Tied for Last / Нити привязанностей (гет)

Том Риддл тихо сидел в черном кресле в слизеринской гостиной и размышлял. В этом замке нечасто можно было встретить нечто необычное. Люди были по большей части безынтересные, и, за исключением его научных изысканий, практически все здесь навевало на него скуку. Пока не появилась эта девчонка. Тихоня, пытавшаяся скрыть под маской спокойствия бурю эмоций, которые все равно то и дело отражались в ее глазах. Девчонка, в арсенале у которой имелось немало весьма изощренных заклятий. Том был заинтригован. Впервые за долгое время он заинтересовался кем-то, а не чем-то.

Разумеется, она не представляла для него угрозу. Однако, по какой-то необъяснимой причине, она, казалось, считала, что он представляет угрозу для нее. И поэтому его неудержимо, точно магнит, влекло к ней. С чего ей бояться его? Репутация Тома была как всегда безупречна. Ни один человек в этом ненастоящем Хогвартсе не знал его достаточно хорошо, чтобы бояться. Ее необъяснимый страх был загадкой.

А Том Риддл не любил загадки. Она сказала ему, что ее легко напугать, при этом открыто намекая на то, что его присутствие смущает ее. Что ж, это было возможно, но, если бы по какой-то причине она боялась всех представителей сильного пола, то избегала бы своих гриффиндорских дружков — Кинга и Гриффиндора. Отчасти ему даже нравилось то, что она боится его. Это заставляло его еще острее ощущать собственную силу, хотя едва ли ее можно было причислить к тем, кого легко подавить и заставить склониться.

Была в этой девчонке какая-то особая живая грация, энергичность, сила. Тому нравилось, как в ее карих глазах то и дело вспыхивал огонь. С того момента, как он увидел ее в Запретной секции, он чувствовал, что эта встреча была не случайна. А еще то, как она невозмутимо спокойно отреагировала на жестокое нападение Араминты всего через пару дней после ее появления здесь…

И эта книга!

Риддл взвесил томик в руке. «Покой загробной жизни». Не самый очевидный выбор для чтения перед сном. Но еще больше внимания заслуживал тот факт, что он не видел этой книги среди тех, что она брала в Запретной секции. Сейчас он мог лишь предполагать, что обложки всех книг в ее стопке были замаскированы. У него руки чесались применить к ней легилименцию, но его останавливало то, что исходя из ее выдающихся навыков, можно было предположить, что она, вероятно, была достаточно сведуща в окклюменции, чтобы распознать попытку проникнуть в ее сознание.

Вздохнув, Риддл откинул волосы со лба и убрал книгу обратно в карман. Что она от него скрывала? Что было настолько важным, что она изо всех сил старалась утаить это от него? Врать она явно не умела. Впрочем, та дрожь, охватившая ее, когда он прижал ее к стене не была притворством. Она, несомненно, испытывала к нему физическое влечение, равно как и любая другая девушка в замке, но это ничего не объясняло. И тем не менее это было единственное признание, которое ему удалось из нее выжать. И то лишь после того, как пришлось сбросить с себя личину хорошего парня. Что бы она ни скрывала, он хотел это знать.

А Том Риддл всегда получал то, что хотел.

Следующий месяц прошел для Гермионы без происшествий. У нее еще пару раз случались приступы тоски по дому, но, к ее огромному облегчению, у нее всегда получалось держать себя в руках. Запретная секция стала тем, что наполняло ее жизнь смыслом. Одну за другой она пролистывала книги, посвященные различным теориям о смерти, но отыскать ту, что забрал Риддл, ей так и не удалось…

Поведение Риддла было единственным, что внушало Гермионе беспокойство. Больше ему не удавалось застать ее одну, однако теперь он начал улыбаться ей при встрече в коридорах и здороваться, что дико ее нервировало. И не ее одну. Друзьям Гермионы тоже было от этого не по себе. Каждый раз, когда им попадался Риддл, Годрик подозрительно на нее косился, Мина толкала локтем, многозначительно ухмыляясь, а Ар-Джей провожал слизеринца мрачным взглядом.

— Может, он считает, что вы лучшие друзья, или вроде того? — съехидничала как-то Мина. — Я не знаю. Возможно, он хотел бы познакомиться с тобой поближе. Лично я бы от такого предложения не отказалась, даже учитывая, что он со Слизерина.

С выражением глубочайшего отвращения на лице Годрик ткнул Мину в бок.

— Фу, Мина, что за мерзости ты говоришь.

