Руины Тиррэн Рина. От смерти до смерти (джен)

47 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный Мир

Серафима, будучи уже просто не в силах скрывать своё волнение, закусила губу, скрестила руки на груди и принялась барабанить пальцами по плечу. Ожидание затягивалось — может, это было и к лучшему.

Она… боялась. Раньше страх, пусть и был ей свойственен, проявлялся в куда меньшей степени — ей проще было контролировать себя, да и, несмотря на потерю памяти и малознакомое окружение, на ногах она стояла твёрже и больше была уверена в завтрашнем дне. В том, что он настанет и для неё.

Ведь как же — Замок хорошо защищён, война если и есть где-то — то не в Лэсвэте, Сильвестр всегда рядом и всегда защитит, да и Магистры… Да и Магистры. Первым двум на глаза показываться не стоит, третьего она ждёт уже почти полчаса, рискуя скоро сойти с ума.

Так долго находиться вне своей комнаты было почему-то чудовищно неуютно. Конечно, Изар Мауг не выпрыгнет на неё из-за угла со своим хлыстом, но теперь, когда воспоминания вернулись, стало страшно — а вдруг она не сможет всё скрыть и выдаст себя чем-то? Достаточно одного неверного слова и клетка захлопнется, а её упрячут в те же подземелья. Только теперь не будут спрашивать — сразу начнут бить, и… Она не может гарантировать того, что ничего не выбьют.

Хочешь последовать за теми, кто предал Госпожу, хочешь нарушить негласные правила? Тогда, конечно, не гарантируй.

Язвительный голос Лэйер прочно поселился в голове, не желая становиться частью роя обычных для нормальных людей мыслей и внутренних голосов. Дело всё откровеннее пахло безумием, но панику пока удавалось сдерживать. В конце концов, это ведь часть её личности, а не какая-то вторая, так? Нужно просто привыкнуть.

Привыкай уж поскорее, если всё же стремишься вернуться в Совет, а не в замковые подземелья. Или тебе так нравится боль, м? Думаю, Магистр не против попытать свои силы ещё раз.

Спину прошило фантомной болью, и Серафиму передёрнуло. Да, страшно было. Пусть осознание себя как Лэйер и дарило едва ли сгибаемый стержень внутри и чувство причастности и защиты чем-то, что было выше всех человеческих стычек и интриг, одного этого было мало чтобы полностью искоренить свой страх и уверить себя в том, что она со всем справится. Что вытащит и себя, и Мира с Элин, и Веста.

Это там, в полутёмной предрассветной комнате, на границе паники и эйфории от того, что Совет её не отверг, она ощущала себя едва ли не всесильной. Силы этому чувству добавлял ещё и визит Тамерзара… Впрочем, о Тамерзаре можно было подумать и позже, и на то было несколько веских причин.

Вест так и не вернулся со своего поручения. Это ещё не беспокоило — оговоренные две недели истекали лишь сегодня, — но уже заставляло тревогу встать наизготовку. И вновь было страшно — от того, что он может вернуться уже сегодня вечером, и от того, что лишь завтра утром. Серафима боялась не успеть с ним поговорить, но и одна только мысль о разговоре заставляла нервно выламывать пальцы.

Как ей себя вести? Что сказать? «Прости, я знаю о твоих чувствах — они были очевидны для меня ещё с нашей прогулки, — но люблю тебя лишь как друга»? «Извини, но мы не можем быть вместе, потому что ты мне как старший брат. А ещё я темная, и ты вряд ли это оценишь»?

Но как после этого его, ошарашенного, сломленного, отвергнутого, уговорить пойти с собой?

Как вообще продолжать общаться после таких слов?

Нет, хорошо, можно сейчас промолчать и сказать всё постфактум, но как после этого смотреть ему в глаза? Как смотреть на себя? Уже жестоко заставлять его делать выбор между почти что отцом и возлюбленной, а если после выбора в её пользу, она ещё и скажет ему «Нет»?

Ему ведь будет уже ничего не переиграть, некуда вернуться — только оставаться с ней, девушкой, которая его… Предала? Пожалуй, это наиболее верное слово.

Серафима как наяву увидела Веста и его потерянный, беспомощный взгляд. Как у побитой собаки… Нет, она так не сможет, просто не сможет. Его жизнь и так мало похожа на сахар. К тому же… До выбора дело может и не дойти — Сильвестр может банально ей не поверить, даже несмотря на все свои нежные чувства. Как доказать ему, что Пророчество — подделка, если она даже не знает мотивов создавшего его Главного Магистра? Да и вряд ли узнает, если уж на то пошло. Как объяснить, как уверить его в том, что его наставник лжёт им всем? Как, как, как?

Одно бесконечное «как» и десятки вопросов, на которые не найти ответов.

Серафима нервно усмехнулась. Да уж… И она ещё думала, что с возвращением памяти жить станет гораздо легче. Наивно, очень наивно было так полагать. Ничего из того, что мельтешило сейчас в ее голове, не то что не встало на свои места, а напротив — сплелось в такой жуткий клубок, что уже и не распутать, не порвав нескольких нитей. Осталось только понять, какие рвать.

Словно ты не знаешь ответа. Тебе не уйти из Совета — ты ведь и не хочешь, так? Тебе это и не выгодно, чего бы ты не хотела. А раз ты с Советом, то ты не с Магистрами. А твой дорогой Вест…

— Заткнись, — процедила она, сжав виски пальцами. Да, она знала ответ. Но признать не могла.

