Часовой (джен)

До Праздника Баланса оставалась ещё целая неделя, а город уже в предвкушении отказывался засыпать с наступлением сумерек. Неторопливо прогуливаясь, Флегонт пытался сосчитать, сколько уже домов украшены к новоселью высушенными и выкрашенными ветвями, но быстро сбился со счёту. По учению чествование Стража Баланса не должно сопровождаться ни фанфарами, ни пышным столом, но народ так любил гуляния, что не видел иного способа проявить благодарность. Однако сквозь века меркурианцы сохранили традицию накануне Праздника вывешивать на крыльцо так называемые амулеты нагва’аган — деревянный обод, переплетённый бисерными нитями.

Считается, что после Раздела жители Старка и Аркадии могли видеть другой мир во сне, и многие суеверно верили, что именно в канун Праздника Баланса увидеть ночью параллельную реальность намного легче. Особенно, если использовать магические талисманы, продаваемые тут же, в выросших, как грибы, торговых палатках с символикой Баланса, имеющих, кстати, даже в столь не ранний час немало покупателей. В их числе Флегонт заметил вдалеке еле различимый силуэт курящего мужчины.

«Подозрительный тип», —вскользь отметил мальчик почему-то, когда кто-то сзади дёрнул его за плечо, отталкивая в сторону. Этот некто пронёсся мимо, Флегонт, с трудом удержав равновесие, вскинулся, желая обругать неаккуратного прохожего в спину, но осёкся, услышав звук битого стекла. Оказалось, едва не сбивший его с ног незнакомец уже зачерпнул с земли горсть крупных камней и метил в окна наряженных к празднику домов. На шум выбежали хозяева, отовсюду опасливо повысовывались головы соседей.

— Что ты делаешь, Одхан? — надрывно выкрикнула женщина из оконного проёма, куда влетел первый камень.

— Вы сами виноваты! — заорал молодой парень (видимо, Одхан) в ответ. — Я предупреждал вас, я просил снять эту ерунду! Вы не понимаете, что цирк с Праздником Баланса — ошибка?! Вы! Вы должны были услышать, что говорит Авангард!

Он выронил камни и сделал характерные пассы рукой. Между ладоней появился небольшой сгусток магического пламени, с каждой секундой увеличивающийся в размерах. На крыльце появился мужчина-хозяин и, хрустя стеклом под ногами, уверенно зашагал в сторону нападающего.

Одхан выбросил руки вперёд, отпуская огненный шар в сторону дома. Женщина закричала. Хозяин дома, не колеблясь, спешно сделал пару сложных жестов рукой.

Сначала Флегонту показалось, что пламя поглотило мужчину — настолько оно было огромным, загораживая и слепя глаза. Однако уже спустя пару минут свет побледнел и ослаб, шар снова уменьшался. К хозяину дома подскочили соседи: кто-то также колдуя на ходу, другие с магическими амулетами, некоторые и вовсе с вёдрами воды. Возле Одхана образовалась городская стража.

— Вы пожалеете! Когда миры объединятся! Вы пожалеете, что не слушали Авангард! И меня! — парень пытался вырваться, но хватка стражников была надёжней любого заклинания.

— Вот же неразумной… Совсем с катушек съехал, — кто-то из соседей прорвался к рыдающей уже от облегчения жене хозяина, успокаивая её. — А если бы стекло кому в глаз попало? Это ж никакой магией зрение не вернёшь!

— Жалко, такой талантливый малый был, а повёл себя, будто не для него закон об использовании магии писан, — вылезла из-за спины пострадавшей другая соседка. — Да ещё и всех в округе под трибунал завёл! Теперь вот объясняй Совету Аиреда, почему в жилом квартале на ночь глядя все маги как будто взбунтовались!

— Вот-вот! Да еще заклинаниями такими пуляются, что коли бы в дом попало — одни угольки бы и остались, никаким волшебством не соберёшь! Думать же надо, закон не просто так существует! — поддакнул первый из утешителей. Плач женщины заметно усилился, и сердобольные соседи дружно принялись гладить её по спине: — Да ты не волнуйся, Авелина, всё ж обошлось!

Сбросив с себя оцепенение, Флегонт поспешно обошёл толпу, опасаясь оказаться вовлечённым в ситуацию, к которой не имел ни малейшего отношения. Конечно, он был рад, что всё обошлось, и, тем не менее, ему вовсе не улыбалось объяснять Тифону, откуда на только что выстиранной рясе взялись следы сажи и магии.