Гермиона рассмеялась, но на душе у нее скребли кошки. Что Риддл задумал? Если он рассчитывал, что ее друзей оттолкнет то, что она общается с кем-то со Слизерина, то он глубоко ошибался. Впредь она не станет ничего оставлять на волю случая. Больше она никогда не окажется с ним один на один.

Она по-прежнему не доверяла — просто не могла доверять — ничему, что он делал. Ни капли. Она присутствовала на всех встречах Дуэльного клуба, но он больше не вызывал ее, как и никто другой. Единственный раз до этого, когда Риддл участвовал в дуэли, он победил своего соперника быстрее, чем за полминуты. Его сражение с новой студенткой, да еще и столь ожесточенное, произвело настоящий фурор.

К счастью, у Гермионы получилось избавиться от повышенного внимания и вновь стать незаметной относительно быстро. Большую часть времени она проводила за чтением в своей комнате. Тем не менее Ар-Джей, Годрик, Мина, Альбус и Миранда нередко вытаскивали ее бродить вместе с ними по Хогвартсу в поисках неисследованных мест. Она не переставала удивляться, насколько сильно их общество было ей приятно. Она никогда не думала, что кто-то может быть ей столь же симпатичен, как Гарри и Рон. Компания гриффиндорцев стала ей как семья, хотя Гермиона все еще не могла найти способа заглушить боль в груди, когда думала о Роне.

Еще тяжелее было думать о том, как долго и непросто складывались их отношения, чтобы внезапно закончиться, так и не перейдя на новый, более зрелый этап. Впрочем, возможно, это были отличительные особенности их любви: то, как они постоянно подкалывали друг друга, как он отмахивался от ее замечаний, как она всегда смягчалась только от одной его улыбки.

По Хогвартсу поползли слухи, что команда гриффиндорцев и когтевранцев, ответственных за организацию развлечений и игр, что-то придумала и запланировала на следующую неделю. Гермиона с предвкушением ждала этого события. Разные мероприятия проводились здесь каждые пару месяцев, и ей не терпелось узнать, что же будет в этот раз.

При этом каждый прожитый день заставлял ее терзаться угрызениями совести. Предположение Годрика о примерном соотношении течения времени в этом мире и реальном оказалось неточным. На основании своей даты появления и даты Ар-Джея, она вычислила, что каждый день здесь равнялся примерно трем дням на Земле. Такой расклад был лучше, чем она изначально предполагала: она опасалась, что за сутки здесь в реальном мире проходила неделя. Эта мысль несколько успокаивала ее, придавая сил в поисках способа выбраться отсюда.

Ей до сих пор так и не удалось отыскать в книгах хоть что-нибудь про теорию нитей. Гермиона не знала, с чего ей начать, ведь сама она когда-то прочла лишь один абзац, и то у какого-то малоизвестного автора. Однако она не теряла веры в то, что в библиотеке обязательно что-нибудь отыщется.

В свободное от корпения над книгами время Гермиона брала уроки у Годрика и Альбуса. В школе у нее никогда не возникало проблем с освоением новых заклинаний. Единственным, что порой занимало у нее чуть больше времени, были не очень внятные концепции, например, такие как невербальные заклинания, но и они довольно быстро после нескольких попыток давались ей. Теперь же, когда ее обучали двое величайших волшебников в истории, Гермиона познала азарт преодоления трудностей. Сложнейшие движения палочки, которые было практически невозможно запомнить; чары, каждая часть которых требовала особых пассов; сложносоставные заговоры, подобно химической реакции активирующие заклинания одно за одним — Гермиона никогда прежде не была настолько увлечена учебой. Она быстро делала успехи и была от этого в полном восторге.

Тем не менее ее интересовало, можно ли умереть в этом мире. Скажем, что случится, если в них запульнуть Авадой? По идее, тот, кто применил смертельное заклятие расколет свою душу и, следовательно, задержится здесь еще дольше. Но что будет с убитым? Он просто покинет это место?

Так или иначе, но тайная цель Гермионы состояла не в том, чтобы просто покинуть это место, а каким-то образом исхитриться вернуться в реальный мир. У Гарри получилось. Несомненно, как-то это было возможно…

— Сегодня матч по квиддичу! — радостно объявила Мина, плюхаясь за стол. Глядя на ее широченную улыбку, Гермиона тоже не могла не улыбнуться. Последние полторы недели Мина только и делала, что безостановочно трещала о приближающемся матче. Как капитан гриффиндорской сборной она ежедневно проводила тренировки по три часа. Гермиона несколько раз приходила посмотреть: команда играла просто потрясающе, что было неудивительно при столь интенсивной подготовке. Мина, которая была вратарем, была особенно хороша. Гермиона никогда не видела, чтобы кто-то вытворял с квоффлом нечто подобное.

