Тьма и Свет/Darkness and Light (гет)

Май-тат был столь же быстр, сколь и прекрасен, и очень скоро темный горб крепости Вингаард скрылся за южным горизонтом. Ориентируясь по звездам, Стурм направился на северо-запад.

Приток реки Вингаард лежал прямо на севере, а холмы Верхас — на западе. В плодородных землях между ними лежал замок Светлых Мечей.

Копыта белого жеребца отбивали одинокую песню по равнине. Несколько раз Стурм останавливал свой стремительный полет, прислушиваясь к звукам возможной погони. Но если не считать стрекотания сверчков в высокой траве, равнина была безмолвна.

За несколько часов до рассвета Стурм замедлил Май-тата, когда они приблизились к темневшим впереди руинам. Это была старая хижина и пограничный знак, ныне снесенный. На обломке знака все еще виднелась нижняя половина резной таблички с названием. Виднелись нижние лепестки розы, а под ними — солнце и обнаженный меч.

Светлый Меч. Стурм подъехал к южным границам своих родовых владений.

Он цокнул языком и погнал коня вперед. Поля за указателем, которые он помнил как богатые пастбища и ухоженные фруктовые сады, заросли и одичали.

Прежде аккуратные ряды яблонь и груш теперь представляли собой сплошную чащу. Виноградные лозы давно отвоевали дорогу. Стурм ехал дальше, сжав губы, время от времени пригибаясь, чтобы не задеть провисающие ветви деревьев.

Сад был разделен ручьем, помнил он, и поэтому там было тихо. Он направил Май-тата к ручью. Ручей бежал около мили до самого подножия стен Замка Светлых Мечей. Май-тат скакал рысью по прохладной воде.

Восток уже посветлел до янтарного цвета, когда серые стены показались над верхушками деревьев. От вида зубцов и башен у него в горле встал ком. Но всё было не так, как было, когда он уходил: лианы толстыми коврами обвивали стены, каменные блоки обрушились, а башни стояли голые, под открытым небом, их крыши сгорели много лет назад.

«Пошли», — сказал Стурм коню, мягко пришпоривая его. Май-тат скакал галопом по ручью, поднимая фонтаны с каждым шагом. Он поднялся на берег с западной стороны и начал пробираться сквозь живую изгородь.

На западном фасаде замка находились главные ворота. Стурм цокал по булыжной дороге, покрытой травой, ко входу. Затенённые восходящим солнцем, стены казались чёрными.

Узкий ров теперь был всего лишь грязной канавой; без плотины, отводящей ручей, он никогда не сможет удержать воду.

Стурм замедлил Май-тата, как только они добрались до моста. Жестокие слова Белингена о рыцарях, прыгавших в ров, эхом отдавались в голове Стурма. Ров превратился в тёмное илистое болото.

Ворота исчезли. Остались лишь почерневшие петли, прибитые к каменным стенам железными гвоздями длиной в фут. Двор был покрыт толстым слоем облетевших листьев и обугленного дерева.

Стурм посмотрел на возвышающийся перед ним донжон. Окна были пусты, на подоконниках виднелись следы сажи там, где бушевал огонь. Ему хотелось позвать, крикнуть: «Отец, отец, я вернулся домой!» Но никто не мог его здесь услышать. Никто, кроме призраков.

Двор замка недавно использовался как хлев. Стурм обнаружил следы пребывания скота и понял, что лагерь Меринсаарда в крепости Вингаард был не единственным местом, где захватчики запасали провизию.

Гнев закипел глубоко внутри него при мысли с какой низменной целью использовался древней благородный замок Светлых Мечей. Он обогнул угол донжона и вошёл в северный двор. Там была маленькая калитка, через которую они с матерью бежали в последний раз, когда он видел отца.

Он вспомнил, как отец обнимал мать в последний раз, а вокруг них падал снег. Леди Илис Светлый Меч так и не оправилась от холода этого расставания. До конца своих дней она оставалась холодной, окоченевшей и озлобленной.

Затем он увидел тело. Стурм спешился и взял Май-тата под уздцы. Он подошёл к телу, лежащему лицом вниз в листве, и перевернул его. Это был мужчина, и он умер совсем недавно — возможно, день или два. Его аккуратно пронзили сзади. Труп всё ещё сжимал в кулаке тканевый мешочек.

Стурм разжал пальцы и обнаружил, что в мешочке лежали мелкие ценности — серебряные монеты, грубые украшения и несколько полудрагоценных камней. Тот, кто убил этого человека, не собирался его грабить. Более того, судя по кинжалу и отмычке, заткнутым за пояс, убитый сам был вором.

