Да будет воля моя! (джен)

По местному календарю наступил уже конец августа. Довольно много времени ушло на обустройство. Проемы в надвратной башне перекрыли подъемная стальная решетка и тяжелые, окованные железом ворота, сделанные из самого толстого бруса, найденного магом. Дерево, пошедшее на изготовление этого бруса, называлось дуб и было плотным и достаточно прочным. Над башнями возвели крыши, покрыв их черепицей, изготовленной Уигалсом из спеченного в монолит песка. Все дверные проемы перекрыли деревянные или железные двери. В комнатах появились ложа, сколоченные из закупленных досок. Свое место заняла кузня, которую возвел сам маг, из камня. Появился навес и столы под ним. В данный момент вовсю шло строительство конюшен. Уигалс порадовал людей тем, что пообещал отыскать и закупить коней, пригодных для воина в доспехах. А за территорией, огороженной стенами, теперь была широкая полоса, вокруг замка, выложенная ровными шестиугольными каменными плитами.

* * *

Это утро началось для обитателей замка еще до рассвета, с низкого рева одного из рогов. Быстро облачившиеся в доспехи люди высыпали из башни наружу. Перед башней стояли, освещенные светом факелов, что держали шестеро воинов, сотник в полном боевом облачении и Уигалс в своих черных одеждах. Его кожаный плащ не был застегнут, и под ним виднелся черный же камзол и дорогой, украшенный изумрудами и рубинами пояс.

Перед магом на небольшом столике стоял запечатанный кувшин. Запечатанная же широкая емкость. Лежал нож в украшенных ножнах и деревянный посох мага, витой, с набалдашником, но самого простого вида. Несколько костяных амулетов. И маленький кошель.

Узрев эти предметы, Асти сообразил, что готовится обряд для захоронения их погибшего товарища, Эрвина. Причем обряд, за исключением саркофага, готовился по обычаям его родины, мира Горас. Откуда родом были и Эрвин, и Асти, и братья Вэрн. Правда, обращаться люди, принявшие его, будут к Великой Матери, а не Светлому Унно. Но Унно, светило его родины, осталось где-то там, далеко. А здешнее Солнце…. Пусть лучше будет Великая Мать. Ее почитали и в его мире.

Восемь человек вынесли небольшой детский саркофаг и медленно направились к выходу из замка. Следом двинулся Уигалс, взяв со столика деревянный посох. Следом пошел Диллигерт Анрэ, взявший нож. Асти, приблизившись, поднял один из амулетов. По амулету взяли и братья. Остальное разобрали потянувшиеся следом люди. Да, Эрвин не успел принести клятву и не был одним из них, но проводить его требовалось достойно.

На удалении от замка в двести метров, недалеко от озера, в сером мареве рассвета виднелся небольшой холм, в центре которого зиял глубокий провал. Приблизившись к провалу, воины, что несли саркофаг, опустили его на невысокую, предназначенную для этого насыпь. Деревянные рукояти, за которые несли саркофаг, были извлечены из гнезд и носильщики подались в стороны, освобождая место. Люди молча замерли перед холмом, глядя на алеющий край неба. Едва краешек местного светила, называемого Солнцем, появился над лесом, вперед вышел старый маг.

Не оборачиваясь и стоя лицом к восходящему светилу, он заговорил.

— Великая Мать, этот ребенок — сирота. Я, Уигалс дэ Рэа Моу, рожденный магом, хотел взять мальчика Эрвина, рожденного магом, в ученики, но не уберег. Прости меня, Всемогущая, и прими это дитя, познавшее Смерть. За Эрвина, сироту, прошу я, маг, Уигалс дэ Рэа Моу.

Он вскинул к небу деревянный посох, ярко полыхнувший при этом. А потом старый маг аккуратно положил его на крышку саркофага, рядом с каменным изображением Эрвина, и сделал несколько шагов в сторону, освобождая место другим.

Вперед шагнул сотник.

— Я Диллигерт Анрэ, воин, прошу за сироту, которого хотел усыновить, но не успел. Прими Эрвина, Великая Мать.

Он положил рядом с посохом нож и отступил.