Пока нет.

…Были в возвращении памяти и некоторые плюсы. Никаких провалов в памяти, никакой болящей головы, отсутствие мучительных попыток разгадать видения от ментального вмешательства. Никакого обмана. Никакой сказки, в которую так хотелось верить раньше.

Никаких вопросов о том, что же она всё-таки обещала Младшему Магистру в обмен на помощь.

За одним из книжных стеллажей послышались быстрые, но вместе с тем лёгкие и негромкие шаги. Если бы Серафима не прислушивалась специально, то вряд ли бы их расслышала. Спустя несколько секунд из-за полки выскользнул Инар Сион — лишённый привычной для Серафимы непринуждённости и доброжелательного выражения на лице. Он был серьёзен, он был сосредоточен — как и в другие свои встречи с Лэйер.

Завидев её, он остановился. Они стояли сейчас в том самом месте, где столкнулись несколько недель назад — у секции с древними сказаниями, у самой границы открытой части библиотеки. Здесь же встречались и до этого.

Младший Магистр мельком огляделся, извлёк из внутреннего кармана мантии пузырёк и щедро плеснул из него в воздух. Удар сердца — и медовые капли зелья сменились золотистыми искрами, салютом рассыпавшимися над их головами и стекшими во все стороны вниз, словно по какому-то невидимому куполу.

— И у книг есть уши, — он убрал пузырёк обратно.

— Вы задержались на полчаса. Я думала, что уже и не придёте, — нервно заметила Серафима. Было странно начинать разговор с одним из Магистров вот так — без вежливых слов, без пожеланий доброго утра, но…

Ты не можешь тратить своё время на все эти положенные по этикету расшаркивания. Ты знаешь, зачем пришла, он знает, зачем пришёл. У вас договор. К Марраку любезности.

— Государственные дела, знаешь ли, — Инара Сиона, похоже, подобное обращение не смутило вовсе. Он прислонился спиной к полкам и зеркально повторил её позу, скрестив руки на груди. — Так зачем ты звала меня, не-Серафима? Мне пришлось переносить важную встречу.

— Как я понимаю, то, что я вам обещала, важно не меньше. Если не больше, — губы шевелились словно сами собой. Серафима будто осталась лишь наблюдателем в своём теле. Это было дело Лэйер, это был её разговор. — Как вы и сказали в прошлое наше свидание, свою часть уговора вы выполнили. А значит, пришло время и мне исполнить свою.

Она намеренно потянула паузу, с некоторым мрачным удовлетворением наблюдая за тем, как становится всё более и более напряжённым взгляд Младшего Магистра. После того, что Серафима вспомнила, он ей не нравился. Это чувство в полной мере разделяла и Лэйер.

— И? — всё же не выдержал он. — Что сказал твой Король?

— Эти вопросы решает не Король. Госпожа сказала, что согласна поговорить с вами и дать своё покровительство. Если не передумаете.

Инар едва заметно усмехнулся. Серафима — Лэйер — вздёрнула бровь:

— Не верите в её существование? Тогда отчего же просили защиты у Чёрного Совета?

— Скажем так… Я не привык верить чему-то на слово. Если мой визит в Совет даст мне чёткие доказательства, то с удовольствием уверую, — Младший Магистр иронично прищурился. Кривая улыбка так и блуждала на его губах. Она словно говорила: «Достаточных доказательств не будет». — А почему я просил защиты именно у него… Наслышан. О многом наслышан. И ваша организация представляется мне довольно выгодным вариантом. Ваш Король силён и влиятелен, у вас явно сохранились знания о магии прошлых столетий — иначе я не могу объяснить тот факт, что ты до сих пор жива. Этих причин тебе достаточно?

Серафиму так и подмывало рассмеяться ему прямо в самодовольное ироничное лицо: «А вы думаете, Магистр, что все эти знания, вся эта сила и власть достанутся вам только из-за того, что вы соизволите вступить в Совет?», но она лишь сдержанно кивнула.

Жива, о да…

Интересно, право слово, как он на одном только скептицизме собирается проходить посвящение.

— Так где я смогу встретиться с твоим Королём? — напомнил Инар, когда молчание слишком затянулось.

— Вы найдёте его в зелёном замке у кровавой реки, окружённой говорящим лесом. На севере змеиной земли.

— Не могла придумать что попроще? — он хмыкнул.

— Вы же не удосужились придумать что попроще для меня, — Серафима отзеркалила его кривую улыбку.

— Я связан клятвой. Я не мог дать тебе точной информации, только намекнуть, — Младший Магистр показательно развёл руками. — К тому же, для тебя не составило труда отгадать мою несложную загадку ни в первый раз, ни во второй.

— Вот и вам не составит труда отгадать мою. Если, конечно, ваши познания в географии не стремятся к нулю.

— Боги, какой яд! Вижу, что не очень-то нравлюсь тебе, девочка, — он продолжал потешаться, и это на удивление сильно выводило из себя.

С чего бы тебе мне нравиться?

— Правильно видите, — не сочла нужным скрывать Серафима. Их уговор исполнен, вряд ли им скоро придётся вновь взаимодействовать, а причинять ей какой-то вред Инару Сиону явно не выгодно. Раз уж ему понадобилось покровительство Совета.

— И почему же? Потому что я предложил тебе такой уговор? — Младший Магистр усмехнулся в ответ на её красноречивый взгляд. — Не вижу причин для неприязни, не-Серафима. Да, ты можешь считать меня предателем, но… Ты ведь тоже предательница. Разве я не прав?