Стурм пошёл дальше. Он обнаружил остатки костра и кое-какие постельные принадлежности, растоптанные и спутанные. Под синим одеялом из конского волоса он нашёл ещё одно тело. Этот тоже погиб от меча.

Повсюду были разбросаны обычные лагерные вещи: медная сковорода, глиняные горшки, бурдюки — ещё серебряные монеты и рулон тонкого шёлка. Неужели воры поссорились из-за добычи? Если да, то почему победитель не забрал всю добычу с собой?

Рядом зиял пустой дверной проём. На кухню, вспомнил Стурм. Он использовал сломанный шест для палатки вместо кола и привязал Май-тата.

Солнечный свет струился в разрушенный донжон, но многие залы всё ещё были погружены в кромешную тьму. Стурм вернулся в лагерь разбойников и сделал факел из палки и тряпок.

Работая, он почувствовал какое-то движение в дверном проёме. Он резко обернулся, держа меч наготове. Но там никого не было.

Мертвецы изменили восприятие замка Стурмом. Он ожидал скорбного обхода своего старого дома и поиска понимания судьбы отца. Теперь же от камней веяло чем-то куда более более зловещим. Ни одно место более не было свободно от острых когтей зла, даже бывший замок

соламнийского рыцаря.

Кухня была давно разграблена, опустошена, отсутствовал даже огнеупорный печной кирпич и подставки для дров. Паутина цеплялась за каждую балку и дверной проём.

Он вошёл в большой зал, где его отец часто обедал с знатными лордами, такими как Гунтар Ут Вистан, Дорман Молоторукий и Друстан Спарфельд из Гарнета. Большой дубовый стол исчез. Медные подсвечники со стен были вырваны. Камин с резными символами Ордена Розы был намеренно осквернён.

Снова этот шум! Стурм был уверен, что это шаги. «Кто ты? Выходи и покажи себя!» Он махнул факелом в сторону сводчатого потолка. Каменные арки были покрыты плотным слоем летучих мышей. С отвращением Стурм пересёк зал, направляясь к лестнице. Одна лестница вела наверх, в личные покои, а другая — вниз, в подвал. Стурм поставил ногу на первую ступеньку, ведущую вверх.

«Привет…» — вздохнул голос. Стурм замер. Волосы под капюшоном встали дыбом.

«Кто там?» — позвал он.

«Сюда…» — раздался голос снизу. С мечом в правой руке и факелом в левой, Стурм спустился по ступеням.

Внизу было холодно. Пламя факела трепетало на сквозняке, поднимавшимся по лестнице снизу. Коридор изгибался в обе стороны, следуя по фундаменту древней цитадели, на которой был построен Замок Светлых Мечей.

«Куда?» — смело позвал Стурм.

«Сюда…» — прошептал голос. Он показался странно знакомым, разносясь по коридору, словно последний вздох умирающего. Стурм последовал за ним влево.

Он не прошёл и пятидесяти ярдов, как наткнулся на третьего мертвеца. Этот был другим; он не был грабителем. Он был старше, с нестриженной бородой и обветренным лицом. Мертвец сидел, прислонившись к стене, с кинжалом в рёбрах. Как ни странно, его правая рука была согнута и лежала на макушке, палец был напряженно направлен вниз. Стурм всмотрелся в лицо. Оно показалось ему знакомым — он сразу узнал в нём Брена, одного из старых вассалов своего отца. Если он здесь, неужели отец Стурма мог быть где-то далеко?

«На что ты указываешь, старина?» — настойчиво спросил Стурм у мертвеца. Он распахнул пальто, чтобы посмотреть, нет ли у Брена каких-либо подсказок о судьбе отца Стурма. Когда он это сделал, правая рука мертвеца выскользнула из положения и замерла, указывая прямо вверх. Стурм поднял факел.

Над ним не было ничего, кроме железного настенного светильника -

— который был изогнут. Стурм присмотрелся внимательнее и увидел светлую отметину на каменном блоке стены. Кронштейн повернулся, оставив царапину. Стурм схватил нижний конец крюка и повернул. Тот повернулся, следуя за царапиной на стене.

Пол задрожал, и оглушительный скрежет наполнил туннель. Перед Стурмом поднялся участок пола, открыв темную полость внизу. За всю свою жизнь в замке он никогда не знал об этой тайной комнате.

«Спускайся… Спускайся…» — прохрипел призрачный голос. Стурм впервые ощутил чьё-то присутствие, сопровождающее голос. Он резко обернулся и увидел призрака позади себя.