— А что слизеринцы? — спросила она. Мина скривилась.

— Эти гады играют по-грязному, — вклинился в разговор Годрик и закатил глаза.

— Кто бы мог подумать, — тихо обронила Миранда, читавшая книгу.

Мина вздохнула, бросив взгляд на слизеринский стол.

— Да уж, нам только и остается, что быть начеку и держать свои палочки наготове. А то они сперва запускают в нас темными проклятиями, а потом извиняются, заливаясь крокодиловыми слезами.

Гермиона фыркнула от смеха.

— Кто у них в команде?

Мина начала загибать пальцы, показывая на игроков Слизерина.

— Во-первых, конечно же, Малфой. Он капитан и единственный в команде, кто соблюдает правила. Затем, Мелли и ее приятель, Барда, тот здоровяк, вон там. Они оба загонщики. Там Герпий, он ловец. Про него ничего не скажу. Не знаю… И охотники: Малфой и остальные два — Кэндзи Такахаси и Андре Тейлор. Вон те двое. А, еще вратарь — Бриена Флинт.

Флинт? Интересно, она родственница Маркуса Флинта? Гермиона разглядывала лица слизеринской сборной. Перспектива оказаться на поле в непосредственной близости от Араминты, когда в руке у той будет бита загонщика, ей не очень улыбалась. Может, она лучше будет сидеть наготове в больничном крыле, чтобы, когда ее друзья получат травмы, она могла мгновенно оказать им помощь?

Свежий ветерок пронесся по трибунам, распространяя радостное возбуждение болельщиков, предвкушающих матч. Гермиона видела, как команда Гриффиндора появилась на поле. В руках у них были одинаковые Нимбусы-2001. По словам Мины, это были школьные метлы.

В отсутствие Мадам Трюк подать сигнал свистком было некому. Игроки поднялись в воздух, и Мина крикнула: «Алохомора!». Крышка ящика с четырьмя мячами откинулась. Мина отлевитировала квоффл, заставив его зависнуть над серединой поля, и отпустила. Игра началась.

В роли комментатора матча выступал Альбус Дамблдор, что было неожиданно. Его голос обладал странным убаюкивающим эффектом, что скорее усмиряло болельщиков, нежели раззадоривало.

— Слева Андерсен Пруэтт ударяет по бладжеру, — задумчиво вещал он. — Ах, да, кажется, Араминта Мелифлуа тоже ударила по второму, — продолжил он так, будто происходящее мало его занимало. — Ого, он врезается в Годрика Гриффиндора, и тот теряет квоффл. Квоффл быстро падает… О, смотрите, Бриена Флинт достает палочку. Мисс Флинт, позвольте напомнить, что ваши действия являются вопиющим нарушением правил. Аннабелла Веспурт только вышла из больничного крыла, оправившись после прошлого матча… она, кстати, тоже достает свою палочку. Ну что ж, мы еще вернемся к этому, а пока квоффл у Абраксаса Малфоя. Он набирает скорость и дает передачу… о, нет, квоффл вновь оказывается у Гриффиндора. Годрика Гриффиндора, если точнее, хе-хе.

Глаза Гермионы были прикованы к Бриене Флинт, которая нацелила свою палочку на пухленькую светловолосую Аннабеллу Веспурт, игравшую за охотника. Мрачно ухмыляясь, Флинт начала поднимать палочку, но Аннабелла взмахнула своей, и луч красного света выбил палочку Бриены у нее из рук как раз в тот момент, как квоффл попал в одно из слизеринских колец. Другие игроки слизеринской команды недовольно загалдели.

— А ну соберись, Флинт! — заорал на нее загонщик, дружок Араминты. Абраксас Малфой лишь вздохнул и красноречиво воздел глаза к небу.

Внезапно летевший с несвойственно быстрой для него скоростью бладжер с отвратительным хрустом врезался во вторую гриффиндорку-охотника. Девушка вскрикнула и начала падать, резко уйдя в штопор. Ей удалось выровнять метлу лишь у самой земли. Мягко приземлившись, она схватилась за свое левое плечо.

Дамблдор вздохнул.

— Не мог бы кто-нибудь с Гриффиндора сопроводить мисс Джинна в лазарет? Было бы очень мило с вашей стороны. Первая пострадавшая в сегодняшней игре… А вот, смотрите, еще один.

Бладжер смачно впечатался в слизеринского охотника Такахаси. До трибун снова долетел хруст раздробленных костей. Гермиона сморщила в отвращении нос. Однако, оглядевшись по сторонам, она поняла, что кроме нее и Миранды, сокрушенно качающей головой, происходящее никого не шокирует.

