Большие перемены (джен)

Фундаментальный труд Флавиуса Джагсона по анимагии Эйвери увидел в Снейповой библиотеке совершенно случайно. То ли он был скрыт какими-то чарами, то ли хозяин дома забирал его в Хогвартс — но сейчас тяжёлый фолиант с бронзовыми застежками спокойно возлежал на подставке в дальнем углу библиотеки, закрытый стеклянным колпаком.

Анимагия была той сферой, которой Эйвери прежде никогда не занимался. Как-то в голову не приходило. Но сейчас у него было полно времени, а настроение было хуже некуда — так почему бы не попробовать отвлечься?

Он иногда задумывался о том, как хорошо было бы стать анимагом. Чем-нибудь таким... внушительным. Медведем, например. Или тигром. Или... нет, носорогом не надо. Лучше тем, у кого густая роскошная шерсть. Чтобы хотя бы в анимагической форме никого не бояться.

Ну, должно же у него получиться?

Как ни странно, у него вправду получалось. По крайней мере, все промежуточные этапы он прошёл достаточно легко.

Он уже понял, что станет кем-то из мира млекопитающих, что очень его порадовало — втайне Эйвери боялся, что его аниформой станет какой-нибудь слизняк. Улитка, вечно прячущаяся в свою раковину. Или вовсе брюхоногий моллюск.

Но нет, хвала Мерлину, от такого унижения он будет избавлен.

И ещё он знал, что у него будет шерсть и большие уши. И усы. Может, он собака? Или кот? Большой кот. Ягуар. Или правда тигр.

Он выбрал место, где будет превращаться, убрал мебель, чтобы не поломать или не разбить что, и, закрыв глаза, прочитал формулу превращения.

Кем же он будет?

Додумать эту мысль он не успел. Превращение свершилось быстро — во всяком случае, быстрее, чем он думал. И первым, что он осознал — это размер. Он был маленьким — если исходить из того, как высоко теперь было окно. Маленьким и... и кем?

Эйвери озадаченно пискнул — и с ужасом услышал собственный голос. Он что, крыса?

Он заозирался — и только тогда понял, что вокруг всё серое. Ну ладно — чёрно-белое. Ну, или почти чёрно-белое... или не почти? Он так волновался, что никак не мог понять, видит ли какие-то цвета. Вроде нет... а хвост? У крыс есть хвост! Он повернулся, пытаясь разглядеть свой зад, но успел только понять, что шерсть у него есть точно, и она достаточно... ну, кажется, не крысиная — слишком мягкая — и завалился на бок.

Он с трудом поднялся на лапки — даже в анимагической форме у Эйверри оказалось весьма упитанное тельце! — и принюхался. Вокруг сильно пахло. Нет, ПАХЛО!!!

На бедного Эйвери обрушился целый шквал запахов.

Ни один из них, пожалуй, не был неприятен — но они все были сильными и, по большей мере, незнакомыми. Не очень думая о том, что делает, он потянулся к носу — и наткнулся на что-то длинное и тонкое. Прикосновение тут же отозвалось у него... он даже не понял, где — в носу или в целом в голове, и он осознал: усы. У него усы. Очень длинные. Нет, не усы — вибриссы! Значит, он... кто? Всё же крыса? Где же тогда хвост?

Он стал крутиться, пытаясь увидеть собственный хвост, но видел только внушительную... заднюю часть. Серого цвета.

Это было так обидно, что он, в конце концов, шлёпнулся на пол и едва не расплакался. Как же так? У него всё получилось — а он даже определить не может, кем он стал? Надо... надо было зеркало поставить! — сообразил он. Он бы посмотрел сейчас — и всё понял...

Но зеркала не было, и Эйвери решил вернуться в человеческий облик, чтобы подготовить всё необходимое.

Но не смог.

С ним произошла одна из самых неприятных вещей, о которых мистер Флавиус Джагсон предупреждал в своей книге: он застрял в анимагической форме!

Нет, конечно, полной катастрофой это не было: рано или поздно домой вернётся Северус и, конечно же, ему поможет. Если только... если только не убьёт, приняв за случайно забежавшего в дом с улице вредителя.

Надо как-то... как-то дать ему понять, что он не просто уличная крыса, а совсем другое. Только как?!

Может быть, написать какое-то слово? «Магия», например?

Только чем написать? И на чём?

Пыли в доме больше нет — стараниями самого же Эйвери. Может, собственной кровью? Страшно...

Надо... надо его нацарапать. Или нет! Вот, есть же камин, а в нём есть угли! Надо вытащить один — и написать. И сесть в самой середине, внутри круга в букве «g». Да, он так и сделает!

И Эйвери, повеселев, бодро потрусил к камину — добывать уголь и писать послание другу.

* * *

День у Северуса Снейпа не то чтобы не задался — нет, он был вполне обычным. И настроение его под вечер тоже было таким же, как всегда: ему просто хотелось уничтожить всё живое в радиусе хотя бы пары сотен футов, а затем пойти поужинать и спокойно почитать. В полной тишине. Ну, или, в крайнем случае, обсудить со своим... жильцом одну прелюбопытную статью, которую он начал читать ещё вчера, но закончить не успел.

