Нитка-Иголка (джен)

— Часто простужаетесь? — спросил Джека Николас, ощупывая его шею.

— Бывает.

Николас был мужчиной почтенного, если не сказать преклонного возраста, но назвать его стариком у Джека не получалось даже мысленно. Высокий, с идеально прямой спиной, ворохом седых волос и цветком в петлице, он напоминал туриста, приехавшего в курортный городок. Казалось, коктейль так и просится ему в руку.

— Так Вы врач? — спросил Джек.

— Николас на пенсии, — ответила ему Кейт, наблюдавшая за процессом. — Но мастер однажды — мастер всегда. Например, никто не накладывает швы лучше Николаса.

— У меня никогда не бывало более очаровательной пациентки, — ответил тот.

— Это ж кого вы обычно леаа… — Закончить вопрос Джек не сумел, поскольку Николас ощутимо надавил ему на щеки, вынуждая пошире открыть рот.

— Оу, — сказал он, так сильно шурясь, что морщины собрались даже на его носу картошкой. — Частые ангины?

— Угу, — ответил Джек.

— Посмотрите, — обратился Николас к Алисе. — Видите эти следы на миндалинах? Как углубления.

Джек вырвался из его хватки, будучи решительно против, чтобы ему в рот заглядывали присутствующие дамы.

— Так что, ангина? — спросил он.

— Нет, не думаю, — встрепенулся Николас, пригладив ладонью седые вихры на затылке. — Не больно? — спросил он, нажимая на какие-то точки на лбу и рядом с носом.

— Нет.

— Вот и молодец, — старый доктор поднял руку, будто хотел потрепать Джека по голове, но встретив его недоуменный взгляд, воздержался. — Думаю, это просто простуда, но горло Вам нужно беречь, юноша. Обильное питье, теплый шарф, полоскания. Остальное — посимптомно.

— А с лицом его что-то можно сделать? — спросила Кейт.

— Что не так с моим лицом?

— Вы про покраснения? — уточнил Николас. — На что реакция?

— На холод. Она у меня, сколько помню.

— Хм… Если будет сильно беспокоить, попробуйте антигистаминную мазь, но лучше не переохлаждаться, выбирать одежду из натуральных материалов, не пренебрегать головными уборами и следить, чтобы кожа не пересыхала.

Алиса прислушивалась к их диалогу, листая старый альбом и кусая щеку. Понимание, что Джек простудился из-за нее, так и лежало камнем в районе желудка, словно она что-то не то съела. Остановившись на одной из страниц, она повернула альбом, показывая фото мужчинам.

— Смотри-ка.

Николас отклонился назад, снова сощурившись, чтобы рассмотреть фото, запечатлевшее его же, но моложе, на том же самом месте и с чашкой чая в руках.

— Думаю, ты найдешь еще не одну такую, — сказал он, улыбаясь. — Роберт тогда привез фотоаппарат из Германии. В его объективе побывали все и не раз.

— Роберт? — переспросил Джек.

— Дедушка, — ответила ему Алиса.

— Увидите у кого-то из местных фотографию того времени — почти наверняка ее сделал Роберт.

— Тогда где-то должны быть негативы. Странно, что я не нашла их, когда перевозила вещи.

— Надо же, какой Вы были красавчик, Николас! — прокомментировала Кейт, вытаскивая фотографию, чтобы вставить ее в одну из рамок на стене. — И как местные девушки не разорвали Вас на сувениры?

— О, я совсем не походил на эталонный образец мужественности, моя дорогая. На таких, как я, в то время не засматривались, как, в общем-то, и в любое другое время, — посмеиваясь, ответил Николас, встретившись с полным понимания взглядом Джека.

Уходя домой, Кейт, как обычно, зажгла фонарь в витрине, когда основную подсветку уже выключили.

— А это зачем? — поинтересовался Джек.

— Мы всегда включаем его на ночь.