В течение следующих пяти минут из игры выбыли еще три загонщика: оба гриффиндорских и один слизеринец. Мина и Годрик то и дело блокировали заклятия, без остановки сыпавшиеся на них. Впрочем, их контрзаклинания тоже не были невинными. Так заклятие Ватных ног, которое Мина наложила на Малфоя, буквально сбросило его с метлы, заставив вцепиться в древко и повиснуть на руках с отчаянно дрыгающимися ногами. Годрик, в свою очередь, наслал на Флинт чары Щекотки, от чего она начала безостановочно хохотать, держась за одно из колец, чтобы не свалиться с метлы.

«Это не квиддич. Это варварство какое-то», — думала Гермиона, глядя, как Араминта сильным ударом засадила бладжером в лицо Аннабелле Веспурт, сломав той нос. На поле оставалось пятеро слизеринцев и трое гриффиндорцев: Мина, Годрик и ловец, маленькая темнокожая девушка, которая ловко петляла по всему полю, каждый раз оставляя Герпия с носом.

В тот самый момент, когда Годрик изловчился сглазить Араминту, чтобы та врезала себе по лицу своей же битой, ловец Гриффиндора сделала финальный красивый вираж, и игра была закончена. Болельщики на трибунах взревели, а уцелевшие члены гриффиндорской команды сделали над полем круг почета. Гермиона вздохнула, слезла со скамьи и направилась обратно в школу.

Она собиралась присоединиться к празднованию в гостиной чуть попозже, ощущая себя полностью выжатой, словно побывала на какой-то кровавой бойне, а не на матче по квиддичу.

Ноги сами привели ее в больничное крыло. Там на койках сидели шесть пострадавших игроков, которым молодой загорелый когтевранец раздавал маленькие склянки с зельями. Когда Гермиона несмело приблизилась к ним, из другой комнаты выбежал высокий темнокожий парень с деловым выражением лица.

— Что ты им дал, Джаред? — спросил он низким голосом.

Когтевранец пожал плечами.

— Немного того, немного этого, — ответил он. — Парочку обезболивающих этим трем. Думаю, с остальными, Мунго, ты быстро управишься. В прошлый раз все было значительно хуже.

Мунго! Святой Мунго?

Наблюдая за ним в деле, Гермиона почувствовала, что робеет от восхищения. Мунго слегка взмахнул палочкой перед лицом Аннабеллы — Гермиона узнала невербальный Эпискеи — и ее нос принял нормальную форму. Неуловимым движением Мунго прямо из воздуха извлек маленькое белое полотенце, промокнул девушке лицо и сделал знак, что она может идти.

— Спасибо, Мунго! — отликнулась Аннабелла. — Как всегда выручил, дружище!

Мунго обернулся к Гермионе.

— Ты тоже ранена? — вздохнул он. — Подожди минутку, я сейчас вернусь, мне нужно…

— Нет-нет, я просто хотела взглянуть, — заверила его Гермиона.

Мунго неверяще на нее уставился, а затем усмехнулся.

— Еще пока не привычна к насилию, верно?

Гермиона невесело усмехнулась. Не привычна к насилию — нет, конечно, если только не принимать в расчет бесчисленные Непростительные, всевозможные проклятия, ну и тот факт, что перед тем, как убить, ее безжалостно пытали.

— Нет, к насилию я привычна, — сухо ответила она, — просто я уже давно не сталкивалась с целительством.

— Ну, если тебе интересно, то проходи и присаживайся, — сказал Джаред. Гермиона быстро кивнула и присела на край одной из кроватей.

Все лицо одного из гриффиндорских игроков было покрыто гигантскими фурункулами.

— Что думаешь? — поинтересовался Джаред у Мунго. — Я сперва решил, что это Фурункулус, но сейчас я вижу, что тут сразу несколько заклятий.

Мунго кивнул.

— Да, это точно Фурункулус. — Он сделал взмах палочкой, и нарывы на лице парня бесследно исчезли. — Джаред, дай ему, пожалуйста, Дезиитовый отвар.

Джаред быстро подошел к огромному шкафу и отворил его дверцы. Глаза Гермионы расширились от удивления при виде тысяч бутыльков, аккуратно расставленных по разным секциям. Джаред достал откуда-то из задних рядов маленькую склянку, наполненную синей жидкостью, и вручил ее гриффиндорцу.

— Выпей перед сном. Должно помочь от неприятных побочных эффектов на, хм, других местах, — с ухмылкой пояснил он. Парень покраснел как рак и поспешил ретироваться.