Однако, когда он вернулся домой, всё пошло не так: начиная с того, что жильца, сиречь Маркуса Эйвери, дома-то как раз и не оказалось. Не было и никакой записки — зато в коридоре у его двери крохотной и какой-то сиротливой кучкой стояла уменьшенная мебель. Кажется, вообще вся мебель из его, Маркуса, комнаты.

Мерлиновы панталоны, что он ещё выдумал?!

— Маркус! — рявкнул Снейп, рывком распахивая дверь и озадаченно оглядывая совершенно пустую комнату. — Маркус, где...

Его взгляд за что-то зацепился, и Снейп уставился на сидящего посреди каких-то непонятных линий, начерченных углём на принесённым Эйвери ковре, хомяка. Маленького серого хомяка с тёмной полосой на спине и блестящими глазами-бусинками. Который при виде Снейпа запищал и радостно помахал ему лапкой!

Первой же реакцией Снейпа было приложить его хорошим Ступефаем, а затем, когда хомяк отлетел к стене — Петрификусом.

Хомяк не скорпион, конечно, и, наверно, даже может быть эндемичным для Британии животным — но в Коукворте они точно не живут. А значит...

Снять личину сразу у него не вышло: ему потребовалось некоторое время, чтобы догадаться, что дело в анимагии, а не в более банальных способах изменения внешности. Но зато когда он это, всё-таки, сообразил, и когда снял чары, он так долго хохотал, что даже не сразу снял с несчастного Эйвери Петрификус.

А когда Снейп всё же сделал это, то спросил, утирая слёзы:

— Почему ты мне не рассказал?

— Я боялся, что у меня может не получиться, — печально ответил Эйвери, украдкой потирая спину. — И не хотел тебя отвлекать — ты и без того устаёшь на работе.

— Чего бы это у тебя не получилось? — спросил Снейп, подходя к нему и похлопывая друга по плечу. — Я же говорил: ты умница. Жалко, что я всё пропустил, — вздохнул он. — Но вообще нормальные люди всегда просят кого-то подстраховать себя: многие же застревают в первый раз. Ты себя как чувствуешь?

— Нормально, — с сомнением сказал Эйвери, — только глаза болят. Зрение у этого животного очень слабое, в отличие от обоняния. Кстати, Северус, — он горестно вздохнул и потупился, — я действительно был... крысой?

— Нет, — губы Снейпа предательски дрогнули. — Ты был, — он всё-таки заулыбался, — хомяком. Очень милым, — добавил он. — Небольшим таким и серым.

— Милым? — недоверчиво переспросил Эйвери и немного обиженно добавил: — Тогда почему ты... нет, я понял. Ты подумал, что я лазутчик!

— Разумеется, — кивнул Снейп, которому с большим трудом удавалось справиться с рвущимся наружу хохотом. — Будь ты крысой, я бы мог решить, что это просто уличная нашла ход и забежала — но хомяк? Да ещё такой... ухоженный?

— Скажи уж — упитанный, — слабо улыбнулся Эйвери.

— Разумеется, упитанный, — кивнул Снейп. — Анимагическая форма повторяет физическое состояние хозяина. Но упитанный вполне может быть и неопрятным — а ты чистенький. Скажи мне, — попросил он, — это ты ковёр испачкал? Для чего?

— Я хотел написать слово «МАГИЯ», — смущённо признался Эйвери, — но у меня... у хомяка не казалось необходимых навыков. И с мелкой моторикой у него были проблемы.

— Мелкая моторика у хомяков действительно хромает, — невежливо фыркнул Снейп — и всё-таки опять расхохотался. — Но ты поразил меня, — признался он. — Чем ты думал, а? Я полагал, что на всём свете есть только один балбес, способный выкинуть такое — а на деле оказалось, что ты ничем не умнее Ойгена.

Он выговорил это на одном дыхании — и, похоже, осознал сам до конца, что именно сказал, только когда прозвучало имя, которое они с Эйвери по молчаливому согласию больше никогда не произносили.

С тех пор, как его обладатель навсегда отправился туда, откуда не выходят.

В Азкабан.

— Мне тоже его не хватает, — тихо признался Эйвери, и на его глазах снова выступили слёзы. Которые на этот раз он не стал прятать.

— И поэтому надо так по-идиотски себя вести? — отрывисто поинтересовался Снейп, резко отворачиваясь от него и почти бегом подходя к окну.

— Ты думаешь, это компенсация? — удивился Эйвери. — Вовсе нет. Просто я идиот.

— Ты, бесспорно, идиот, — согласился Снейп, продолжая пялиться в окно. — С этим не поспоришь, — он обхватил себя руками и буквально вцепился пальцами в собственные плечи так, что его ногти побелели.

Эйвери подошёл ближе и неуверенно прикоснулся к его плечу.

