Нитка-Иголка (джен)

Круглый фонарь в сквере зажигался ежедневно ровно в пять часов вечера независимо от длительности светового дня, поэтому, уходя домой, все привыкли видеть его свечение почти ровно по центру между рядами небольших частных лавочек. Включение этого фонаря означало, что работать оставалось два часа, и это событие всегда замечали и скучающие продавцы, дожидающиеся конца смены, и владельцы, обеспокоенные количеством клиентов за день.

В тот вечер фонарь не зажегся, и улицы освещались главным образом многочисленными гирляндами, пущенными по фасадам и витринам магазинов. Из-за тумана очертания источников света выглядели размытыми, как потекшие акварельные краски на мокрой бумаге, но небольшой светильник, всегда горевший в витрине «Нитки-Иголки» ночью, угадывался безошибочно, намекая, что магазин закрыт.

В такой час холодным вечером все стремятся поскорее попасть домой, чтобы укрыться за стенами от липнущего к коже тумана, и на улице становится так непередаваемо тихо. В этой сонной тишине прогремевший выстрел показался особенно громким.

Алиса всегда считала себя девушкой «очень средней». Среднего роста, среднего телосложения, средней привлекательности, ее волосы всегда были средней длины. И даже ее годовой доход раньше, согласно статистике, попадал в категорию «средний». И это было неплохо. Из всего многообразия характеристик, до недавнего времени определение «средний» пугало ее только в сочетании со словом «возраст».

«Время, остановись!» — загадывала она всякий раз, задувая свечи на торте. Каждый день рождения она неизменно говорила, что ей стукнуло двадцать пять. И вот, спустя восемь лет, самые наблюдательные из ее друзей начали подозревать неладное. Некоторые подыгрывали, другие, очевидно, не обремененные излишним чувством такта, напоминали: «Это сейчас тебе двадцать пять, а лет через пять-то уже сорок!»

Разглядывая себя в зеркале примерочной, Алиса пыталась понять, нравились ли ей эти новомодные короткие джинсы с широкими штанинами, так странно обрывающимися почти на десять сантиметров выше, чем должны. От кондиционера по полу тянулся сквозняк, вызывая на незащищенной коже мурашки. И как носить это зимой? Потерев голую щиколотку носком другой ноги, она стянула нелепую вещицу, ныряя в огромный теплый свитер, названный модным словом «оверсайз». Хоть что-то хорошее принесла эта мода. Привычные узкие длинные джинсы приятно обтянули икры, возвращая чувство комфорта.

— Будете брать? — растягивая слова спросила ее девица, развешивавшая вещи у примерочных.

Алисе показалось, что она жует жвачку, но потом стало ясно — девушка гоняла во рту штангу, продетую в языке. За ухом, на выбритой стороне головы, виднелся треугольник тату, а щиколотки сверкали наготой между короткими штанишками и носками с Ван Гогом. Она сама была будто картинка, которую хотелось рассмотреть. И художником тоже была она сама. Что-то из этого современного урбанистического искусства, которое захватило все вокруг, диктуя новые законы бизнеса и обрекая на забвение всех, кто не сумел к ним приспособиться.

— Нет. Пожалуй, нет, — ответила Алиса. На ее холст эти краски не ложились.

Осень в этом году выдалась холодной и стремительной. По странному капризу природы, стоило оторвать с настенного календаря листок с последним сентябрьским днем, и солнце покидало Урден-таун на целые полгода. Каждый год находились желающие оспорить эту закономерность и заключить пари, что в этот раз такого не случится. Но приходило первое октября, и моросящий дождь смывал с их лиц уверенность, растворяя все аргументы, основанные на законах вероятности, движении воздушных масс и упрямом «не может такого быть!». В этот раз в дополнение к дождю октябрь принес еще и неприятный, почти по-зимнему холодный ветер.

Алиса не спеша брела по мокрому тротуару, разглядывая знакомые вывески ярких магазинчиков вдоль улицы. Отказываясь капитулировать перед хмурой погодой, владельцы местных лавочек заказывали навесы насыщенного красного, зеленого, желтого или голубого цветов. Уже с октября развешивали гирлянды с лампочками в витринах и на деревьях перед ними, меняя только их цвета: желтые или белые — на каждый день, сиреневые — к Хеллоуину, и разноцветные — к Рождеству. Кроме Томаса — владельца мясной лавки, у него они всегда были красными.

— Доброе утро, — поздоровалась Алиса с тучным мясником, обмотанным проводами, на шаткой стремянке.

— И тебе привет, — обернулся он, едва не упав.

— Серьезно, Том, опять?

— Не доставай меня. Я не буду менять их десять раз под каждый праздник.

— Но почему красные?

— Так мясо же!

— От этого лавка выглядит жутко.

— Кондитерская тоже вешает красные на Рождество, почему они не жуткие?

— Потому что у них тортики, а не куски плоти животных.

Из соседней двери вышел Вучко — человек, благодаря которому вся улица начинала работу под запахи свежего хлеба и ванили. Он приносил с собой этот аромат даже на барбекю в саду. Алиса винила его в паре лишних килограммов, образовавшихся на бедрах с тех пор, как он сюда переехал.

— Опять ты со своими крррасными фонарррями, — проворчал он со своим фирменным раскатистым «р».

— Вот скажи мне, — тяжело отдуваясь, сказал Том, опуская затекшие руки, — тебе мама когда имя выбирала, уже знала, что ты будешь рычать всю жизнь, как старый волк, или так случайно вышло?

— Ни один прриличный человек не зайдет ко мне, глядя на твои фонарри, — ответил Вучко, тряся высоко поднятыми руками, будто бросал в мясника что-то невидимое или пытался наслать злые чары. — Ррешат, что тут боррдель или скотобойня, а может, и все срразу.

— Ну так работай на неприличных, — невозмутимо сказал мясник, продолжая крепить свою гирлянду. — Прибыли больше будет.

— Вучко, — вмешалась Алиса, пока они еще не увлеклись своей перебранкой, забыв обо всем. — Ты не завернешь мне булочек с кунжутом?

— Уже заверрнул, кррасавица, — ответил Вучко, на пару мгновений скрывшись в своей лавке. — Как с ним рработать, скажи? — спросил он, вернувшись с бумажным пакетом.

— Желательно, молча, — прокряхтел Том.

Вежливо улыбнувшись, Алиса забрала свои булочки и пошла дальше по улице.

— Ты губишь мой бизнес! — услышала она.

Вскоре за небольшим сквером показался родной фасад магазинчика «Нитка-Иголка», выглядящий еще сонным из-за темных витрин. У двери со множеством маленьких квадратных стекол в облаке сизого дыма мокла под мелким дождем Кейт — работница на полставки, одетая совсем не по погоде сегодня. Остановившись, Алиса окинула взглядом небольшой двухэтажный домик, обшитый коричневыми деревянными панелями со старой вывеской над дверью. Вздохнув, она стала переходить улицу, окликнув свою помощницу по имени.

Шмыгнув носом, девушка подняла от земли густо подведенные черным глаза. Ее светлые волосы распушились от влажности, окружив голову, как одуванчик.

— Ты почему не заходишь?

— Ключи забыла, — хрипло ответила она. — Какая холодрыга!

— Октябрь же, — ответила Алиса, открывая дверь. Изнутри потянуло теплом и ароматом кофе с корицей. — Ты чего в шортах?

Затушив сигарету о край урны, Кейт бросилась внутрь.

— Так кто ж знал? Ох, мать моя, — вздрогнула она, оказавшись в тепле. Ее взгляд упал на пакет в руках у Алисы. — Это от Волчары?

— Угу. Ты включайся, а я поставлю кофе, — ответила Алиса, протягивая ей шаль, взятую со стула, чтобы та накинула ее на себя.

Ежеутренний ритуал в «Нитке-Иголке» не менялся десятилетиями: выключить ночник в витрине, приложить ладонь к рамке с трехлистным клевером под стеклом, включить кассу, зажечь большую люстру и подсветку витрин, прогоняя ночные тени из углов, поставить случайно выбранную пластинку в проигрыватель, оторвать листок календаря и выпить по чашке ароматного кофе с корицей, прежде чем приступать к работе. Кофе варился здесь тоже традиционный — свежемолотый с щепоткой соли, по рецепту бабушки Алисы, открывшей когда-то на этом месте лавочку швейных принадлежностей и мелкого ремонта одежды. Увы, время шло, дома люди шили все меньше, а всех занимающихся пошивом мастеров переманили к себе низкими ценами крупные магазины. Так в «Нитке-Иголке» впервые появились музыкальные пластинки. Позже — подержанные книги, после них — винтажные платья, аксессуары, а потом и множество вещей ручной работы, от украшений до настольных ламп, но название сохранилось.

Над дверью зазвенел колокольчик.

— Что, кофе еще нет? — спросила Филлис, засовывая свой зонт-трость в подставку у входа.