И Серафима хотела бы бросить ему запальчивое: «Не прав, конечно же!», но не могла. Не было больше на это прав. Потому что кто она, как не предательница, если пошла против Белого Совета, Лэсвэта, Главного Магистра? Он ведь приютил её в своё время, дал кров, дал образование…

А ещё именно он отдал приказ убить и тебя, и всю твою семью. Из-за него умерла твоя мать. Из-за него умирала и ты сама. Из-за него умрут все, кого ты знаешь и любишь, если ты не сделаешь хоть что-то.

Да. Всё верно. Но кто она, если не предательница, если согласилась принять покровительство Госпожи Смерти и залезла туда, куда не следовало?

В свое время у неё был выбор — прийти к тёмным или остаться с Белым Советом. И, как итог — узнать всю правду или остаться в неведении. Тогда Серафима даже не задумывалась о том, что принесёт её решение в будущем, а теперь уже было поздно. Впрочем, неизвестно, сложилась бы ситуация лучше лично для неё, пусти она всё на самотёк, останься здесь, в Замке, не пойди тогда за Тамерзаром... Но поздно, поздно думать, поздно о чём-то жалеть.

По крайней мере... По крайней мере, теперь у Мира и у Элин есть шанс. И у Веста, если он ей поверит.

…Но, если подумать, то кто тогда сам Главный Магистр, создавший это совершенно неясное лже-Пророчество? Зачем оно ему? Какой ему в нём резон? «Согласно Пророчеству у нас есть шанс выиграть, если на нашей стороне будут свободные драконы». Но что он будет делать с драконами и драконьими магами, если это — ложь? Бесцельно отправит умирать в Иоку, зная, что они могут и не победить? Просто убьёт? Но зачем так ослаблять границы своей же страны?

Очевидным было только то, что ни к чему хорошему этот обман не приведёт — какие бы цели он не преследовал. Да и, учитывая всё, что происходит сейчас вокруг Лэсвэта, неизвестно, успеет ли Изар Мауг этих целей достичь. Но всё же… Всё же она предательница, предающая предателя. Или не предателя? Или…

Прекрати засорять свою голову самокопаниями. У тебя нет на это времени, нет и не будет. Ты знаешь, чего ты хочешь, ты знаешь, что тебе нужно — так делай что-то, хватит распускать сопли!.. Тамерзару бы это не понравилось.

— Вижу, ты молчишь. Не знаешь, что ответить на такое досадное предположение? Так позволь дать тебе один совет, как предатель предательнице, — Инар Сион повернул к ней голову, всмотрелся в её глаза внимательно и сказал нарочито доверительно, — прежде чем клеймить себя таким словом, определись, на чьей ты стороне. Определись раз и навсегда. Смотри на свои действия только через призму этого знания и тогда поймёшь, действительно ли ты кого-то предаёшь или просто делаешь что-то, чтобы не предавать.

Серафима промолчала. Он усмехнулся.

— Путано? Что ж, никогда не умел давать советы.

— Я поняла вас. И что же, исходя из ваших слов, вы не предатель?

— Не предатель по крайней мере в том, в чём ты так явно меня обвиняешь, не-Серафима. Да, Лэсвэт, бесспорно, прекрасное место, и быть одним из тех, кто им управляет, весьма почётно и лестно, но вот в чём подвох... Я с самого начала был не на его стороне. Это, как мне думается, ты знаешь? Ваши шпионские сети весьма обширны, так что не был бы удивлён.

— Знаю, Магистр… Ингма́р.

— Даже так, — он улыбнулся, — от вас ничего не скрыть, да? Мне всё больше нравится идея примкнуть именно к тёмным. А ты знаешь, как вышло так, что именно я попал на пост Младшего Магистра? При всех моих, так сказать, недостатках.

Его голос стал откровенно лукавым.

Серафима скрипнула зубами.

— Нет.

— И, думаю, знать не хочешь. Прости своей Госпожи ради, но ты так забавно злишься, Лэйер. Доводить тебя — одно удовольствие, так что… Не поминай лихом. Я ведь не то чтобы со зла… — Инар тихо рассмеялся. — Думаю, мы пришли к тому, что у тебя нет повода считать меня предателем. Ты ведь не будешь совершать ошибку и судить меня, не зная всех деталей?

— Ошибку я совершила бы, если бы поверила вам.

Потерпи ещё немного. Скоро вернёшь себе клинки и вскроешь ему горло. Ваш уговор выполнен, ты не обязана оставлять его в живых… Госпоже же меньше хлопот.

Серафима побледнела. Навязчивый шёпот всё полз по позвоночнику.

Вскроешь, вскроешь, вскроешь…

Вы ходите по грани, Младший Магистр. И она ходит по грани.

— Тоже верно, хотя мы и почти на одной стороне, — он кивнул, словно не замечая в ней изменений. — Что ж, думаю, что мы обговорили всё что должно и даже чуть больше…

— Постойте, — Серафима еле удержалась от того, чтобы схватить его за рукав. Не из желания удержать, а скорее из внезапной и острой потребности ощутить чужое тепло, понять, что она не сошла ещё с ума, что она здесь, что голос в голове — лишь разыгравшееся воображение. — Раз уж мы заговорили про стороны… Когда Альянс начнёт действовать?

