Руины Тиррэн Рина. От смерти до смерти (джен)

47 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный Мир

Шёпот в голове наконец-то смолк, и Серафима в нерешительности застыла у ведущей в комнату Мира двери. Занесла руку, но так и не заставила себя постучать. Что ей сказать ему? «Брат, память вернулась ко мне, но в Замке небезопасно, пойдём со мной к тёмным»? Это просто смешно. Ни один человек в здравом уме не пойдёт с одной из тех, кого в народе за глаза называют чудовищами. Но и медлить ведь тоже нельзя — она не может уйти из Замка, зная, что и Элин, и Велимир останутся в нём одни, рядом с Главным Магистром… Да и, сказать по правде, скоро Изар Мауг перестанет быть главной проблемой — стоит лишь начать действовать Финнскому Альянсу. Заставить работать на себя — это лучшее, что они могут сделать с лэсэвтскими драконьими магами. О худшем же лучше не думать.

Она медленно вдохнула и так же медленно выдохнула. Пора было решаться, пора было делать хоть что-нибудь.

Какая здравая мысль. Времени осталось куда меньше, чем ты рассчитывала, ты же понимаешь? Когда Тамерзар…

Дверь внезапно распахнулась, и Серафима едва успела отскочить в сторону, лишь чудом не получив прямо по лицу. Из комнаты вывалился всклокоченный и непривычно бледный Велимир. Он выглядел ещё более растрёпанным, чем обычно, рога уже не просто выглядывали из его волос — вздымались костяными наростами в пол-локтя, хвост хаотично метался, ударяясь о стены и царапая их. Брат заметил её, испустил полузадушенный хрип и буквально вдёрнул в комнату, с грохотом захлопнув за ними дверь.

— Мир, всё в поря…? — Серафима даже не успела задать вопрос. Мир отскочил, совершенно по-драконьи зарычал и швырнул в стену кресло. Оно с шумом врезалось в камень и отлетело куда-то в сторону, стукнувшись об пол и развалившись на несколько частей.

— Мир! — она в мгновение ока оказалась рядом с ним и схватила брата за плечи. Он дёрнулся, взвыл вдруг, точно раненный зверь, а затем бухнулся на пол и вцепился в её ноги, едва ли не прорывая подол платья когтями.

— Смерть побери, Мир, что происходит?! — Серафима в панике вновь схватила его, пытаясь поднять, но так и не смогла — лишь опустилась на ковёр рядом. — Что случилось, Мир? Что с тобой? Что?

Он поднял на неё растерянный взгляд, в котором всё ещё плясали отголоски недавнего безумия, потом вдруг вздрогнул всем телом, вцепился ей в плечи, притягивая ближе и едва ли не роняя на себя, и разрыдался.

— Боги… — тихо выдохнула Серафима, временно прекращая свои расспросы и крепко обнимая дрожащее детское тело. Несколько минут она так и сидела — прижав брата к себе, раскачиваясь, уткнувшись в его волосы и шепча какой-то утешающий бред. Потом подняла глаза на разгромленную комнату. От всплеска гнева юного драконёнка пострадало не только кресло: на стенах и шкафу были глубокие царапины, полог кровати был изрезан и опалён, перина изодрана в клочья вместе с подушкой, стекло в одной из оконных створок лопнуло, камин был полуразрушен — камни, из которых он был сложен прежде, разлетелись теперь по всей комнате.

Что могло произойти? Почему активный, но совсем не взрывной Мир мог всё это устроить?..

Ответ на вопрос раздался тогда, когда Серафима уже перестала его ждать.

— Мне кажется, мой дар пробудился, — голос брата был совсем глухим, охрипшим и каким-то обречённым.

— Но… разве это не хорошо? Ведь ты теперь полноценный маг, — осторожно заметила она, не переставая гладить его по волосам. Мир резко вскинул голову. Его глаза уже утратили драконий огненный блеск и были почти человеческими, но на дне их залегло что-то странное и неестественное. Пугающее, такое, чего не должно быть во взгляде тринадцатилетнего ребёнка. Пусть и не человеческого ребёнка.

— Я не уверен в этом. Мне кажется, что я вижу будущее, — он высвободился из её рук, вскочил, принялся мерить шагами комнату, словно не замечая учинённой разрухи, — а вместе с ним — какие-то моменты прошлого, которые к нему привели. Это началось далеко не сегодня, так что я почти уверен в том, что это и есть мой дар — не думай, что я просто увидел кошмар и сделал необоснованные выводы с перепугу. Первое видение случилось ещё несколько недель назад, на следующий день после моего первого обращения. Я увидел какой-то странный дом… Понимаешь, словно не из нашего мира. Неправильный. Знаешь, есть такие большие прямоугольные коробки, в них ещё служанки хранят всякую мелочь… Дом был похож на такую. Он горел, и там, в огне, была рыжеволосая женщина с зелёными глазами. Она очень похожа на тебя… И на Элин. Потом это видение словно оборвалось, и я увидел… себя? Я рассматривал какую-то книгу с картами, и на одной из них, на триста девятой странице, были восточные регионы Лэсвэта и наш городок тоже. И я смотрел на него и понимал, что что-то не так. Мне казалось, что мы родились вовсе не в Неци́се. Понимаешь?

— Мир…

— Нет, не перебивай меня! Пожалуйста. Я должен закончить, это важно, это очень важно… — Мир до хруста сжал кулаки, и Серафима на краткий миг испугалась, что он просто прорежет себе когтями ладони или бросится на неё. — На следующий день я пошёл в библиотеку и нашёл эту книгу. И эти карты были именно на триста девятой странице, и мне снова казалось, что с Нецисом что-то не так. Тогда я списал всё на случайность, но это повторилось. Мне приснился я маленький, когда впервые пришёл на конюшню, а потом — вы с Сильвестром, ездящие по Белозару. И две недели назад вы ведь действительно туда ездили. За прошедшие недели подобные вещи снились мне далеко не единожды, и каждый раз они случались на самом деле, а сегодня… сегодня я тоже видел один сон.

Замолчи, замолчи, пожалуйста… Ты не должен этого знать, ты просто не можешь! Тебе это не нужно…

— Ты шла по круглому залу. Думаю, где-то в Замке?.. У него были светло-пурпурные стены и мозаичный пол. И в руке у тебя что-то мерцало. Какой-то свиток. Ты подошла к окну, развернула его, прочитала какое-то заклинание, он на секунду перестал светиться и погас, а затем вновь запылал, словно бы ничего не произошло. Не знаю, что это было…А потом в зале появился Главный Магистр и ударил… и выпустил… Огненный шар. И ты… и тебя… там было много крови, только свиток сиял, а Магистр стоял рядом с тобой, а потом опустился на колени. И… он как будто дрожал. А потом видение прервалось, и я увидел Белозар в огне и разрушенный Замок, а потом какого-то черноволосого человека… Он стоял, за его спиной был мальчик, а напротив него седой человек сыпал огненными стрелами, а человек стоял, а они летели прямо в него… Фима, если два последних видения — будущее, то первое — прошлое? Ведь всегда раньше было так, но Магистр… разве он мог тебя убить? Фима, как же?.. Как же так? Я не понимаю, Фима! Это же сон, да? Просто сон?! Я же ошибся, это не одно из видений? Это же не может быть оно, ну как, так ведь не бывает, Фима…

И Мир стоял, и Мир смотрел на неё безумными глазами, и расширенные зрачки затопили в них всю радужку, а он всё стоял, всё смотрел, и…

— Нет, Мир. Это не сон, — Серафима открыла рот, чтобы сказать что-то ещё, но не смогла. Просто не смогла. Вот так вот глупо всё и получилось, вот так он и узнал о том, что с ней и Магистром что-то не так. И что делать теперь, что делать сейчас? Рассказать ему всё? Или не стоит? Сказать лишь часть правды? Но какую, но что? Что, о Смерть?