— Открыточку, Филлис? — спросила Кейт, поправляя стопку книг в витрине.

— Да, отправлю сестре, так что давай пострашнее.

Филлис была постоянным покупателем магазина еще при бабушке Алисы. Как бы ни менялся ассортимент, самым частым клиентом все равно оставалась Филлис. Она приходила каждое утро, снимала свои короткие кружевные перчатки и усаживалась на один из высоких стульев у прилавка, поставленных там как раз для нее и других завсегдатаев. Чашка кофе в «Нитке-Иголке» для нее тоже стала неотъемлемой частью хорошего утра. Алиса с удовольствием угощала бы ее кофе и просто так, но эта пожилая леди считала своим долгом купить хотя бы булавку. В последнее время она остановилась на покупке открыток, и теперь рассылала их всем, кого могла припомнить. Когда у нее заканчивались идеи, карточки оказывались в почтовом ящике Алисы, Кейт или самого магазина.

— Опять поссорились? — спросила Алиса, ставя перед ней дымящуюся чашку.

— Спасибо, золотце. Она заявила, что мне ни к чему мой дом, дескать, я уже не могу о нем заботиться.

— И что она предлагает?

— Продать его, переехать в квартирку, а вырученные деньги вложить в покупку жилья ее олуху-сыну. Можешь поверить? Я ответила, что из своего дома уйду только в одном направлении — на кладбище.

— Родня — страшные звери, — прокомментировала Кейт.

— Кейт, кофе остывает.

— Ты, что же, так по улице шла? — спросила Филлис поверх своих очков в золотистой проволочной оправе.

— Если ты про холод — то я забыла, что парень наверху отключает тут тепло по графику, а если про длину шортов — то я негодую, нельзя быть такой ханжой, Филлис!

— Я про то, что твоя киска посинела, детка.

Прямо под рваным краем джинсовой ткани на бедре Кейт начиналась татуировка с потягивающейся пантерой, растянувшись по всему бедру, она заканчивалась над коленом.

— На грани фола, Филлис!

— Опытный канатоходец не падает, — усмехнулась та, поправив ладонью идеально аккуратную прическу.

Алиса следила за их шутливой перепалкой, поражаясь тому, как они поладили. Полные противоположности, в первые дни Кейт и Филлис друг друга люто невзлюбили, но со временем разглядели за внешним фасадом и доброе сердце, и сильный характер, проникнувшись уважением, а потом и взаимной привязанностью. Сложно представить, чтобы это могло произойти, не будь «Нитки-Иголки».

— Алиса?

— Прости, что? — переспросила Алиса, поняв, что уже какое-то время стоит тишина.

— Ты какая-то бледная. Все в порядке?

— Да, — ответила она, а потом, зачем-то повторила еще раз. — Да.

Филлис бросила взгляд на Кейт, но та пожала плечами. Убрав свою чашку, Алиса взяла коробку с новым поступлением бижутерии и ушла обновить стойку с украшениями.

Сегодня утром Алиса прочитала в газете статью, согласно которой в среднем каждый день в штате закрывается по пять частных магазинчиков, подобных «Нитке-Иголке». Среднестатистический владелец бизнеса хотя бы раз в жизни терпел банкротство. Средний месячный доход «Нитки-Иголки» за последний год скатился в отрицательные значения. Сегодня Алиса опоздала к открытию, желая оттянуть момент, когда ей придется сказать об этом Кейт, так она оказалась в примерочной стеклянно-металлического торгового центра, начинавшего работу раньше местных лавочек, рассматривая в зеркале нелепые джинсы.

Над дверью снова зазвенел колокольчик, и Алиса представила, что это крупный покупатель, который скупит половину их товаров в зале. Хотя нет, что тогда они будут продавать ближайшее время? Пусть бы лучше забрал что-то одно, что давно пылится где-то в углу, но достаточно дорогое, чтобы Алисе хватило на взнос по закладной за квартиру в этом месяце. Ее размышления прервал вопрос, который они слышат по несколько раз каждое утро:

— Это кофейня?

— Нет, — привычно ответила Кейт.

— А…

— Пахнет, потому что мы пьем кофе. Да, Вам тоже можно, если что-то купите, и нет, капучино, латте и прочей старбаксовской фигни нет, — протараторила Кейт.

Колокольчик снова звякнул. Алиса слышала, как пощелкала языком Филлис.

— Ну, что? Каждое утро одно и то же.

— Он бы мог что-то купить.

— Знаю, но меня пугают такие, как он, — громко прошептала Кейт.

— Это какие?

— Офисные зомби — люди, ненавидящие понедельник и еще четыре дня в неделе, — ответила она, будто это был кошмарный недуг.

— Честный труд не заслуживает насмешек, мисс, — сказала Филлис, погрозив пальцем, как нашкодившему котенку. — И офисные зомби получают стабильную зарплату, которую вполне могли бы потратить здесь, — добавила она, вставая.

— Как тебе такое, Филлис: я попытаюсь быть с ними милее, а ты меня пристрелишь, если я когда-нибудь стану одной из них.

Бросив на нее взгляд поверх очков, Филлис взяла свои перчатки и открытку с грустным шарпеем.

— Почищу пистолет, — ответила она, подмигнув ей. — Хорошего дня, девушки.

Колокольчик проводил ее веселым звоном. Алиса прошлась между стеллажами, прислушиваясь к знакомому поскрипыванию паркета под ногами и присущему только этому месту запаху. В этой части магазина стояли старые полки из канадской березы, подаренные магазину еще до рождения Алисы какой-то семьей, уезжающей из города. Никто не помнил уже их имени, а это сокровище, перекочевавшее сюда из домашней библиотеки, все еще было как новое, разве что лак можно было бы поновить. Алиса улыбнулась, подумав, что эти люди, наверное, любили «Нитку-Иголку» и расстроились бы, если, вернувшись, увидели бы здесь Старбакс.

«Когда ты улыбаешься, весь мир улыбается с тобой» — неторопливо пел скрипучий голос Армстронга на старой пластинке.

— Доброе утро, Алиса, — раздалось совсем рядом, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

— Тедди, привет. Не слышала, когда ты пришел.

— Есть что-нибудь новое? — спросил мальчик, как всегда слишком серьезный и слегка отстраненный, будто сонный.

— Да, в выходные пришли две коробки пластинок. Правда не уверена, что ты найдешь что-то для себя. Они весьма обычные.

— Я все же посмотрю.

— Конечно, — улыбнулась Алиса. — Это твой последний год в школе, да? — спросила она, на что получила в ответ утвердительный кивок. — Будешь скучать?

— По школе — нет.

— А по чему же тогда?

Слабо улыбнувшись, Тедди свернул в секцию музыки. Этого подростка Алиса так и не разгадала, хотя почти каждый день он проводил в ее магазине по паре часов.

После обеда нагрянул еще один частый гость — Филипп — двенадцатилетний философ в круглых очках, приходящий почитать здесь после школы. Бросив рюкзак, он устраивался прямо на деревянном полу и первое время пугливо поднимал глаза всякий раз, когда кто-то проходил мимо, не отвечал, когда с ним заговаривали. Контакт был налажен при помощи шоколадного печенья, которое вопреки всем правилам Алиса принесла в секцию книг. Усевшись рядом с ним на пол, она тоже взяла книгу. Спустя пару страниц и несколько тычков в бок, он все же несмело взял печенье с тарелки. Теперь за крайним стеллажом, у старого камина, стояло кресло и напольная лампа, хотя первое время Филипп упорно оставался на полу.

Николас — пожилой вдовец, живущий через два квартала, приходил ближе к вечеру почитать здесь газету, всегда принося с собой небольшой букетик цветов из своего сада или шоколад. Энни — чрезмерно энергичная владелица цветочного магазина через дорогу — заходила каждый вечер, как она говорила, подышать спокойствием минутку, прежде чем идти домой. Значительная часть отдела дамских аксессуаров состояла из ее импульсивных покупок, которым она давала второй шанс ей понравиться, пока не истекал срок возврата товара в магазин.

Алиса сидела за прилавком, постукивая ногтем по зубам. Ее квартира уже была в залоге, платить его и содержать магазин у нее не вышло бы, чем-то одним нужно жертвовать. Расставшись с магазином, она могла бы устроиться на работу в один из этих стеклянно-бетонных гигантов, где не смолкает гул кондиционеров, или стать одним из тех самых офисных зомби со стабильной зарплатой, которых так не любит Кейт. У нее все было бы вполне неплохо, но отчего-то Алису не отпускало чувство, будто она поджигает собственный дом.

— Как у нас дела, Кейт? — спросила она.

— Тедди сегодня в ударе, — ответила та. — Уволок пять пластинок и биографию Рузвельта. Я уж думала, она с нами во веки вечные. Шляпку Энни купили, ну, ту, с божьей коровкой, и одну из ламп, с кошками на абажуре.

— Кто купил лампу?

— Ну, — потянула Кейт, — строго говоря, я.

— Кейт!