— Ну и ну, — присвистнул кто-то позади иструма. — А если бы Часовые и вправду обладали той властью, о которой говорят, они бы никогда не позволили Авангарду зайти так далеко.

Обернувшись, Флегонт заметил того самого мужчину, которого по каким-то причинам ранее обозвал про себя подозрительным. Сложно было сказать, что мальчику в нём не нравилось: одет вполне прилично, даже слишком роскошно, аккуратно выбрит и так светится улыбкой, что сумерки отступают наперекор наступлению ночи. Заметив обращённый на себя взгляд, незнакомец ещё сильнее натянул лицевые мышцы.

— Тебе нужна помощь, мальчик? Ты, случаем, не потерялся?

— Нет, — неприязненно буркнул Флегонт и выразительно дёрнул себя за ворот рясы: — Если вы не заметили, я монах. Башню Часовых видно из любого конца города, так что я не могу потеряться, даже если захочу.

— Вот и славненько.

Незнакомец демонстративно повертел в руках какой-то серебряный коробок, прежде чем выжать из того небольшое пламя для папиросы. «Огонь настоящий, не магический, — намётанным взглядом заметил Флегонт и тут же одёрнул себя: — Баланс тебя раздери, не ведись, наверняка он купил эту безделушку, как и многие другие».

— Вы Скользящий? — выпалил иструм вслух неожиданно для самого себя. — Путешествуете между мирами?

— Нет, я никогда не был в Старке, — незнакомец выпустил несколько колец дыма. — А тебе интересен Раздел?

— А кому неинтересен Раздел?

— Да всем! — ехидно засмеялся мужчина. — Крестьянам, торговцам, сильным мира сего. Все они живут своей жизнью независимо от существования параллельного мира. Даже Часовые не так уж заинтересованы, по крайней мере, не так, как говорят.

Пока он говорил, мимо них расходились по домам люди, осознавшие, что хлеба и зрелищ на сегодня достаточно и скучать можно и в тепле родного дома. Когда небольшая толпа зевак скрылась из виду, незнакомец повернулся к Флегонту спиной и провёл рукой в воздухе, будто бы убирая паутину:

— Все эти ограниченные люди не способны заметить то, какие чудеса могут происходить у них под носом. Не хочешь ли заглянуть?

— Куда? — насторожился мальчик.

— Ну, не будь таким упрямым. Покажи мне, что я не ошибся в тебе.

Флегонт не сразу понял, что незнакомец мог иметь в виду, но тот в подтверждение своих слов сжал руку в кулак и рванул воздух в сторону, словно бы отодвигая невидимую завесу. Удивительно, но каким-то образом перед ними вместо глухой стены появился небольшой переулок, оканчивающийся тупиком.

— «Ирхадская вуаль»? Ткань, скрывающая всё, до чего докоснётся. Редкая вещь, именно поэтому маги, вдохновлённые ею, изобрели одноимённое зелье. Тот, кто выпьет его, не будет замечен никем, кроме тех, кто хорошо его знает, — иструм старался скрыть своё изумление. Он впервые видел такое волшебство вживую, ещё и настолько... могущественное. — Я думал, ирхадскую вуаль используют только ассасины.

— У ирхадской вуали множество применений. Всё зависит от мастерства создателя. Ну, ты заглянешь?

Кажется, незнакомец терял терпение, а Флегонт медлил. Чувство самосохранения услужливо напомнило с десяток случаев грабежей и убийств в подворотнях. Помнится, даже его возлюбленная подруга Хастридд, известная любительница детективов, нередко вспоминала сюжет о похищении детей ради выкупа. «А с другой стороны, да кому я нужен? Что с меня взять, кроме тряпья?»

— Необязательно прямо заходить. Глаз вполне достаточно, — мужчина ехидно улыбнулся, будто бы умел читать мысли. При наличии в руках ирхадской вуали он вполне мог оказаться могущественным магом, способным и на телепатию.

Флегонт с интересом заглянул в приоткрывшуюся щелку и тут же с разочарованием отметил:

— Там ничего нет. Обычный тупик.

Незнаконец не ответил. Или не успел ответить, ведь через пару мгновений, как Флегонт моргнул, переулок преобразился, по-своему… загорелся. Но нет, едва ли то был взгляд в одну из вариаций будущего, где дом несчастных противников Авангарда всё-таки сожгли. Этот огонь был белым, холодным, неподвижным. Он был повсюду и походил на застывший магический фейерверк. Городские стены и дома раздвинулись и взмыли вверх, в ночной плотно-розовый туман, кирпичная облицовка сгладилась в тёмное зеркало стёкол.