— Откуда мне знать? Я лишь пешка, меня не посвящают во все планы короля. Но, как мне думается, это случится вскоре после ежесезонного собрания. Оттягивать им больше некуда, — Инар пожал плечами. — А зачем тебе? Хочешь вывезти свою семью и этого юного беловолосого мага? Вряд ли у тебя получится. Мауг бдителен. Моего совета ты и в этот раз не спрашивала, конечно, но будь осторожней — не хотелось бы, чтобы твой Король заподозрил меня в причастности к твоей кончине.

— Последний вопрос, — Серафима нервно вздохнула. Руки уже начинали трястись, да и не была она уверена в том, что он дослушает её до конца. — Вернее… просьба.

Младший Магистр вздёрнул брови и расплылся в довольной кошачьей улыбке.

— Что я слышу, вы посмотрите… Мне, право, интересно, что толкнуло тебя на то, чтобы заключить с такой личностью, как я, ещё один договор. Я тебя слушаю.

— У вас осталось ещё зелье, которое вы только что использовали?

Замолчи, идиотка! Ты не можешь опять ввязаться в это, не можешь!

— Умные тёмные девочки всё же не слушают советов каких-то там предателей, да? Осталось. Но что я получу за то, что отдам его тебе? Что ты можешь мне предложить, скажи?

— Сейчас — вряд ли многое. Но я останусь вам должна. Любая просьба, любое желание — что захотите.

Ты хоть понимаешь, как подставляешься?

— Опрометчиво, крайне опрометчиво с твоей стороны, — глаза Инара Сиона блеснули интересом. — Но ты сама это предложила, никто тебя за язык не тянул. Я запомню наш новый уговор. Держи, как использовать — уже знаешь. Тут около трёх-четырёх порций, я не считал, — он вновь запустил пальцы во внутренний карман мантии и извлёк на свет тот самый пузатый пузырёк, заполненный на две трети, вложил в её дрожащие пальцы. Опять поднял бровь, но комментировать не стал — только кивнул на прощание и завернул обратно за стеллаж, скрадывая тишину библиотеки своими неслышными шагами. Золотистые искры снова вспыхнули в воздухе и неспешно осыпались на пол, окончательно исчезая. Серафима неровно вздохнула.

Довольна? Теперь ты вновь ему обязана! Уже второй раз! Ты…

— Замолчи, о Смерть, замолчи… — простонала она и зажала уши руками. Словно это могло помочь от голоса в голове, смешно…

Ноги подгибались, но она не могла больше оставаться в библиотеке. Не было времени. Серафима сунула пузырёк в карман накидки, схватила с полки первую попавшуюся книгу — какие-то очередные драконьи сказания — и, отчаянно молясь Семерым о том, чтобы никто её не видел и эта предосторожность была излишней, направилась к выходу.

Шёпот полз следом.

46 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; окрестности Фирмона, Кара, Странный Мир

Из портала они вывалились на опушке леса.

После перехода голова начала кружиться ещё сильнее, и Мирэд не удержался, упал на четвереньки в грязно-белый от слякоти первый снег. Пальцы свело судорогой, штаны моментально промокли и холодной тряпкой прилипли к ногам. Он с усилием оторвал руки от земли и устало опустился на колени, запрокинул голову, позволяя снежинкам неспешно оседать на лицо.

Перед глазами опять начинало плыть.

Пахло холодом, мокрой древесиной и чем-то морозно-горьким… Так могло пахнуть только в Карском лесу. Только дома. Дома… Рубашка Фирэйна и драный мундир плохо спасали от забирающихся под кожу ледяных касаний, и Мирэд вновь пожалел о том, что не взял тогда с собой в пещеру плащ — он ведь думал, что они ещё вернутся в гостевой дом… Хотя, на деле, не особо-то он и жалел. Он бы многое отдал и там, во время ритуала, и сейчас, чтобы вновь почувствовать, чтобы продолжать чувствовать этот родной, тянущийся от земли и воздуха холод.

Говорят, у Забирающих ледяные змеиные сердца. Потому и не уезжают они из своей промозглой Кары, где даже на самом юге, у экватора, не бывает в тёплые сезоны жары. Потому и остры их взгляды, и остро бьют их мечи, потому внемлют им ядовитые змеи, чуя родную кровь.

Всё же есть капля правды в этих разговорах. Во всяком случае, ледяное сердце Мирэда тянущий от земли холод не страшил. Холод пел ему свою колыбельную, холод старался помочь.

Шевелиться сил не было. Словно сквозь вату Мирэд слышал шаги и голоса своих спутников, но ответить им, поднять голову сил не было тоже. Аин-Зара молчала, хоть и пребывала в сознании, висела на шее тяжёлой ледяной цепью — на шее, где, в противовес ласковому холоду, огненно тлел отпечаток чужих губ. Мирэд словно наяву ощущал руки Элэйн на своих плечах, слышал её смех, который не смог стереть из головы даже портал, видел в бесконечной бело-серой пелене вокруг её горящие глаза… Чьи-то тяжёлые шаги он скорее почувствовал, нежели услышал, и в следующую секунду горячие касания ладоней Пламени сменились грубыми сильными пальцами, что уже не раз трясли его точно так же.

— Эй, змеёнок, ты там жив?.. Эй! Маррак тебя побери, не молчи! — последние слова Вард едва ли не прорычал, но Мирэд всё равно услышал их едва различимым гротескным шёпотом.