— Она взывала ко мне!

— А чем ты будешь платить аренду в конце месяца, она тебе не нашептала?

— Да не парься, что-нибудь подвернется, как всегда.

— Не подвернется, если будешь торчать тут целыми днями.

— Я работаю!

— На полставки. Это значит, и рабочий день вдвое короче.

— Я работаю вполсилы.

— Мы обе знаем, что это не так.

— Не выгоняй меня. Там холодно и страшно! — гримасничала она.

Алиса вздохнула.

— Ты вернешь лампу и купишь вместо нее вельветовые джинсы, в которых пойдешь домой. Они твоего размера. После нам нужно составить список всего, что лежит уже больше трех месяцев, сбавить цену вдвое, на что можно, и организовать выкладку в центре зала к Хэллоуину. Может, что и разойдется.

В «Нитке-Иголке» было много вещиц, пользовавшихся спросом на праздники, от безделушек до полноценных нарядов, а, как известно, в праздники люди склонны к импульсивным покупкам и значительным тратам.

— Сэр, есть, сэр! — отсалютовала Кейт.

— И нужно освободить помещение наверху.

— В смысле склад?

— Да, надо напомнить ему, что когда-то он был почти квартирой.

— Ладно. А вещи оттуда куда?

— На вешалки, в витрины, в чулан или в мусор.

— Так, подожди. Что сначала, кладовка или распродажа?

— Сначала лампа и штаны.

— Аа…

— Быстро!

Завтра надо будет позвонить в банк. Это не спасение, а только отсрочка. С магазином нужно что-то делать, иначе обе они останутся безработными, а Алиса — еще и бездомной. Интересно, какой средний возраст бездомных в Америке? Словосочетание «средний возраст» внезапно даже утратило свою пугающую силу. По крайней мере, на время.

На втором этаже дома, где располагалась «Нитка-Иголка», было две двери. За одной — крошечная студия, принадлежавшая когда-то бабушке и дедушке Алисы, а за второй — квартира побольше, которой когда-то владела женщина по имени Агата. Много лет назад она уехала отсюда, и теперь уже ее наследники время от времени сдавали кому-нибудь эту квартиру. Впрочем, последний жилец съехал оттуда несколько лет назад, и с тех пор она стояла заброшенная.

Бабушка и дедушка Алисы хотели купить эту квартиру, чтобы владеть всем зданием, но они не смогли вовремя разыскать Агату, и после рождения мамы Алисы сдались, приобретя апартаменты с одной спальней и крошечной детской в нескольких кварталах от «Нитки-Иголки», хотя Алиса знала, что настоящим домом для них они так и не стали. Как, впрочем, и для неё самой.

Большинство коробок наверху не были подписаны, и каждое утро теперь ещё до открытия магазина начиналось с того, что Алиса вскрывала их по очереди, проверяя содержимое.

«Фотоальбомы» — написала она маркером на очередной из них, когда в дверях появилась Кейт.

— Ого, я и забыла, какая она тесная.

— Для одного человека ее вполне достаточно, — ответила Алиса, придвигая к себе новую коробку. — В тех двух шляпы и перчатки. Их в секцию Хэллоуина.

— Все или отделить обычные от необычных?

— Давай все. И те, что есть внизу, туда же. Холодно, может, что-то продастся заодно с костюмами.

Кейт кивнула, подхватывая первую коробку. Она бросила взгляд на старую софу в углу, но тут же отвернулась. На красной обивке были видны темные разводы, которые явно кто-то старался отмыть, но они так и не исчезли до конца.

— Я думаю выбросить ее, — сказала Алиса. — Кровать здесь ставить глупо, но, наверное, я перевезу раскладной диван из квартиры. А софу отправим на свалку.

Не ответив, Кейт двинулась в сторону двери.

— Думаю, когда уберем коробки, — сказала она, не поворачиваясь, — здесь будет вполне… мило.

— Когда-то так и было.

Когда большая часть коробок со второго этажа была перенесена на лестничную клетку или вниз, заняв все свободное пространство подсобки от пола до потолка, за ними обнаружились чистые светлые стены с деревянными панелями в нижней части и хороший, хотя и поцарапанный паркет. Долгое время это помещение использовалось как рабочий кабинет, но, когда дедушка умер, работать в нем стало некому, и он превратился в то, чем являлся по сей день. Все это Алиса знала со слов бабушки, поскольку умер дедушка за несколько лет до ее рождения.

Алиса покрасила стены сама, потратив на это всего один вечер, а оценить состояние паркета доверила Томасу, с которым пришел и Вучко, заявив, что доверять в этом вопросе мяснику не стоит. Их перебранка привлекла внимание, и вскоре наверху была уже и Филлис, последовательно простукивая деревянные планки своим зонтиком-тростью, и Николас, принесший с собой зачем-то строительный фен, и даже Энни, которая ничего не знала о паркете, но не могла пропустить такое действо.

— Переругиваетесь, как старые супруги! — смеясь заявила Энни под шум работающего фена.

Алиса прислонилась к стене на лестничной клетке, массируя виски и не желая мешать своим кислым видом, вызванным мигренью, когда на лестнице появился Тедди. Вручив ей чашку чая, он остался молча стоять рядом, повесив на шею снятые наушники. Спустя еще несколько минут споров и жужжания фена, экспертная комиссия вышла к ним, чтобы объявить, что состояние паркета и панелей весьма удовлетворительное, и в ближайшие годы реставрировать их не надо.

Водопровод был в порядке, нужно было только перевезти вещи, и можно жить. Оставался лишь вопрос, как разместить внизу содержимое коробок.

— Можно повесить рамки для фотографий на стены, — предложила Кейт, отпаривая зеленую бархатную мантию, как из фильма о волшебниках. — Тогда освободим несколько полок.

— Главное — не переборщить, дорогая, — заметила Филлис, потягивая свой кофе. — Иначе глаза будут разбегаться.

— Надо пробовать, — вздохнула Алиса. — Пока эта гора коробок в подсобке не обрушилась на кого-нибудь. Не говоря уже о лестнице, у пожарной инспекции будет праздник, если они ее увидят.

— Что насчет того комода? — спросила Кейт, имея ввиду огромный старомодный секретер, который когда-то был выставлен на продажу, но уже будто врос в пол и был уставлен плоскими лотками с пуговицами. — Места занимает много, а толку чуть.

Над дверью зазвенел колокольчик.

— Это кофейня? — спросил парень с портфелем в руках, наполовину просунувшись в дверь.

— Нет! — ответила Кейт, за что тут же получила тычок в бок длинным зонтиком Филлис.

— Ай! Черт, я забыла. Стой! — но зомби уже закрыл дверь, повторно звякнув колокольчиком. — Блин, почему они не заходят даже? Если бы они просто осмотрелись… Прости, — добавила она, обернувшись к Алисе.

— Один спешащий зомби-кофеман нас бы не спас, — ответила она, сжав ее плечо, проходя мимо.

— А сотня зомби-кофеманов? — спросила Филлис. — Они же идут на аромат. Какова прибыль с одной чашки кофе?

— На это нужна лицензия, как на пищевые продукты.

Закончив с мантией, Кейт повесила ее на стойку с костюмами и скрылась с отпаривателем в подсобке. Дверь снова открылась, но на сей раз посетитель вошел, шмыгая носом и пряча руки в карманах.

— Черт, как холодно! — воскликнул он, усаживаясь на свободный стул у прилавка.

Филлис смерила его взглядом поверх очков и переглянулась с Алисой, та пожала плечами. Долговязый парень в не по погоде легком джинсовом жакете не был ей знаком.

— Вы не местный? — спросила она.

— Что меня выдало? — усмехнулся он.

— Никто из местных в октябре так легко не оделся бы.

— Не говорите, что такой холод в октябре — это нормально. По-моему, аномалия налицо.

Алиса улыбнулась, налив ему чашку кофе, которую он тут же обхватил худыми шишковатыми пальцами с мозолями. Он был светлокожим, и от холода на его руках и щеках расцвели яркие красные пятна.

— Вам нужны перчатки, — объявила Филлис, незаметно подмигнув Алисе. — И шарф.

— Да, не отказался бы.

— Стойка слева.

— О, — встав, парень подошел к указанному стенду, придирчиво осмотрел пару кожаных перчаток, и остановил выбор на шерстяных, намотал на шею длинный полосатый шарф, прежде чем вернуться к прилавку и положить на него пластиковую карту.

— Вот теперь Вы имеете право на эту чашку кофе, — заметила Филлис.

— Простите, не понял, — озадаченно ответил он.

— Мы не продаем кофе, — объяснила Алиса, — но угощаем покупателей.

— А… — он завертел головой, осматриваясь вокруг. — Я, признаться, даже не понял, куда зашел. Думал, кофейня.

Кейт принесла очередную коробку, решив показать ее содержимое Алисе.

— Тут какие-то винтажные журналы, вообще без понятия, покупает ли кто такое.