— Зачем? — снова спросил Джек. Ему казалось странным оставлять свет в витрине закрытого магазина. Разве это не создаст неверного впечатления у прохожих? Мало ли, чье внимание он привлечет.

— Никогда не знаешь, кто увидит его, — пояснила Кейт, будто услышала, о чем он думал, хотя смысл в эти слова она явно вкладывала другой. — Может быть, кому-то окажется достаточно его света, чтобы выбраться из темноты.

Удивленный ее тоном и тем, что он получил ответ на вопрос, Джек даже не стал переспрашивать, решив, что это очередная причуда, только шумно выдохнул.

— Так, ладно. А сигнализация? — Он уже отметил, что камер здесь нет, но какая-то система охраны должна же быть.

Кейт взглянула на Алису, будто приглашая ее посмеяться над шуткой вместе.

— У нас нет сигнализации, Джек, — ответила Алиса. — Что здесь брать?

Не сказать, что он был сильно удивлен, это было вполне ожидаемо: небольшой магазин, тихий район, где все друг друга знают и живут в двух шагах от места работы, хотя такой доверчивости он не одобрял.

— Вламываются не всегда воры, есть же просто хулиганы или нетрезвые шатающиеся. Хоть тревожная кнопка есть?

— Где-то была, — ответила Кейт, скрывшись за прилавком. — Нашла! — объявила она, доставая бейсбольную биту и делая пробный замах в сторону стенда с открытками.

— Скажи, что ты шутишь!

— А что? Алиса играла в школе — голову снесет с одного удара.

— Я не буду никому сносить голову, — успокоила Алиса, забрав биту и приставив ее к стене в углу. — У нас не бывает такого. Максимум — побьют стекла, но это огромная редкость, да и тревожная кнопка в таком случае не спасет.

— Нет, один раз точно вломились, — возразила Кейт.

— Никаких дурных намерений у этого человека не было.

Джек покачал головой.

— Что?

— Ничего. Чудно это все.

— К этому быстро привыкаешь, — сказала Кейт. — И тогда чудным, напротив, кажется весь остальной мир.

Когда они ушли, Алиса заперла дверь изнутри, все еще чувствуя себя странно, действуя вопреки привычке — окинуть магазин взглядом снаружи и перебежать дорогу, сунув руки в карманы, проходя мимо, попрощаться с Томом до утра. Сквозь стекла двери она видела, как разошлись в разные стороны Кейт и Джек. Он — в направлении дома Раса, она — к автобусной остановке. Махнув рукой на прощание, Кейт вытащила из кармана клубок проводов, подключенных к смартфону. Посмотрев по сторонам, Алиса повела плечами, будто изменения легли на плечи, обтянув их, как одежда не по размеру. Она никогда не любила перемены.

Поднявшись по узкой лестнице наверх, Алиса обратила внимание на коробки, еще остававшиеся рядом с дверью. Она вспомнила, что, помимо сезонных товаров и тех, которым не нашлось места в витрине, в них лежали и вещи Роберта, которые она вынесла из студии, чтобы покрасить стены, но так и не занесла обратно. Возможно, негативы были в них. Тогда было бы проще напечатать снимки нужного размера.

Открывая магазин утром, Алиса удивилась, обнаружив у двери Тедди. Он переминался с ноги на ногу на холоде, надев огромные наушники прямо на капюшон, отчего напоминал рыбу-молот. Заметив ее, он обернулся, тут же снимая свою аппаратуру и вешая ее на шею.

— Доброе утро, Алиса, — поздоровался он.

— Привет, — ответила Алиса, пропуская его внутрь. — Ты сегодня рано. В школу не опоздаешь?

— У меня утром окно.

Проходя мимо, он хлопнул ладонью по стеклу, за которым хранился трехлистный клевер. Алиса повернула табличку на двери словом «Открыто» наружу.

— Поставишь нам музыку?