— Всё в порядке, — язык едва ворочался во рту, и ему стоило большого труда произнести эти несколько слов. Себя он не слышал совсем, собственные мысли мешались в воспалённом сознании с чужими смешками. Вот ведь… Госпожа, почему вы не даруете избавления от своих божественных братьев и сестёр?..

— В порядке? В порядке, гарргарр та ламарр?! Ты даже стоять не можешь! Про твой трупный цвет я уже просто молчу! — Вард дёрнул его вверх, ставя на ноги и закутывая во что-то шерстяное и наверняка тёплое, но в сравнении с клеймом на шее всего лишь прохладное. Лучше бы в снегу его оставил, право слово, дав холоду земли выморозить его до костей. Может, хоть тогда бы жар прошёл?

— Откуда у тебя плащ? — сознание снова начало куда-то уплывать, и вопрос получился откровенно глупым. Сконцентрироваться на разговоре не получалось.

— От веруда!⁽¹⁾ Просто я не имею обыкновения разбрасываться своими вещами и всё своё ношу с собой! — друг продолжал рычать, заматывая его в плащ, как в кокон. — Фиррэйн, где тебя носит? Он же сейчас подохнет! Ты лекарь или..?

— Для начала прекрати орать. Этим ты ему явно не поможешь, — голос Фирэйна был спокойным, отдавал прохладой и почему-то слышался гораздо лучше. — Хватит трястись над ним, как припадочная истеричка. Если он не умер на ритуале, то вряд ли умрёт сейчас.

— Вряд ли?! — снова взвился Вард.

Лекарь вздохнул и положил Мирэду на лоб действительно тёплую ладонь:

— Как ты себя чувствуешь? Голова кружится, в глазах темнеет, слабость, теряешь сознание? Так?

— Так, — просипел он. Мир перед глазами сделал очередной виток и куда-то накренился. Смех звучал теперь где-то в отдалении и почти не мешал думать, след от поцелуя начал понемногу остывать. Фирэйн придержал его за плечи и сердито цыкнул на Варда.

— Обычные симптомы переутомления после магического ритуала, не кудахтай. Не курица. Жить будет. Идти в ближайшее время — нет… куда ты собираешься поднимать его, арга́рра када́ра?!⁽²⁾ Я не буду лечить твою спину ещё раз! Ради Смерти, Варрд, не выводи меня из себя, я и так достаточно зол сегодня и могу запустить в тебя чем-нибудь опаснее деревянной ложки! Его спокойно понесёт Квэарр, ему ведь не прилетали в спину осколки артефакта. Ты, при всех своих достоинствах, не двужильный, так что дотащи, для начала, хотя бы себя!

— А почему, собственно, я? — эльф заскрипел снегом где-то сзади. — Если Вард — не курица, то я не грузовая лошадь.

— Не лошадь, — покладисто согласился лекарь, — конь. А кто, скажи на милость, если не ты? СэльСатар занят руссой, у Зенора заживает плечо, у Варда вместо спины сплошные язвы. Мне оставить Мирэда на Рэта? Потому что если я потащу его сам, то к тому моменту, как мы доберёмся до трактира, у вас уже не будет лекаря, способного приготовить вам зелья, промыть ваши раны и просидеть над вами полночи! — в голосе Фирэйна сквозил ничем не прикрытый яд. — О, и как я мог забыть! Ведь мне, к тому же, нужно проследить не только за состоянием нашей тёмной компании, но и за нашим так кстати упомянутым эльфийский другом и его подругой из руссов! Пусть её и взял сейчас на себя наш таки двужильный капитан, лечить он вряд ли умеет, а девчонка на таком морозе может простудиться за десять минут! Кто с этим будет разбираться? Ты? Что-то мне подсказывает…

— Я всё понял, возражений нет. Ради Смерти, Фирэйн, не делай такое зверское лицо, тебе совершенно не идёт, — эльф хмыкнул.

Лекарь клацнул зубами и зашагал куда-то в сторону. Уже краем уха Мирэд услышал его вопрос: «Светлое высочество, как твоё самочувствие?».

Рэт, наверное, что-то даже ответил, но Мирэд прекратил свои попытки прислушиваться — в ушах и так стоял звон. Светлый жив — уже хорошо. Они скоро будут в тёплой таверне — ещё лучше. Ему не придётся идти туда самостоятельно — и вовсе прекрасно.

Квэарр незаметно подошёл к нему совсем близко и спросил:

— Сможешь держать меня за шею, головастик? Нет желания тащить твоё бесчувственно тело на руках, ты, всё-таки, не прекрасная дева, а я не храбрый рыцарь.

Головастик? Серьёзно? Лучше уж мелким продолжали бы звать…

— С… смогу.

— Тогда тебе придётся ненадолго открыть глаза, чтобы залезть мне на спину — не на ощупь же ты забираться будешь? Дальше можешь хоть помирать, только руки не разжимай. А то, как понимаешь, если ты ещё и в сугроб свалишься, то наша лимонная душенька раскатает меня по снегу тонким кровавым слоем. Не готов расцвечивать этот тусклый пейзаж ценой своей шкуры.

Мирэд приподнял веки. Вечерний свет был тусклым, пусть и отражался от ещё не тронутого снега, но после многих минут полной темноты ударил по глазам не хуже семихвостой плети. Эльф его попытки узреть окружающий мир заметил, отвернулся и присел. Выглядел сидящий на корточках Квэарр… странно.

— Пошевеливайся, Ползущий во мраке.