— Дай посмотреть.

— А что это за магазин-то вообще? — спросил гость, сделав большой глоток из своей чашки. — Книжный?

— Книги, швейные принадлежности, зонты, шкатулки, — ответила ему Филлис. — Разного рода полезные мелочи.

— Типа барахолки, что ли? — переспросил он, снова поднимая чашку.

Кейт, державшая в руках стопку журналов, резко ударила ими по прилавку, и парень вздрогнул, проливая на себя обжигающий напиток.

— Ай!

Алиса протянула ему салфетку.

— Мы предпочитаем «магазин полезных мелочей», — ответила она. — Давай пока уберем их, — обратилась она к Кейт, пока та не испепелила гостя взглядом. — Не думаю, что они представляют ценность.

Кейт неохотно послушалась ее, бросив еще один презрительный взгляд в сторону визитера, но с заметным усилием промолчала, понимая, что, не считая Филлис, он пока единственный покупатель за сегодня.

— Как тебя зовут, горемычный? — поинтересовалась Филлис.

Алиса усмехнулась, опустив глаза.

— Виноват, — ответил он. — Джек Ховард.

— Ховард, как Рассел Ховард?

— Точно. Рас — мой дед. То есть, был им. Я приехал из-за дома.

— Рас был славный парень, — ответила Филлис. — Будешь продавать его дом?

— Да нет, вообще-то я думал здесь остаться на какое-то время. Дом хороший, но я давно здесь не был.

— Ты смотри, — сказала Филлис Алисе. — Он еще и остается, и где живет разболтал.

— Не понял, что?

— Когда полиция меня спросит, не держал ли кто на тебя зла, я скажу, что ничего такого не знаю.

— А?

Под звон колокольчика снова открылась дверь, впуская Криса — местного патрульного, на ходу снимающего фуражку.

— Черта помянешь, — пробормотала Алиса.

— Доброе утро, — улыбаясь сказал он, останавливаясь у высокого прилавка. Люди находили Криса приятным парнем — не слишком высокий, но крепкий, всегда вежливый с пожилыми дамами, хотя Алиса считала его светлые глаза слишком холодными, как у рыбы.

— Чем обязаны?

— Хотел напроситься к вам на кофе, холодина на улице!

— Мы не продаем кофе.

— Чай?

— Нет, увы.

Филлис неловко поставила чашку, звякнув ей о блюдце. Крис отвлекся на нее на мгновение, вскинув бровь, и снова обернулся к Алисе.

— Что нужно сделать, чтобы получить у тебя чашку кофе?

— Я просто иногда угощаю тех, кто мне нравится.

Взгляд Криса остановился на парне, купившем перчатки, однозначно, случайно забредшим сюда. Лица всех постоянных гостей были знакомы. Тот отсалютовал ему своей чашкой.

— Слушай, я уже голову сломал. Просто скажи, чем я обидел тебя, потому что я не помню.

— Такого не было.

— А что было?

— Ничего.

Алиса очень старалась говорить ровно, дышать спокойно, чтобы это выглядело не враждебно, но достаточно холодно, чтобы он ушел. Взгляд Криса беспокойно бегал по ее лицу, высматривая хоть какие-то признаки эмоций, но безуспешно.

— Я не понимаю тебя, — со вздохом ответил он. — Правда. Не понимаю.

Надев свою фуражку, он кивнул на прощание Филлис и, бросив еще один взгляд на Алису, вышел на улицу. Колокольчик на двери проводил его веселым звоном. Филлис неодобрительно поджала губы.

— Первый раз на этой неделе, — прокомментировала Кейт, показавшись из подсобки с очередной коробкой. — Он заходит все реже.

— Когда-нибудь ему должно надоесть. Что здесь?

— Пленочные кассеты. В мусор?

— Да, — вздохнула Алиса. — Они опоздали лет на двадцать.

— Знаете, — снова заговорил Джек, увлеченно скользя взглядом по витрине и ближним стеллажам, — это похоже на гаражную распродажу. Не встречал раньше таких магазинов.

— Я тебя сейчас по лицу ударю, — предупредила Кейт.

— Ты буйная, что ли? — спросил он, отклоняясь назад, подальше от нее, и забирая свою чашку.

— Когда пью таблетки — нет.

— А сегодня выпила?

— Забыла.

— Кейт, — позвала ее Алиса. — Унеси кассеты, пожалуйста.

Девушка взяла коробку с таким видом, будто мечтала обрушить ее на голову Джека, но удалилась.

— Я не хотел никого обидеть, — примирительно сказал он.

— Мой Вам совет, юноша, — ответила Филлис, вставая и надевая перчатки. — Проявите больше уважения к этому месту. Тогда, быть может, Вас помилуют.

Послав Алисе воздушный поцелуй, она ушла.

— Итак, Джек, чем планируешь заниматься здесь? — просила Алиса, подливая кофе в его чашку.

— Кожаными изделиями, — сказал он, поднимая с пола слегка потертую сумку с двумя ремешками, фиксирующими крышку.

Алиса взяла ее в руки, погладила гладкую полированную кожу.

— Сумка фронтового почтальона. Вторая мировая?

— Приятно встретить знатока, — удивился Джек.

— На моей барахолке встречаются многие старые вещи.

Алиса улыбалась, но от ее взгляда Джеку стало неуютно, он никак не мог понять, задели ли ее его слова. Ее доброжелательная улыбка сбивала с толку.

— Отличная работа, — объявила она, возвращая ему сумку.

— Спасибо. Я продаю их через интернет, но мне нужно небольшое помещение для выкладки и в качестве пункта выдачи.

— Уже был у агента?

— Да, но, оказалось, вариантов не так много. Целый магазин мне не нужен, а аренда в торговом центре не рентабельна.

— Надо же, какое слово умное знает, — донеслось из подсобки.

Джек наклонился в сторону, надеясь увидеть шуршащую там чем-то Кейт.

— И что же, ничего придумать не удалось? — спросила Алиса, снова переключая его внимание на себя.

— Эрни, парень из агентства, предложил снять часть одного из местных магазинов, пара квадратных метров или даже пара полок. Посоветовал обратиться к Элис Уайет, но я пока не выяснил, кто это.

— Хмм, а он не сказал тебе адрес или название ее магазина?

— Он меня уверил, что достаточно имени, мол, все друг друга здесь знают, но пока никто о такой не слышал.

— А где ты успел спросить?

— Пока только в пекарне и универмаге на углу, а там, похоже, вообще никто по-английски не говорит.

— Стоило все же уточнить адрес, — сочувственно покачала головой Алиса.

— Да я уж понял, — вздохнул Джек. — Спрошу еще в паре мест, если не будет результата — придется снова пойти к Эрни. В офисе почему-то никто не снимает трубку.

— Сара — секретарь Эрни, сломала ногу на прошлой неделе и пока не работает, — ответила Алиса, умолчав, что самого Эрни замучила язва, и раньше обеда он на работу тоже не приходит, но отвечает на звонки дома.

— Не повезло, — сказал он, вставая. — Ну, спасибо за кофе.

— Желаю удачи в поисках, — улыбнулась ему Алиса.

Одним большим глотком допив свой напиток, Джек надел перчатки и вышел за дверь. Стоило ему уйти, из подсобки появилась Кейт.

— И почему Эрни отправил его к нам? — спросила она.

— Эрни знает о ситуации с квартирой, — вздохнула Алиса, убирая чашки. — Наверное, подумал, что нам не повредит доход от аренды.

За подсобкой притаилась микроскопическая кухня, где обычно и варился кофе, мылись чашки. Пропустив Алису, Кейт остановилась в проходе, подпирая стену, пока она мыла посуду.

— А он прав?

— У нас нет места.

— Ну, ему, вроде, много не нужно. Как он тебе вообще?

Алиса вздохнула, вытирая руки полотенцем.

— Рас как-то провел полдня на нашей крыше, пытаясь залатать все щели. В ноябре, — добавила она. — Крыша не протекает до сих пор. Джек чем-то напоминает его, хотя, может быть, только внешне.

— Что он говорил о внуке?

— Что он редко его видит, в основном. Ну а ты сама сможешь терпеть чужака здесь каждый день?

— Я переживу, — ответила Кейт, пожав плечами. — А окажется засранцем — выгоним его.

Джек вернулся спустя полтора часа, еще более замерзший и красный, чем утром. Дом Раса был совсем рядом, и для Алисы осталось загадкой, почему нельзя было заскочить туда за теплой курткой.

— Элис Уайет, — с порога сказал он, шмыгая носом, и Алисе стало даже немного его жаль.

— Садись, налью тебе чаю, — посмеиваясь ответила она.

Тщательно вытерев ноги о коврик у двери, он прошел к тому же стулу, на котором сидел утром, положил на прилавок бумажный пакет, источающий запах корицы.

— О, а ты раньше, чем я ожидала, — объявила Кейт и тут же протянула руки к пакету. — Это что?