Пришла очередь Асти. Он пошел вперед и на целую минуту замер перед саркофагом, а потом заговорил срывающимся голосом, в котором ясно чувствовались близкие слезы.

— Я Астерн дэ Рэа Моу, введенный в род дэ Рэа Моу, рожденный магом и нареченный при этом Астерн Ош, прошу за друга, нареченного Эрвином. Прими его к себе, Великая Мать и будь добра к нему. Прошу….

Его речь прервалась громким всхлипом. Он аккуратно опустил на крышку саркофага амулет, помедлил, коснулся каменной руки и бросился к Угги, стоявшему неподалеку.

Следом проститься и попросить за друга вышел старший из братьев Рэст.

* * *

Уигалс внимательно слушал обращения к Богине и слова прощания. Следом за расплакавшимся Асти по очереди вышли братья Вэрн. Старик вспомнил, как увидел на рынке рабов двух избитых и закованных в цепи белоголовых мальчишек. Они зло сверкали глазами и провожали всех ненавидящими взглядами. Он остановился перед ними и поочередно проник в их разумы.

Они были родными братьями, родом с северной оконечности материка. Рэст Вэрн был старшим. Ему уже исполнилось двенадцать лет. Для своего возраста он был высок и крепок. Потомственный воин. Предки его были воинами несколько поколений. Это чувствовалось во всем. В осанке. В движениях. Он был блондином. Глаза голубые. Кожа бледная, белая. Воинским ухваткам начал обучаться в раннем детстве. При пленении сопротивлялся с легким мечом в руках, долго и отчаянно. Убить, к его сожалению, ему никого так и не удалось. В жизни он был серьезен и молчалив. А тогда, на рынке, мечтал только о мести.

Его брат Хорн был младше на два года. Как и старший брат, он, для своего возраста, был высок и крепок. Это семейная черта Вэрнов. Как и брат, он был блондином с голубыми глазами. Он прикрывал Рэсту спину, отчаянно отмахиваясь тяжелым для него мечом, но был быстро свален ударом щита. Так же мечтал о мести. Но характер, в отличие от брата, имел шебутной и веселый.

Слушая братьев, Уигалс внимательно следил за приближением одинокой химеры. Рядом настороженно замер Анрэ, положив руку на рукоять меча. Увидев это, тут же принялся озираться всегда внимательный Хирс, но Уигалс успокоил его одним жестом.

Химера остановилась чуть в стороне и внимательно следила за ритуалом, вслушиваясь в незнакомые слова. Воины, наученные жизнью, заметили ее, но повинуясь желанию мага, никак не реагировали. Химера, проследив, как пополняется горка прощальных даров, одобрительно кивнула лохматой головой и, дождавшись окончания очереди прощавшихся, подошла к саркофагу. Ему, а определить жеребца любой из собравшихся тут людей мог как минимум с пары полетов арбалетной стрелы, не препятствовали, хотя люди смотрели весьма настороженно. Полуконь внимательно рассмотрел каменное изображение умершего мальчика и дары. Затем медленно достал из кожаного мешка, висевшего на ремне, переброшенном через плечо, маленький сверток из большого зеленого листа. Он осторожно развернул его и продемонстрировал Уигалсу, в котором безошибочно признал старшего среди пришельцев, медовые соты. Потом лакомство было завернуто вновь и присоединилось к дарам. А сам полуконь отошел в сторону.

По знаку Уигалса саркофаг вместе с дарами был укрыт большим куском красивой ткани, а следом несколькими кусками выделанной кожи. Затем маг поднял его в воздух и медленно и предельно аккуратно опустил в могилу. Следом полетела земля. Закончив захоронение, люди потянулись в замок. Остались только маг, сотник и химера.

Рассматривая незваного гостя, Уигалс немного поколебался, но все-таки предложил на усвоенном английском.

— Раздели с нами прощальный пир.

Полуконь кивнул и направился вместе со стариками к воротам. Он был не слишком крупным. Лошадиная часть вороной масти. На лице, которое было больше человеческого, выделялся широкий нос с большими ноздрями. Да оно и понятно. Людская дыхательная система не рассчитана на конское тело. Широкий рот и неотличимые по форме от человеческих зубы указывали на всеядность существа. Мускулистый и более широкий, чем человеческий, торс и жилистые руки — на силу. Нечесаная шевелюра и глаза — на дикость. А с дикарями маг обращаться умел. Немало их встречалось в его путешествиях.

