Закалка дружбы (джен)

Юный сталкер забрался на лестничную клетку, с которой можно было выйти прямо на колокольню. Гелика уже пыталась открыть дверь, запертую на засов, но безуспешно.

— Дай-ка глянуть, что там, — попросил он волчицу.

— Заклинило. Наверное, кто-то уже пытался выломать здесь двери, но сделал только хуже. Ни когтей, ни сил моих не хватит, чтобы открыть дверь.

— Странно, — сказал Куштрим, — вы развязываете войны, но не можете открывать деревянные двери, пусть и заклинившие?

— Куш, не начинай, окей?!

Федор посмотрел на лицо Гелики. Слова рептилоида ее явно расстроили. Похоже, он испортил ей настроение. Куштрим же явно был недоволен. На его зеленой морде легко читалась неприязнь. Что касается Илли, то ее глаза были прищурены. Проанализировав ее вид, Федор быстро предположил, что нимфа чувствует клокочущее в ящере желание выговориться, причем весьма нелестно, в адрес относительно недавнего врага его народа.

— Ребят, давайте без ссор. Все же неплохо начиналось. К тому же, это вам не обычная помойка, где можно вести себя как какие-то крысаки, дерущиеся между собой ради забавы.

Как ни странно, Куштрим быстро последовал совету Федора. Юный сталкер иногда видел по повадкам ящера, что порой тому было стыдно и за свою злобу, и за вырывающиеся высказывания. Но в силу своего неугомонного и непримиримого характера он не мог позволить себе дать слабину и извиниться перед кем-то за свою грубость.

— Ладно, дайте мне попробовать открыть ее, — предложил Куштрим.

Федор отошел от заклинившей двери, а ящер встал в специальную стойку — одну из многих, которые он выучил на занятиях по разным единоборствам. Собравшись с духом, рептилоид мгновенно влупил ногой по засову и выбил дверь наружу.

— Круто… — впервые за все время наконец подала хрипловатый голос Илли.

Куштрим повернулся. Поклонившись, как на светском рауте, он произнес:

— Все для вас.

Нимфа благодарно улыбнулась и дернула бровью вверх. Федору показалось, что она не ожидала такой любезности.

Один за другим друзья взошли на колокольню. Она была открытой и не очень большой. Пол хоть и старый, но на вид надежный. Смотровые арки оборудованы перилами для безопасности. Над головой висели несколько колоколов: четыре небольших, а в центре, между ними пятый — чуть крупнее.

Федор осмотрел их и вспомнил интересный факт, связанный с колоколами. По легенде, их звон было слышно за несколько километров отсюда. Все благодаря особому металлу, из которого их стали отливать примерно к концу «Объединения». Но главное, конечно, не это, а то, что звон способствовал быстрому успокоению, как людей, так и животных.

Как-то раз Федору довелось лично послушать рассказ одного старика. Когда на того напало бешеное животное, он достал небольшой колокольчик, который всегда носил при себе, и позвонил в него. Животное мигом успокоилось и пало во сне.

Федор подошел к перилам между арками и заглянул за них. Высота была достаточно большой, чтобы при одном неверном движении упасть и разбиться насмерть.

Переведя взгляд на стоящую рядом Гелику, Федор увидел, что она устремила взгляд на колоссальный светящийся купол в нескольких километрах отсюда. Юноша вспомнил, как она постоянно, оставаясь с ним наедине, говорила, что очень хотела бы попасть внутрь и посмотреть на жизнь тамошних людей. Поговорить с ними, узнать об их интересах.

Федору все это было не очень-то интересно, но он всегда удивлялся энтузиазму своей школьной подруги. Огонь интереса, бушующий в ее волчьих глазах, завлекал его и воодушевлял. Ее интерес можно было сравнить с его привязанностью к выходящему за грань человеческого понимания.

Именно поэтому Гелика понравилась юному сталкеру. Он видел в ней родственную душу, находящуюся в поисках ответов на непостижимые вопросы. Это посещение заброшенного монастыря, восхождение на давно присмотренную колокольню, с которой открывался такой прекрасный вид на объект желаний существа, к которому Федор питал теплые чувства — все это должно было произвести впечатление на нее, создать благоприятную обстановку для начала романтических отношений.

Он ничего не сказал, оставив Гелю, которая, замерев и даже не моргая, смотрела на купол, наедине со своими мыслями.