— Попытка подкупа, — гнусаво ответил Джек, вытирая платком нос. — И извинения. Мне сказали, это вроде местной валюты.

— Если ты купил их у Вучко, то тебе сказали правду.

— Ты о пекаре, похожем на головореза из Восточной Европы?

— Именно о нем, — ответила Кейт, откусывая половину булочки за раз, блаженно прикрыв глаза. — У этого человека волшебные руки!

— Кто тебе рассказал о Вучко? — спросила Алиса, ставя перед ним чашку.

— Энни, — ответил он, снова шмыгнув носом. — Но я так и не понял, почему все говорили, что не знают никакую Элис Уайет? Даже Энни устроила мне форменный допрос, прежде чем расколоться.

— Потому что назвать Алису «Элис Уайет» могут только копы, приставы или агенты по недвижимости, — объяснила Кейт. — А у нас своих не сдают.

— Буду иметь ввиду. Так что насчет аренды, Алиса?

Его уши были ярко-алыми, как рябина после первых морозов, и перчаток он так и не снял, согревая руки о чашку прямо в них, но при этом выглядел он не менее доброжелательным, чем утром, не выказывая обиды за столь неприятным образом потраченное время. Алиса задумалась, был ли он действительно столь беззлобен, или ему просто очень нужна эта аренда. В конце концов она успокоила себя тем, что Джек не задавал ей прямого вопроса о ее имени, и в процессе поисков он познакомился со всеми соседями, а с его нравом они разберутся позже.

— Сколько тебе нужно? — спросила она.

— Для выкладки действительно достаточно пары полок, место подключить компьютер и… — он прервался, громко чихнув в платок, — текстильный принтер.

— Что? — не поняла Алиса.

— Печать на футболках, наволочках, — пояснила Кейт, Джек указал на нее пальцем, подтверждая ее слова. — Здоровая штука.

— А где ты будешь работать с кожей?

Джек сделал глоток обжигающего чая, глубоко с удовольствием вздохнув.

— Я оборудую мастерскую в гараже у Раса. Буду работать там вечерами или пару дней в неделю, если будет много заказов. Если я оставлю цены и бирки, вы же сможете провести продажу в мое отсутствие?

— Думаю, это не проблема. С выкладкой тоже что-нибудь придумаем, но, боюсь, принтер здесь поставить негде.

— А если на место комода? — предложила Кейт.

— Какого?

— В левом углу, — указала Алиса. — Поместится твой принтер на его место?

— Более чем, — ответил Джек, обернувшись. — И я могу занять стену за ним образцами?

— Да. Можешь привезти его, как только секретер продастся, — улыбнулась Алиса, Кейт посмотрела на нее, но тут же опустила глаза, взяв еще одну булочку. — Грейся, после обеда пойдем к Эрни, он составит договор.

— Идет.

Снова шмыгнув носом, Джек стянул перчатку, прежде чем протянуть Алисе руку. Его ладонь была сухой и теплой, хотя Алисе казалось, Джек из тех людей, чьи руки всегда влажные и замерзшие.

Новые люди у них появлялись редко, и это всегда было любопытно, пусть и приходится впускать его в свой дом почти против воли. Ежемесячная рента — какой-никакой, но доход стабильный, к тому же при заключении договора сумма будет удвоенная — сразу за первый и последний месяц, а Эрни проследит, чтобы соглашение было для нее выгодным. Выдавая здесь заказы, Джек приведет в «Нитку-Иголку» новых покупателей. По всему выходило, что присутствие здесь этого чужака принесет пользу, так что, принимая его рукопожатие, Алиса улыбалась почти искренне.

Коробки, коробки и снова коробки. Сухие от бумажной пыли руки быстро покрывались ссадинами, пока она старалась уместить в картонные ящики целую жизнь. Когда умерла мама, ее вещи складывала бабушка, отбирая, что отправить в церковь, что — в мусор, а что сохранить и оставить. Алиса не понимала тогда, как можно взять и вынести из дома, раздать чужим людям вещи, которых она касалась, которые тщательно выбирала и любила.

— Она продолжает свой путь, — говорила ей бабушка. — Просто закончилась та часть, которую мы могли пройти вместе. Теперь пора отпустить ее, чтобы она шла смело и не оглядывалась.

Позже Алиса тайком доставала и прятала разные безделушки, а бабушка делала вид, что не замечает.

Когда умерла бабушка, Алиса собирала коробки сама, и оставила куда больше вещей, чем та одобрила бы. Теперь, глядя на свои исцарапанные руки, она гнала от себя мысли, что чей-то путь снова разделяется с ее. Впрочем, вещи в коробках в этот раз принадлежали ей самой.

— Почему тут три листа? — отвлек ее вопрос Джека, которому Кейт пыталась объяснить правила работы в «Нитке-Иголке».

— Так надо.

— Удачу ведь приносят четыре, нет?

— Прикладывай ладонь, тебе говорят, — сквозь зубы выговорила Кейт.

— А вдруг три — это как раз к невезению! Четыре листа — это мутация, она редко встречается, поэтому и считается, что приносит удачу.

Кейт так сильно закатила глаза, будто хотела заглянуть внутрь собственной головы.

— Ты приносишь мигрень, ботаник.

— Я слышал, мигрень — это следствие запертого гнева.

— Да что ты?

— Тебе бы сходить к доктору. Ай! — вскрикнул он, когда Кейт ущипнула его за тыльную сторону ладони, припечатав ее к стеклу. — Ты украла мою удачу! — заявил он вслед ее удаляющейся фигуре.

Послав красноречивый взгляд Алисе, она скрылась в кладовке, где ждали своего часа еще не разобранные коробки, в расстройстве даже не выпив свою чашку кофе.

— Что с ней не так? — шмыгнув носом, спросил Джек.

— Кейт не простила тебе высказывания в адрес «Нитки-Иголки».

— Блин, я же извинился, — громко ответил он, чтобы было слышно в подсобке. Ответом ему был только раздраженный шум. — Да и что я такого сказал-то?

— Укол в адрес того, что любишь, всегда ощущается больнее, чем в свой собственный. Даже незначительный.

— Тогда что насчет тебя? Где твое справедливое возмездие? — спросил он, рисуя кавычки в воздухе.

Алиса поднесла к губам чашку, делая глоток, хотя Джеку показалось, что она прячет таким образом усмешку. Недоверчиво покосившись на свою чашку, он отставил ее в сторону.

— Ты хочешь расставить это здесь? — спросила Алиса, указывая на тканевые свертки, оставленные им на краю прилавка.

— Не, это в основном заказы, попозже схожу отправить, — сказал он, придвинув их к себе. — На продажу только это, — из тканевой сумки появился небольшой кожаный рюкзак с наружными швами. — И это, — добавил он, доставая шляпу, украшенную клыками спереди. — Ну и мелочевка кое-какая.

— Красота! — вырвалось у Алисы, крутившей шляпу в руках.

Джек улыбнулся и схватил кофе, делая глоток, чтобы скрыть неловкость. Только после этого он вспомнил о своих подозрениях, немного покачал чашку, рассматривая содержимое, и, пожав плечами, сделал еще глоток.

— Что скажешь, если поставим их в витрину?

— Кого? — выглядывая спросила Кейт.

Алиса показала ей шляпу.

— Неплохо, — скривив губы, признала она. — А под мелочевкой что имелось ввиду?

— Браслеты, — прочистив горло ответил Джек. — Брелки, пара ремней.

— У тебя есть каталог?

— Да, на сайте. И вот, — сказал он, протянув небольшую печатную рекламу с названием и адресом сайта, — это можно где-то повесить?

— Хм, я подумаю об этом, — ответила Алиса, бросая распечатку на полку под прилавком.

Джек привстал, следя взглядом, куда улетела его реклама, когда его отвлекла вопросом Кейт.

— Ты реально их сам делаешь? — задавая вопрос, она смотрела не на него, а на аккуратные швы, которые у нее никак не увязывались в голове с нескладными пальцами.

— Рас научил меня азам, а потом это переросло в хобби, и вот…

Кейт хмыкнула, водрузив шляпу себе на голову.

— Так, выходит, ты на что-то годен, а?

— От тебя исходят потоки негативной энергии, — ответил он, рисуя руками круги в воздухе перед собой.

Он собирался сказать что-то еще, но ему помешал кашель. Алиса, нахмурившись, смотрела, как он пытается вернуть себе способность говорить, делая еще пару глотков кофе.

— Надо попросить Николаса взглянуть на твое горло, — пробормотала она, чувствуя где-то в районе солнечного сплетения неприятное покалывание.

Звон колокольчика возвестил о приходе Филлис, которую, казалось, не сильно удивило присутствие в магазине Джека.

— А тебе идет, дорогая, — сказала она Кейт, складывая перчатки рядом с чашкой кофе. — Кажется, ты вот-вот заарканишь крокодила.

— А я бы могла, — засмеялась та.