На длинных столах уже появились широкие деревянные подносы с горами разнообразного мяса. Стояли широкогорлые прозрачные кувшины, производства негостеприимного мира, наполненные отваром ягод Урс. Глиняная чаша имелась у каждого воина. Детям их выдали давно. А полуконю предоставил ее старый маг. Он устроился во главе стола. По правую его руку, у стены, занял место Анрэ. Вокруг стола, оставив свободным место слева от мага, расположились воины. Дети сидели на дальнем конце. Малы еще были, чтобы сидеть равными среди мужчин.

Вот свободное место Уигалс полуконю и предложил. Причем, ввиду невозможности воспользоваться лавкой, ему постелили на каменные плиты ковер, один из нескольких купленных Уигалсом среди прочего добра. Полуконь всхрапнул удовлетворенно и расположился на нем, подогнув ноги. Его человеческий торс по грудь возвышался над столом.

— Мы провожаем мальчика Эрвина, рожденного в мире Горас, — поднявшись, по-английски — для полуконя — произнес маг. — На его родине не принято провожать умерших скорбью, слезами и вином. Народ Эрвина пирует и поет песни. Что ж, — старый маг улыбнулся. — Не будем нарушать этот обычай. За тебя, Эрвин! Да смилуется над тобой Великая Мать!

Он первый поднял глиняную чашу и оторвал кусок птицы. Первым он и запел одну из песен своей далекой родины. Воины, прекрасно знавшие ее, тут же подхватили, предварительно осушив чаши. Они пели, положив руки друг другу на плечи и покачиваясь в такт. Дети слушали, широко раскрыв глаза от удивления. Еще никогда эти люди при них не пели песен. Пел и старый маг. Полуконь слушал незнакомые слова и улыбался.

Как выяснил Уигалс во время этих слегка затянувшихся проводов, народ полуконей носил название кентавров. Этот вороной представитель химер носил имя Магориан и являлся вождем довольно большого табуна, владевшего этой землей. Кентаврам не нравилось присутствие людей на своей земле, и тех изгоняли, не считаясь с потерями. Но люди Великого Мага Уигалса были понятны кентаврам. Полукони считали себя воинами и не упускали случая с кем-нибудь сразиться. Пришельцы тоже были воинами. Даже похоронные обряды у двух народов были схожи. Магориан готов был уступить чужакам часть охотничьей территории племени Красной Руки в обмен на помощь в войне против акромантулов. Как выяснил Уигалс, это были те самые огромные пауки. Магориан утверждал, что они разумны.

— Зачем делить территории? — удивленно поинтересовался Уигалс. — Мои люди не охотники и не станут бить много зверья. Неужели твоим воинам будет жаль изредка добытого на территории племени зверя или собранных трав? Не лучше ли нам жить на одной территории добрыми соседями. Мне не жалко, если твое племя встанет лагерем у замковых стен. Мы могли бы вести выгодный и для нас, и для вас обмен. К примеру, мясо, травы, ягоды и многое другое на что-то, нужное вам. Например, хорошее оружие.

— Что до акромантулов, — продолжил он, — Мы не против повоевать, только укажите — где находится их логово, если оно есть.

Кентавр расплылся в довольной улыбке.

— Когда будут готовы к походу твои воины? Логово далеко.

Уигалс прикинул время и объявил:

— Нам нужно пять дней.

Кентавр довольно кивнул.

— Хорошо, маг, Красные Руки будут друзьями пришельцев.

После его ухода загрохотал молот Угги. Для боя в лесу нужны были довольно короткие копья. Запаса наконечников не хватало. В помощь Молчуну Анрэ определил четверых человек. Двоих на молоты, еще двоих на быстро сооруженные меха. Уигалс прихватил Асти и остаток дня учил его варке зелий, используя запас ингредиентов. "Вот еще проблема, — думал он, — местных ингредиентов мы не знаем. Значит, нам нужен местный зельевар".