И как простить себя за то, что он видел это? Что она это допустила. Он не должен был. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.

Дети не должны видеть, как умирают их старшие сёстры.

— Значит не сон… Я… Я понимаю, ты вряд ли можешь мне сейчас всё рассказать. Не делай такое лицо, пожалуйста, Фим, — брат грустно и совсем по-взрослому улыбнулся. — Но… Надеюсь, ты сможешь ответить хотя бы на несколько моих вопросов?.. Я…

— Конечно. Я… я постараюсь. Только подожди немного, — Серафима нервно вытащила флакон Инара Сиона из кармана. Руки тряслись, как у припадочной. Она плеснула в воздух. Капли, так же как и тогда, ярко вспыхнули и растеклись куполом, но Мир, казалось, этого даже не заметил.

— Он правда тебя… убил? — Мир выдавил вопрос через силу, и Серафима ответила ему так же. Говорить было тяжело, голос не слушался, но не говорить она уже просто не могла. Рано или поздно он всё равно всё бы узнал. Она предпочла бы, чтобы поздно, чтобы не так, но что случилось, то случилось. Быть может, так будет даже лучше.

Зато теперь он точно тебе поверит. Ищи выгоду.

Заткнись.

— Правда.

— Когда это случилось?

— В начале сезона.

— Значит, на самом деле, ты не отправлялась ни к каким драконам?

— Да.

— Ты действительно ничего не помнишь?

— Да, я ничего не помнила до вчерашнего дня.

— Как получилось, что теперь ты жива и всё вспомнила?

— Я тёмная. Всё замешано именно на этом, — признание далось на удивление легко. Серафима ожидала всего — криков, обвинений, проклятий, слёз, но Мир лишь улыбнулся, как-то невыносимо печально и робко, едва дёрнув уголки губ вверх, словно только имитируя эту кривую болезненную улыбку.

— Значит, тёмные всё же бессмертные, и в народе не лгут.

— На самом деле не совсем…

— Я… я, наверное, не хочу пока больше ничего знать. Просто… иди сюда? — он нерешительно развёл руки в стороны. Словно сомневался. Словно не верил в то, что всё ещё может себе это позволить. Серафима медленно встала с пола, так же медленно подошла — не понимая, как он мог принять всё так просто, так легко, так… смиренно. Брат вздрогнул, когда она обняла его, и прижался к ней так крепко, словно она была для него сейчас единственной опорой, словно собственные ноги уже его не держали.

— Мир, чтобы не происходило, помни — я тебе не враг. Пожалуйста, просто помни это. Я не могу поклясться тебе ни в чём, кроме этого. Это не изменится, Мир. Я никогда не пойду против тебя. Я клянусь кровью, я клянусь Смертью, слышишь? Госпожой своей клянусь!

— Фим, не надо… Я знаю. Я знаю. Кому мне верить, если не тебе? Ты же моя сестра, ты не причинишь мне вреда, никогда.

— Никогда. Надо, Мир, надо… Я поклялась тебе всем, что у меня есть. Теперь, чтобы ни случилось… От моей руки ты не пострадаешь.

Откуда ей знать, каким будет следующее задание в Совете? Откуда ей знать, что в её голову снова не влезет какой-нибудь менталист и не заставит нарушить слово? Лучше уж так. Лучше… Лучше действительно умереть, окончательно, чем сделать что-то с ним.

— И… Я пришла к тебе сегодня не просто так. В Замке небезопасно. Я боюсь, что если мы не уйдём отсюда до конца сезона, то можем…

Умереть, да?

— То может случиться… нечто. Нечто страшное, которое мы можем так легко и не пережить.

— Магистр убьёт нас?

Серафима застыла, в панике сжимая детские плечи. Семеро… он не должен задавать таких вопросов, он не должен об этом думать!

Может, хватит так трястись и пытаться сберечь его психику? Ты же видишь — он сам задаёт вопросы. Говори прямо. Велимир не такой уж и ребёнок.

Заткнись. Ты ничего не знаешь.

— Нет. Не он, и не факт, что убьёт. Я… я, правда, не знаю всех тонкостей и обстоятельств, но сейчас нам стоит опасаться не только Главного Магистра. Было бы лучше, если бы вы с Элин и Сильвестром уехали из Замка как можно быстрее, потому что сейчас всем нам грозит опасность. Возможно, что из-за меня Магистр попытается что-то сделать с вами…

— Убить? — Мир поднял на неё пытливый взгляд, в котором уже не было слёз — только серьёзность и готовность если не на всё, то на многое. Откуда это в твоих глазах? Когда ты успел так повзрослеть?

— Не своди всё именно к убийствам. Вряд ли убить, но вытянуть как можно больше информации — точно. Пока что Магистр вновь не считает меня тёмной, но долго это не продлится. Мне нужно будет уйти из Замка… насовсем, понимаешь? И это повлечёт большие последствия. Но я не могу уйти, зная, что вы останетесь здесь совсем одни, без защиты, поэтому… Не знаю как, но я вас вытащу. Как объяснить всё Элин и Сильвестру не знаю тоже, но… я просто не могу вас бросить. Вы — моя семья. И чтобы не говорили в народе про тёмных, мы не те, кем нас считают. Веришь, Мир?

Веришь, веришь, веришь? Мне упасть перед тобой на колени и молить тебя об этом доверии?

Ты думаешь, что я пошла бы к ним, знай, что они беспринципные садисты? Убийцы? Язычники? Кем их ещё называют в народе, не желая наконец успокоиться?

— Я не совсем понимаю, о чём ты говоришь, но Лэсвэт в огне — это очень убедительно. А я… я ведь считал, что Главный Магистр — друг нам. А он… з-заклял тебя, когда ты взяла тот свиток. Что в нём? В этом ведь дело, да, там какая-то секретная информация? Она нужна была тёмным, и ты решила?..

— Это было Пророчество.

— Пророчество? Тёмным нужно Пророчество? Но зачем? Ведь все и так знали, что в нём написано… Финнский Альянс и Магистр…

— Оно ненастоящее.

Мир замер, потом перевёл на неё совершенно растерянный взгляд.

— Ненастоящее?.. — его голос дрогнул.

— Подделка. Точнее… Не подделка даже, выдумка чистой воды. И потому нет никакой гарантии, что вы вернётесь из Иоки живыми, — Серафима кивнула. В голове вдруг стало совершенно холодно и пусто. Она может сколько угодно просить у брата прощения, ползать перед ним, рыдать — вот только ничего не изменится. Он будет знать. Он уже простил её, простил по-детски просто, но вот ей себя не простить никогда.

Серафима разжала руки, сделала шаг назад. Словно больше не была вправе касаться его.

— Его… Главный Магистр придумал, да? Но… зачем? Если он даже не знает наверняка, что победит с нашей помощью, то зачем ему всё это?.. — Мир под конец едва не сорвался на крик, потом закусил губу, сдерживая подступающую истерику, и глубоко и медленно задышал. Воздух с рваным свистом вырывался из его груди.