Флегонт попятился. Из переулка на него с огромной скоростью и жужжанием неслось плоское блестящее нечто. При иных обстоятельствах он успел бы поразиться, почему больше никто не слышит этого шума, но тиски страха больно сжали мышцы.

Через силу из груди вырвался истошный вопль. Флегонт заорал и бросился бы бежать, если бы незнакомец не перехватил его за плечо и не заткнул рукой рот.

— А? Что? Опять кого-то бьют? — из окна одного из близлежащих домов высунулась сонная физиономия.

— Что? Что? Нести ведро? — открылись ставни у соседнего дома.

— Нет! Нет! Это… кошки! — поспешил вмешаться незнакомец.

— Кошки? — удивился первый и наморщился, не в силах разлепить веки.

— А, кошки… — ставни с разочарованным скрипом закрылись. — Точно же, у них брачный период… До осени не заткнутся.

Когда лица разбуженных горожан скрылись из виду, Флегонт гневно укусил тут же ойкнувшего незнакомца за руку. Во рту остался неприятно-горький привкус человеческой кожи.

— Ах, из тебя бы вышла крайне неприступная барышня, — с сарказмом пошутил мужчина, потрясывая укушенной рукой. Он заглянул между складками вуали и удовлетворённо кивнул. — Ну, теперь всё.

Он щёлкнул пальцами, и магическая ткань волшебным образом свернулась в прозрачный блестящий свёрток и легла в ладонь. Теперь любой мог увидеть тот самый переулок, открывающий путь… вновь к самому обычному тупику.

— Видишь ли… — незнакомец глянул на онемевшего от шока Флегонта и посчитал нужным пояснить произошедшее. — После того, как Страж оставил Раздел, Баланс пошатнулся. Магия просачивается в Старк. И в местах, где магия находит щелку, образуется вот такой… Разрыв, где можно на мгновение увидеть другой мир.

— Так это был Старк? — Флегонт вновь обрел голос. — Страж оставил свои владения? Но… как? Почему? Он же должен охранять Раздел!

— Потому что каждую тысячу лет Стража нужно менять. А текущий Страж уже двести лет, как задержался на своём месте.

Иструм чувствовал, будто у него из-под ног выбили почву. Сердце всё ещё стучало, барабанные перепонки звенели от услышанного «потустороннего» гула.

— Но почему новый Страж не пришёл к нему на смену?

— Потому что мы забрали нового Стража.

— Мы?

Незнакомец помедлил. Можно было бы подумать, что его обуревают сомнения, но мальчику казалось, что это скорее театральная пауза.

— Да, мы. Тот самый «Авангард», о котором все говорят.

Флегонт по-другому взглянул на собеседника. Лощённый джентльмен с гладкими зачёсанными назад волосами и щегольским платком на шее. Так ли себе представляют агентов оппозиционных организаций? Иструм недоверчиво посмотрел на незнакомца, ещё раз — вглубь тёмного переулка, в голове роилось великое множество вопросов, но задал он только один:

— Но почему вы прячете Разрыв? Если бы люди увидели Старк хоть однажды, они бы уже не цеплялись за Часовых.

Флегонту показалось, что незнакомец не сразу нашёл что ответить.

— Я обязательно отвечу на твои вопросы, — медленно начал мужчина, осторожно подбирая слова. — Но уже не сегодня. Детям пора спать!

Прежде чем мальчик успел возмутиться этой несмешной шутке, незнакомец протянул ему тот самый «огне-создающий» коробок.

— В Боунсе… Это такой райончик в юго-восточной части, если не знаешь…

— Знаю, — грубо перебил мальчик.

Мужчина терпеливо улыбнулся, игнорируя направленную на себя открытую неприязнь, и продолжил:

— Недалеко от городского сквера увидишь кузню. Покажешь кузнецу эту штуку, — он ещё настойчивее принялся совать коробок Флегонту в руки. — Спросишь там Вилла Диллмана, и я выйду. Надеюсь, к тому времени ты уже осознаешь свою… потерянность. Не в городе, нет, в этой жизни. Я могу помочь тебе найти дорогу… к великим свершениям.