— Предпочтения? — донесся до нее бестелесный голос из-за стеллажей.

— Что-нибудь оптимистичное.

Мальчик больше ничего не ответил, но через пару минут воздух наполнили жизнеутверждающие звуки рок-н-ролла в исполнении Чака Берри.

— То, что нужно! — прокричала Алиса. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо.

Зазвенел колокольчик — придерживая дверь, Джек пропускал внутрь Филлис, которая, услышав знакомую мелодию, покачала в такт головой и подняла руку, приглашая его протанцевать с ней путь до прилавка. Джек не умел танцевать, но отказать не мог и просто позволил вести Филлис, надеясь, что попадает шагами в нужный ритм. Алиса смеялась, наблюдая за ними.

— И каков вердикт? — спросил Джек, когда Филлис заняла свое привычное место.

— Не безнадежен, мой дорогой, — засмеялась Филлис. — Но начинать лучше с чего-то попроще.

— Филлис была учителем танцев, — пояснила Алиса, ставя перед ней чашку кофе, а перед Джеком — липовый чай с лимоном и медом; хотя кашлял он уже меньше, вид его оставался болезненным. — Под ее руководством даже Том освоил основы.

— О, не обманывайся его внешностью, — сказала Филлис, подняв указательный палец. — У этого юноши замечательное чувство ритма и координация.

— И он всегда был любимчиком учителя.

— Вас тогда и на свете не было, мисс, — укоризненно ответила Филлис, наклоняя голову, чтобы посмотреть на Алису поверх очков.

— Некоторые вещи история не забывает.

— Простите, извините, опоздала! — ворвался в магазин возглас одновременно с очередным звоном колокольчика. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся Кейт вбежала внутрь, разматывая на ходу шарф. — О! — она на несколько секунд замерла, прислушиваясь. — Мне нравится!

Избавившись, наконец, от шарфа, она сдула с лица волосы и хлопнула по стеклу с талисманом.

— Ты нашел фотку Раса? — спросила она.

— Я, признаться, забыл, — сказал Джек.

— Может быть, это не понадобится.

Коробки с вещами Роберта нашлись довольно быстро. Помимо негативов и сделанных им снимков, в них обнаружились и альбомы, заполненные значительно позже. Эдит обожала фотографии, но, видимо, в какой-то момент их стало слишком много, и, оставив в их крошечной квартирке самые любимые, остальные она сложила наверху вместе с теми, что хранились в бывшем кабинете ее мужа.

— Вот, смотри, — сказала Алиса, открыв один из альбомов.

— Надо же, как похож! — воскликнула Кейт, увидев снимок с мужчиной в шляпе и с трубкой. Сходство с Джеком, действительно, было очевидным.

— Что это? Рас никогда не курил трубку.

— Должно быть, Хэллоуин, — ответила Филлис. — Осмелюсь предположить, что Рас был мистером Холмсом. Вероятно, и трубку, и шляпу он откопал где-то здесь.

— Не исключено, — Алиса протянула альбом Джеку, которого явно заинтересовало его содержимое.

— Как насчет этого года? — спросила Кейт. — Хэллоуин уже совсем скоро.

— Я пас, — ответила Алиса.

— Ой, да ладно тебе! Будет весело. — видя, как она покачала головой, Кейт сдалась. — Ну, а ты, Филлис?

— Я останусь верна образу Мэри Поппинс, дорогая, — ответила та, попивая свой кофе.

— То есть, будешь выглядеть как обычно?

— Некоторые привычки менять не стоит.

— А ты?

— Что — я? — спросил Джек, не слушавший их, увлеченно листая альбом.

— Костюм на Хэллоуин, — пояснила Кейт.

— А это обязательно?

— Да, если не хочешь быть занудой, — проворчала она, бросив взгляд на Алису. Та только пожала плечами, ничего не имея против подобной славы.

— Думаю, я бы мог повторить идею Раса. Он молодец.