— Я не знаю. Я выясню, но сейчас — не знаю. Не уверена, что нам скажет об этом кто-то, кроме самого Магистра…

Если Эмил Курэ, твой дорогой Учитель, не принимал в этом участия. Ты веришь, что он не знает, зачем и почему? Я вот — нет.

— …Да и сейчас это не главная задача для меня.

Если я не вытащу вас, то всё будет бесполезно.

Брат молчал. Смотрел задумчиво в пол, дышал неровно, а потом вдруг спросил:

— А… То заклинание, которым ты проверяла подлинность Пророчества? Откуда ты его взяла?

— Мне показал его один… тёмный, — уклончиво ответила Серафима. Один тёмный… Тамерзар, снова Тамерзар. Неизбежно всё приводит к нему…

Подумаешь о Советнике позже! Закончи сначала со своим братцем, раз так хочешь его спасти… Не тяни.

— А ты не думала о том?..

— О том, что это могло быть иное заклинание? Думала. Потеряла из-за этого слишком много времени, роясь в библиотеке в поисках подходящих книг. Тоже не хотела верить, представь себе. И знаешь… Нашла нечто похожее. Недоработанную за ненадобностью формулу. Всё сошлось… Возможно было создать такое заклинание, что проверило бы подлинность артефакта. Не смогли наши Магистры, но смогли тёмные. Кто знает — может, если бы я поверила сразу, то смогла бы избежать своей смерти… Хоть и не уверена в этом. Может, Магистр следил за мной, а не появился в Башне случайно.

Могла бы избежать смерти… И ты никогда бы её не увидел.

Если бы поверила сразу, то не пострадала бы… Как думаешь, можно ли счесть ту твою смерть за наказание? Как-никак, косвенно ты нарушила двенадцатое негласное правило… За верность тёмным воздастся сполна. За неверность тоже. А ты поставила приказ под сомнение. А между тем третье правило…

— Значит, теперь совсем никакой надежды на то, что Магистр — хороший, — брат вымученно улыбнулся. Пытается шутить…

— «Хороший» — слишком детское слово, Мир. Нет в нашей жизни ничего абсолютно хорошего и абсолютно плохого, всё зависит от точки зрения. Как сказал мне один человек, всё вокруг — лишь игра полутонов. Наверное, он был прав.

— Значит, с какой-то точки зрения хорошим может быть и убийство?

— Нет, — Серафима резко мотнула головой. Не стоило пытаться отвлечь его философскими беседами… — Убийство плохо всегда. Надеюсь, что ты это запомнишь… Да, я солгу, если скажу, что в наше время можно обойтись без них, без убийств, что можно поклясться в том, что никогда не убьёшь… Бывают разные ситуации. Самозащита, защита кого-то близкого. Это не отменяет того факта, что это — зло. То самое, которого, как я сказала минутой ранее, в чистом виде нет… — она тихо рассмеялась, уже не зная, что может ещё сказать. — Я и сама путаюсь в этом, Мир. На некоторые вопросы нельзя дать однозначного ответа. Знаю одно — нельзя убивать во имя добра. Те, кто считают иначе — фанатики.

— Значит, Магистр — фанатик?

— Я не знаю его мотивов. Не мне его судить.

А кому? Кому, если не тебе? Это твою жизнь он искалечил, Серафима! Почему ты его защищаешь?

Не лезь. Не сейчас. Хочешь, чтобы я сорвалась прямо здесь, при брате, который и сам на грани истерики?

Хочу, чтобы ты перестала нести чушь. Ты сама-то веришь в то, что говоришь? Что ты пытаешься ему внушить? Убивать — плохо, нужно быть добрым, хорошим, терпеливым и оправдывать даже самых отъявленных ублюдков из-за того, что «не знаешь их мотивов»? Ты хочешь, чтобы твой брат выжил или стал священником?

— Не тебе… — Мир снова поднял голову. Он чувствовал висящее в воздухе напряжение и, наверное, то, что больше она ничего не скажет. — Ты… у тебя есть какой-то план или вроде того, чтобы вывести нас из Замка?

Да, да, да, скажи ему это марраково «да», успокой!

— Нет.

— Нет…

— Нет. Но будь уверен в том, что скоро я что-нибудь придумаю. Времени мало, но оно у нас есть… А ты, что же, — Серафима внезапно развеселилась. Или лишь заставила себя это сделать?.. — действительно готов довериться своей сестре-тёмной, которая могла тебе сейчас наврать и тонко подвести свою ложь под твои видения, воспользовавшись ситуацией?

— Да, готов. Именно потому, что не просто тёмная, а сестра, — он улыбнулся немного неуверенно, но уже гораздо твёрже, чем в начале их разговора. — У тебя ведь были причины пойти к ним. И ты не обязана делиться ими со мной, тем более вот так вот сразу…

Причины… Любопытство, грёбаное любопытство и желание самоутвердиться…

— …Хотя мне, конечно же, было бы очень интересно их узнать.

— Мир, тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком умный для своих тринадцати лет, м? — Серафима фыркнула.

— Ага. Магистр Умар регулярно меня в этом упрекает, — брат улыбнулся ещё шире и огляделся. — Надо тут прибраться, да? А то у слуг явно будут вопросы… Не знаешь, как складывать камины?..

— Но вот непосредственность у тебя совершенно детская, — она со смешком качнула головой. — Не знаю, что делать с твоим камином. Что делать с комнатой — тоже. Бытовые чары — не то, чему меня учили… Может, скажешь служанке, что тебе приснился дурной сон, и ты в порыве эмоций пустил по комнате, не знаю, волну необузданной магии? А потом, испугавшись таких разрушений, случайно и кровать когтями подрал…

— Противная, — протянул Мир, — не так уж я всё и порушил. Но вариант, конечно, самый оптимальный.

— И где же ты таких слов понабрался, м, оптимальный ты мой? Вызывай служанок. А я попытаюсь поговорить с Элин. Она, конечно, та ещё злюка, но не бросим же мы её здесь? — Серафима подмигнула.

Мир мгновенно напрягся.

— А ты уверена, что она тебе поверит? У вас же отношения не клеятся особо… Давай я пойду с тобой?

— А чем ты мне поможешь, брат мой? Твой дар ведь не убеждение, — она потрепала его по волосам, практически пересиливая себя. Лэйер в голове продолжала шептать, подсказывая и завершение разговора. — Удачи, мой юный и необузданный. Пусть я всё ещё и не понимаю, почему ты поверил мне так… легко.

Можно было обойтись и без последней фразы. Сложно было дослушать меня? Ты теперь застрянешь у него ещё на полчаса!

— Фим, я ведь уже сказал. Два раза, между прочим. Ты — моя сестра. Старшая. Думаю, ты знаешь, что делаешь…

Зря думаешь.

— …и готов доверять тебе безоговорочно. Вот если бы ко мне тёплым элэйнанским деньком заявился какой-нибудь там Магистр Курэ, сообщил бы, что он служит тёмным, и позвал бы с собой под предлогом мнимой опасности — я бы насторожился. Но ты — это ты…

Наивный ребёнок.

— …Иди, Фим. Пока я не решил изменить своему благодушному настроению и не разрыдался у тебя на коленях. Ты этого хочешь, да?