— Ни на минуту не сомневаюсь, — пробормотал Джек, в ответ на что Кейт прищурилась, раздумывая, стоит ли ей обидеться, или это был комплимент.

Алиса все же усадила ее выпить кофе, а сама ушла пересмотреть книги в витрине, решив, что классические романы не будут сочетаться с изделиями Джека, навевающими мысли об Индиане Джонсе и Крокодиле Данди. Вскоре на почетном месте выросла стопка книг авторства Верна, Стивенсона, Лондона, Дефо, Сабатини и Конрада. Старомодный фонарь, который они включали на ночь, смотрелся уместно, ему составили компанию секстант, компас, искусственно состаренная карта с потрепанными желтыми краями, старые часы и патефон с большим рельефным раструбом.

Кейт вышла на улицу, чтобы помочь с расстановкой ансамбля. Немного подумав, Джек решил составить ей компанию, но, выйдя, тут же пожалел, что оставил внутри куртку: сырой холодный ветер пронизывал до костей.

Щелкнув зажигалкой, девушка с удовольствием затянулась едким дымом и жестом показала Алисе немного развернуть стопку книг. Шляпа легла перед ними, но закрыла нижние корешки. Подняв указательный палец, Алиса ненадолго ушла и вернулась с маленьким старым чемоданом, на который и положила книги. Рюкзак Джека встал сбоку. Картина создала впечатление, что кто-то готовится к походу за сокровищами. Зажав в зубах сигарету, Кейт показала большой палец.

Ветер сместил облако дыма на лицо Джека, и тот снова закашлял. Кейт закатила глаза, но, наткнувшись, на осуждающий взгляд Алисы, постаралась убрать сигарету в сторону, чтобы дым уносило ей за спину. Алиса улыбнулась ей и ушла к Филлис.

Зажав ладони подмышками, Джек задумчиво разглядывал вывеску.

— А почему «Нитка-Иголка»? — вдруг спросил он, не поворачиваясь.

— Раньше здесь продавались в основном ткани и фурнитура, — ответила Кейт, снова поднося сигарету к губам.

— А почему через дефис?

— Эм, — Кейт подняла озадаченный взгляд к вывеске, будто видела ее впервые, — знаешь, не думаю, что я замечала это, пока ты не спросил.

— Название надо сменить.

Кейт обернулась к нему с таким видом, будто он предложил сварить кошку на обед. Она поперхнулась, и голубоватый дым вышел через нос.

— Из названия совершенно не ясно, что представляет из себя магазин, — развел руками Джек.

Смерив его взглядом, от которого Джек поежился, Кейт пошла внутрь. В голове мелькнула мысль, что она запрет дверь изнутри, оставив его на холоде, и он поспешил следом.

— Что опять случилось? — тоном уставшей матери спросила Алиса, видя, как Кейт проносится мимо, громко топая по старому паркету.

— Мне нужно разобрать какую-нибудь коробку, — ответила та.

— Нам пока некуда ставить, — начала было Алиса, но девушка уже скрылась в подсобке. — Кейт!

— Что ты опять сказал, милый друг? — спросила Филлис подошедшего растерянного Джека.

— Ничего, клянусь! Не представляю, что ее на этот раз взбесило. Я просто предложил сменить название.

Брови Филлис удивленно поднялись над очками, она обернулась к Алисе. Та, склонив на бок голову, рассматривала Джека. По ее лицу было невозможно понять, как она относится к такому предложению.

— Почему? — спросила она.

— Здесь много классных штук, но глядя на название, невозможно догадаться, что именно продается внутри, — попытался объяснить Джек. — Даже «Нитки и булавки» — уже хоть какой-то намек на музыку, ретро и все остальное.

— Хм… — протянула Алиса, не сводя с него взгляда.

— Ну, он ведь не знает, — попыталась вступиться за Джека Филлис.

— Не знаю чего?

— Думаю, ты в чем-то прав, — после паузы проговорила Алиса. — Но мы любим это место таким, какое оно есть. И его название тоже важно.

— Но вы же изменили ассортимент. Перемены — необходимость.

Ответить она не успела, из подсобки появилась растрепанная румяная Кейт.

— Я расчистила место, можно убрать еще несколько коробок с лестницы, — объявила она, проходя мимо.

Главная лестница со второго этажа вела к отдельному выходу на улицу, но была и вторая — с узкими деревянными ступенями, в глубине магазина.

— Ты не мог бы помочь ей? — попросила Алиса Джека, проводив Кейт взглядом. — Они довольно тяжелые.

Джек набрал в грудь воздуха, будто перед прыжком в воду, и быстрым шагом пошел следом.

— Не боишься, что она спустит его с лестницы? — спросила Филлис, когда он ушел подальше.

— Нет. Кейт шумит, но вреда не причиняет никому, кроме себя.

— Не думаю, что и мистер Ховард желает чего-то дурного. Может, стоит послушать его?

— Не с названием, — покачала головой Алиса. — Нет.

— Хорошо, не с названием. Парнишка ведь начал дело сам, его опыт может быть полезен.

— Для этого он должен хорошо понимать, что значит для нас это место.

— Как же он поймет, если ничего ему не объяснять?

Алиса вздохнула, признавая правоту Филлис.

— Я знаю, ты хочешь сохранить детище Эдит, дорогая, — сказала Филлис, похлопав ее по руке. — Но, может быть, он прав: какие-то изменения нужны?

— Не хочу, чтобы мы стали похожи на эти магазины в торговом центре.

— И не надо. Разве кто-то об этом говорит? Но прекратите смотреть на него как на врага, пока он не начал отвечать взаимностью.

С улицы раздался низкий протяжный сигнал, издаваемый старым грузовиком Тома. Алисе нужно было забрать последние вещи из квартиры, и Вучко согласился присмотреть за мясной лавкой, пока Том поможет ей.

— Ты можешь активнее шевелить задом, ботаник? — раздалось с лестницы.

— Просто чтобы ты знала: я помогаю не тебе, а Алисе, — спокойно ответил Джек.

— Просто чтобы ты знал: я сейчас в идеальной позиции, чтобы придать тебе ускорения.

Алиса прикусила изнутри щеку, наблюдая за их перебранкой. Том снова посигналил.

— Иди, — помахала на нее рукой Филлис. — Я присмотрю. Оставлю их без сладкого, если будут хулиганить.

Алиса обошла прилавок и, коротко обняв Филлис за худые плечи, вышла на улицу. Огромный старый пикап был когда-то светло-голубым, но за прошедшие годы солнце почти лишило его цвета, как стирка лишает красок ткань.

— Куртка твоя где? — жуя, возмутился Томас, когда Алиса заняла место рядом с ним.

— Чем это пахнет? — вместо ответа Алиса задала свой вопрос, меняя тему.

— Жареные колбаски и халапеньо, — нараспев ответил он, демонстрируя сверток в руке.

— Тебе нужно следить за холестерином, Том.

— Не начинай, — отмахнулся Томас, прибавляя мощность на печке и трогаясь с места. — Никуда он не денется.

— В этом-то и проблема.

— Я не собираюсь жить вечно. На, попробуй, — предложил он, протягивая ей бутерброд.

Вскинув бровь, Алиса смерила взглядом сначала его, а потом и соблазнительно пахнущий сэндвич. Придвинув его своей рукой ближе, она откусила щедрый кусок, думая, что, по крайней мере, так ему меньше достанется.

— А аппетит у тебя, как у пираньи, — засмеялся Томас.

Алиса едва не поперхнулась, прикрыв ладонью рот. Довольно остро, но вкусно, очень вкусно.

— Того стоит, а? — спросил Томас.

В ответ она лишь неопределенно пожала плечами, продолжая жевать.

— Надо заправиться. У нас время есть?

— Мне надо вернуться в два.

— Почему в два?

— Рабочий день у Кейт до двух часов, — ответила она, извернувшись, чтобы достать бутылку воды с заднего сидения. — Она давно тут лежит?

— Она же все равно там до вечера торчит, — заметил Томас, игнорируя ее вопрос.

— Если я стараюсь убедить ее уходить вовремя, я не должна противоречить этому.

Открутив крышку, Алиса понюхала воду, прежде чем сделать глоток.

— Не пойму, где тут проблема? — спросил Томас, потерев пальцами за ухом. — Она хочет остаться. Зачем ты ее гонишь?

Алиса вздохнула.

— Я плачу ей вдвое меньше, чем должна, но она все равно остается целыми днями. Даже не представляю, как она сводит концы с концами.

— Так возьми ее на полный день.

— Тогда она будет проводить здесь еще больше времени.

— И что в этом такого плохого?

— Это… — Алиса замолчала, пытаясь поддеть ногтем наклейку на бутылке. — Это как скорый поезд, — тихо ответила она. — Тепло и комфортно, но пока ты тихонько сидишь на месте, жизнь проносится за окном, — одолев наконец наклейку, она сложила ее пару раз, думая, куда теперь ее деть. — Оглянуться не успеешь, а половина ее позади. Кейт пока молода. Ей нужно понять, чего она хочет и идти к этому, налаживать свою жизнь за пределами лавки, а не прятаться в ее стенах.