Куштрим, засунув руки в карманы и то и дело выстреливая змеиным языком изо рта, наворачивал круги по площадке. Он смотрел куда угодно, казалось, его взгляду не за что было зацепиться. Для него нахождение здесь было скукой.

Илли стояла, оперевшись на колонну одной из арок. Ее взгляд был устремлен в темные уголки города, населенного отбросами. По ее поведению можно было сказать, что в наушниках играла энергичная музыка. Девушка активно, но сдержанно двигалась на месте.

— Ай, короче, — выпалил рептилоид, — ребят, вы как хотите, а я пойду лучше в темноте постою. Там и то интересней.

— Подожди, Куш, — притормозил его Федор, — что тебе не нравится?

— Не знаю, Федь, мне просто уже настолько наскучило. Реально, пойду, посижу внизу, что ли. Может, вздремну, чтобы вы быстрее нагулялись. Заодно и придумаю место, куда пойдем в следующий раз.

— Ладно, только давай без всяких бомжатников.

— Хех, сказал тот, кто живет на грани бедности, — подколол его ящер.

Федор цокнул и скорчил кислую мину с оскалом, мол, не выпендривайся.

Илли обернулась и посмотрела на спускающегося по лестнице Куштрима. Он подмигнул ей и облизнул себе глаз. Нимфа улыбнулась и, отвернувшись обратно, вновь погрузилась в созерцание тьмы.

Федор подобрался поближе к Гелике и вполголоса позвал ее. Волчица аж вздрогнула и, резко повернувшись, в упор посмотрела на него.

— Прости, — виновато сказал он. — Хотел спросить... Как тебе вид?

— О-о, очень красиво. Я еще никогда не видела купол с такого ракурса. Только вблизи.

— Его вид всегда тебя завораживал. Неплохое я выбрал место для вылазки?

— Не то слово! Замечательное! — она завиляла пушистым хвостом так, что с него полетели темно-рыжие шерстинки.

У Гелики всегда блестела шерсть, поэтому ее было очень хорошо видно в любом, даже самом тусклом свете.

— Ах, как бы я хотела хотя бы на часок оказаться внутри купола! Наверняка там очень красиво. Понюхать тамошний воздух, попробовать то, чем питаются жители купола. Там живут лишь избранные.

Ненадолго она замолчала. Федор заметил, как Геля начинает меняться в лице и скисать. Он решил как можно скорее приободрить ее. Она была очень ранимой, и ему постоянно приходилось долго успокаивать ее по всякому поводу, будь то несданный экзамен или плохо написанная контрольная. Тяжелее всего ей давался письменный русский. Она ведь была не местная.

— Не расстраивайся. Когда-нибудь ты точно там побываешь, — Федор взял ее руку в свои. — Вспомни, как говорил наш классный, — он наклонился к ней и взглянул исподлобья. — «Если несколько помучиться — что-нибудь получится».

Волчица призадумалась на мгновение, вспоминая слова учителя, и согласилась с одноклассником.

— У тебя всегда получается меня подбодрить, Федь.

— Не без твоего желания, — улыбнулся он. — Все исходит от тебя. Я лишь подталкиваю.

Возникла пауза. Гелика засмущалась, припоминая значимые моменты из жизни, когда Федор воодушевлял ее и вытаскивал из депрессии. У нее никак не получалось вспомнить, что именно ей хотелось перебороть себя и воспрянуть духом. Она, скорее, себя могла только угнетать собственными мыслями, накручивать и выдумывать самые негативные сценарии для своей жизни. Видимо, побег с родины в чужую страну плохо сказался на и без того слабой психике.

— Гель… — снова вполголоса вкрадчиво заговорил Федор. — Я не просто так выбрал это место.

Девушка вернулась к реальности.

— Я не знаю, как сказать… — его глаза бегали из стороны в сторону в поисках ответов, но ничто не могло натолкнуть его на верную мысль. — В общем, я уже примерно год думал над всем этим. Хах, пытался представить себе этот момент по-другому, можно сказать, составлял речь и все такое... Но сейчас все вылетело из головы.

— Та-ак? — мягко протянула она и прищурилась. — Это нечто очень важное?

— Ты мне нравишься, — Федор решил не тянуть, а просто высказать все в лоб. — Я много времени потратил на обдумывание отношений. Мне кажется, мы очень хорошо подходим друг другу, несмотря на то, что я человек, а ты волчица.