Мир улыбнулся — уже в который раз, словно пытаясь доказать ей, что всё хорошо — и потянулся за шнуром для вызова прислуги. Но всё не было хорошо…

Серафима вышла из комнаты и плотно прикрыла дверь. Не хватало ещё, чтобы кто-то раньше времени увидел царящий там хаос… Улыбка сползла с её лица, и Лэйер в голове опять зашептала что-то о потери хватки.

То, что Мир поверил ей, уже было хорошо, но самое сложное было впереди. Что делать с Элин и Сильвестром Серафима пока плохо представляла… Да ещё и надо было прояснить один момент с Илвой, которая должна была в случае опасности подать ей сигнал, но не подала.

46 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Фирмон, Кара, Странный Мир

Они ввалились в таверну, когда на город опустилась густая, иссиня-чёрная ночь. От воздуха веяло холодом, звёзды белыми льдинками щерились с неба — словно сотни маленьких глаз. Самым большим прищуренным глазом таращилось сверху Сэрэн Мирэ, наполовину скрытое тучами. Оно ловило каждое движение, и взгляд его был остр и внимателен. Мирэд уже не мог спать, и только бездумно смотрел вверх, изредка проваливаясь в зыбкое небытие. Смеха в голове больше не было, поцелуй на шее не тлел, только из снов тянуло чем-то тёплым и манящим. «Пожалуй, я ещё вернусь к тебе. Ты такой забавный». Так ведь ты сказала, Элэйн? Знать бы ещё, чем именно он ей приглянулся…

«А я вссегда тебе говорила, какой ты очаровашшшельный»

«Ты решила проснуться, змейка? Позволь тебя поправить — правильно говорить «очаровательный». Могла бы и научиться за столько лет»

«Ты не только очаровашшельный, Нэсс, ты ещё на редкоссть зсанудный. Дейсствительно, что Владычица Огня в тебе нашласс?..»

«Не шурши. Лучше скажи мне, как ты себя чувствуешь?»

«Уж всяко лучшше чем ты»

«Это не может меня не радовать»

«Отрадно это слыышшать. Я-то думаласс, что ты ссовссем позсабыл свою бедную зсмейку, и большше не перекинешься со мной и ссловом»

«Мне довольно сложно с тобой говорить, когда вокруг меня столько существ, норовящих мне что-нибудь поведать. Когда это задание закончится, я буду готов говорить с тобой денно и нощно»

«Обещщаешь?»

— Мелкий, если ты уже очнулся и не собираешься падать в обморок, то имей совесть и слезь с моей спины. То, что габариты у тебя как у трепетной девицы, тебя в неё всё же не превращает. По весу, по крайней мере, — Квэарр довольно ощутимо ткнул его в ногу одним из своих металлических пальцев.

«Ну вотсс опять начинаетсся»

«Не бухти»

«Зсануда»

— Если ты присядешь на корточки, то с удовольствием. Поскольку вы укутали меня в плащ так, словно я не девица даже, а фарфоровая ваза Эпохи Магии, то спрыгнуть я с тебя не смогу.

— Вижу, доброе расположение духа к тебе уже вернулось, — Фирэйн хмыкнул и подошёл к тавернщику уже знакомого им «Красного Змия». — Тёмной ночи, морр Нсайсс. Нам нужны две комнаты, да побольше. У вас ещё остались на четыре кровати?..

— Три комнаты. Третью можно на две, — поправил СэльСатар, бесшумно проскользнувший в дверь вслед за ними. Русса на его руках, похоже, спала. Или же просто была без сознания — сложно было понять. Сейчас, со спины Квэарра, Мирэд мог разглядеть только торчащие из-под надвинутого ей на голову капюшона белые волосы, но не лицо.

Эльф, нарочито кряхтя, присел, и Мирэд с трудом с него слез. Ноги и руки затекли от долгого пребывания в неудобной позе, плохо слушались, накатила слабость, но всё же он чувствовал себя намного лучше, чем после портала.

— Не загораживай проход, ты тут не один, — Вард, кряхтя, впихнул в трактир Рэта. Светлый выглядел довольно смешно: растрёпанный, припорошённый снегом, с покрасневшим носом, он не походил не то что на сына Светлейшего, но даже и на наёмника, которым пытался притворяться. Последним в тепло заскочил Зенор, захлопнул за собой дверь и шумно и довольно вздохнул. Его нос, наоборот, посинел, и с эльфёнком они составляли довольно забавный для уставшего Мирэда контраст. Рэт заметил, что на него смотрят и даже улыбнулся — правда, очень неуверенно.

Почему-то странным казалось видеть улыбку на его лице — после всего, что случилось. Улыбался ли он до этого хоть раз? Из-за чего улыбается теперь? Что, рад видеть? И поговорить бы сейчас, и спросить, разобраться в происходящем, но… Морр, высокий и сутулый Забирающий Опасность, опустил в протянутую лекарем ладонь ключи, и тот не преминул погнать отряд вверх по лестнице. Зенор, уже и думать забывший о том, что командир здесь не Фирэйн, взбирался по скрипящим ступеням в первых рядах.

— Так, Вард, Зенор, Мирэд, отправляйтесь в седьмую комнату. Ваш ключ. Я с Квэарром и Светлейшеством расположусь в восьмой. Капитан — ваша девятая.

— Что, сегодня даже без «феечек», «рыбок» и «жрущих растений»? — горный хохотнул.

Фирэйн бросил на него тяжёлый взгляд.

— Аргарра, Вард, ты меня за сегодня уже задрал. На какой рух тебя послать, чтобы ты наконец заткнулся? Я лекарь, а не шут. Знаешь, в чём разница?

— И в чём же? — Вард всё ещё посмеивался, но уже немного нервно.

— В том, что у шута нет нескольких видов яда. Например, — Фирэйн мило улыбнулся. — Но мало того, дорогой мой. Я ведь тёмный лекарь. А знаешь, в чём отличие между обычным лекарем и лекарем-тёмным? Нет? У тёмного лекаря есть грёбаные мечи! И если ты не возьмёшь сейчас свой марраков ключ и не пойдёшь спать, то слово Смерти, я их тебе куда-нибудь воткну!

— Ещё и ядом смочишь, да?.. — хмыкнул Квэарр. Доведённый до ручки лекарь начал медленно поворачиваться.

Решив не дожидаться окончания разговора, Вард цапнул ключ и распахнул дверь в комнату, едва ли не вваливаясь внутрь. Зенор заскочил следом, Мирэд, борясь с желанием разбить лоб об стену от выходок своего друга, скользнул за ними. Он никогда не видел Фирэйна таким взвинченным, и, честно говоря, видеть не хотел — чревато было издеваться над единственным человеком в отряде, что мог бы как-то помочь им в случае ранения или болезни.

Да и яд был хорошим аргументом.

И таким же хорошим был вопрос: что смог сделать Вард, чтобы разозлить настолько миролюбивого человека? Их короткая перепалка явно была последствием чего-то более масштабного.