Спустя четверть часа двое из трех оставшихся пациентов были вылечены и отправлены в свои гостиные. Оставался слизеринец. Вероятно, его поразили сразу два заклятия, столкнувшиеся перед этим в воздухе. Его кожа сморщилась, и цветом, и текстурой напоминая пожухлый лист. На этот раз Джаред пошел не к шкафу, а в другую комнату, откуда вернулся с несколькими разными флакончиками. Гермиона завороженно слушала, как Мунго и Джаред обмениваются гипотезами. Поскольку слизеринец был полностью обездвижен, они полагали, что одно из заклинаний было Петрификус Тоталус, однако они были не уверены в том, какое другое заклятие могло при взаимодействии с Обездвиживающим вызвать такую странную реакцию на коже.

Гермиона с улыбкой наблюдала, как они спорят. Было что-то умиротворяющее в том, что где-то там, на Земле, бесчисленные волшебники и волшебницы ежедневно посвящали свою жизнь этому — помощи всем, кто в ней нуждался вне зависимости от болезни или происхождения.

Наконец, Джаред открыл слизеринцу рот и влил туда немного золотистого зелья, затем капнул прозрачный шипящий раствор. Раздался хлопок. Мунго слегка потер левую щеку слизеринца и с удовлетворением вздохнул, видя, что коричневатая корка отслоилась, а под ней обнаружилась нормальная кожа.

— Эванеско, — произнес он и взмахнул палочкой. Корка исчезла, и кожа на лице парня стала как прежде, разве что чуть более розовой и мягкой. Джаред поднес к его губам зеленоватую жидкость, от которой поднимались клубы пара. Гермиона узнала Крововосполняющее зелье, которое помогало при отращивании утраченных частей тела, и в этом случае, вероятно, должно было ускорить процесс восстановления кожного покрова.

Затем оба лекаря повернулись к Гермионе.

— Так значит, ты интересуешься целительством? — спросил Джаред, протягивая ей руку. — Меня зовут Джаред Пиппин.

— А я Мунго Бонам, — представился второй.

— Гермиона Грейнджер, — с улыбкой откликнулась она. — Отрадно видеть, что в этом месте хоть кто-то имеет представление об ответственности.

Джаред расхохотался, а Мунго безмятежно улыбнулся.

— Помощь нам не помешает, — сказал Джаред, — так ты разбираешься в целительстве?

Возможно, если бы у меня был шанс выбрать профессию, построить карьеру, начать взрослую жизнь, а не сражаться на этой войне…

— Нет. А вообще, не знаю.

Мунго пожал плечами.

— Ну, в целом, оно включает в себя все наиболее важные аспекты магии, — мягко произнес он. — Приходи в любое время, когда захочешь помочь. Нам никогда не помешает лишняя пара рук в зельеварении или в экспериментах с антидотами и лекарствами.

— Ооо, звучит захватывающе! — воскликнула Гермиона. — Мне очень нравятся общие принципы подбора и составления антидотов.

Мунго и Джаред обменялись удивленными взглядами.

— Ну и отлично! — сказал Джаред. — Тогда еще увидимся, да? Мы собирались сейчас пойти перекусить, но ты можешь остаться здесь и оглядеться. Только постарайся, ну, ты поняла, потом вернуть все на свои места.

— Конечно, не переживай, — заверила его Гермиона и подошла к шкафу. Широко раскрыв его дверцы, она окинула взглядом плоды трудов Джареда. Ого, некоторые из них — по-настоящему продвинутый уровень.

Гермиона задумалась о том, насколько сильно эта парочка опередила современное целительство, учитывая, что у них в распоряжении были столетия, чтобы спокойно заниматься исследованиями.

Столетия. Мерлин, что она будет делать, если застрянет здесь так же надолго? Гермиона опустилась на кровать с маленькой склянкой розового зелья в руке. Она не могла даже отдаленно представить, каково это, провести здесь дольше года, не то что век. Она должна вернуться на Землю.

Чем она собралась заниматься? У нее была миссия. У нее был план. Ей нужно искать выход отсюда, а не тратить время, отвлекаясь на посторонние вещи. Аккуратно поставив зелье на место, Гермиона закрыла шкаф и направилась в гриффиндорскую гостиную.

— Гермиона! — завопил Годрик, стоило ей пролезть через портретный проем, — Где тебя черти носят?

— Так, дружище, кажется, ты перебрал огневиски, — пробормотал Ар-Джей, — Пожалей мои уши.