— Прости, Северус, — попросил он. — Может, поужинаем? Я попросил Лисси для тебя приготовить бараньи отбивные...

— Тебе их тоже можно съесть, — ответил тот, замерев от его прикосновения. — Это же мясо. И вообще, ты знаешь, — он резко развернулся, разрывая, таким образом, контакт, но зато глядя, наконец, ему в лицо, — думаю, сегодня мы должны отпраздновать. Анимагия — это достижение. Заказывай своей Лисси, что захочешь.

— Что хочу? — задумался Эйвери и вдруг невесело улыбнулся. — А ты знаешь, я уже не слишком что-то и хочу. Так что пусть будут отбивные и крем-суп из шампиньонов.

— Пускай будут, — согласился Снейп и предложил: — Давай мебель, что ли, вернём на место. А вообще форма хороша, — добавил он, убирая взмахом палочки грязь с ковра. — Маленькая и при этом симпатичная. Если надо — можно прикинуться мышью, кто там разглядит...

— Книззл точно разглядит, — с улыбкой предположил Эйвери, — но, полагаю, ему будет безразлична видовая принадлежность добычи.

— Ну, вот именно что безразлична, — отозвался Снейп и добавил нечто очень странное: — Впрочем, там нет книззлов...

— Где? — изумился Эйвери. — В Азкабане? Ты думаешь, я смогу туда пробраться?

Он смертельно побледнел и прижал руку к отчаянно заколотившемуся сердцу.

— Думаю, что да, — кивнул Снейп так, словно речь шла о простенькой прогулке. — Сможешь — и сумеешь вытащить оттуда Ойгена.

Ноздри Снейпа возбуждённо вздрогнули.

— Я... я постараюсь, — Эйвери схватил Снейпа за руки, — а если не получится, тогда... я останусь вместе с ним! Или вместо него!

— Не дури! — рявкнул Снейп. — Никто нигде не останется, — сказал он уже спокойнее. — Всё, на самом деле, очень просто. Нужно лишь понять, как подобраться к Азкабану — а там ты просто проберёшься к нему в камеру, превратишься в человека, трансфигурируешь его во что-нибудь, а что-нибудь — в его труп, заберёшь с собой, превратишься обратно, выберешься — и всё.

— А как же остальные? — тихо спросил Эйвери, — Басти, Родольфус?

— Какой Родольфус? — Снейп поглядел на него как на ненормального. — Ты Лестрейнджей хочешь выпустить?! А чего не Долохова?

— Это неправильно, — Эйвери упрямо закусил губы, — если можно помочь, то надо это сделать!

— Кому помочь? — Снейп изумлённо глядел на такое непривычное ему выражение упрямой решительности на лице Эйвери. — Лестрейнджам? Они тебе кто — друзья? Или ты решил всех вытащить оттуда? Скопом? И войну продолжить? Ты совсем рехнулся?

— Какую войну, — Эйвери смотрел все с той же решимостью, — война проиграна. Это понимаю даже я. Чем те, кто попал в Азкабан, хуже тех, кто остался на воле? Те же Лестрейнджи и Джагсон, например, точно не хуже Кэрроу? Или Пиритс? — его передёрнуло. — Да даже Долохов!

— Ты правда рехнулся, — взгляд Снейпа был теперь по-настоящему озадаченным. — Один человек может умереть — это никого не удивит. Но все разом? И потом, куда их? Ты хоть представляешь, что начнёт творить тут тот же Долохов?

— Долохов не фанатик, как мадам Лестрейндж, — возразил Эйвери, — вот она действительно будет большой проблемой.

— То есть ты и её хочешь вытащить оттуда? — Снейп склонил голову и почесал висок. — Позволь спросить, зачем? И что потом ты будешь с нею делать?

— У неё муж есть, — быстро ответил Эйвери, — вот он пусть и решает.

— Ты того мужа хорошо помнишь? — мрачновато поинтересовался Снейп. — И ты не сказал — что с ними потом делать? Со всеми?

— Я не знаю, — Эйвери опустил голову, но тут же снова посмотрел на Снейпа, — Северус, придумай что-нибудь! Ты же умнее меня!

— Я придумал: мы достанем Ойгена и больше никого не будем трогать, — тут же сказал Снейп, с досадой понимая, что Эйвери ответ его ни капли не устроит.

Эйвери только покачал головой, умоляюще глядя на Снейпа.

— Господи, за что мне это? — пробормотал Снейп.

Можно было бы, конечно, надавить — но кто знает, что случится, когда Эйвери уже окажется внутри? Кто ему там помешает всех собрать — и просто притащить с собой?

А Эйвери, судя по всему, именно это и собирался проделать — даже не надо было изучать легилименцию, чтобы понять это.

— Почему я должен думать, как сделать то, чего хочется тебе? — безнадёжно спросил он, наконец. — Давай хотя бы вместе, что ли...

— Давай, — радостно закивал Эйвери, глядя на Снейпа совершенно счастливыми глазами.