Это была смутная фигура в красном, одетая во что-то похожее на меха. Стурм шагнул вперёд посветив себе факелом. Лица он разглядеть не смог, но мельком увидел тёмные, обвислые усы. Человек, которого он видел в грозу!

«Вперёд!» — крикнул он и ткнул факелом в лицо призрака.

Лицо было его собственным. Стурм выронил факел.

«Великий Паладайн!» — пробормотал он, отступая. Его каблук соскользнул с верхней ступеньки тайного хранилища. «Что это значит?»

«Спускайся…» — повторил призрак Стурма. Губы его не шевелились, но голос был различим. «Спускайся…»

«Зачем ты здесь?» — спросил Стурм. Он потянулся за факелом дрожащими руками. «Откуда ты взялся?»

«Издалека…»

Глаза Стурма расширились. Призрак снова и снова уговаривал его спуститься в тайную комнату.

«Спущусь», — заверил Стурм. «Сейчас». С этими словами красная фигура исчезла.

Стурм повернулся к ступеням, но ничего не увидел за алым светом факела. Он глубоко вздохнул и спустился.

В тайном хранилище было холодно, и он был рад, что на нём плотная туника Меринсаарда. У подножия ступеней, примерно в восьми футах ниже уровня коридора, он обнаружил ещё два трупа. На них не было никаких отметин, но их лица слишком хорошо говорили о том, как они встретили свою судьбу. Люк запер их, и в последующие часы люди задохнулись.

Стурм отвернулся от мёртвых грабителей. При этом свет его факела упал на что-то металлическое. Он шагнул в бархатную тьму, его дыхание клубилось перед ним. Свет факела упал на доспехи.

Стурм с трудом сглотнул, пытаясь проглотить ком в горле. Дрожащей рукой он смахнул пыль с травленой стали. Это было оно. Это было его. Стурм нашёл доспехи отца. Нагрудник, наспинник, поножи, шильдроны и шлем — всё было на месте.

Превосходные боевые доспехи, украшенные гравировкой в ​​виде роз. На лбу шлема возвышались высокие рога, из-за чего старый шлем Стурма, всё ещё помятый топором Рапальдо, казался ему дешёвой подделкой. Доспехи висели на деревянной раме.

Проведя руками по драгоценному доспеху, Стурм почувствовал под нагрудником мягкие, холодные звенья кольчуги.

А на поясе, перетянутом алой лентой, висел клочок жёлтого пергамента. На нём твёрдой рукой Ангриффа Светлого Меча были написаны слова: «Моему сыну».

В этот момент Стурм был полон такой радости, что едва мог дышать. Смертная оболочка человека могла ослабеть и умереть, но добродетели, делавшие его вождём среди людей, рыцарем Соламнии, были воплощены в нетленном металле. Цель жизни Стурма была наполовину достигнута. Оставалось лишь узнать о судьбе отца.

Он сбросил одежду Меринсаарда и, пыльные или нет, начал надевать доспехи. Они сидели хорошо, почти идеально. В плечах были немного свободны, но Стурм отрастит крепкие мускулы со временем. Он закончил привязывать шпоры к сапогам и снял с перекладины нагрудник. Под ним, покачиваясь на одном штыре, висел меч.

Эфес изящно изгибался к острию, сталь была такой же чистой и блестящей, как и сразу после кузницы. Длинная рукоять была обмотана грубой проволокой, чтобы обеспечить надёжный захват даже во влажной от крови руке. Миндалевидное навершие было из твёрдой латуни, на нем был выгравирован символ розы.

Стурм больше не мог этого выносить. Он чувствовал, как слёзы текут по щекам, но не пытался их вытереть. Он не плакал так с той ночи, когда двенадцать лет назад оставил отца.

Меч был бережно снят с крюка. Баланс был идеальным, а рукоять легла в руку Стурма, словно была сделана специально для него. Он вытащил оружие Меринсаарда с серебряной рукоятью и со звоном бросил его на холодный каменный пол.

Стурм вложил отцовский меч в чёрные ножны и поспешно надел нагрудник и наспинник через голову. Он всё ещё застёгивал пряжки под мышками, когда услышал странное гудение.

Меч Меринсаарда светился. Гудение исходило от него. Стурм поставил подставку на светящийся клинок и, открыв рот, смотрел, как меч взмыл в воздух, без труда перевернув тяжёлую деревянную крестовину. Меч Меринсаарда поплыл к лестнице, и Стурм поспешно схватив шлем отца, последовал за ним. Серебряный меч метнулся вверх, из хранилища.

