В пользу живых (джен)

Пятница смотрела на меня, а я смотрел на неё, не зная, что думать. Убили? Что она такое говорит? Я даже переспросить не сразу смог, настолько был шокирован её словами.

— Кто? — единственное, что я смог спросить.

Пятница ничего не ответила. Я был в растерянности: что мне теперь делать? Может, это какой-то припадок, или ей показалось? Я старался мыслить здраво, и предположение о припадке показалось мне тогда наиболее реальным.

— Пятница, скажи, где ты живёшь, — сказал я, взяв девушку за плечи. — Какой у тебя дом и квартира?

— Не надо туда идти, — сказала Пятница, глядя на меня почти не моргающим взглядом. — Я не могу туда пойти.

— Если с твоей бабушкой что-то случилось, нам в любом случае нужно вызвать скорую, — позже я даже удивился, как такая мысль пришла мне в голову в такой суматохе. Пятница странно посмотрела на меня.

— Севастопольская четырнадцать. Квартира пять. Второй этаж.

— Хорошо, — я осторожно взял её за запястье. — Пойдём.

— Я не пойду туда, — голос Пятницы дрожал, но руку она не убирала. — Я не могу.

— Ты не будешь заходить внутрь, просто покажешь мне, какая твоя квартира, — сказал я. — Я зайду внутрь и помогу, чем смогу.

— Ты ничем не поможешь.

Севастопольскую мы отыскали через десять минут. Пятница была абсолютно никакая, молча шла за мной, не говоря ни слово. В моей голове царил хаос, но я надеялся, что всё как-нибудь разрешится. Пытался себя успокаивать, мол, нашёл «подружку» с отклонениями на свою голову. Просто верну её к ней в квартиру, чтобы не простыла, запру и договорюсь с домашними, чтобы внимательнее за ней присматривали.

Пятница открыла мне ключом от домофона дверь (руки её крупно дрожали), и застыла, придерживая её.

— Я не пойду внутрь.

— Идём, ты совсем околела, — сказал я. — Я вынесу тебе одежду. Покажи, какая твоя квартира.

— Пятая.

— Покажи, говорю. Пойдём. В подъезде теплее.

С большой неохотой Пятница всё же прошла за мной. В глазах у неё плясал почти безумный страх, и кажется, она с каждым шагом всё усерднее перебарывала желание броситься наутёк.

Первое, что заставило меня напрячься — дверь в пятую квартиру была едва заметно приоткрыта. Оставив Пятницу, которая совсем уж съёжилась, у тёплой батареи, я осторожно приоткрыл дверь и вошёл внутрь. Всюду горел свет.

— Простите, — позвал я. В коридоре было не прибрано, в небольшой луже стояли ботинки, в которых, кажется, и была Пятница, когда мы с ней недавно расстались. На мой возглас никто не ответил. Сжав губы, я разулся и с огромным напряжением прошёл в комнаты. На кухне никого не было. Зато, стоило мне приблизиться к комнате — я ещё из коридора увидел чьи-то ноги. Кто-то лежал на полу.

«Да неееет…» — пронеслось у меня в голове, когда я вошёл в комнату. Полнотелая старая женщина в голубом халате лежала на полу, раскинув руки. Между огромных грудей её торчала рукоять, от которой расползалось по халату тёмное пятно.

Я тихо сматерился, едва устояв на ногах. Лучшее, что я смог тогда сделать — это отступить и закрыть дверь. Сделать несколько глубоких вдохов и понять: Пятнице не показалось. Кто-то действительно убил её бабушку.

Чтобы убедиться, что мне не показалось, я с большой неохотой сжал ручку двери и медленно открыл дверь. Желание снова лицезреть неприятную картину не то, что было равно нулю, оно ушло у меня в явный минус. Но зачем-то я всё-таки переборол себя, и снова посмотрел на убитую бабушку.

И только со второго раза заметил, что она не одна в комнате.

Полупрозрачным облаком над телом её бледнел белесый образ, который я в иной ситуации посчитал бы галлюцинацией. Присмотревшись к нему, я понял, что образ — точная копия старушки, как по лицу, так и по габаритам и даже по одежде и рукояти в груди.