Иструм деланно нехотя принял подарок, но, ощутив между пальцев металлический холод, бросился с любопытством рассматривать полученную вещицу. Приятно шершавая поверхность серебра с чернением, с одной стороны выгравированы буквы на незнакомом языке. Внутри что-то булькает. Можно снять колпачок, внутри у зауженного горлышка видны колёсико и пружины. Интересно, именно с их помощью этот человек извлекает огонь?

Когда Флегонт поднял голову, отвлекаясь от рассматривания новой игрушки, незнакомец, назвавшийся Виллом Диллманом, уже испарился. Хотя совершенно не за чем обращаться в пар, когда у тебя есть ирхадская вуаль…

Вот бы и вышедшие из тени сомнения исчезли точно также.

Оставшись наедине со смесью чувств из немого восторга и отрицания, Флегонт ускорил шаг, ноги сами понесли мальчика к пристани, где они обычно встречались с Хастридд. Он молил Баланс, чтобы у девушки хватило терпения дождаться его, ведь с кем ещё он мог разделить случившееся?

Кто бы мог подумать, что увидеть Старк не во сне всё-таки возможно!

— И с чего это вдруг для тебя новость то, что должно быть самим собой разумеющимся? — голосом Юлия в воображении заговорила совесть. — Часовые верят в Раздел, а ты до сих пор Часовой.

Иструм остановился.

— Я… — начал он было оправдываться перед самим собой, но образ друга сменился высоченной фигурой веструма, грозным эхом провозгласившей:

— Я не потерплю измены в собственном доме!

Флегонт зажмурился и плотно сжал зубы. Почему-то в воспоминаниях слова звучали грубее, чем были на самом деле. Веструм Тобиас тактично ни разу не озвучивал своего мнения напрямую, но в его добрых всепрощающих глазах так и читалось:

— А ты уверен, что хочешь быть Часовым?

«Когда-то я был в это уверен», — подумал Флегонт, чувствуя, как серебрённый коробок, подарок Авангарда, холодит ладонь.

Почти месяц прошёл с тех пор, как алхимик с окраин Ривервуда «украл» ветер, и теперь ни один корабль не мог покинуть порт. Оттого на пристани в последнее время толкалось непривычно много народа, но ближе к ночи отчаявшиеся моряки всё одно оставляли причалы, разбредаясь по трюмам да кабакам. Лишь на краю волнореза сидела, свесив ноги в воду, девушка в светло-коричневой накидке. Обогнув опустевшую гавань, воодушевлённый Флегонт торопливо перепрыгнул с берега на каменный мол. После ухоженной ровной мостовой кое-как сложенные большие валуны без конца лезли под ноги, заставляя спотыкаться и проклинать неплотно лежащие камни, но сейчас это бесило не так сильно, как обычно: определённо, той девушкой должна быть его Хастридд!

Он узнал о ней в тот же год, как стал иструмом и оставил родную ферму, поселившись в Анклаве; и с тех пор восхищался. Общаться они начали чуть меньше года назад, когда вот также случайно столкнулись на пристани. Помнится, и тогда Флегонт, как и в случае с веструмом, показал себя не с лучшей стороны: язвительный, дерзкий, не знающий манер дикарь. Стыдно. И странно, что Хастридд такое поведение не оттолкнуло, даже заинтересовало, и она предложила продолжить общение, изредка встречаясь здесь, у океана. Юлий шутил, что избалованным девицам нравится, когда их щёлкают по носу.

Мальчик доковылял до конца волнореза, когда фигура в светло-коричневой накидке поднялась со своего места и обернулась. С разочарованием Флегонт заметил, что обознался, и остановился, как вкопанный, смущённо переведя взгляд на тёмные шуршащие складки океана, пока незнакомка не исчезла из поля зрения.

— Я выхожу замуж. На ближайшем собрании Совета Аиреда мой отец объявит о моей помолвке с сыном вождя тиренов. Это необходимо, чтобы закрепить перемирие и заставить тиренов присоединиться к союзу Северных Земель. Так говорит отец.

Флегонт закрыл глаза, прислушиваясь к истошным возгласам чаек — под аккомпанемент их насмешливого стрекотания было несложно восстановить в памяти их последнее свидание с Хастридд около недели назад. Она без конца поправляла края капюшона, под которым прятались связанные в пучок тёмные гладкие волосы и характерная бледная кожа. Ленивые чайки собрались вокруг неё в стаю, ругаясь за покрошенный ей хлеб; получив желаемое, птицы тяжело и как-то недоумённо взлетали, горланя на потускневший желток предзакатного солнца.