— Я была в больничном крыле, — ответила Гермиона и огляделась вокруг: устраивать празднования здесь явно умели. Ножки стола грозили вот-вот подломиться под весом стоявших на нем ящиков с огневиски и сливочным пивом, гриффиндорцы болтали, рассевшись кто в креслах, кто — на диванах и стульях, в воздухе со свистом носились маленькие серебристые кометы. Они напомнили Гермионе фейерверки близнецов Уизли. Гостиная была залита мягким уютным светом от горевшего в камине огня, и окруженной всей этой эфемерной красотой потустороннего мира Гермионе казалось, что она попала в странный прекрасный и полный радости сон.

Она отыскала глазами Мину, которая со сливочным пивом в руке оживленно рассказывала, как она одновременно блокировала заклятия и защищала кольца. Даже Альбус и Миранда поддались атмосфере всеобщего веселья и отложили в сторону свои книги и научные труды.

— Итак, Гермиона, — обратился к ней Ар-Джей, — что ты скажешь о сегодняшнем матче?

— Одним словом? Жестокий.

Ар-Джей рассмеялся.

— Верно, очевидно, именно таким квиддич был раньше, в начале XIX века. Вообще-то, многие здесь из 1800-х, а в те времена на матчах можно было использовать легкие заклинания и сглазы.

— Я не встречала упоминания об этом в «Истории квиддича», — скептически возразила Гермиона.

— Когда проводили реформу, было решено, что это снизит накал страстей среди болельщиков, поэтому использование магии просто вычеркнули из изначальной версии правил, — пояснил Ар-Джей, со вздохом опускаясь на диван. — Лично я предпочитаю новую редакцию без палочкоприкладства.

— Да, я тоже, — согласилась с ним Гермиона. — Слушай, я немного устала, поэтому пойду, наверное, в спальню. Если вдруг кто-то спросит…

Она не хотела показаться невежливой, но посещения матча вместо того, чтобы читать, с самого начала было дурацкой идеей.

В спальне было темно и тихо. Гермиона зажгла фонарь и устроилась в кровати с тремя книгами, задернув полог. Когда она закончила читать, было уже далеко за полночь.

— Нет, вы ее лицо видели? — презрительно хихикнула Араминта.

Сидевшие вокруг нее слизеринцы захохотали, прихлебывая сливочное пиво. Гостиная была погружена в зеленоватый полумрак.

— Я, можно сказать, оказала ей услугу, сломав нос. Возможно, теперь она додумается до того, чтобы уменьшить его в несколько раз. Хотя ей не помешало бы уменьшить и многие другие части тела, — Араминта сделала большой глоток огневиски и посмотрела на Тома Риддла. Он сидел в одном из черных кресел, по-хозяйски небрежно вытянув свои длинные ноги, с неоткрытой бутылкой сливочного пива в руке.

— Ты был на матче, Том? — обратилась она к нему. Риддл моргнул, точно очнувшись от своих мыслей, и повернул к ней голову.

— Нет, — ответил он и вновь отвернулся к камину. Повисла неловкая пауза — никто не смел докучать Тому вопросами о его причинах или мотивах, но и ответить на это тоже было нечего.

Затем в гостиную вошел Абраксас, неся еще один ящик огневиски, его волосы были мокрые. Это разрядило обстановку в гостиной, и ко всем вернулся прежний веселый настрой.

— Мерлин, эти гриффиндорцы… — проворчал Абраксас. — Один из них облил меня сливочным пивом на лестнице, — он взмахнул волшебной палочкой, суша волосы, и сел на стул возле Риддла. — У тебя все… хм, нормально?

Риддл не спеша повернулся к Малфою, с удовлетворением отметив, что на лице у здоровяка мелькнула тревога. Зевнув, Риддл вытянул ноги еще дальше, затем оперся подбородком на руку и перевел на Малфоя свои темные глаза, пристально и долго глядя на него.

— Да, у меня все относительно хорошо, Абраксас, — наконец тихо произнес он. — А у тебя?

Малфой был поражен. Уголки его губ слегка дрогнули в неуверенной улыбке, а серые глаза, казалось, блеснули искренней благодарностью за адресованный вопрос.

— Неплохо, даже если учесть, что мы не победили в матче, — ответил он с сожалением в голосе. — Ты кажешься… задумчивым. Что-то случилось? — продолжил Абраксас, не веря собственной смелости. Он в жизни не задал Тому Риддлу ни единого вопроса, а тут сразу два всего за несколько минут!