Призрак.

Мы с призрачной бабушкой встретились взглядами. Глазницы у неё были пустыми, и от одного их вида у меня вся спина покрылась мурашками.

Тем не менее, это была не первая моя встреча с призраком, так что в каком-то роде я даже испытал некое подобие облегчения. Я впервые видел мёртвое тело, но присутствие над ним призрака будто бы делало ситуацию не только моей. Условно говоря, я был здесь не один.

И всё же мне было не по себе.

— Вы меня слышите? — спросил я, будучи не уверенным, могут ли призраки слышать человеческую речь. Вроде бы первая встреченная мной нематериальная гражданка ещё как вела со мной диалог. Но она и прозрачной тоже не была…

— Кто вас убил? — спросил я как можно громче. Призрак никак не реагировал на мои слова: бабушка просто висела в воздухе, и до меня ей не было никакого дела.

Интересно, а Пятница сможет её увидеть? Может быть, хотя бы с внучкой бабка согласится на переговоры?

«Но если нет, то я просто заставлю её лишний раз посмотреть на труп её бабушки ради ничего. Её может просто хватить приступ… Не говоря уж о том, если она и правда увидит призрака».

— Я хочу помочь, — снова предпринял я попытку поговорить с призраком. — Я знаю вашу внучку. Она снаружи и не сможет сюда вернуться. Если можете, расскажите, что произошло.

После моих слов вся голова бабушки странно задрожала и затряслась, и тут уж мне стало совсем не по себе. Это выглядело очень страшно и неестественно.

— Мужчина, — старушечий голос звучал будто бы частью какого-то мутного хора шипящих голосов. — Незнакомый. Злой. Фирма «Возрождение». Хотел продать… — весь силуэт бабушки зарябил, будто бы пошёл помехами, после чего она растворилась в воздухе. Я снова остался один.

Прежде, чем мои глаза снова опустились бы на труп, я закрыл дверь, оборвав себе доступ к нему. Пошёл к коридору, доставая из кармана телефон и набирая «скорую».

— Севастопольская четырнадцать, первый подъезд, пятая квартира. Женщине плохо. Ножевое ранение, — произнёс я медленно и как можно чётче. — Срочно приезжайте, ей плохо.

Диспетчер хотела ещё что-то спросить, но я бросил трубку: мне хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

Я вынес Пятнице её рюкзак, куртку, шапку и ботинки, и заставил её одеться. Прикрыл дверь как можно плотнее.

Осталось обсудить с Пятницей, что делать.

— Послушай меня. Я вызвал скорую. Когда они приедут, они зайдут внутрь и помогут твоей бабушке.

Уже тогда, когда я это проговаривал, у меня хватало мозгов, чтобы сложить друг с другом два и два: у живых людей не появляются призраки.

— Расскажи им всё, что сможешь… — только в этот момент я понял, что должен был звонить в полицию, а не в «скорую». Но тогда Пятница будет главным подозреваемым, а в таком состоянии, в каком она сейчас — это её убьёт. И даже если я останусь… Считаются ли вещественными доказательствами слова, сказанные призраком? Нет, вряд ли — скорее всего, мне самому вызовут скорую и увезут в немного другое ведомство.

— Не уходи, — попросила Пятница тихо, вцепившись в мою куртку. — Я пойду с тобой, только не уходи.

— Чего?! Ты же понимаешь, что нельзя! — удивился я. — Как тогда врачи поймут, что с твоей бабушкой? Если ты пропадёшь — все подумают, что это ты с ней сделала! Мы должны им всё объяснить…

— Тогда останься со мной.

«Во влип…» — подумал я обречённо. Тяжело вздохнул.

— Хорошо. Тогда… вызовем ещё и полицию.

…В итоге всё затянулось на долгие пять часов. Сначала приехали врачи, потом всё осмотрела полиция, масса машин скопилась у подъездов, приехал даже какой-то телеканал, и парочка журналистов очень упорно стремились попасть в квартиру пятницевой бабушки. Для меня всё это превратилось в долгую утомительную мешанину, которая никак не заканчивалась. Я по большей части отвечал на вопросы вместо Пятницы и, естественно, ни слова не сказал про то, что видел призрака. Хватило ума понять, какими взглядами будут потом на меня смотреть. Расследовать убийство (а это было, несомненно, убийство) был назначен следователь по фамилии Шевцов.