— В браке по расчёту тебя ценить не будут, — помнится, выдавил он тогда из себя через силу. — Ты заслуживаешь большего.

— И чем таким я заслужила большего? — Хастридд невесело рассмеялась и обняла руками колени, распугав тем самым вечно голодных чаек. — Знаешь же, у меня шестеро сестёр и все замужем. Старшие рассказывали, что пытались сопротивляться отцу, даже из дома убегали! Все вернулись. Не так-то просто быть кем-то. В конце концов, всем нужна не я. Моему жениху нужен статус моего отца. Тебе — то, что ты называешь красотой.

— Это не так! — казалось нечестным так бесцеремонно касаться его чувств, от неожиданности Флегонт моментально вспылил и начал лопотать ерунду без раздумий. — Я бы и сейчас женился на тебе, несмотря на то, что мал. И несмотря на то, что в моём возрасте мальчики обычно думают… о другом, — он осёкся, с ужасом осознавая весь сказанный им бред.

Она снова прыснула, на этот раз совершенно искренне. Было приятно видеть её улыбку, пусть и немного… обидно.

— Ничуть не сомневаюсь в твоей серьёзности. Ты же Часовой. Ты уже женат на Балансе.

Не впервые за историю их свиданий упоминание будущего титула вызвало в душе непонятный протест.

— Часовым никто не запрещает заводить семью.

— Часовые при этом не лезут в политику — ну, по крайней мере, стараются. А дочери Главного Советника — главные инструменты дипломатии, а это игры политические, — Хастридд накрутила на палец выбившийся из прически локон и протянула через подбородок, будто бы перечёркивая лицо ровной чёрной линией. — Отец так сказал, думая, что мы уже спим. В любом случае, ты ещё мал. А в моём возрасте сёстры уже рожали первых сыновей.

Она сверкнула клыками, словно бы напоминая, что никогда не была человеком. Эта девушка принадлежала к числу магических рас-долгожителей. Для существ, чья молодость продолжалась около сотни лет, они чересчур торопились плодиться.

— Возраст-шмозраст. Он ничего не значит. А насчёт детей… — Флегонт фыркнул и, не пожелав останавливаться на достигнутом, выдал ещё больше абсурда: — Так я же не против. Надо же как-то пополнять ряды Часовых.

— Флегонт, сан Часового не передаётся по наследству.

— Ну и зря. Было бы здорово. Мы бы поженились и объединили бы политические и духовные сферы города, наши дети стали бы важными шишками в Меркурии и вершили бы великие дела на благо народа. Представь, благодаря власти наших детей мы бы смогли построить империю!

К глубокому разочарованию, Хастридд не оценила широту его воображения.

— Империи всегда разрушаются, — вмиг она стала серьёзной, как будто не была всего лет на пять старше Флегонта. Совсем ещё ребёнок по меркам их расы, но вела себя под стать своим сёстрам, словно бы видела уже не одно человеческое поколение. — Знаешь, во власти нет ничего хорошего.

— Но и ты не выйдешь замуж за оборванца.

— Флегонт…

Захлебываясь от эмоций, Флегонт слегка прикусил язык и открыл глаза в кромешной темноте наступившей ночи. Тогда, помнится, он тоже изо всех сил сжал челюсти, дабы не выдать назревающую в глубине души обиду. В этом своём нескладном мальчишеском теле с цыплячьей шеей и с не менее цыплячьим оперением пушистых вихров — рядом с уже оформившейся девичьей фигурой Флегонт чувствовал себя едва вылупившимся птенцом. Одна монашеская ряса и могла бы придать уважения его облику, но и тут похвастаться было нечем. Ведь всю свою недолгую жизнь мальчик только и делал, что беспрекословно верил в детские сказки, рассказанные ещё матерью.

Если бы только существование Старка имело хоть какое-то значение для этого мира, но Часовые никогда не решатся зайти так далеко в своих рассуждениях.

Флегонт не был уверен, что именно тогда впервые засомневался в своём предназначении. Ему просто захотелось быть важным. Если не для самого себя, так для общества, в крайнем — и на самом деле искренне желаемом — случае он хотел получить уважение самой близкой ему девушки. Но согласно священным писаниям ему надлежало отдать душу на служение Балансу, не требуя ничего взамен. Удовлетвориться лишь такой неопределённой самоцелью разве вообще в человеческой природе? Даже Юлий, самый прилежный иструм среди них, и тот пошёл в Часовые ради ежедневного обеда, крыши над головой и качественного образования. Что плохого в том, что и Флегонт так сильно хотел чего-то… земного.

