Хочешь попасть в сказку? (джен)

— Держи, — сказала кухарка и протянула Аде мешочек с хлопьями. — Сегодня по случаю выходного — овсяные. А вот молока ты не заслужила, плохо работала всю неделю.

Ада схватила хлопья, высыпала их в миску и залила водой из-под крана. Голод не отпускал её ни на минуту, тем паче что от немытых тарелок постоянно исходил дразнящий запах.

— А почему выходной, ведь сегодня вторник?

— Будешь задавать лишние вопросы, отберу овсяные хлопья и будешь есть ржаные, как всю неделю, — пообещала кухарка.

У Ады не было сил спорить. Она размешала ложкой нехитрую еду и принялась уплетать. Сладкого хотелось безумно, но попросить сахар она не решилась.

Мозоли зажили быстро — пластырь и мазь сделали своё дело. Если бы боль в стёртых пальцах да ломота в ногах от стояния у мойки были единственной её проблемой, Ада бы не так страдала. Но были ещё и страхи — вязкие, тёмные, потусторонние. К счастью Ады, если вообще можно говорить в её ситуации о счастье, здесь не становилось темно по ночам, лишь сумерки сгущались чуть сильнее. Останься она в этом кошмарном месте в полной темноте — наверно, сошла бы с ума.

Ада боялась темноты. Из-за этого часто ссорилась с мамой и, не выспавшись, опаздывала на уроки: коварные страхи не давали уснуть до утра. Здесь страхи были другими.

Порой ей казалось, что к жёсткой лежанке, на которой приходилось коротать ночи, подходит кто-то невидимый и стоит рядом, глядя с высоты своего роста. Иногда она слышала дыхание. Если удавалось проснуться, девочка резко оборачивалась и, никого не увидев, засыпала снова, но гораздо чаще усталость сковывала её тисками на полпути к пробуждению, оставляя в полной ясности сознания и в мучительной неподвижности. Таких моментов Ада боялась больше всего.

Некоторые страхи приходили наяву — чаще всего в конце дня, когда Ада, съев свою вечернюю порцию безвкусных, осточертевших ржаных хлопьев, сидела в уголке кровати и пыталась разглядеть рожицы в пятнах облупленной штукатурки — других развлечений здесь не было. И вдруг ей начинало казаться, что из-за шкафа кто-то смотрит.

— Уйди, — говорила она одними губами, потому что собственный голос только усиливал щемящую тоску и заставлял дрожать, но тогда невидимый Кто-то начинал смотреть не из-за шкафа, а из-под стола или с тумбочки. Как боялась Ада, что он подберётся поближе и начнёт смотреть из-под кровати!

Проходили недели, а о возвращении к маме не возникало и речи. За всю жизнь девочка не перемыла столько посуды, сколько за время работы у кухарки. Старуха была сурова. Однажды Ада попыталась устроить истерику и ей, но кухарка тут же отвесила непослушной работнице такую затрещину, что девочка отлетела в угол.

— Я тебе не мама, — свирепо прошипела кухарка. — Ещё раз вякнешь, мордой об стену приложу. А ну за работу!

Дни слились в один, и лишь по вторникам, когда кормили овсяными хлопьями, Ада понимала, что прошла ещё неделя. Однажды случилось чудо — вместе с хлопьями кухарка дала Аде ложку мёда. Нечего и говорить, что девочка расправилась с угощением в мгновение ока!

— Спасибо, — сказала она, тщательно облизав ложку, чтобы не осталось ни единой капельки.

— Думаешь, это тебе награда за труды? — невесело усмехнулась тётка. — Зря тешишь себя, не заслужила ты награды. Плохо работала. Не годишься даже в судомойки. А мёд я тебе дала, потому что мы прощаемся. Чтобы потом ты не говорила про меня, что я морила тебя голодом. Сегодня тебя переводят на новую работу, может, хоть там от тебя будет толк. Прощай.