«Можшет, он ссожшрал его леденцсы?.. Этис, лимонные… У вашего лекарясс от них жше проссто зависсимость…»

 

Комната номер семь мало чем отличалась от той, где они останавливались в прошлый свой визит в «Красного Змия», будучи типичной для таверн Забирающих. То есть небольшой, чистой, аккуратной, с четырьмя узкими кроватями, застеленными тёмными в полумраке покрывалами (но Мирэд почти наверняка мог сказать, что на самом деле они были зелеными или коричневато-серыми), с высоким нешироким окном и деревянной бадьёй, заменяющей ванну, за ширмой в углу. Ещё по стенам располагалось несколько шкафов, что были, впрочем, практически бесполезны сейчас — вещей у тёмных почти не осталось. Солнце Ночи заглядывало своим глазом прямо в комнату, пуская по дощатому полу белёсые полосы тусклого света.

На подоконнике стояло несколько подсвечников, отбрасывающих изогнутые гротескные тени. Зенор подошёл к окну, взял лежащий рядом с ними огнетворец,⁽¹⁾ щёлкнул им, зажигая фитили. Свечи ярко вспыхнули, осветив комнату дрожащим рыжим пламенем. Тени заплясали ещё чернее.

Огонь вызвал вполне однозначные ассоциации, и Мирэду даже на секунду показалось, что клеймо на его шее снова начинает теплеть. Он тут же отвёл взгляд от пламени и присел на самую дальнюю от окна кровать — от греха подальше. Вард с довольным рычанием плюхнулся на облюбованное им лежбище. Доски под ним жалобно скрипнули и прогнулись, но, к счастью, не проломились. Тут же из-за двери показалась голова Фирэйна — всё ещё злого и всё ещё ядовитого:

— Сломаешь — сам будешь оплачивать ремонт! Будь уверен, его вычтут из твоей ежесезонной платы.

Вард фыркнул в подушку и сел:

— От меня сильно не убудет, мне не так уж и много нужно на жизнь. А вот на нормальной кровати я не лежал несколько недель! Это, конечно, тоже не тэйвская лежанка, но всяко лучше, чем голые мокрые камни.

— Как знаешь, как знаешь. Я тебя предупредил, — лекарь закрыл дверь обратно.

Зенор тоже присел на кровать и, нагнувшись, чтобы снять сапоги, спросил:

— А что за тэйвская лежанка такая?

— О, это лучшее, на чём только можно спать. Сначала на камни кладутся лапы горных елей…

— Какие речи из твоих уст, друг мой… Не думал, что ты когда-нибудь назовёшь ветки лапами, — встрял Мирэд, ехидно улыбаясь. Варда бесить — святое дело.

— …Так вот, — тот скрипнул зубами, но смолчал. Досадно, досадно. — Сначала на камни кладутся еловые лапы — особенно хороши из середины. Они почти такие же широкие, как нижние, но иголок на них больше, никакое зверьё не пожрало… Если веток не хватает, то можно и обычным хворостом доложить, но это уже не совсем то будет. Затем сверху кладётся выделанная шкура какого-нибудь медведя или барса, так, чтобы ворс остался сверху. И вот после этого можно укладываться. После такой лежанки никаких перин не надо! Для спины хорошо, кстати.

— Конечно, никаких перин не надо. Потому что после такой лежанки ты утром уже не встанешь. Честно говоря, я бы предпочёл нормальную кровать. Не вижу ничего прекрасного в сне на ветках, накрытых шкурой, если нет иного варианта, — Мирэд стянул плащ и бросил его на спинку кровати.

— И я даже с тобой соглашусь, — Зенор поёжился и скинул первый сапог.

— Тьфу на вас… Марраковы неженки! Ничего вы не смыслите в традициях и нормальных кроватях, — Вард покачал головой и вновь завалился на спину, не удосужившись даже разуться. Ну да, на тэйвской-то лежанке и так спать можно было…

— Как будто ты ярый приверженец традиций, — Мирэд хмыкнул, — не из-за них ли ты ушёл с Круговых гор?

— Не все традиции одинаково хороши, я тебе про это уже рассказывал и повторять не буду, — горный широко зевнул, — я устал и хочу спать. Про жрать я уж молчу, наш распрекрасный лекарь явно решил уморить нас голодом. Ну-с, хоть яд не подольёт…

— Жрать на ночь, конечно, вредно, но вас, несчастных голодающих, на кухне ждут остатки ужина — хвала пониманию морра Нсайсса. Я бы рекомендовал этим пониманием воспользоваться. Зелье, конечно, будет поддерживать ваш организм до утра как минимум, да и слегка сгладит истощение, но нормальное питание оно не исключает, а скорее предполагает, — Фирэйн вновь появился на пороге.

Вард искоса глянул сначала на него, затем на постель и махнул рукой.

— Не, ну её, эту еду. Спать.

— Я тоже откажусь, — Зенор уже стянул с себя всё, кроме рубахи и залез под одеяло, свернувшись клубочком.

— Присоединяюсь. Нет аппетита.

— Как хотите. Я человек мягкий, настаивать не буду. Но и гастрит потом лечить — тоже. На такую ораву, знаете ли, зельями не запасёшься. Тёмной ночи.

Лекарь снова ушёл — и на этот раз, кажется, ушёл окончательно. В коридоре раздались шаги, потом заскрипела лестница.

— Ну и паразит… Он что, весь разговор подслушивал? Весь день мне плешь проедает… — Вард заворчал и приоткрыл один глаз. — Кто-нибудь знает, что такое «гастрит»?

Мирэд пожал плечами, всё же поленившись спрашивать сейчас о причинах их размолвки:

— Понятия не имею.

«Ссерьёзсно, Нэсс? Ты же читал книгу по лекарсскому делу в Сазсере»

«Возможно. Всё равно я сейчас уже ничего не помню»

«О первый Зсмей, твоя память меня убиваетсс. Это же было всего год назсад…»

«Зсмейка, я устал. Давай ты почитаешь мне нотации завтра»

«Паразссит», — процитировала горного Аин-Зара, однако всё же соизволила замолчать. Мирэд покачал головой, встал с постели и потушил ехидно и жарко мигающие свечи. Затем забрался под приятно прохладное одеяло и почти сразу забылся глубоким, но беспокойным сном.

Он вновь видел Элэйн. Она стояла за границей расползшейся руны и улыбалась лукаво и хитро, склонив набок голову со струящимися огненными кудрями. В её глазах тоже бушевал огонь — зелёный, обжигающий, влекущий. Однажды Мирэд уже видел такое пламя — в детстве, когда отец водил его в лес, и они вместе разжигали костёр. Кажется, это было в одну из Плясок Змей⁽²⁾… Он тогда рассказывал о том, что такой цвет у огня бывает из-за примеси каких-то минералов или чего-то подобного, но Мирэд не мог вспомнить, чего именно. Голова кружилась. Элэйн не нравилось, что он пытался отвлечься и не замечать её.

Мысли уплывали куда-то за край сознания, мир казался размытым и нереальным — словно бы это всё ещё был не сон, но уже и не явь, а что-то среднее. Что-то среднее, где, как в внезапно вскипевшем болоте, захлёбывался вязким огнём Мирэд. Он судорожно глотал ртом воздух и уже не понимал, от чего спёрло дыхание: от жары, от приступа или от опасной близости Огненной Драконицы, которая в какой-то момент шагнула в рунный круг и оказалась слишком близко. Ритуал вновь повторялся, только теперь он был здесь лишь вдвоём с Элэйн, и некому было это прекратить, некому его вытащить. Она снова была везде — её руки, её тело, её волосы, её жар. Она касалась его, настойчиво цеплялась за плечи, говорила что-то — быстро, громко, на драконьем, но он не разбирал слов и не мог прочитать их по движениям её губ. Но Элэйн всё говорила, он чувствовал в её голосе рокот огня, чувствовал силу, что гнула к земле… Наконец она остановилась — словно поняла, что её не слышат, вздохнула и обхватила его лицо обжигающими ладонями. Её пальцы вплавились в кожу раскалённым добела металлом, впитались, он пытался схватить её за руки и оторвать от себя, но вокруг полыхал пожар, а потом Мирэд увидел — лишь на секунду — ступени древнего храма, сложенные из золотисто-алого гладкого камня.