Когда он в одёжке служки пробрался на собрание Совета Аиреда, то первым делом нашёл Хастридд. Она разговаривала с послом тиренов — неприятный дикарь со звериной мордой и высоким конским хвостом на вытянутой черепушке, — но, заметив Флегонта, церемониально откланялась.

— Совсем необязательно было сюда приходить! — подскочив к мальчику, Хастридд зашептала с нарочитым недовольством, но затем, не выдержав, широко улыбнулась: — Но я рада тебя видеть.

— Ну, я же обещал, — с трудом сохраняя серьёзную мину, с пафосом сказал Флегонт.

— Ты когда-нибудь попадёшь в беду, если будешь так легко вестись на провокации. Я же сказала, что это была шутка!

— Ой, да неважно! — он схватил её за руку и потянул к выходу. — Давай-ка покинем сию обитель скуки.

— Флегонт, я не могу, — она вырвала руку. — Я… прости, но это неизбежно. Я благодарна, что общение с тобой подарило мне хоть немного счастливых минут, но… Рано или поздно я всё равно выйду замуж, как бы не противилась. А ты, как ни крути, Часовой.

Флегонт заскрипел зубами. До и после вступления в Орден иструм только и слышал о важности Часовых, но это всё больше походило на дань традиции. А как иначе, если уже который раз Хастридд использует его титул как оправдание, что они не могут быть вместе! Да может быть, то, что одним случайным днём он пришёл в Храм, — просто ошибка! Стечение обстоятельств. И никак не решение Баланса. Никакое предназначение не заставит его остаться в рядах Часовых, если в этом нет никакого смысла.

— Ну и что вы здесь делаете, молодой человек? — минструм Тифон схватил мальчика за ухо и больно потянул вверх. — Выведу-ка я вас отсюда, пока вы не наломали дров!

Не выпуская уха из цепких крючковатых рук, наставник потащил Флегонта через весь зал; кое-как извернувшись, тот обернулся и крикнул Хастридд:

— Мы же увидимся на нашем месте?

Она отрицательно покачала головой и что-то сказала, но слова потонули в нарастающем гуле. Посол тиренов о чем-то громко спорил с Игваном Деллейном, остальные члены Совета подтягивались к ним, образовывая плотное кольцо.

Флегонт покинул берег. Он не умел читать по губам, но почему-то был уверен, что Хастридд тогда сказала:

«Я больше не приду».

И ведь и вправду — не пришла. Даже несмотря на то, что её помолвка с сыном тиренского вождя сорвалась из-за той ссоры на собрании. Оскорблённый посол покинул город, угрожая Аиреду войной, о чём, не прекращая, роптал Абака, но на него только пошикивали.

— Молодой человек, я думал, вы обладаете достаточно ясным умом, чтобы понимать: собрание Совета Аиреда не место для ваших игр, — выводя мальчика из зала, минструм Тифон не прекращал причитать. — Вы отдаёте отчёт в своих действиях? Если бы я чудом не узнал о вашем местонахождении и не прибыл в Залы Ассамблеи…

— Разве Часовые не настолько важны, чтобы и их приглашали? — зло огрызнулся Флегонт, закрывая порозовевшее ухо рукой.

Вместо ответа по спине прилетел удар посоха. Иструм закусил губу и отвернулся, от боли потемнело в глазах и выступили слёзы. Но ещё обиднее, что минструм Тифон даже не захотел что-либо пояснять! Выходит, это и есть вся напускная значимость Часовых: заставить окружающих не задавать вопросов и принимать их учение на веру. Конечно, ведь именно в вере — нет, ну а чём же ещё? — было утешение всех сирых и обездоленных. Малая жертва за то, чтобы быть сытыми.

Однако Флегонта это уже не устраивало, ему нужны были ответы, понимание, смысл, чтобы с честью считать себя Часовым. Или вовсе не быть им. Где бы только взять столько уверенности в своей правоте...

По пути обратно в Анклав Флегонт нескончаемо крутил колёсико под колпачком серебрённого коробка, пока внутри что-то не чиркнуло: невысокое пламя вытянулось дрожащей стрункой, слабо замигав в темноте.