Simple steps (джен)

Энакин хмуро оглядел ворох датападов на столе, мучительно раздумывая, почему учителя считают нормальным постоянно задавать ему (не кому-нибудь ещё, о, нет. Они же не Избранные) так много дополнительной работы. Оби-Ван ещё не вернулся со встречи с Советом, что значит Энакин останется без какой-либо помощи и надолго застрянет над домашней работой.

С начала обучения прошли долгие месяцы, почти целый год. Мастер по-прежнему слишком много медитировал, но Энакин уже привык. Не то что бы ему это нравилось, но он привык. Оби-Ван постепенно сокращал время медитаций, особенно после того, когда узнал про проблемы Энакина с Основным. Это здорово помогало, и Энакин наконец-то начал ощущать растущую связь с Мастером. Оби-Ван в своих объяснениях был предельно терпелив, и можно было только гадать, как Мастеру это удаётся. Энакин понимал, что он не лучший из учеников, особенно когда приходится работать с абстрактными понятиями, как говорила ему даже мама, однако Оби-Ван каждый вечер неизменно находил время, предлагая вместе разобраться в домашней работе.

Зародившаяся связь (наконец-то!) этим и ограничивалась. Когда Энакин отправлялся спать, Мастер отправлялся медитировать. Оби-Ван был лишь ещё одним учителем. Когда Энакин догнал сверстников по уровню подготовки, Мастер начал принимать всё большее участие в его обучении (и времени вместе они всё равно проводили мало), но всё так же оставался учителем.

Не нужно говорить, что это раздражало Энакина. Он хотел большего. Он хотел, чтобы Мастер любил его. Что плохого в этом желании? Да всё плохо. Джедаи никого не любят. «Нет эмоций — есть покой». Бессмыслица. Абсолютная.

Это было отчасти причиной, почему он в свободное время часто ходил к канцлеру Палпатину. Набраться храбрости и спросить разрешения у Оби-Вана заняло почти неделю. И когда он нерешительно и тихо спросил, можно ли ему встретиться с канцлером, Мастер удивил его.

— Конечно! — с улыбкой ответил он. — Энакин, если у тебя есть свободное время, ты можешь проводить его, как захочешь. Я не вижу ничего плохого в желании встретиться с друзьями вне Храма. Однако…

Энакин знал, что «однако» Оби-Вана то же, что и «но» мамы.

—…Я бы советовал тебе сначала предупредить его. Канцлер — политик, и он очень занятой человек. Если ты заранее договоришься о встрече, то, я уверен, он сможет полноценно уделить тебе часть своего времени, и ты не станешь для него досадным отвлечением.

Как я всегда для тебя, — подумала недовольная часть Энакина, но он отмахнулся от неё. Оби-Ван — один из очень немногих, кто по-настоящему заботился о нём, так что Энакин не собирался жаловаться.

Палпатин всегда был добр к нему. После первой встречи, на которой Энакин услышал потрясающее «У меня всегда найдётся время для героя, спасителя моей родной планеты!», пожилой канцлер убедил Энакина приходить к нему всегда, когда захочет или будет что-то нужно (Я не против отвлечься от дел и прошений, даже всего на несколько минут). Энакин старался не слишком пользоваться его расположением: в конце концов, при управлении целой Галактикой должно появиться много важных дел, но порой, когда Энакин чувствовал себя особенно одиноким, он приходил к канцлеру, с радостью оказываясь в центре внимания доброго старика.

Палпатин соглашался, что Оби-Вану стоит проводить больше времени с учеником. Энакину приятно было осознавать, что его мысли — не странные прихоти, и что другие люди тоже так считают. Иногда, особенно в окружении всех этих джедаев, вместе выросших и с детства изучавших Силу, Энакин не мог не думать, что его мысли были крайне неуместными. Неправильными.

— Энакин.

Падаван вернулся к настоящему.

— Мастер! — воскликнул он. — Ты вернулся, наконец-то! Ты сможешь объяснить мне всю эту чушь!

— Конечно, смогу. Я уж начал подозревать, что Совет похитил меня и силой пытается удержать, — ответил Рыцарь со слабой усмешкой на лице.

К странному чувству юмора Оби-Вана нужно было привыкнуть, но Энакину в редких случаях, когда Мастер делился хорошим настроением, он нравился.

Почувствовав на себе оценивающий взгляд, Энакин сел на место и вздохнул, отпуская недовольство из-за домашней работы. Мастер одарил его маленькой, ласковой улыбкой.

— Энакин, ты не присоединишься ко мне на минутку?

Всего один взгляд на датапады, и Энакин с радостью вышел вслед за Оби-Ваном на балкон. Они с комфортом расположились друг напротив друга, и Энакин с интересом посмотрел в лицо Оби-Вану, гадая, что они будут делать.

— Почти год назад я пообещал, что, как только ты научишься самостоятельно медитировать, я покажу тебе, почему должен так часто медитировать сам.

Энакин в удивлении приоткрыл рот. Он едва помнил тот разговор, а Оби-Ван не только запомнил его, но и сдержал обещание? Ух ты.

…Подожди-ка… Мастер пытался втянуть его в медитации? Энакин их ненавидел! Они слишком сложные!