Алиса улыбнулась ему, обратив внимание, что Джек говорил в настоящем времени. Ей было знакомо это ощущение, когда близкие кажутся живыми в компании людей, хорошо их знавших.

— Вы скучные, — объявила Кейт, обводя их рукой. — Все вы.

— Алиса, это ты? — вдруг спросил Джек, показывая очередное фото. На нем были двое долговязых подростков в бейсбольной форме, оба скорее похожие на мальчишек.

— Да, — улыбнулась Алиса, невольно втянув живот. — Но это было довольно давно.

— Хм, — нахмурился Джек, рассматривая второго подростка — невысокого, со светлыми глазами. — Я где-то видел этого парня.

Бросив взгляд на фото, Филлис поджала губы и, звякнув о блюдце, поставила чашку. Выражение ее лица напомнило Джеку о другом случае, когда он уже его видел. То же неодобрение, что и в тот день, когда Алиса почти выставила за порог местного полицейского.

— Погоди, это тот коп? — спросил он, хотя и без того знал ответ. — Так вы дружили, что ли?

— Мы были детьми, Джек, — ответила Алиса.

— И что потом случилось?

— Ничего, — пожала плечами она. — Мы просто выросли.

— И что?

— Иногда этого достаточно.

— Достаточно для чего?

— Чтобы все стало иначе.

— Почему?

— Господи, — не выдержала Кейт. — Ты не староват для синдрома почемучки?

— Так вы же ничего не объясняете. Вроде бы ответ есть, а информации — нет, прямо как политики.

— Может быть, кто-то не хочет отвечать! Такое тебе в голову не приходило?

— Эм, — действительно, не приходило. Джек посмотрел на Филлис, сосредоточенно рассматривающую свою чашку кофе и Алису, углубившуюся в просмотр очередного альбома. — Прости, — сказал он. — Я иногда чрезмерно любопытен.

Алиса слабо улыбнулась в ответ. Обычно она умела просто игнорировать неудобные вопросы от посторонних, но сегодняшнее утро слишком живо напомнило ей о Расе и других, создав иллюзию, что перед ней сидит ее старый друг, а не его внук.

Фотографий оказалось достаточно много: все постоянные гости «Нитки-Иголки» хотя бы раз, но были пойманы в кадр. Некоторые снимки сразу занимали свое место на стене, другие — были отложены, чтобы отыскать негатив и распечатать фото побольше. Не хватало только совсем юных обитателей магазина, которые не застали времена, когда хозяйкой здесь была Эдит. Кейт собиралась исправить это упущение, сделав снимки на телефон.

Пока Кейт с Джеком работали над заполнением рамок, Алиса отпускала редких покупателей и старалась навести порядок на стойках по центру, запоздало поняв, что сложить вместе теплые аксессуары и те, что могли быть частью костюма на Хэллоуин, было ошибкой — теперь там было совершенно невозможно что-то найти. Заглянувших в то утро кофеманов пригласили войти и получить чашку кофе в подарок при любой покупке. Как всегда, спешащие, они хватали почти первое попавшееся в руки и бежали дальше. Алиса была почти уверена, что кто-то ушел с перчатками разных цветов. Джек предложил повесить снаружи табличку, информирующую о кофе в подарок при покупке, это сняло бы лишние вопросы.

Алису удивляло, что он уделяет так много времени занятию, не имеющему к нему, по сути, никакого отношения. Вчера он полдня потратил на развешивание рамок, сегодня — на их наполнение. Что ему за дело до этих фотографий? И когда он занимается своей работой? Помогать друг другу среди местных было обычным делом, но этот случай был другим. Наблюдая за ним, Алиса раздумывала, что ему могло быть нужно взамен. Или, может быть, Филлис права, и ему просто приглянулась Кейт?

Будто поняв, о чем она думала, Джек подошел, сжав переносицу пальцами.