И кухарка вышла сквозь стену. Внезапно пол вздыбился, доски треснули, и Ада с визгом метнулась в свой закуток. Из пробоины в полу пошёл чёрный дым, раздалось низкое гуденье, как от тяжёлого грузовика, и из подполья вылезло уродливое существо, похожее на четырёхлапого белого паука высотой в метр. Оно потрясло человеческой головой, поглядело по сторонам красными глазами навыкате и заговорило скрипучим голосом, ни мужским ни женским:

— Где же твоё почтение? Почему не приветствуешь меня? Где твоё «здравствуйте»? Невежливая девчонка!

— Здравствуйте, — пролепетала Ада. — А вы кто?

— Я Стенолаз, твой новый учитель. Я научу тебя искусству плетения сетей! — и он, покачиваясь, заковылял к Аде. Она взвизгнула. — Ну что ты так кричишь? — упрекнул он её. — Владыка пожелал, чтобы ты связала ему чёрную занавеску в виде паутины, а кто ж тебя научит вязанию лучше меня? Вытри сопли и иди за мной, я отведу тебя в мастерскую. Бетацер сказала, что судомойка из тебя никакая, но может, рукоделие у тебя получится лучше. — Тонколапое белое чудище проковыляло мимо неё и снова позвало: — Иди за мной, я сказал! Почему не слушаешься?

—Вы страшный, — прохныкала Ада.

Чудище затряслось в старческом смехе.

— Это я-то страшный? Это ты ещё Гаулгу не видела! Мы тут, знаешь, все не красавцы. Зато работать умеем, не то что ты. Идём.

— Я боюсь, что вы меня съедите.

— Не съем, не бойся. Владыка не велел...

Ада собрала в кулак всю свою смелость и пошла вслед за Стенолазом. Они долго шли по каменным лестницам то вверх, то вниз. Иногда им встречались странные существа, похожие на животных, людей и птиц одновременно — все разные, но неизменно страшные. Они не трогали Аду, лишь угрюмо смотрели на неё исподлобья, будто она была диковиной.

Стенолаз привёл её в пыльную каменную комнату, всю закиданную старыми тряпками и мотками ниток. Брр, не хватало ещё, чтобы здесь водилась моль! Но моли не оказалось — и на том спасибо.

— Здесь теперь твой дом, учебный класс и рабочая мастерская. В свободное время можешь смастерить себе что-нибудь из одежды из этого барахла, — Стенолаз показал лапой на груду ветоши. — А то твои штаны и курточка стали слишком грязными даже для этого места. Если ты ещё не совсем превратилась в свинью, можешь отмыться в бане и постирать свои одёжки. Банная комната сразу за дверью, налево. Стирать-то умеешь?

— Угу, — на всякий случай ответила Ада и тут же испугалась: вдруг её переведут в прачки? И не зря испугалась.

— Вот и прекрасно. Если не справишься с вязанием, то будешь стирать. У нашего владыки много вещей, и рабочие руки всегда нужны.

Ада огляделась. Комната была небольшая, примерно четыре на четыре метра, но с очень высоким потолком. Свободного пола не оставалось — полуметровый слой ветоши занимал всю комнату. «Хорошо хоть, тряпки стиранные», — подумала Ада, уловив сладковатый запах мыла. Если бы пришлось жить на куче грязного тряпья, она бы, чего доброго, задохнулась.

Но всё равно здесь царило уныние. Ни окон, ни картин. Серые каменные стены покрывала сеть мелких трещин. С потолка свисали четыре лампочки, но горела из них только одна. Стенолаз протянул лапу к широкому выключателю и нажал оставшиеся три клавиши. Стало светло, как днём.

— Наш владыка заботится о своих рабах. У другого хозяина ты бы работала в потёмках. Значит, так. Вот тебе крючок, — он вытянул к ней длинную трёхпалую лапу и вручил толстый костяной крючок, похожий на ручку. Ада опасливо взяла. — Петли умеешь делать? — Она кивнула. — Вот и хорошо. Для начала свяжешь крупную сетку квадратами по двенадцать петель — такую, чтоб можно было застелить всю комнату. Это будет покрывало. А после подумаем о занавеске. Пряжи здесь достаточно.

— Когда вы отпустите меня к маме?

— Когда занавеска будет готова. Ещё вопросы есть?

— Какого цвета брать пряжу?

— Без разницы, — буркнул Стенолаз и уковылял прочь.

Ада села на тряпьё и взяла ближайший моток.