Риддл снова посмотрел на огонь. Из всех Малфой был к нему ближе всего, и он, определенно, был компетентным и способным волшебником. Ему, несомненно, можно было доверить чуть больше информации…

— Не хочешь прогуляться? — мягко предложил Риддл и поднялся из кресла. Во всеобщем веселье опять наступило затишье, когда он направился к выходу из гостиной, а Малфой поспешил следом за ним.

Они шли по коридорам подземелья. Риддл некоторое время молчал, собираясь с мыслями.

Вздохнув, он провел рукой по волосам. С чего начать? Как ему донести до Малфоя всю полноту своего недовольства этой возникшей ситуацией?

— Ты знаком с гриффиндоркой? — спросил он наконец.

— С новенькой? Нет, — ответил Абраксас.

Риддл остановился и открыл дверь в ближайший класс. Бросив взгляд в оба конца коридора и убедившись, что они одни, он жестом велел Малфою зайти внутрь. Нельзя, чтобы кто-нибудь услышал их разговор. Он взмахнул палочкой, ставя на дверь простые чары против подслушивания.

— У меня есть предположение, что ей известно что-то, что мне бы очень хотелось узнать, — тщательно подбирая слова, продолжил он.

Абраксас кивнул. Он понял, что Риддл не скажет ему, ни о чем конкретно идет речь, ни хотя бы в общих чертах. Более того, Малфой понимал, что сам он тоже вопросов задавать не должен. В общении с Риддлом так было всегда.

Риддл прислонился к учительскому столу и небрежно начал зажигать факелы на стенах.

— И поэтому мне бы очень хотелось разузнать о ней как можно больше, — его тихие вежливые слова эхом отражались от стен подземелья.

— Я полагаю, ты уже в курсе, но спустя несколько дней после ее появления Араминта Мелифлуа выяснила, что девчонка магглорожденная. Если вдруг тебя это заинтересует, — спокойно произнес Абраксас.

Риддл резко поднял голову и уставился на Малфоя. Тот мгновенно отвел свой взгляд, будто смотреть Тому Риддлу в глаза было преступлением. Не многие люди решались на это.

— Неужели, — пробормотал Риддл, вновь переводя взгляд на класс перед собой.

Грязнокровка? Способная так сражаться на дуэли? Сама идея вызвала у него приступ легкого отвращения. Грязнокровка, столь одаренная магическим потенциалом, который нашел бы гораздо более достойного обладателя в лице волшебницы или волшебника чистых кровей… Хотя сам Риддл и был полукровкой, он никому и никогда бы не позволил об этом узнать. В конце концов, наличие грязной крови в его родословной было всего лишь несчастливым обстоятельством, источник которого он быстро устранил после того, как…

— Мне оставить тебя? — спросил Абраксас, все еще избегая его взгляда. Несколько секунд Риддл заставил его томиться от неловкого молчания, прежде чем угрожающе вкрадчивым голосом спросил:

— Прости, что?

— Мне уйти? — снова спросил Малфой.

Том впился взглядом в его лицо. Он ждал, пока Абраксас перестанет прятать от него глаза, что в конечном итоге тот и сделал, не способный противостоять гипнотическому взгляду, которым Риддл так ловко умел пользоваться.

— Мне уйти… а дальше? — прошептал Риддл.

Малфой вновь опустил глаза в пол.

— Мне уйти, повелитель?

— Да, — тихо ответил Риддл. — Об этом разговоре никому не рассказывай. Если кто-то начнет задавать тебе вопросы, не стесняйся сразу же направлять их ко мне.

От его вкрадчивого голоса по спине у Малфоя прошел холодок. Такая переадресация к Риддлу уж точно ничем хорошим закончиться не могла. Со всей возможной поспешностью, при этом стараясь, чтобы это не слишком явно напоминало побег, Абраксас покинул класс.

Риддл вздохнул и поднял глаза к потолку. На гигантских каменных плитах плясали красноватые отблески от факелов. Может, он совершил ошибку? Очевидно, что он непомерно много своего времени уделял мыслям об этой Грейнджер. Гораздо больше, чем он считал разумным. Поможет ли Абраксас узнать о ней что-нибудь ценное? На худой конец, он всегда сможет аккуратно подчистить ему память…

Днем Риддл видел, как гриффиндорка после матча шла в замок, и едва сдержался, чтобы снова не попытаться загнать ее в угол и использовать легилименцию. Но нет. Так дело не пойдет. Слишком грубо и нецивилизованно. Он был способен придумать что-нибудь получше.