— Мне нужен перерыв, — объявил он. — Как ты ее выносишь целыми днями?

— А мне показалось, вам весело, — ответила Алиса.

— Весело, — уныло повторил Джек. — Как нудисту с дикобразом!

Алиса слышала, как они препирались, но до ссоры дело не дошло ни разу за утро.

— Жалуешься мамочке? — поддела его Кейт, тоже подойдя ближе.

— Теперь видишь, о чем я говорю? — спросил он. — Кстати, у тебя там какой-то парень уже который час пластинки перебирает.

— О, это Тедди. Он еще здесь?

— Тедди ли, не знаю, но какой-то есть. Странный он какой-то. Я трижды мимо него прошел, он даже не шевелится почти.

— А нафига ты мимо него ходишь? — спросила Кейт.

— Думал, спереть что-то хочет.

— А, — кивнула Кейт. — Видимо, потому он и не шевелится — оцепенел от страха.

— Ты таблетку выпила? — спросил он.

— О, — вдруг спохватилась Алиса. — Я ведь хотела спросить у него.

Нырнув под прилавок, она достала квадратный пакет из крафт-бумаги, найденный ей среди вещей Роберта, и вместе с ним устремилась в секцию музыки.

— Этот магазин может позволить себе придерживать товары для покупателей? — нахмурился Джек.

— Для Тедди — может.

— Да он же школьник.

— Этот школьник делает самые шикарные плейлисты для вечеринок и тематические подборки, хотя по нему и не скажешь. У него в голове каталог мировой музыки.

— Большой ценитель?

— Ага. Нелюдимый только, мы его каждый раз зовем, а он только приносит музыку накануне и не приходит.

— Ты хочешь сказать, вы устраиваете вечеринки прямо здесь?

— Ну, не прямо вечеринки. Посиделки для сотрудников и постоянных. С вином и музыкой. Корпоративы, — нашла наконец нужное слово Кейт.

— Корпоратив — это когда вечером очень весело, а утром — очень стыдно?

— Могу устроить тебе «очень стыдно» заранее, — улыбнулась она. — Чтобы подготовился.

— Пожалуй, расценю это как приглашение. Оно принимается. Спасибо.

Тедди нашелся там же, где обычно. Держа пластинку за яблоко, он придирчиво осматривал на свет поблескивающий винил. Заметив Алису, он быстро схватил что-то с полки и сунул в карман.

— Ты уверен, что не опоздаешь? — спросила она, взглянув на часы.

— Да, у меня еще есть немного времени, — ответил мальчик, убирая пластинку на место. — Что это у тебя?

— Нашла, пока разбирала вещи, — Алиса протянула ему принесенный конверт.

— Фрэнк Уилсон? — удивленно поднял брови Тедди, рассматривая надпись на наклейке. — Ты хочешь ее продать?

— Пока не знаю. Для начала хочу узнать, почему Эдит хранила ее.

— Обложки не было?

— Все, что было — перед тобой.

— Надо послушать, как звучит. Ты не против, если я ее возьму ненадолго? Я попробую что-нибудь узнать.

— Нет, конечно.

Тедди обращался с винилом даже бережнее Алисы и, что уж тут скрывать, понимал в нем куда больше, а учитывая, что пластинка принадлежит ей, не приходилось сомневаться, что он будет особенно осторожен.

— И я хотела спросить, — не слишком уверенно начала она. — Может быть, ты заметил, какие лежат здесь слишком долго?

— Вся нижняя полка, — мгновенно ответил Тедди. От удивления Алиса даже отступила на шаг, чтобы посмотреть вниз. — Я расставил все нормальное по жанру и году записи. Весь хлам ушел вниз.

— Ты рассортировал их? — ошеломленно переспросила она. — Подожди, почему сразу хлам?

Тедди молча наклонился, достав первую попавшуюся пластинку с нижней полки, и показал ее Алисе. Это оказались «Тибетские молитвенные песнопения».