— Я бы хотел, чтобы ты погрузился в медитацию, падаван, — попросил Оби-Ван, снова в роли учителя. — После, когда почувствуешь меня через нашу связь, я тебе кое-что покажу.

…Ну, это другое дело. Мастер ещё никогда не медитировал вместе с ним.

— Ладно, — ответил он, закрыв глаза и позволяя шуму улицы за окном убаюкать его.

Молодому падавану не нравилось, как много времени занимает погружение; это никогда не было просто… Механика лёгкая. Медитация нет. Вскоре его подхватили потоки Силы, одаривая приятным ощущением связи с целым миром вокруг, хотя сам он отозваться и связаться с ним не мог. До сих пор это представляло проблему, отчасти из-за того, что Энакин не понимал, для чего это нужно.

Но даже ощущение самой Силы было восхитительным. Так много в ней… Энакину не хватало слов. Благодати — самое близкое, и даже оно не описывало её в точности. Лёгкое прикосновение, и Энакин заметил другое присутствие, связанное с ним.

— Мастер?

— Да, Энакин. Подожди, просто почувствуй. Прежде ты меня никогда таким не видел, не торопись. Привыкни.

Не то что бы они так просто обменялись фразами. Только общие чувства.

Так что Энакин некоторое время просто изучал Мастера. И был удивлён. Оби-Ван в Силе казался тёплым. Оберегающим, справедливым. Искажённым. Почему Оби-Ван искажён?

— Я скрыл от тебя некоторые детали, — немедленно прозвучал ответ. — Ты увидишь, почему. Сейчас я проведу тебя в более глубокую медитацию. Просто наблюдай. Если почувствуешь себя неуютно, или нужно будет время привыкнуть — скажи, я остановлюсь.

Энакин подавил недовольство. Он был слишком активным человеком, чтобы «просто наблюдать». Как раз одна из причин, по которой он испытывал сложности с медитациями. Волны тепла окутали его, и он поклялся бы, что услышал смешок Мастера.

— Прости, Энакин, но у меня были те же трудности, что и у тебя, когда я впервые начинал медитировать.

Раздражение не ушло, но всё же немного смягчилось. Энакин выдохнул и почувствовал, как Оби-Ван изменил потоки Силы вокруг них. Похоже, он погружался ещё глубже, и связь Энакина с Силой начала становиться крепче.

И у него перехватило дыхание. Вдруг он увидел, почему медитации кому-то кажутся такими классными: потому что Сила прекрасна. Не просто безупречная, приятная поверхность, которой он сам неуклюже касался, но сама её глубина, очаровывавшая своим первозданным великолепием. Так много в ней… Энакин не знал, как описать… неисследованных мест! И это чувство Силы! «Приятная» никогда не казалось для неё подходящим словом, и сейчас оно не могло даже сравниться с тем, как Сила ощущалась.

— Смотри, Энакин.

Множество наполовину усвоенных уроков всплыли в памяти, и теперь он видел не просто Силу, её переливы и потоки, но и огоньки света.

Света, который он узнавал.

Высоко над ним ослепительно-зеленый от Мастера Йоды, неподалёку от Гранд-мастера надёжный фиолетовый от Мастера Винду. Энакин в неверии огляделся вокруг, на всех джедаев Храма и их свет. Оранжевые, голубые, красный, розовые, жёлтые, коричневые, золотые — так много оттенков у каждого! Это было… поразительно! И они даже не знали о своих цветах! Или, может, знали, и видели их всё время.

— Нет, Энакин, это очень глубокая медитация, и многие в таких глубинах ищут совсем другое. Мастер Квай-Гон показал мне однажды… Я был в восторге.

И это был первый раз, когда Энакин когда-либо слышал, что Оби-Ван вспоминал о Квай-Гоне без печали. Только намёк на задумчивость.

Стоп, а какого цвета его Мастер?

Энакин повернулся и вдохнул.

— Мастер?

Оби-Ван был по-прежнему светлым, но Энакин ясно видел, какими усилиями ему это давалось. Его свет был окружён тонким, очень тонким, надтреснувшим слоем чего-то чёрного. Слоем… Тьмы.

— Вот почему я медитирую так много, мой падаван. Год назад всё было намного хуже. И я не хотел исказить и тебя.

Энакин мог только тупо кивнуть.

Маленькая, крошечная капля Тьмы упала с Мастера.

— Мой гнев из-за Мастера, которого убивают на моих глазах, и я не могу ничем помочь. — Капля медленно растворилась в Силе. И возникла другая из той же Тьмы, окружавшей Оби-Вана. — Мой страх потерять Мастера. — Так же исчезла, и так же появилась новая. — Моя ненависть к забраку, убившему Мастера. — Растворилась. Каждая капля таяла в Силе, и окружавшая Оби-Вана темнота немного истончалась, трескалась.

— Но почему не избавиться ото всего сразу? Или большими частями? — не понимал Энакин.

— Потому что даже малыми слишком больно. Ты видишь, Энакин? Почему я столько медитирую? Я не хочу, чтобы Тьма, вцепившаяся в меня, цеплялась и липла к тебе.

Энакин чувствовал… чувствовал… вау… Его Мастер заботился о нём.

И от этого стало очень, очень хорошо.