Сон кончился резко и внезапно. Мирэд дёрнулся и рывком сел на постели, запутавшись в одеяле и едва не свалившись на пол. Аин-Зара осталась спокойно лежать на подушке и даже не подумала пошевелиться. Вард тоже спал, громогласно храпя, Зенор калачиком свернулся на кровати, зажав в руке свой медальон. За окном тлело рассветное небо, растекаясь над крышами розово-жёлтым маревом и только где-то сверху оставаясь ещё синевато-тёмным. Мирэд шумно выдохнул и откинул со лба волосы. Раз скоро взойдёт дневное солнце, то нет смысла пытаться заснуть ещё раз.

Сердце всё ещё гулко стучало в горле, ощущение чего-то огненного рядом не отпускало, но тело начинало потихоньку отходить от странного видения. Что оно значило и значило ли что-нибудь вообще? Мирэд понадеялся, что это всё же был бред уставшего мозга. Не хотелось верить в то, что он связан теперь не только со Смертью, которой служит, и со Странником, который создал их расу, а ещё и с Пламенем, руну которой имел неосторожность выбрать на ритуале. Призывно заурчал живот, и Мирэд спрыгнул с кровати, начиная неспешно одеваться и окончательно отбрасывая мысли о недавнем сне. Как там говорил Фирэйн? На кухне есть остатки ужина? Быть может, они пребывают в сохранности и сейчас?

Давно нечёсаные и немытые волосы неприятно лезли в лицо, нитка бус, которой они должны были быть аккуратно собраны, казалось, вросла в них намертво, запутавшись между свалявшимися в колтуны прядями. Расчёска могла бы спасти его в этой тяжёлой ситуации, но была утеряна ещё на Миро. Мирэд предпринял осторожную попытку выпутать бусины из своего несчастного хвоста, но в итоге плюнул и на это, и на свою забирающенскую гордость, порядком пожёванную за эти недели, и спустился вниз. Сначала он поест, а потом уже будет разбираться с внешним видом. К Марраку.

Внизу, в зале, внезапно обнаружился Рэт. Мирэд оглянулся в поисках морра, но обнаружил только его скучающего за стойкой помощника с какой-то потрёпанной книгой.

— Морриш..?

— Моё имя Гнасс, господин, — помощник отложил книгу и поднялся со стула. Рэт обернулся и тихо приветственно кивнул. Мирэд ответил таким же кивком.

— Морриш Гнасс, скажите, осталось ли что-нибудь со вчерашнего ужина? Мои соотрядники упоминали что-то такое.

— Нет, господин. Но завтрак уже готовится. Думаю, его можно будет подавать уже через полчаса… Если вы согласны подождать, как господин Рэттан, то я прикажу подать его сразу же по готовности, — Гнасс замер в ожидании, учтиво отведя взгляд от пребывающего не в самом лучшем виде клиента.

— Да, благодарю. Я подожду его, — Мирэд кивнул и опустился за стол напротив Рэта. Морриш вышел из-за стойки и исчез за неприметной дверью в стене.

Повисло неловкое молчание. Мирэд не ожидал встретить Рэта сейчас и, откровенно говоря, не знал, что может сказать ему. В гроте было проще. Эльфёнку нужно было утешение, а ему — отвлечься. Они просто говорили, и были важны не столько фразы, сколько живой голос и тепло чужого тела где-то рядом. После же началось безумие, бред воспалённого разума, и Мирэд уже не знал, что делает — мог только звать и цепляться за что угодно, за кого угодно, лишь бы не утонуть в собственном взбесившемся сознании. Он чувствовал, что кто-то держит его, но из-за боли ничего не видел, не мог думать, просто плавал в темноте, растворяясь в собственной боли и безысходности. Разум вернулся к нему лишь с Аин-Зарой. Мирэд подозревал, что обязан относительной сохранностью своего тела от камней именно этому эльфу, потому что больше рядом никого не было, но не был в этом уверен. С чего бы Светлому ему помогать?

— Ты… в порядке? — внезапно спросил Рэт.

Мирэд подивился тому, сколько неподдельного участия было в его голосе. Как будто действительно волнуется… Рэт ведь был их пленником. Как-то не верилось, что он может испытывать сочувствие и какие-то положительные эмоции к одному из своих тюремщиков. Всё ещё помнит о том, что Мирэд не убил его, когда мог? Он ведь вполне отдал свой долг в гроте, сначала перевязав, а потом не дав ему раздробить голову о стену. Что же тогда? На полном серьёзе проникся тёплыми чувствами? В это верилось с трудом. Чтобы пленённый эльф, да ещё и из семьи Светлейших…

— Да, вполне. Некоторая слабость после ритуала ещё сохранилась, но это временное явление, — Мирэд замолчал, потом подумал, что хорошо бы спросить у Рэта и о его самочувствии, но эльфёнок вновь его опередил.

— Ты так спокойно говоришь о ритуале, хотя нас могут услышать. Разве это не секретная информация?

— М… На то есть три причины. Во-первых, морриш Гнасс вышел на кухню. Во-вторых, морры и морриши не распространяются о разговорах и секретах своих клиентов, если случайно их слышат. У них тоже есть свои правила поведения, которым они следуют достаточно строго. Не знаю, что там у вас на Элфанисе, но карцы — народ дисциплинированный. И, в-третьих. Ритуалы не являются для Кары чем-то из ряда вон выходящим. Они, конечно, встречаются не на каждом шагу, но на каждых десяти — наверняка. Разве в твоих книгах не было об этом написано? Это ведь не секрет для тех, кто интересуется культурой Забирающих, — Мирэду действительно стало интересно. К тому же, наличие у Забирающих ритуалов на самом деле не было большим секретом. Он же не собирается сейчас рассказывать Рэту о том, что происходит за стенами замков, а поведает лишь о чём-то простейшем. И то, если он спросит. Даже уровни рун и деление ритуалов на красные и белые упоминать не будет. Мирэд, чего уж отрицать, питал к невезучему эльфу некоторую долю симпатии, но за языком следил — помнил, что говорит с пленником.

— В Небесной Резиденции было не так много книг про другие расы, как ты думаешь, — Рэт улыбнулся, но как-то нервно — не то пытаясь что-то скрыть, не то просто опасаясь странного тёмного. — Тем более, Забирающие живут закрыто. Вас редко можно встретить за пределами вашей страны, а ехать в Кару самому — себе дороже. Вы ведь не очень любите чужаков, как мне кажется?

— Лезущих туда, куда их не зовут — действительно недолюбливаем. К остальным же относимся вполне лояльно, — кивнул Мирэд. Эльфёнок что, действительно его опасается? Но при этом всё равно лезет с разговорами и старательно пытается быть дружелюбным. Забавно…

— А если… если я спрошу про ритуалы, то я залезу в не своё дело? — наконец поинтересовался Рэт неловко.