Утром старый маг вместе с десятком человек принялся за сборку на башнях магических боевых машин, тяжелые бронзовые и железные детали которых он попутно изготовлял с применением чар и трансмутации материалов. За эти дни полностью собрали только большую машину на центральной башне. Точнее говоря, только ее Уигалс успел оснастить магической начинкой и испытать. Раскаленный огненный шар с воем унесся в небо, исчезнув в синеве.

Свободные люди готовили древки копий и в последний раз проверяли амуницию. Наполнялись водой походные фляги. Разбирался запас зелий. Укладывался в небольшие походные мешки запас перевязочных материалов. Шли налегке. Запасов брали только необходимый минимум. Уигалс взял с собой восемь десятков воинов.

Сотник, дети и двадцать, включая покойного, воинов, оставались в замке. Анрэ был несколько обижен этим, но понимал: случись что, с той машиной, что стояла в центральной башне, сможет управиться только он. Мог бы Асти, но он этому еще не был обучен. С теми, что встанут на остальных башнях, смогут управиться и не одаренные магией воины. А с этой, увы, нет. Зато она одна превосходила по своим возможностям все остальные.

* * *

Магориан привел пять десятков воинов, вооруженных луками и копьями. Посмотрев на стрелы и копья с костяными наконечниками, Уигалс покачал головой и велел выдать кентаврам длинные боевые копья. Их набралось три с небольшим десятка. Полуконям они были в самый раз по длине. Увидев подарок, кентавры одобрительно загудели.

Они с удивлением смотрели, как из распахнувшихся ворот появились люди. Они шли по трое в ряд, каждый нес в левой руке большой прямоугольный щит. Уигалс и Анрэ посчитали старые щиты более подходящими для боя с пауками, чем новые артефактные. В правой руке каждый воин сжимал короткое копье. На поясах висели кинжалы и мечи. Легко узнаваемый в черном одеянии маг шел в центре десятой тройки. Следуя за проводником, человеческая змея быстро втянулась в лес.

Спустя некоторое время Магориан преисполнился к людям уважения. День уже клонился к закату, а ведь вышли утром, но люди, двигаясь неутомимо, словно големы, все шли и шли вперед с одной и той же скоростью. Перед ними рассыпались прахом упавшие деревья, покрывались прочным льдом ручьи и болотца, сравнивались холмики и поднималось дно оврагов. Отдельных пауков уничтожали сходу, принимая на копья. В случае нападений продвижение людей останавливалось, но как только очередной паук бывал убит, движение возобновлялось. Не слышно было никаких команд. Да вообще никто из людей с момента выхода не произнес ни слова!

Нескольких пауков убили и кентавры. Лес сгущался и полнился буреломами и завалами. Все это увивала прочнейшая паутина. Она без труда была способна удержать человека. Нападения пауков участились. Вскоре погибла пара молодых кентавров, и Магориану пришлось признать, что люди более приспособлены к бою в таких условиях. Они все так же шли вперед, оставляя за собой ровную тропу, усеянную прахом оставшимся от встретившихся препятствий и трупами напавших пауков. Еще через час Магориан потерял уже троих, один из которых был опытным воином. Он кинулся на помощь молодому собрату и пал под неожиданным ударом громадного акромантула, напавшего сверху. Этого монстра убил сам Магориан, но воина было уже не спасти.

Неожиданно со стороны мага послышалась короткая гортанная команда. Строй мгновенно остановился и начал перестроение. Он укорачивался и расширялся. На перестроение в девять рядов ушло всего несколько секунд. По второй команде копья перекочевали в левые руки, державшие щиты. В правых появились маленькие флаконы. Одним выверенным движением зубами извлекались пробки, затем глоток, второй. Опустевшие флаконы исчезали так же быстро, как и появлялись. Копья снова перекочевали в правые руки. Прошло не более десяти секунд, а люди снова были готовы к бою. Вот только Магориан увидел, как на шлемах воинов тускло засияли драгоценные камни. Багровое сияние рубинов смотрелось жутко, и кентавр непроизвольно поежился. А строй людей вдруг шагнул одновременно, словно один многоногий организм. Опустились копья передних рядов, и движение возобновилось.