Как ни странно, лёгкое подтрунивание Квэарра больше не бесило. Или Мирэд просто слишком вымотался? Да, наверное второе, раз его не заботило даже то, что сейчас его понесут на спине как какую-то девчонку. К Марраку, сегодня он не сделает и шага…

Мирэд осторожно подался вперёд, даже не предпринимая попыток подняться на ноги, а просто проскальзывая и так уже мокрыми штанами по снегу, обхватил шею эльфа руками. Тот сразу же подхватил его под колени, как какого-то ребёнка, и медленно встал. Мир перед глазами сделал очередной кульбит, и Мирэд поспешил вновь зажмуриться. Так было легче, свет не резал глаза, и шум вокруг ощущался не так отчётливо.

Видел бы его сейчас отец… Какой позор, подумать только — дорогой сын и наследник не возвращается с задания с триумфом и победным блеском в глазах, а висит сейчас на чужой спине как куль с картошкой. Мирэд даже нашёл в себе силы усмехнуться, представив ошарашенное… нет, тронутое глубоким изумлением и неверием лицо Э́рлансса к’Сазарена.

— А ты не такой уж и невесомый, каким кажешься на первый взгляд, — Квэарр хмыкнул и бросил куда-то в сторону: — Эй, Фирэйн или кто-нибудь ещё, поправьте на нём плащ, иначе он сейчас съедет в снег. Думаю, никто меня по головке не погладит, если я буду кутать несчастного и болезного в мокрые тряпки.

Плащ поправили. Кто — Мирэд уже не понял. Сознание уплывало, эльф, перекинувшись парой фраз с лекарем, мерно зашагал вперёд. Мирэд висел на эльфийской спине, плащ наконец-то начал греть, а шею теперь холодило лишь дыхание первого мороза, знакомого с детства. В какой-то момент бело-серая пелена перед не до конца закрытыми глазами стала совсем тёмной и он ухнул вниз, в эту темноту, тёплую и вязкую.

Первым, что увидел Рэт после перемещения, был снежный лес. Снег был повсюду: грязными лохмотьями слякоти там, где уже прошли тёмные, нетронутой белой сетью — где ещё не прошли, инеем на ветках с последними рыжевато-бурыми листьями, одинокими снежинками на волосах, морозным дыханием на коже, мгновенно пробравшим до мурашек сквозь не рассчитанную на элэйнан Кары одежду. Почему он был уверен в том, что это Кара? А в какое ещё государство мог зашвырнуть их своим переходом Тамерзар, если учесть, что он собирался отправить их в Фирмон.

В своём знании географии Рэт мало сомневался — да, землям Забирающих он уделял не то чтобы много внимания, но за сто двадцать-то лет в его голове отложилось достаточное количество знаний… Да и сложно забыть название города, в котором ты был всего несколько недель назад — пусть и проездом. С этого города ведь и началась история его плена, что никак не хотел осознаваться.

Даже отсутствие магии уже не вселяло безысходность — она, эта магия, была у него, казалось, в прошлой, какой-то более лёгкой и беззаботной жизни.

Подул ветер, и Рэт застучал зубами, поддержал за плечи пошатнувшуюся Белую Медузу, непроизвольно крепче обнял и с тревогой перевёл на неё взгляд. Вот из-за чего — из-за кого — он сейчас действительно волновался. Русса была непривычно бледной, но почему-то не было похоже, что она мёрзла. Возможно, конечно, что она просто всё ещё не оправилась от ритуала, но их разговор с Советником Тёмного Короля…

— Не думаю, что что-то угрожает твоей жизни, но вряд ли Лёд успокоится скоро. Притеснённая гордость в нём взыграла, не иначе. Посоветовал бы тебе ближайшие несколько дней не подходить к воде.

Что же, всё-таки, происходит?

Медуза заметила его беспокойство и тронула за руку прохладными пальцами:

— Я в порядке. Снег — тоже вода, Солнечный Ветер. Вода — хорошо, с вода спокойно, Океан злиться, но не вредить я.

— С вода, быть может, и спокойно, но Тамерзар настоятельно просил тебя к ней не подпускать, — капитан СэльСатар подошёл к ним, недовольно клацнул зубами и стянул с себя накидку, — ты и так не в лучшем состоянии. Подойди.

Рэт хотел было возразить, что он не имеет права ей приказывать, а затем вновь осадил себя тем, что и он, и она — пленники, а значит, приказывать капитан как раз таки может. Всё внутри Рэта противилось этому, но он ничего не мог сделать посреди враждебного ему чужого государства, лишённый магии, денег и даже обычных тёплых вещей. Он не сможет сбежать — ни один, ни, тем более, вдвоём с ослабшей Медузой, что не может сейчас говорить с водой. Единственным вариантом для них обоих оставалось плыть по течению. Вряд ли тёмные убьют их теперь, скорее уж доведут своих пленников до Короля — иначе зачем тащили сквозь портал на другой материк?

Интересно, каков он? Тёмный Король? Похож на Тамерзара в своей язвительной манере разговаривать и сквозящей в каждом слове мощи? На Квэарра, холодного и обозлённого? Прячет лицо, как СэльСатар? Какой он расы? Насколько силён?

Предпочёл бы Рэт никогда этого не узнать.

Медуза осторожно высвободилась из рук застывшего в напряжении Рэта, улыбнулась ему беззаботно — словно они всё ещё были на Миро, а затем подошла к тёмному. Так легко, словно и не понимала, кто он, словно не понимала, что она — пленница, что эти существа в любой момент могут сделать с ними что угодно и будут в своём праве.