Мирэд не удержался от того, чтобы фыркнуть:

— Я вполне могу рассказать тебе о них в общих чертах. Как я уже говорил, это не секретная информация. Ритуалы в основном используются для того, чтобы заменить нам вещи, доступные обычным магам. Например, с помощью одного ритуала можно создать вокруг дома защитный контур, способный обогревать его в холодное время года без дополнительных затрат на камины, дрова и тому подобное. Или ритуал, проведённый над той же деревянной бадьёй для мытья — думаю, ты уже успел увидеть это… чудо магической мысли. С помощью ритуала на неё накладываются определённые чары, позволяющие ей по сигналу наполняться водой. Вода, конечно, берётся не из воздуха, но это куда проще, чем таскать её в ведрах из какого-нибудь колодца.

— То есть, обычной магией вы не можете пользоваться совсем? Раз идёте на такие ухищрения.

— Как будто одни только Забирающие используют ритуальную систему… — Мирэд хмыкнул. — Можем, но только самой простейшей. Она нам, в общем-то, и не нужна. Для быта есть ритуалы, для всего остального годится и наша расовая магия.

«Нэссс, где тебя носсит?», — раздражённо прошипела в его голове Аин-Зара.

«Я внизу, ожидаю завтрак. Сполза́й ко мне, если хочешь»

«Поччему ты меня не рассбудил?!»

«Решил проявить заботу и дать тебе отдохнуть. Ты ведь ещё полностью не восстановилась?»

«Не делайсс так большше. Я лучшше не выссплюссь, чем опять тебя потеряюс»

— Ты разговариваешь с Аин-Зарой? — вопрос Рэта не дал ему ответить змее, и она опять раздражённо зашипела, сетуя на то, что ей предпочитают каких-то эльфов.

— Да. Это так заметно?

— У тебя глаза изменились. Взгляд стал отсутствующим, а радужка — серебристой. Знаешь, как будто траву снегом припорошило… Вот я и подумал, — он пожал плечами.

— Подумал ты на удивление правильно для существа, мало что знающего о Забирающих.

— Мало, но не совсем ничего. Только вот один вопрос есть… Можно?

— Можно. Не факт, что я отвечу, но можешь попытать счастья, — Мирэд расплылся в довольной змеиной улыбке. Почему-то неловкие эльфийские попытки поддержать разговор (или попросту выведать побольше информации) немало его забавляли.

— А вы понимаете язык змей? Ну, то есть, как вы с ними разговариваете? У змей есть какой-то особенный язык, который вы выучили, или они говорят с вами на языке Забирающих? Как это работает?

— На самом деле, это довольно интересный вопрос, — Мирэд на секунду задумался, — со своими змеями у нас нечто вроде ментальной связи, и мы скорее не говорим, а ловим мысли и чувства друг друга, которые мозг уже обрабатывает и сообщает нам в виде фраз или образов. А вот с чужими змеями ситуация несколько иная. Если змея хочет, чтобы её услышали, то она тоже вступает в определённую ментальную связь. Если не хочет, то мы слышим только неразборчивое шипение.

— А с обычными змеями вы можете таким образом разговаривать?

— С какими обычными? — Мирэд непонимающе нахмурился.

— Ну, с обыкновенными, не... э... Забирающ... щенскими.

— А-а, с этими. Хм, — он потёр переносицу, — на этот вопрос я не могу дать тебе чёткого ответа, поскольку, как ты выразился, обычные змеи у нас почти не встречаются. Но, как полагаю, не можем. Змеи Забирающих ведь не совсем обычные змеи, они скорее созданные магией фамильяры, изначально разительно отличающиеся от обычных животных. Их разум не примитивен. И, если бы у них было подходящее строение ротовой полости, то они наверняка смогли бы говорить с нами на одном языке.

А вот о причинах этой разумности можно было и не упоминать. Не стоит выдавать все слабые места. Хотя, Рэт и так мог дойти до кое-чего, если размышлял над тем, почему Мирэд так остро отреагировал на потерю Аин-Зары.

— А я смогу понять змею Забирающего, если она захочет со мной поговорить?

— Сомневаюсь. Ты ведь эльф. Но, если тебе интересно, мы можем это проверить. Аин-Зара как раз до меня добралась, — Мирэд схватил обвившуюся вокруг его ноги змею и водрузил её на стол.

«Скажи что-нибудь Рэту»

Змея воззрилась на него как на умалишённого: «Ты издевашшьсся, да? Он жше не Зсабирающщий»

«У нас эксперимент»

«Ссерьёзсно? И что мне ему ссказсать? Здравствуй, давай дружшить?»

«К примеру»

Аин-Зара посмотрела на него как на глубоко и безнадёжно больного, а затем со вздохом повернулась к эльфу, едва ли не по слогам прошипев: «Тёмного утра, ушшасстый. Ты зснаешь, что сстрижшенные мечом волоссы ссмотрятся совершшенно убого?».

Рэт ожидаемо не понял ли слова, а потому нисколько не оскорбился — только вздохнул разочаровано. Однако почти мгновенно оживился:

— И ещё вопрос, если позволишь. Зачем вам в принципе нужны змеи?

Мирэд моргнул. Нашла коса на камень… И про ритуалы ему расскажи, и про змей всё поведай — куда это вы так торопитесь, Светлый? Не слишком ли смелы ваши запросы? Можно ответить, чтобы он лез не в своё дело, но тогда велик шанс, что Рэт обидится… А почему, собственно, его это волнует?..

Положение спас морриш Гнасс, вышедший из кухни в сопровождении несшей в руках поднос подавальщицы — миловидной девушки с бледно-зелёной шалью на плечах. Поднапрягшись, Мирэд вспомнил, что сталкивался с ней ещё в прошлый визит тёмных в «Красного Змия» — тогда она тоже подавала им завтрак перед отъездом.

Запахло тёплой молочной кашей, топлёным маслом, свежими яблоками. Мирэд блаженно втянул носом воздух — как давно, как давно, Маррак побери, он не завтракал нормальной, вкусной едой! Рэт, судя по всему, разделял его восторги — во всяком случае, смотрел он только на поднос и вопросы не задавал.

— Завтрак для господ, — подавальщица склонила голову и принялась расставлять тарелки на столе. Две глубокие миски с ароматной кашей, в которой лужицами прозрачного золота таяло масло, два блюдца с нарезанными яблоками и горстками засушенной клюквы, две полные кружки чая с молоком, несколько бутербродов с сыром, густо намазанных сливочным маслом…

— В жизни не видел столько продуктов из молока… — протянул эльф.

— Змеи любят молоко. Благодарю, Анте́сса, — Мирэд улыбнулся.

— Вы помните моё имя, господин Мирэд… Я польщена, — девушка ответно улыбнулась, но глаз не подняла.

— Охо, змеёнок, только очухался и уже заигрываешь с девушками! — Вард соскочил с последней ступеньки лестницы и коротко хохотнул. — Можно и мне порцию этого чудного завтрака, красавица?

— Конечно, господин, — Антесса лица не потеряла, только покраснела до кончиков ушей, закончила накрывать на стол и степенным шагом направилась в сторону кухни.

Мирэд, такой же красный — не от смущения правда, а от раздражения, зашипел.

— Вард, я понимаю, что твоя бестактность неискоренима, но включи свой здравый смысл и посмотри на меня! Я не мылся две недели, о каком заигрывании может идти речь?