— Но… — она явно запаниковала. — Но, постой. Федь, мы же разные виды. К тому же, общество так жестоко по отношению к таким, как ты, а если я соглашусь, то и ко мне окружающие станут еще жестче.

— Ну и что? Я всем покажу, что тебя нельзя трогать! — его руки скользнули по ее предплечьям и сжали их. — Но если ты не хочешь, чтобы кто-то знал, мы можем подождать, потом переберемся туда, где никто нас не тронет.

— Ты не понимаешь, Федор, я — волчица, меня уже везде будут презирать только за то, что я есть. Тебя-то не тронут, но как увидят в моей компании, сразу начнут порицать и пытаться отвадить. Тебя будут приравнивать к таким же отбросам или психопатам, водящимся с мутантами.

Он усмехнулся:

— А разве я уже не засветился в вашей компашке? — в сердце закрался страх отказа. Его уверенность дала трещину.

— Твоя жизнь будет окончена рядом со мной. Вспомни, что начали волки, когда наша раса окрепла?

— Гели, мне наплевать на старые времена. Мы живем здесь и сейчас. В тебе я вижу ту, кого не вижу в остальных. Никто другой мне не просто не нравится, я даже друзей в них не вижу. По сути, я изгой среди своих, а с тобой вместе мы сможем противостоять любой напасти.

— Я не знаю, Федь… — она, обессилев, опустила голову.

Гелика не могла просто так согласиться. Федор понял, что она тоже испытывает к нему симпатию, но у нее не хватает духа признаться в этом. Зато хватает сил сдерживать себя и придумывать отмазки, тем самым защищая от будущих опасностей и критики со стороны неравнодушных.

— Гель… — он погладил ее по плечам. — Ну пожалуйста…

— Прости, Федь… Не сейчас. Мне нужно подумать, — опечаленно проговорила она.

Девушка нехотя, медленно высвободила руки и направилась к лестнице. По деревянным ступеням послышались удаляющиеся шаги, затем Гелика помедлила и пошла дальше вниз.

Федор остался в компании Илли. Ему хотелось надеяться, что ей эта сцена была абсолютно побоку, но не хотелось обманывать самого себя. Она все прекрасно слышала, но не подавала виду.

Он оперся на перила и расстроенно уставился на светящуюся «Москву». Гелика — тонкая натура. Она легко поддается внешнему влиянию и слишком боязлива. Но сегодня Федору открылась новая ее черта. Волчица переживает за то, что ей дорого, и пытается это защитить.

Лестница задрожала под чьей-то поступью. Федор обернулся, обрадованный — думал, что это вернулась она. Увы, это был Куштрим.

Надежды рухнули, и он расстроился еще больше.

— Дай угадаю… — медленно протянул чешуйчатый друг. — Кто-то украл твой сладкий рулет?

Федор превозмог этот его юморной удар и тяжко вздохнул:

— Как видишь…

— Тс... — цокнул ящер и тоже подошел к перилам.

Они так постояли немного, и рептилоид продолжил:

— Если бы ты был мутантом, то зародилась бы раса баранов.

Внезапно Федор взорвался смехом. Его хохот продолжался полминуты, он даже присел, пока ящер с улыбкой смотрел на его попытки перестать смеяться.

— Как ты можешь, Куш-тара-мару? Сейчас такой драматический момент!

— Больно рожа у тебя отстойная, как будто тебе в суп нагадил шелудивый пес.

Федор отдышался и выпрямился.

— В отношениях сложно. Особенно, когда они первые.

— Ну, — ящер скрестил руки на груди и оперся о колонну арки, — в твоем случае они еще не начались, так что тебе просто нужно дать ей немного времени…

— Тебе же она вроде не нравилась?

— Ну да. И сейчас не нравится. Просто, я все время думал о твоих словах... В общем, я думаю, что был неправ. Прости за то, что наехал на тебя. Это ведь, все же, не мое дело.

Федор довольно посмотрел на друга. Как же хорошо, когда рядом есть товарищ, понимающий твои чувства.

Их прервала Илли:

— Мальчики, нет времени объяснять, срочно вниз!

Нимфа была взвинчена и быстрым шагом подошла к одной из арок, где была привязана веревка колокола. Отвязав ее, девушка стала что есть мочи тянуть за толстую нить. Колокол быстро раскачался и зазвонил.

— Илли, что ты творишь? Нас же сейчас спалит вся округа! — возмутился Куштрим.

— Забей. Погнали вниз!