— Может быть, кто-то будет медитировать под нее.

— Или можно сделать из нее фрисби, — предложил он, сделав небольшой замах, будто собирался и впрямь послать конверт в полет. Обычно тихий и молчаливый, Тедди вдруг оживился, будто только и ждал момента, когда кто-нибудь спросит его об этих полках, которым доставалось так много его внимания. — Или там на стену повесить.

— И от кого я это слышу?

Вместо ответа он достал еще несколько пластинок, показывая надписи на них.

— Серьезно, Алиса, ты за них заплатила? Здесь ведь даже ни слова по-английски!

— Если это музыка, так ли важно, чтобы название было на английском?

— Важно, если хочешь, чтобы их кто-то купил, — авторитетно поучающим тоном заявил мальчишка. — Ты бы хоть проверяла, что берешь.

— Их продавали коробками, — ответила она, поморщившись, поняв, что это звучит как оправдание.

— Я почти уверен, что это эротический роман на вьетнамском, — пробормотал Тедди, наклоняя голову и поворачивая квадратный конверт в руках.

— Я поняла, — сказала Алиса, забирая у него пластинку. — Все, что на нижней полке…

— Мусор.

— Залежалось. Спасибо.

Она удалилась с видом поруганного достоинства, стуча каблуками по паркету, раздраженно сдув прядь волос с лица. Увидев ее, Кейт на мгновение замерла, распахнув глаза.

— Все нормально? — немного напряженно спросила она.

— Да, Тедди сложил все, что не продается, на нижнюю полку. Можно попробовать выставить их по доллару за штуку или пять за три доллара.

«Или расплавить их на салатницы», — мысленно добавила она. Зайдя за прилавок, она бросила пластинку с нечитаемыми надписями на полку внизу.

— Он что-то сказал? — попробовала еще раз Кейт, уже посмелее.

— Раскритиковал, как я веду дела, — вздохнула Алиса.

— Наш молчун-Тедди?

— На эту тему он говорить готов.

Когда в вопросах бизнеса тебя поучают подростки, это сигнал тревожный, и на пользу самооценке он не идет.

Воздух вдруг прорезал вибрирующий скрипучий звук, в котором только с большим трудом можно было расслышать человеческий голос. Джек закашлял, поперхнувшись очередной чашкой чая.

— Это еще что? — прохрипел он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Алиса засмеялась, прикрыв глаза рукой. Когда эти подростки оказываются правы — еще хуже.

— Тибетские песнопения, — ответила она. — Что ты читаешь?

У Кейт в руках была кожаная папка, в которой она осторожно перебирала сшитые листы, испещренные мелким шрифтом.

— Мы как раз хотели спросить, — Кейт положила папку на прилавок, и Алиса узнала старые записи, напечатанные на машинке. — Это было в одной из коробок с фотографиями. Какая-то хроника.

— Это рукопись, — ответила Алиса.

— Рукопись чего? — спросил Джек, придвинувшись ближе.

— Роберт собирал материалы в поездке по Европе. Часть из них вышла в виде статей, но он планировал издать книгу.

— Твой дедушка был журналистом?

— Больше переводчиком, но иногда и его оригинальные тексты публиковали.

К последней странице была приложена фотография уже знакомой Джеку женщины, только моложе, в простом платье-халате и с переброшенной через плечо косой. Сделанная размашистым почерком надпись гласила: «Эдит Когенман, Дюссельдорф».

— Когенман? — переспросил Джек. — Это какой год?

— Фото сделано в конце сороковых или начале пятидесятых, — ответила Алиса. — Роберт писал о евреях, переживших войну в Германии, так они и встретились.

Алиса не успела познакомиться с дедушкой, умершим за несколько лет до ее рождения, и знала его только по фотографиям — молодого, симпатичного мужчину, о котором так часто говорила Эдит. Он так и не состарился, не увидел внуков, поэтому она предпочитала называть его по имени.