Я сперва отнёсся к нему с подозрением, но он оказался на удивление понимающим человеком: взяв у нас показания, адреса и номера телефонов (а также номера телефонов наших родителей), он отпустил нас, сказав, что скорее всего позвонит на следующий день «для уточнения обстоятельств». После этого я и Пятница молча покинули отделение и отправились сквозь ночной район в сторону моего дома.

Когда мы с Пятницей, выжатые и уставшие в край, зашли в мою квартиру, на часах в кухне доходило полчетвёртого ночи. Ничего уже не соображающий, я разрешил ей спать на своей кровати, а сам ушёл, сел за стол, и так и уснул, положив голову на руки и желая, чтобы всё, что мы с ней пережили, оказалось дурной игрой воображения.

К сожалению, это всё было только начало.

* * *

Ни о какой учёбе на следующее утро не могло идти и речи — я проспал до двенадцати, прогуляв всё, что только можно. Проснулся, сидя за столом, чувствуя, как ужасно болят затёкшие конечности, как благоухают мерзкой вонью нечищенные зубы, и как изнывает организм, которому даже удвоенных часов сна не хватило, чтобы справиться со всем, что на него свалилось. Никогда ещё до этого я не хотел подохнуть так же сильно, как в то утро.

А была ещё и Пятница, с которой нужно было что-то делать.

Она, видимо, проспала в моей кровати под моим одеялом, так и не раздевшись (не то, чтобы я очень настаивал), и даже не сняв кофту. Теперь она сидела на смятой кровати, свесив ноги, и безучастно смотрела над собой. Одного взгляда на неё мне было достаточно, чтобы понять: с того момента, как она проснулась, она так и просидела, не двинувшись с места.

— Доб… — я вовремя заткнулся, потому что утро после таких событий едва ли можно было назвать добрым. Пятница никак не отреагировала. Вся ситуация напомнила мне давешний разговор с призраком. Стоило ли мне посвящать в эти дела Пятницу? Всё-таки это была её бабушка…

— Я должен кое о чём тебе рассказать, — медленно произнёс я, потирая глаза. — И ты должна поверить мне, и вбить себе в голову, что я не ебанутый. Как бы невероятно ни звучало то, что я тебе расскажу.

Пятница медленно подняла на меня глаза.

— Что?

Сжав губы, я сглотнул ком слюны, затем глубоко вдохнул и сказал:

— Я видел призрак твоей бабушки.

Пятница смотрела на меня неотрывно. Неизвестно, ждала ли она развязки неудачной шутки или просто раздумывала, как у меня хватает смелости быть настолько отбитым по отношению к её горю.

— Я не шучу. И мне не показалось. Она рассказала, кто её убил. Это был незнакомый мужчина из фирмы «Возрождение».

Пятница всё так же смотрела на меня, почти не моргая. Весь её взгляд в мою сторону был пропитан именно тем обвинением, от которого я вначале постарался откреститься.

«Ты ебанутый?»

Теперь и я смотрел на неё, понимая, что рассказал правду, но правду, которая ровным счётом ничего не меняет, абсолютно бездоказательна и неправдоподобна, и выставляет меня абсолютным поехавшим идиотом. И что мне теперь было с ней делать, и что теперь Пятнице с этим делать — не ясно.

— Ладно, — тяжело вздохнул я после минуты оглушительно-долгого молчания. — Давай… Просто забудем, что я сказал. Наверное, мне просто показалось. Извини. Может, хочешь чаю?

— Ничего не хочу, — мёртвым голосом сказала Пятница, опустив, наконец, взгляд. Она по-прежнему никуда не собиралась двигаться с места.

«Кажется, — подумал я, — если я ничего не сделаю — она так и останется тут сидеть, пока не умрёт с голоду… А ещё один труп моё положение явно не облегчит».

— Тебе нужно поесть. Нам обоим нужно поесть, — сказал я как можно твёрже. — Я сейчас пойду и сделаю что-нибудь пожевать. Ты пока сходи и умойся...