— Не знаю, — поморщился Томас. — Ты думаешь, она к этому готова? Ей нужен этот уголок безопасности.

— Я не хочу, чтобы она ушла, но этот уголок занимает у нее почти все пространство. Его нужно покидать хотя бы иногда.

— Так, может, подашь пример, м? — спросил он, вскинув кустистую бровь.

Алиса промолчала, зеркально отразив выражение его лица.

— Давать советы проще, чем им следовать, а?

— У тебя соус капает, — ответила она, запихнув этикетку в бардачок.

— Ой, черт! Подержи.

Отдав ей сэндвич, Томас принялся вытирать пятно салфеткой. В порыве мстительного вдохновения Алиса откусила еще кусок.

— Эй, следи за холестерином! — возмутился Томас, забирая обратно свой ланч.

— Я не собираюсь жить вечно, — посмеиваясь, ответила она, снова открывая бутылку с водой. — Надо было пустить меня за руль, мог бы спокойно поесть.

— Женщина мой грузовик водить не будет, — весомо заявил он. — Даже ты.

— Я его водила.

— Без моего ведома. И тогда он был моложе и покладистее.

Алиса бы не призналась в этом вслух, но правда была на его стороне. Даже когда она подростком угнала его, чтобы покататься, машина артачилась, как старый мул, а сейчас она вообще была не уверена, что смогла бы выкрутить скрипучий руль на повороте без помощи.

— А девчонку не гони, — серьезно добавил Томас. — Когда решит, что готова, она сама уйдет.

— Я просто беспокоюсь, как бы ей не было от этого больше вреда, чем пользы.

— Когда это от добра был вред?

— Бывает и такое.

— Нет, — подумав, возразил он. — Так бывает с гнилыми ростками. Наша Кэти не такая.

Накануне Алиса не успела сложить оставшиеся вещи, и продолжала укладывать их по ящикам, пока Том методично относил готовые к транспортировке коробки и складывал их в кузов под плотный брезент, чтобы ничего не намокло в случае дождя. Когда все было готово, Алиса еще раз обошла квартиру, проверяя, не забыла ли что-то. Она ожидала, что почувствует грусть или нахлынувшие волны ностальгии, однако ничего подобного не произошло. Вопреки ожиданиям, Алиса испытывала странное облегчение, будто одной заботой становилось меньше.

Она нашла Тома на кухне, держащего в руках рамку с фотографией, что лежала сверху в одной из коробок.

— Готова, малышка? — спросил он, убирая фото обратно в коробку и закрывая ее.

Алиса улыбнулась этому обращению, припомнив, что уже пару лет закрашивает раннюю седину на висках.

— Да, думаю, это все, — ответила она.

Они остановились в небольшом кафе «У Стена», чтобы взять с собой обед, ключи от квартиры лежали в запечатанном конверте на заднем сиденье.

— Что взяла мне? — спросил Том, протягивая руку к одному из коричневых пакетов.

— Салат из овощей с курицей.

Том поморщился, словно съел лимон.

— А заправка?

— Оливковое масло.

— Могла бы просто нарвать травы во дворе, — ворчал он, выкручивая руль.

— Тогда отдай обратно!

— Еще чего! Ты схомячила мой сэндвич!

Алиса засмеялась, понимая, что меланхолия не одолевает ее отчасти и потому, что Том отгоняет ее своими огромными ручищами.

— Спасибо, Том, — сказала она.

— Все будет нормально, — ответил он. — И не такое видали.

Он протянул ей кулак, и она ударила по нему своим, видя довольную ухмылку на круглом лице мясника. Грустить в такой ситуации было бы верхом неблагодарности.

Когда они вернулись в «Нитку-Иголку», оказалось, там кипит работа: под строгим руководством Филлис в жизнь воплощался замысел Кейт — развесить имеющиеся рамки для фотографий по стенам. Свободного пространства, не заставленного полками, было не так уж много, Джек и Кейт умудрились с умом распорядиться каждым дюймом. Теперь рамки разной формы и размера соседствовали друг с другом в сложной комбинации, роем бабочек поднимаясь почти от самого пола к потолку.

— Ого! — вырвалось у Алисы, когда она, шурша пакетами с едой, остановилась рядом с Филлис.

— Скажи, класс? — улыбнулась Кейт. — Даже я не думала, что получится так круто!

— Как вы это сделали?

Алиса видела нечто подобное в каталогах мебели, но там рамки покупались специально для этой цели с четко заданными параметрами размера и цвета, чтобы композиция выглядела единым целым.

— Это как тетрис, — ответил Джек, поигрывая молоком в руке. — Тыньк, тыньк, тыньк — и линия.

— Но занять место над лестницей предложила я, — объявила Кейт.

— Вообще-то это предложила Филлис.

Кейт что-то ему ответила, но Алиса уже не слушала.

— Как ты заставила их работать вместе? — спросила она Филлис.

— Предположила, что они подавляют взаимную симпатию, оттого и ссорятся, — ответила та, заставив Алису фыркнуть от смеха. — Они так хотели доказать обратное, — посмеиваясь продолжила Филлис, — что взялись за дело сообща, и энергии хватило на всю эту работу.

— Кто-то возражает слишком бурно?

— Пока им этого не говори. Прибережем карту до генеральной уборки или еще чего.

— Привет, мисс Филлис! — войдя, Алиса подперла дверь, поэтому звон колокольчика не оповестил их о появлении Тома. Поставив на прилавок тяжелую коробку с посудой, он остановился поцеловать морщинистую щеку старушки. — Все интригуем?

— Не понимаю, в чем Вы меня обвиняете, молодой человек, — Филлис приосанилась, кокетливо поправив прическу.

Увидев новое лицо, Джек решил воспользоваться этим как предлогом, чтобы прекратить спор с Кейт.

— Привет. Я Джек, — сказал он, протягивая руку.

— Том, — ответил мясник, принимая рукопожатие.

Том всегда был мощным парнем, возраст и лишние килограммы не сделали его слабее, а хватку загрубелых рук менее крепкой, но Джек не поморщился, напротив — ухмыльнулся. Работа сделала его костлявые пальцы сильными. Том одобрительно хмыкнул.

— Давай помоги-ка мне, пока наш волк не завыл, — сказал он, поманив Джека за собой на улицу.

Тяжелые коробки отправились сразу наверх, а те, что полегче, разместились у лестницы — с ними Алиса вполне могла справиться сама.

— Ну, все. Дальше разберешься? — спросил Том.

— Конечно. Спасибо, Том.

— Ну, бывайте.

Оттолкнув ногой камень у входа, он махнул рукой и ушел, прикрыв за собой дверь. К тому моменту Кейт уже изучала содержимое пакетов и отвлеклась только чтобы помахать ему в ответ.

— Так-так, — проговорила она, — курица по-мексикански — это для Филлис. А тут что?

— Это для Джека, — ответила Алиса.

— Для меня? — удивился Джек.

— Я не знала, что ты любишь, так что взяла на выбор: свинина или индейка?

— Аа… Свинина, спасибо. Пожалуйста, — растерянно ответил он.

Кейт протянула ему контейнер и пластиковую вилку, другой отдала Алисе и еще один взяла себе, после чего принесла настоящую металлическую вилку для Филлис. Они расселись прямо за прилавком, обсуждая, что разместить на освободившихся полках. Стул рядом с Филлис, где утром пил кофе Джек, остался пустым, его тот и занял, надеясь, что никто не заметил предшествующей этому заминки.

Обернувшись, чтобы взять салфетки, Алиса обратила внимание, что пропала фотография ее бабушки, которая всегда висела за спиной, когда она работала у прилавка.

— О, мы ее перевесили, — объяснила Кейт, заметив ее взгляд. — Нам не хватало небольшой рамки. Ты не против?

Фото улыбающейся молодой женщины, стоящей за этим самым прилавком, заняло место ровно напротив двери на стене, встречая всех входивших. Джеку объяснили, что на нем первая хозяйка «Нитки-Иголки» в день ее открытия — Эдит. Реакции Алисы он немного опасался, хотя идея принадлежала не ему, он не был уверен, насколько допустимо хозяйничать в лавке в отсутствие владелицы.

Алиса задумчиво рассматривала стену, где среди пустых рамок было всего одно фото.

— Нет, — наконец сказала она. — Думаю, ей бы понравилось быть в центре событий.

Джек подумал, что в этот раз она улыбается искренне. Где проходит грань между допустимым вмешательством и нарушением границ, было совершенно неясно.

— Я думаю, мы могли бы заполнить остальные рамки, — сказала Алиса.

— Хочешь вставить в них фотки?

Алиса кивнула.

— Странно видеть их пустыми. У меня сохранились альбомы Эдит, там есть фото Филлис и Тома.