— Это какое-то стихотворение? — задумчиво спросил Джек, смотря на еще одну рукописную запись, сделанную на немецком. Его познания в этом языке стремились к нулю, и он мог оценить только краткость строк, записанных в столбик.

— Это считалочка, — пояснила Алиса. Она поджала губы, думая, как объяснить, и решила, что для этого нужно начать сначала. — В тридцать девятом начались массовые аресты евреев. К тому моменту их исключали из учебных заведений, увольняли с работы. Отца бабушки лишили практики, и оставалось только ждать, что случится дальше.

— Он был врачом?

— Евреям нельзя было называться докторами, независимо от образования и умений. Для них создали специальное название — «лекари». Когда за ними пришли, спаслась только Эдит, немец-аптекарь на соседней улице заметил ее и спрятал в нише за шкафом с травами. Его звали Рольф, — добавила она, сочтя важным назвать его имя. — Конфискованное имущество сваливали в кучи на площади и продавали за бесценок, все от личных вещей до мебели. Когда там выложили вещи Когенманов, стало очевидно, что никто из них не вернется. За пару марок Рольф выкупил несколько семейных ценностей и альбом с фотографиями. Это все, что от них осталось. Через какое-то время забрали и его, потому что кто-то сказал, что он водил дружбу с евреями. На пару дней Эдит перепрятали в бакалейной лавке, где оказалось еще двое таких же детей. Их прятали всей улицей, хотя даже слух о таком мог стать приговором. Рольфа отпустили через несколько дней, измученного, но живого. Почти все время до конца войны Эдит оставалась в его аптеке в той самой узкой нише за шкафом. Работая, он снова и снова повторял эту считалочку, чтобы Эдит слышала, что она не одна. Все думали, что он просто повредился умом после допросов.

— О чем она? — спросил Джек.

— О вышивке, — улыбнулась Алиса. — «Танцевали бойко на отрезе шелка: нитка-иголка, нитка-иголка».

Джек опустил глаза, пробегая взглядом по выцветшим чернилам, отмечая повторение одних и тех же слов каждые четыре строки.

— Ты не против, что мы это читаем? — вдруг встревожился он.

— Нет. Роберт собирался издать это, да и ничего секретного здесь нет. Таких историй было больше, чем кажется.

— Почему он не опубликовал ее? — спросила Кейт.

— Не знаю. Он так ее и не закончил, а потом, видимо, момент был упущен.

Кейт взяла в руки фотографию и, перевернув, прочла надпись на обороте.

— Или он обрел более важную цель, — улыбнулась она, протянув снимок Алисе.

Все тем же размашистым почерком на нем было выведено: «Отправляясь за океан, я не знал, что ищу, пока не нашел». Алиса знала их историю и знала, что и спустя много лет после смерти Роберта Эдит продолжала заваривать на одну чашку кофе больше, чем требовалось.

— Это объясняет, почему рукопись заканчивается на Эдит, — сказала Кейт.

— Но не объясняет, почему он запер другие истории в ящик, оставив их не рассказанными.

— А это что? — спросил Джек, указывая на символ под надписью, похожий на три соединяющиеся спирали.

— Трехлистный клевер, наверное.

— Вы когда-нибудь объясните, что он значит?

Алиса переглянулась с Кейт, прежде чем ответить:

— Не сегодня.

— Ах, да как так-то? — возмутился Джек, терзаемый любопытством.

Отметив, что вызванный его вопросом смех звучит весело, но не ехидно, он поймал на себе пристальный взгляд Алисы и понял, что пояснения даны ему неспроста. Вместе со знанием ему предлагалось право следующего хода. Приоткрыв для него дверь, она хотела посмотреть, что он будет делать, надеясь понять его мотивы. Хотя некоторые вещи Джек теперь видел яснее, ему предстояло всерьез обдумать, как поступить правильно.