Парящий клинок неуклонно плыл через большой зал к разграбленной кухне и вылетел за дверь. Там стоял Май-Тат, неподвижный, словно алебастровая статуя. Нервный конь ещё никогда не был таким тихим.

Меч ринулся вперёд, остриём вперёд. Клинок медленно обвился вокруг лошади, едва касаясь её шеи. Сияние охватило коня. Боевой конь начал извиваться и съеживаться в его белом сиянии.

Стурм шагнул вперёд, готовый сразить страдающее животное, но яростный жар, исходящий от меча, остановил его. Сияние усилилось до обжигающего уровня. Вспыхнула ослепительная вспышка света и раздался оглушительный раскат грома. Стурма отбросило к стене, дыхание перехватило.

Глубокий смех разнесся по двору. Волосы на шее Стурма встали дыбом. Он закашлялся и потёр глаза. Там, где только что был Май-тат, теперь был Меринсаард, во всеоружии и полный ярости.

«Итак, Светлый Меч! Вот сокровище, ради которого ты проделал такой долгий путь! Стоит ли за него умереть?» — проревел он.

Стурм отступил на шаг, голова у него пульсировала от шока при виде Меринсаарда. Обретя дар речи, он ответил: «Реликвии благородного прошлого всегда ценны. Но я не собираюсь умирать прямо сейчас».

Стурм занес клинок Светлого Меча для защиты. Меринсаард описывал в воздухе широкие круги своим клинком, но не стал нападать.

Он высоко поднял серебряный меч и провозгласил: «Знаешь, что ты так небрежно вынес из моего лагеря, наглый дурак? Этот меч — ключ ко всем моим планам. Это Тресхолдер, путь к власти! Я позволил тебе сбежать, червь; спустя пять секунд после того, как ты оставил меня связанным и с кляпом во рту, я был свободен и размышлял, как лучше всего последовать за тобой. Разве не удобно было тебе выдавать себя за меня и проехать на мне в конском обличье всю дорогу до сюда?»

Поднялся неестественный ветер, обжигая лицо Стурма. «Жаль, что ты не остался конём!» — дерзко сказал он. «В этом обличье ты, по крайней мере, был полезен!»

С кончика Тресхолдера вылетел шар серебряного огня. Он взмыл к крыше донжона и взорвался там, разбив черепицу вдребезги. Стурм нырнул в кухню, когда туда, где он только что стоял, посыпались обломки камней.

Меринсаард рассмеялся. «Беги, юнец! Только теперь ты понял, с кем связался!» — Меринсаард пробил стену. Он взмахнул серебряным клинком, оставляя за собой дуги потрескивающего, жаркого света. Стурм юркнул в большой зал, опередив шипящие языки пламени, оставлявшие расплавленные борозды на сланцевом полу.

Меринсаард играл с ним. Он мог бы обрушить на Стурма весь замок, если бы захотел.

Стурм хотел остаться и сражаться, но только в том месте, которое он сам выберет.

На открытых небу зубчатых стенах было бы меньше обломков, которые можно было бы швырять в него, поэтому Стурм повёл обезумевшего военачальника на второй этаж и дальше по узкому коридору, где раньше была спальня Стурма.

Стурм очистил конец коридора как раз в тот момент, когда туда вошёл Меринсаард. Воин-волшебник послал белый огонь в пустой проход, пробив дыру в стене толщиной в два фута. Стурм побежал дальше, мимо третьего и четвёртого этажей, на крышу.

«Вернись, молодой Светлый Меч! Ты не сможешь прятаться вечно!»

Меринсаард насмехался над ним. Миазмы гнева и зла окутали весь замок.

Стурм подошёл к участку стены, где деревянные доски обгорели. Он прошел по обугленной балке, думая, что более тяжёлый Меринсаард не сможет последовать за ним, затем присел за обломками рухнувшей башни и попытался спланировать атаку.

Добравшись до выжженного участка, Меринсаард скрестил руки на груди и пробормотал заклинание на древнем языке. Вокруг него сгустились чёрные тучи, и Меринсаард просто шёл по ним, окутанный паром, яростно посмеиваясь. Стурм перескочил через обломок стены в отчаянной попытке помешать приближению мага. Тресхолдер пронёсся вперёд и назад, разбивая падающие блоки в щебень.

«Куда ты направишься дальше?» — усмехнулся Меринсаард. «Ты убежишь из замка, Светлый Меч. Каким разочарованием ты был бы для своего отца. Он был настоящим воином, в десять раз лучше тебя. Мои люди преследовали его месяцами после того, как разграбили замок. Он пережил их всех, даже Следопытов Лирича».