СэльСатар ещё раз лязгнул зубами — довольно так, издевательски, — пустив по спине Рэта дрожь отвращения и затаённого страха. Он ведь нарочно это делает, его ведь смешит эта реакция! Подонок… Чёрная накидка тяжело опустилась на плечи руссы, стоявшей до этого среди снега в одних только ракушках и чешуе. Теперь, под покровом матовой тёмной ткани, она стала казаться ещё более болезненной и бледной — словно призрак из детских сказок.

А сказок ли? Теперь Рэт готов был поверить и в них… Хотя бы потому что в сказках добро всегда побеждало зло, потому что в сказках прекрасных дев освобождали из плена чудовищ.

— Ты не будешь возражать против поездки на моих руках, — СэльСатар кинул этот вопрос вопиюще-утвердительно, но Медуза не стала ему перечить, а ответила… приветливо? Воистину, руссы странный народ…

Странный и беззащитный. Как он мог втянуть её в это?

— Я быть рада, если ты меня нести. Я трудно идти. И холод жечь…

— Вот и прекрасно. Ты на диво сговорчива… Не то что некоторые эльфы, — капитан хмыкнул. — Светлый, не замёрз?

— Нет, — тепло Рэту не было, но ответить этому существу «да» он просто не мог. СэльСатар одним своим видом будил в нём дикую и несвойственную прежде ненависть. Он не был таким на Элфанисе, не мог даже представить, что способен на такие чувства… Впрочем, «он элфанисский» мало что мог представить и свойственно ему тоже было мало — разве что постоянное самокопание и безмерная наивность. Сейчас Рэт не понимал, почему вообще решился сбежать и почему не включил тогда свою бедовую, забитую историями о чудесном нижнем мире голову. Он понимал Ллири в её желании сделать как лучше — но ей было всего семнадцать, вряд ли она понимала, во что его втягивает. Почему он тогда сам не рассудил здраво?

Потому что вместо того, чтобы стараться стать опорой для отца и брата, лишь слонялся по Небесной Резиденции безвольной страдающей тенью. Потому что зашёл слишком далеко в своём горе после смерти матери. Потому что был готов даже возненавидеть свою пустую жизнь и дом, но не приспособиться и вспомнить об отведённой ему роли. Жалел ли Рэт сейчас о своём необдуманном побеге? И да, и нет. Злился ли он на себя? Злился неистово.

Но капитан рождал в нём ещё бо́льшую злость.

Смерть Гираса, слёзы Арэ, провал миссии «Вольных небожителей» — всё это было на его совести. Если у такого как он она, конечно, есть.

Если в остальных тёмных Рэт, несмотря на обстоятельства, пытался — отчаянно хотел — видеть человечность, то о капитане в таком ключе не хотел даже думать. Человечность и СэльСатар? Смешно… Он же не человек, он даже не чистокровный — Рэт не сомневался в том, что он один из тех, кого люди потактичней называют полукровками, а погрубее — выродками. Теми, кто был рождён от представителей разных рас и сумел выжить в этом диком коктейле едва ли совместимых генов.

В книге-путеводителе по расам, которую ему довелось найти всё в той же библиотеке родной резиденции, им была уделена отдельная небольшая глава, и Рэт помнил её хорошо. Сложно было забыть. С прилагающихся к тексту рисунках на него до сих пор смотрели по ночам две искорёженные фигуры: горбатый карлик с заплывшим лицом и вывернутыми под неестественным углом ободранными крыльями — плод «любви» оборотня и птицекрылого ванна — и троерукая аара — слепая, с повисшей клочками серой кожей.

Не удивительно, что капитан прячет своё лицо, если природа так его одарила.

Да, не всех детей, рождённых в межрасовых браках, называли выродками. Между вьёлами и людьми или эльфами и людьми союзы не были редкостью и чудовищных мутаций не вызывали. Если подумать, то практически все из полукровок, одним из родителей которых являлся человек, выглядели нормально — Зенор ведь тоже не был похож на монстров из той книги.

— …Эй! Маррак тебя побери, не молчи! — Рэт дёрнулся от громкого голоса Варда, выныривая из своих мыслей, и обернулся. Горный житель огромным косматым медведем навис над Нэссом и тряс его за плечи, пытаясь привести в чувства. Нэсс не отзывался. Стоял только на коленях в снежной слякоти, трясся в руках горного как тряпичная кукла, бледный, как тот проклятый снег, и будто не живой. Глаза на его запрокинутом вверх лице были закрыты, однако Варду он что-то всё же ответил. Тот снова начал рычать, потом к ним бросился лекарь, а затем и Квэарр. Рэт безмолвно наблюдал за тем, как Нэсс залезает на спину бывшему Небесному Стражу, и даже не пытался скрыть тревоги. Думал ли он когда-то, что будет беспокоиться о тёмном… Всё же не стоило Нэссу участвовать в этом странном ритуале. Ему ведь и без того было плохо, он только очнулся после грота!

В голове сами собой всплыли слова на драконьем, что бросил тогда Льду Тамерзар: «Ликтар Дэмьер», «Суд Демиургов». Это название казалось Рэту очень знакомым, он словно уже слышал где-то про такой ритуал и его назначение. Но где? К книгам по ритуалистике допускались только Светлейшие, в прочих же вряд ли упоминалось что-то подобное. Рэт пытался отвлечься и подумать, зачем Советник Тёмного Короля использовал его для добычи скифи, но его мысли каждый раз возвращались к Медузе и Нэссу. Ему не давало покоя то, о чём русса говорила с Тамерзаром и то, почему она согласилась участвовать в опасном ритуале, проводимом даже не её собратьями, а тёмными. Не слышала о слухах, которые ходят о них в народе? Наверное, действительно не слышала, руссы ведь живут отдельно от всех, не обращая внимания на другие расы.