Он вздрогнул, вспомнив слова Абраксаса. Грязнокровка. Его губы невольно изогнулись в презрении — грязнокровка. Так значит, у нее не было никакого хоть сколько-нибудь достойного наследия, никаких благородных предков, ничего стоящего за душой. Возможно, то, что она оказалась достаточно способной, чтобы овладеть такой продвинутой магией, не имея в родословной ни одного волшебника, и было еще более любопытно само по себе, но тем не менее… Его воротило от одной только мысли о том, что ее с любовью растили двое магглов. Эти недолюди, ничем не лучше, чем инопланетные животные, ничем не лучше, чем те твари из его ненавистного приюта…

Риддл вздохнул и задумчиво потер пальцем глаз. Легкая пытка здесь наверняка не помешает, верно? Особенно если это позволит ему узнать, что он хотел… Один простенький Круциатус, а затем он просто сотрет ей память. Во всяком случае, это не столь радикально, как применять к ней легилименцию.

Да, идея, определенно, была заманчивая, но план нуждался в доработке. С такой темной лошадкой как Грейнджер никогда не следует полагаться на авось. Она тоже могла оказаться сведуща в Темных искусствах, хоть и не афишировать это. Она на высочайшем уровне владела невербальной магией, знала сложные заклинания и умела их блокировать — знакомство с темной магией казалось вполне закономерным следующим шагом. С другой стороны, то, что она была на Гриффиндоре, не очень вписывалось в эту картину.

При этом, когда Барда разворотил ей нос, Мерлин, она даже не заплакала. Она просто какое-то время неподвижно лежала, а затем спокойно привела себя в порядок, глубоко вздохнула и как ни в чем не бывало отправилась в замок.

Но, наверное, хуже всего было то, что она, казалось, совершенно забыла о Риддле. Подумав об этом, Том ощутил, как внутри него закипает гнев. В последнее время взгляд ее карих глаз неизменно оставался равнодушным, когда скользил по нему. Когда же он здоровался с ней в коридорах, она лишь удивленно моргала и выглядела слегка озадаченной. Самая сильная эмоция, которой он смог от нее добиться, было легкое раздражение, как от надоедливой мошки, и Риддла это по-настоящему злило.

Он закатал рукава, неожиданно почувствовав прилив жара от переполнявшего его гнева.

Риддл вынул палочку и начертил свое имя в воздухе огненными буквами. Затем заставил их поменяться местами.

Лорд Волдеморт

Почему он вообще позволил мыслям о какой-то грязнокровной девчонке так прочно засесть в его голове? У него имелись дела поважнее, например, отыскать способ вернуться на Землю. Хотя после стольких лет его поиски все еще оставались безрезультатными.

Том Марволо Риддл

Интересно, каким он был сейчас на Земле? Если бы он умер, то, несомненно, покинул это место. Пока что так происходило со всеми, у кого здесь были крестражи…

Лорд Волдеморт

Возможно, Грейнджер была с ним знакома при жизни? Но нет, это был абсурд. Ему сейчас должно было быть около семидесяти. Кто станет бояться семидесятилетнего старика?

Том Марволо Риддл

Впрочем, если ему удалось претворить в жизнь хотя бы некоторые из тех планов, что он вынашивал в юности, тогда его наверняка бы оценивали по его силе и власти, а не годам. Кроме того, когда Том учился в Хогварстсе, Альбус Дамблдор уже тогда был в преклонном возрасте, но при этом обладал могуществом, с которым всем приходилось считаться. Следовательно, нельзя исключать вероятность того, что Грейнджер могла знать его на Земле.

В любом случае она не вызывала достаточно сильных подозрений, чтобы он всерьез мог счесть ее угрозой. Она могла просто оказаться очень умной стеснительной девушкой, непривычной к мужским знакам внимания.

Кстати, да — похоже, это было единственное, что могло выбить ее из колеи — внимание. Ей мастерски удалось свести на нет всеобщий интерес к ней после их дуэли. Риддл не ожидал от нее такой находчивости. Грейнджер казалась встревоженной, только когда замечала, что он за ней наблюдает.

Можно было попробовать сыграть на этом. Тихо и незаметно подобраться к ней там, где он сможет пустить в ход все свои чары, которыми он так ловко умел пользоваться. Будет еще лучше, если она при этом будет расслаблена, тогда, возможно, ее бдительность ослабнет...

Риддл посмотрел на тускло горевшие факелы. Пора было возвращаться в гостиную. Нужно будет извиниться перед Араминтой за то, что пропустил матч, и за свою отстраненность — в конце концов, он должен беречь свою репутацию — а затем, вежливо извиниться и удалиться к себе.

Риддл медленно заставил свое лицо принять сдержанное непроницаемое выражение и взмахом палочки потушил факелы.