«Кем он был для тебя?» — выкрикнул Стурм. «Почему ты хотел его смерти?»

«Он был рыцарем и военачальником. Моя госпожа не могла позволить ему жить, если бы наш план по захвату состоял в том, чтобы идти на штурм». Вспышка огня из серебряного меча снёсла верхушку разрушенной башни. «Какая ирония в том, что ты умрёшь в его доспехах. Какой великий момент для моей Тёмной Королевы!»

Он прав, подумал Стурм. Я бы выбежал из замка, и я совсем не тот человек, каким был мой отец. Изогнутая стена башни обрушилась за его спиной. Стурм посмотрел вверх. Идти было некуда — только вниз.

Крошечные искры огня разлетелись у ног Стурма. Он отскочил в сторону, оказавшись в опасной близости от края.

— Прыгай, мальчик. Почему бы тебе не обмануть мою месть? Это будет легче, чем та смерть, которую я приготовил для тебя, — сказал Меринсаард, стоя всего в пяти ярдах от него. Стурм посмотрел вниз. Падение было бы долгим, очень долгим.

«Сделай шаг. Прыгай. И для тебя всё еще может закончиться быстро», — прошипел волшебник.

Надежды не было. Это был конец. Стурм больше никогда не увидит своих друзей и не разгадает тайну отца. Для него был открыт лишь выбор смерти. Один шаг — и забвение. Разве не каждый хочет лёгкой смерти, когда придёт его час? Но ты не каждый! — кричал его разум.

Ты сын и внук Соламнийских Рыцарей! Это осознание помогло растопить лед страха, сковавший его сердце.

Он расправил плечи и посмотрел на Меринсаарда. Лезвие Светлого Меча было направлено в сердце военачальника. «Я не исполняю твоих злых повелений», — заявил Стурм.

«Если ты называешь себя воином и лордом, пусть твой клинок испытает мой, и мы посмотрим, кто из них с честью себя проявит».

Меринсаард улыбнулся, обнажив белые зубы. Ослепительное сияние Тресхолдера померкло, и Стурм принял боевую стойку. Маг направил свой клинок на Стурма, и без всякого предупреждения из его острия вырвался огненный шар. Он ударил Стурма в грудь и швырнул его в стену башни.

«Как видишь, — сказал Меринсаард. — Я не благородный человек». Он занес Тресхолдер для последнего, смертельного удара, и его глаза широко раскрылись и побелели. Стурм изо всех сил пытался поднять острие отцовского меча в воздух.

Внезапно Меринсаард издал хриплый звук и, пошатываясь, побрел к зубцам стены. Стурм с изумлением увидел стрелу, вонзенную ему в спину. Неподалёку, на фоне утреннего неба, виднелся силуэт с луком.

Стурм поднялся на ноги. Меринсаард ухватился за зубцы стены своими бронированными руками, но железные пальцы не нашли опоры, и воин-волшебник пролетел между зубцами и полетел вниз, во двор. Раздался крик, тяжёлый, звенящий удар — и тишина.

Стурм бросился к ступеням. Таинственного лучника нигде не было видно. Он обнаружил Меринсаарда мёртвым, его незрячие глаза смотрели на замшелые плиты. Тресхолдер лежал прямо под его безжизненными пальцами. На глазах у Стурма меч вспыхнул и с громким треском исчез. Там, где он лежал, камни были обожжены.

Стурм вздрогнул и прижался к стене донжона. Пока он пытался осмыслить произошедшее, ещё одна стрела ударила в землю у его ног. Серое гусиное перо на длинной чёрной стреле дрогнуло от удара.

Стурм резко обернулся и увидел неизвестного лучника на вершине внешней стены. Лучник поднял руку в салюте, нырнул в пустую сторожевую башню и исчез.

Он наклонился, чтобы осмотреть стрелу. К древку, сразу за наконечником, был привязан клочок бумаги. Стурм освободил его и прочитал:

"Дорогой С.

Я знала, что ты придёшь сюда, и вот я вижу, как ты проигрываешь бой волшебнику. Мои новые друзья играют не по правилам, но я решила уравнять шансы в память о нашей прошлой дружбе. В следующий раз тебе может не так повезти! K.

P.S. Ты оказался таким простофилей, что позволил ему направить на тебя волшебный клинок."

«Китиара!» — позвал Стурм. «Китиара, где ты?» Но он знал, что она ушла, и навсегда потеряна для него.