* * *

Широкий счастливый оскал растянул губы Мангуса. Он любил такие моменты. Сейчас, маршируя в строю, чувствуя с трех сторон братьев-дружинников, он был по-настоящему счастлив. Временно забылись проблемы. В голове не осталось мыслей. Ушла даже отчаянная и безнадежная тревога за жену и сына, оставшихся там, на Аэсстре. Сейчас его сознание стало частью чего-то намного большего. Он, в данный момент, был не только Мангусом Роргом, нет, он колол тварей копьем, опираясь на тысячелетний опыт Диллигерта Анрэ и других братьев, бил щитом с яростью Угги, призывал огонь, чувствуя мощь Старика Уигалса. В бою они все становились едины. Вперед шло одно многоногое и многорукое существо, глядя на врага десятками пар глаз. Мало встречалось существ, способных противостоять войску, объединившему сознание. Правда, сейчас их было мало, только избранная Дружина, а случалось, Старик водил в бой армии, насчитывавшие десятки тысяч воинов и усиленные магами, нежитью и химерами….

* * *

Теперь кентавры могли идти только следом за людьми, настолько непроходимым стал лес. Пауки накатывались волнами. Люди замедлили шаг и ощетинились копьями во все стороны. Когда акромантулов вокруг стали сотни, люди сдвинулись плотнее и большие щиты образовали непроницаемую чешую со всех сторон и даже сверху. Кентавры сгрудились и вынуждены были остановиться, отбиваясь всем, чем только возможно. А людская черепаха медленно перла вперед, огрызаясь ударами копий и волнами огня. Лес был сырой и даже не думал гореть, только густой дым сопровождал мага и его людей.

Следующие несколько минут Магориан бил копытами и колол копьем, не останавливаясь ни на мгновение. Несколько его воинов истекали кровью и слабели на глазах. Дело усложнялось подступившей темнотой ночи. Кентавры, в отличие от акромантулов, в темноте видели плохо. Внезапно пауки отхлынули и, бешено перебирая лапами, понеслись вслед за людьми. Неожиданно небо впереди из черного стало багровым! Затем донесся гул чудовищного удара, и прошла воздушная волна, сломавшая несколько лесных исполинов неподалеку от кентавров. Со стороны зарева тоже слышался треск гибнущих деревьев да дикий рев всепожирающего пламени.

* * *

Рассвет застал Уигалса сидящим на краю глубокого оврага. На пологом склоне спали воины. Они не обращали внимания ни на ночную прохладу, ни на пепел, облачками поднимавшийся при каждом движении. А дно оврага и вовсе было покрыто им на ладонь в глубину. Лес в округе на пару километров был повален. Тлели многочисленные изломанные стволы деревьев. Стояла мертвая тишина, изредка прерываемая треском дерева в огне. Да шорохом, создаваемым мелкими акромантулами, которые, ошалев, носились табуном вокруг развороченного оврага, не помышляя, впрочем, о нападении. Гнездо пауков было уничтожено. За это пришлось заплатить четырьмя убитыми и десятком основательно пожеванных. Это произошло, когда из оврага неожиданно выметнулся настоящий гигант, с местного слона величиной, и легко разметал часть строя, пользуясь огромным весом и силой, несмотря на глубокие раны от копий. Уигалс убил его, люди быстро собрались вновь, но и этого небольшого времени акромантулам хватило. Тогда разъяренный маг отвел людей в сторону и ударил сам. Овраг разметало, уничтожив все живое в округе, кроме укрытых защитным куполом людей. Повалило лес. Да и пожар был знатный. Пришлось еще и им заниматься. Маг вздохнул и улыбнулся. Хороший был бой. Он долго терпел, давая людям отвести душу, и не вмешивался до последнего. Так происходило часто. Стоило ему ударить, и все веселье сразу кончалось… Увы. Маг снова улыбнулся. Но его настроение несколько упало, стоило посмотреть на четыре безликих саркофага. Расслабились. Нужно возобновлять и ужесточать тренировки. Маг без своей дружины уязвим. Он просто физически не способен заметить все источники опасности в бою. Но, объединив сознание войска и влив в него свою магию, он был способен на невозможное. Как и его люди. А если еще и применить нежить… Уигалс мечтательно улыбнулся.

Таким его и увидел Магориан, который озираясь, с трудом пробирался сквозь тлеющие завалы.