— Да брось, будь проще! Твои грязные патлы волнуют только тебя! — горный хлопнул его по плечу. — Ты ей явно нравишься и так. Ты посмотри только, как глазами из-под ресниц стреляет…

— Оставь свои выводы при себе, будь добр, — Мирэд раздражённо фыркнул и принялся за еду. Вожделенная каша уже так не радовала. Если бы друг, как обычно, не влез бы непрошеным в разговор, он бы даже не задумался об том, что Антесса действительно довольно привлекательная девушка.

Захотелось зарычать и побиться головой о стену.

«Что тебя так пугаетсс, Нэсс?»

«И ты туда же?»

Аин-Зара в ответ лишь шипяще хихикнула и уползла под стол. Уже оттуда раздалось почти мурлыкающе:

«А твой отецсс был бы рад внукам… Женитьсся тебе пора, родителей своих порадовать…»

Утро начиналось донельзя прекрасно.

* * *

Дойти до кабинета Младший Магистр не успел — чья-то очень знакомая тень отделилась от стены и направилась к нему неспешным пружинящим шагом, не предвещающим ничего хорошего.

— О, надо же, какая встреча! Ты решил почтить меня своим присутствием? И что же послужило поводом? — он остановился и скрестил руки на груди, словно показывая: «Вот он я, смотри, даже руки убрал, чтобы не запустить в тебя нечаянно заклинанием».

— А ты разве не догадываешься о причине? — голос Среднего Магистра был обманчиво мягким, но Инар знал, что скрывается за этими интонациями на самом деле. Или может скрываться. С магами разума никогда ни в чём нельзя быть уверенным — на то они и владеют человеческим сознанием в пугающем совершенстве. Да, пожалуй, логичнее было бы сказать, что он подозревал об истинном значении того, что пряталось сейчас за иллюзорно дружелюбными словами.

— Не имею ни малейшего представления. Я не нарушал договоров, поэтому не могу даже предположить причину твоего визита.

— Вот как… — Курэ улыбнулся. И эта улыбка — тёплая, добрая, сулила Инару всю марракову бездну. — Тогда спрошу прямо. Что связывает тебя с Серафимой Ларсен?

Этого вопроса Младший Магистр действительно ожидал. Конечно, как великолепный и блистательный менталист мог не заметить нескольких его встреч с милой Лэйер в практически собственном Замке.

— Ничего из того, о чём тебе стоило бы знать. Договоров это никак не касается. У нас всего лишь было несколько дел личного характера, которые уже благополучно разрешились.

— Вот как? — Курэ всё так же опасно неспешно подошёл ближе. — И какие же, интересно, у тебя могли быть «дела личного характера» с девочкой семнадцати лет? Или, быть может, лучше сказать с драконьим магом?

— Ты это серьёзно? Тебе даже лучше моего известно, что хорошего мага из девчонки не выйдет, — Инар хмыкнул.

— Тогда что же? Это связано с её провалами в памяти?

— С её провалами в памяти связан только наш досточтимый Главный Магистр. Да, не один ты много видишь и слышишь, я тоже обладаю некоторыми навыками, — надо отдать Среднему Магистру должное — он даже не вздрогнул. Хотя мог бы… Самообладание — действительно раздражающая черта, особенно у магов разума. Слишком уж сложно вывести их из равновесия и доставить себе удовольствие любоваться их удивлёнными лицами.

Какая жалость.

— Тогда, вероятно, ты слышал, в чём именно мы её подозреваем, — Курэ продолжал неумолимо гнуть свою линию, снова обращая сложившуюся ситуацию в свою пользу. А чего же ещё было от него ожидать?

— Откуда мне знать, правдивы ли ваши подозрения? Наши личные дела к этому не относились, — Инар словно невзначай прислонился к стене. Родные камни огладили спину умиротворяющим теплом, пробравшимся под мантию ненавистного и опостылевшего за годы пурпурного цвета, пустили под кожей дающую силы волну.

— Сдаётся мне, что ты лжёшь… Ингма́р. Ты ведь знаешь, что лгать мне опасно? — Средний Магистр прищурился, Младший прикрыл глаза. Значит, переходишь на личности. Настолько нужна информация, да?

— Зачем бы мне это делать, Эмилье́н? А даже если и лгу — к тебе и твоим делам это никак не относится. У тебя своя задача, у меня — своя.

Вот и не лезь куда не следует, трус бесхребетный. Даже жалко, что прямо сейчас он не читает его мысли — такая подколка наверняка порадовала бы проклятого менталиста. Проклятого пугливого менталиста. Да, Эмильен, он всё помнит, всё…

— Думаю, всё же лжёшь. Стал бы ты иначе избегать зрительного контакта, — сквозь полусомкнутые веки Инар заметил, как Курэ подошёл совсем близко и встал напротив.

— Мне просто категорически не нравится, когда в моих мозгах, не сочти за грубость, кто-то копается. Пусть и так филигранно, как маг твоей ступени.

— Ты прекрасно знаешь, что по договору я не могу применять к тебе ментальное вмешательство.

— Тогда и не пытайся. Я, может, и не менталист, но ступень моя отлична от ивегарда. Волны твоей магии я прекрасно чувствую. И, пожалуйста, помни, из чего состоит пол, по которому ты любишь так неторопливо и помпезно ступать.

Камни радостно оскалились в ответ — со стен, с потолка, с пола, с лестницы в конце коридора.

— Договор распространяется и на тебя… Хотя, как мне кажется, это напоминание будет излишним, — Средний Магистр улыбнулся. В этой улыбке чувствовалось всё — всё, кроме тепла.

— Я помню об этом. Поэтому ты продолжаешь так же неторопливо ступать, — Инар зеркально повторил эту улыбку. Они друг друга поняли, по крайней мере, на этот раз.

— Думаешь, ты смог бы победить меня в поединке?

— Не знаю, Эмильен, не знаю. Но всё может быть. Мы ведь оба магистры, пусть специализации у нас разные. А теперь, если у тебя нет действительно стоящих вопросов, позволь мне пройти. Меня ждут дела, и на этот раз их характер не такой уж и личный.

— Прошу, — Курэ посторонился, пропуская его.

Инар кивнул на прощание и продолжил свой прерванный путь. Спину ощутимо царапал взгляд раздражённого менталиста самой высшей ступени — прямо между лопаток, как под прицелом. Только каменная крошка, крутящаяся змейкой между пальцами, позволяла Инару держать себя в руках. Он бы с радостью проломил сейчас под Курэ пол и обрушил на него замковые своды, но… личные дела всё ещё ожидали его вмешательства. И к договору и не-Эмилу Курэ они имели очень косвенное отношение.

---

1) Огнетворец — магический аналог наших зажигалок

Вернуться к тексту

2) Пляски — празднества, посвящённые Семерым. Проходят сорок девятого числа каждого сезона. Всего их семь: Пляска Воды (Лёд; 49 вэссана), Пляска Воздуха (Ветер, 49 клоэана), Пляска Тумана (Смерть, 49 сэрэана), Пляска Змей (Странник, 49 тэйемана), Пляска Трав (Природа, 49 роэнана), Пляска Огня (Пламя, 49 элэйнана), Пляска Камней (Скала, 49 сэтэвана). Сорок девять для всей культуры веры в Семерых является магическим числом, поскольку являет собой семь в квадрате. Отмечаются Пляски даже в светских государствах — как дань традициям.

Вернуться к тексту