообщила ему Вальбурга и повела Гарри за собой.

Они поднялись по лестнице и вошли в не слишком большую, но вполне чистую и почти уютную комнату, заваленную незнакомыми Гарри вещами — например, на кровати почему-то лежала большая метла, к которой было приделано нечто вроде сиденья и педалей от велосипеда.

— Посиди пока что тут, — велела ему Вальбурга. — И не делай глупостей, — предупредила она — и ушла, плотно закрыв дверь, а затем ещё её и запечатав.

Гарри подёргал дверь — заперто! — и подошёл к окну. Окно было закрыто, но мальчика поначалу это не слишком расстроило. Если не получится открыть, то уж разбить точно выйдет!

Однако он ошибся: окно не открывалось и не билось. Вещи от него просто отскакивали — словно от резинового.

А тем временем Вальбурга, спустившись вниз, сказала сыну:

— Нам придётся это обсудить. Идём.