Да, тёмные, взявшие их в плен, и в самом деле не чудовища (или же успешно не чудовищами притворяются), но вряд ли все воины Смерти такие. Вряд ли в Чёрный Совет идут от хорошей жизни…

Рэт понял, что что-то упустил, лишь когда Фирэйн пощёлкал пальцами у него перед носом.

— Светлейшество?.. Очнулся? Прекрасно. У меня к тебе лишь два вопроса. Первый: замёрз ли ты. Второй: можешь ли идти сам?

— Здесь холодно, но я смогу дойти до места назначения, — твёрдо кивнул Рэт. Не хватало ещё, чтобы его кто-то тащил…

— Вот и замечательно, — Фирэин залез рукой в свою сумку и выудил какой-то пузырёк с золотисто-оранжевой вязкой жидкостью. — Согревающее зелье. На твою комплекцию, расу и время нашего пути, как мне думается, хватит четырёх небольших глотков. Предупреждаю сразу — оно горчит.

Рэт послушно сделал положенные глотки отдающего перцем и гвоздикой настоя и вернул склянку лекарю. Тот взболтнул пузырёк, сощурился, рассматривая остатки зелья, и залпом его допил.

— Теперь мы выдвигаемся, если все утеплились и готовы продолжить путь. Лучше нам добраться до города к вечеру, ночью ещё больше похолодает, а у нас ни одежды, ни провизии.

— Возражений у нас нет, — капитан хмыкнул и подхватил Медузу на руки с такой лёгкостью, словно бы она весила не больше пера. Может, она действительно была такой лёгкой… Рэт в который раз проклял себя за то, что не удосужился заниматься своей физической формой в годы жизни на Элфанисе. Если бы он мог не только творить заклинания, более ему недоступные, но и сражаться на мечах, то сейчас это он бы нёс её на руках через зарождающиеся сугробы, и это к нему она бы льнула так неоправданно доверчиво. Рэт неожиданно вновь разозлился и сам удивился такой реакции. Что с ним происходит? Если на секунду забыть о его личной неприязни, то не было удивительного в том, что СэльСатар нёс Медузу — ему было приказано следить за её состоянием и не подпускать её к воде. Он просто выполнял своё задание, а Рэт… а что Рэт? А, к Марраку…

— Эй, Светлейшество, не спи, — Вард толкнул его в спину несильно, но Рэт от такого чуть не упал, поспешно сделав несколько широких шагов вперёд к замыкающему колонну капитану. Горный житель пошёл рядом с ним, сзади плёлся Зенор.

Минут десять Рэт лишь хмуро рассматривал окрестности, кляня себя за невозможность использовать заклинание и сбежать сейчас же. Потом в его голову пришёл один интересный вопрос.

— Скажи, а разве нас с Медузой не должны сковать магией или хотя бы надеть наручники? Мы ведь пленники, это было бы… логично.

Тёмный внезапно расхохотался, вспугнув с ближайшего дерева одинокую чёрную птицу.

— О Смерть, воистину, эльфы с руссами совершенно одинаковы по уровню развития мозгов. Рассуди, зачем нам заковывать вас во что-то, если вы и так лишены магии, а больше никаким оружием не владеете? А ещё и находитесь посреди незнакомой страны вместе с отрядом вооружённых воинов. Бежать сейчас просто не имеет смысла, если вы не горите желанием замёрзнуть в лесу насмерть без еды или быть съеденными какими-нибудь милыми животными. Нет, конечно, если ты удрал из дома ради мечты быть похороненным в Карских снегах — милости прошу. Вот только закапывать твой труп мы будем не в чаще, где природа наиболее живописна, а по-простому, у дороги. Ты понимаешь, что для тебя рискованно отставать от отряда и на десять шагов?

Рэт был вынужден признать, что думали его пленители в ту же сторону, что и он.

— Вы ведь собираетесь вести нас к своему Королю, я правильно понимаю?

— Нет, конечно. Видишь тот дуб? Высокий такой, мощный… И как раз у дороги. Вот там мы и собираемся заколоть тебя с твоей русой ритуальным ножом — в качестве жертвы для Госпожи. Должна же она чем-то питаться… — заметив его непонимающий взгляд, Вард со вздохом пояснил: — Это была шутка, если ты не понял.

— А Смерть действительно питается?..

— Откуда мне знать, я же не Король. К нему мы вас отведём, к нему. И уж если он захочет принести вас в жертву посредством ножика и алтаря — это будет его решение, на которое мы не повлияем. Мы же народ простой, Светлый. Нам приказывают, мы — делаем. Но не переживай ты так, у тебя ещё будет несколько недель на то, чтобы насладиться и природой, и архитектурой, и нашей компанией. До Короля ещё нужно добраться…

Верно, до него ещё нужно добраться. Возможно, за это время Рэт что-нибудь придумает.

Не возможно. Точно. Он обязан, хотя бы ради Медузы.

1) Тиррэнринский аналог верблюда. Обитает в пустынях Миро и Зелроя.

Вернуться к тексту

2) Ругательство на сэхэре (язык жителей Эрки).

Вернуться к тексту