— Можно сделать фотку Тедди, — подхватила Кейт. — Только сначала стянуть с него этот капюшон. И Филиппа.

— А еще Николаса и Энни.

— Сможешь найти фото Раса? — спросила Джека Алиса.

— Да, думаю, не проблема, — ответил он.

— А что вы будете делать, если кто-то купит рамку? — поинтересовалась Филлис, аккуратно сложив салфетку.

— Просто вытащим фото и вставим в новую рамку.

Наблюдая за ними, Джек подумал, что эти женщины забывают или сознательно не признают цели существования магазина — он должен приносить прибыль, а они обустраивали его, холили и лелеяли, как дом, а не как рабочее место. И люди приходили сюда в гости, а не за покупками. И как они еще не разорились? В большей степени Джек вел дела через интернет и, поразмыслив, решил, что может позволить себе задержаться в этой лавке еще ненадолго. Найти другое место он всегда успеет, но много ли встретишь подобных этому? Усмехнувшись про себя, он принялся за еду, пока его обед окончательно не остыл. А пообедав, первым делом Алиса достала с полки рекламу изделий из кожи ручной работы и повесила ее на внутреннюю сторону витрины сбоку, сразу под графиком работы магазина.

— Часто простужаетесь? — спросил Джека Николас, ощупывая его шею.

— Бывает.

Николас был мужчиной почтенного, если не сказать преклонного возраста, но назвать его стариком у Джека не получалось даже мысленно. Высокий, с идеально прямой спиной, ворохом седых волос и цветком в петлице, он напоминал туриста, приехавшего в курортный городок. Казалось, коктейль так и просится ему в руку.

— Так Вы врач? — спросил Джек.

— Николас на пенсии, — ответила ему Кейт, наблюдавшая за процессом. — Но мастер однажды — мастер всегда. Например, никто не накладывает швы лучше Николаса.

— У меня никогда не бывало более очаровательной пациентки, — ответил тот.

— Это ж кого вы обычно леаа… — Закончить вопрос Джек не сумел, поскольку Николас ощутимо надавил ему на щеки, вынуждая пошире открыть рот.

— Оу, — сказал он, так сильно шурясь, что морщины собрались даже на его носу картошкой. — Частые ангины?

— Угу, — ответил Джек.

— Посмотрите, — обратился Николас к Алисе. — Видите эти следы на миндалинах? Как углубления.

Джек вырвался из его хватки, будучи решительно против, чтобы ему в рот заглядывали присутствующие дамы.

— Так что, ангина? — спросил он.

— Нет, не думаю, — встрепенулся Николас, пригладив ладонью седые вихры на затылке. — Не больно? — спросил он, нажимая на какие-то точки на лбу и рядом с носом.

— Нет.

— Вот и молодец, — старый доктор поднял руку, будто хотел потрепать Джека по голове, но встретив его недоуменный взгляд, воздержался. — Думаю, это просто простуда, но горло Вам нужно беречь, юноша. Обильное питье, теплый шарф, полоскания. Остальное — посимптомно.

— А с лицом его что-то можно сделать? — спросила Кейт.

— Что не так с моим лицом?

— Вы про покраснения? — уточнил Николас. — На что реакция?

— На холод. Она у меня, сколько помню.

— Хм… Если будет сильно беспокоить, попробуйте антигистаминную мазь, но лучше не переохлаждаться, выбирать одежду из натуральных материалов, не пренебрегать головными уборами и следить, чтобы кожа не пересыхала.

Алиса прислушивалась к их диалогу, листая старый альбом и кусая щеку. Понимание, что Джек простудился из-за нее, так и лежало камнем в районе желудка, словно она что-то не то съела. Остановившись на одной из страниц, она повернула альбом, показывая фото мужчинам.

— Смотри-ка.

Николас отклонился назад, снова сощурившись, чтобы рассмотреть фото, запечатлевшее его же, но моложе, на том же самом месте и с чашкой чая в руках.

— Думаю, ты найдешь еще не одну такую, — сказал он, улыбаясь. — Роберт тогда привез фотоаппарат из Германии. В его объективе побывали все и не раз.

— Роберт? — переспросил Джек.

— Дедушка, — ответила ему Алиса.

— Увидите у кого-то из местных фотографию того времени — почти наверняка ее сделал Роберт.

— Тогда где-то должны быть негативы. Странно, что я не нашла их, когда перевозила вещи.

— Надо же, какой Вы были красавчик, Николас! — прокомментировала Кейт, вытаскивая фотографию, чтобы вставить ее в одну из рамок на стене. — И как местные девушки не разорвали Вас на сувениры?

— О, я совсем не походил на эталонный образец мужественности, моя дорогая. На таких, как я, в то время не засматривались, как, в общем-то, и в любое другое время, — посмеиваясь, ответил Николас, встретившись с полным понимания взглядом Джека.

Уходя домой, Кейт, как обычно, зажгла фонарь в витрине, когда основную подсветку уже выключили.

— А это зачем? — поинтересовался Джек.

— Мы всегда включаем его на ночь.

— Зачем? — снова спросил Джек. Ему казалось странным оставлять свет в витрине закрытого магазина. Разве это не создаст неверного впечатления у прохожих? Мало ли, чье внимание он привлечет.

— Никогда не знаешь, кто увидит его, — пояснила Кейт, будто услышала, о чем он думал, хотя смысл в эти слова она явно вкладывала другой. — Может быть, кому-то окажется достаточно его света, чтобы выбраться из темноты.

Удивленный ее тоном и тем, что он получил ответ на вопрос, Джек даже не стал переспрашивать, решив, что это очередная причуда, только шумно выдохнул.

— Так, ладно. А сигнализация? — Он уже отметил, что камер здесь нет, но какая-то система охраны должна же быть.

Кейт взглянула на Алису, будто приглашая ее посмеяться над шуткой вместе.

— У нас нет сигнализации, Джек, — ответила Алиса. — Что здесь брать?

Не сказать, что он был сильно удивлен, это было вполне ожидаемо: небольшой магазин, тихий район, где все друг друга знают и живут в двух шагах от места работы, хотя такой доверчивости он не одобрял.

— Вламываются не всегда воры, есть же просто хулиганы или нетрезвые шатающиеся. Хоть тревожная кнопка есть?

— Где-то была, — ответила Кейт, скрывшись за прилавком. — Нашла! — объявила она, доставая бейсбольную биту и делая пробный замах в сторону стенда с открытками.

— Скажи, что ты шутишь!

— А что? Алиса играла в школе — голову снесет с одного удара.

— Я не буду никому сносить голову, — успокоила Алиса, забрав биту и приставив ее к стене в углу. — У нас не бывает такого. Максимум — побьют стекла, но это огромная редкость, да и тревожная кнопка в таком случае не спасет.

— Нет, один раз точно вломились, — возразила Кейт.

— Никаких дурных намерений у этого человека не было.

Джек покачал головой.

— Что?

— Ничего. Чудно это все.

— К этому быстро привыкаешь, — сказала Кейт. — И тогда чудным, напротив, кажется весь остальной мир.

Когда они ушли, Алиса заперла дверь изнутри, все еще чувствуя себя странно, действуя вопреки привычке — окинуть магазин взглядом снаружи и перебежать дорогу, сунув руки в карманы, проходя мимо, попрощаться с Томом до утра. Сквозь стекла двери она видела, как разошлись в разные стороны Кейт и Джек. Он — в направлении дома Раса, она — к автобусной остановке. Махнув рукой на прощание, Кейт вытащила из кармана клубок проводов, подключенных к смартфону. Посмотрев по сторонам, Алиса повела плечами, будто изменения легли на плечи, обтянув их, как одежда не по размеру. Она никогда не любила перемены.

Поднявшись по узкой лестнице наверх, Алиса обратила внимание на коробки, еще остававшиеся рядом с дверью. Она вспомнила, что, помимо сезонных товаров и тех, которым не нашлось места в витрине, в них лежали и вещи Роберта, которые она вынесла из студии, чтобы покрасить стены, но так и не занесла обратно. Возможно, негативы были в них. Тогда было бы проще напечатать снимки нужного размера.

Открывая магазин утром, Алиса удивилась, обнаружив у двери Тедди. Он переминался с ноги на ногу на холоде, надев огромные наушники прямо на капюшон, отчего напоминал рыбу-молот. Заметив ее, он обернулся, тут же снимая свою аппаратуру и вешая ее на шею.

— Доброе утро, Алиса, — поздоровался он.

— Привет, — ответила Алиса, пропуская его внутрь. — Ты сегодня рано. В школу не опоздаешь?

— У меня утром окно.

Проходя мимо, он хлопнул ладонью по стеклу, за которым хранился трехлистный клевер. Алиса повернула табличку на двери словом «Открыто» наружу.

— Поставишь нам музыку?

— Предпочтения? — донесся до нее бестелесный голос из-за стеллажей.

— Что-нибудь оптимистичное.

Мальчик больше ничего не ответил, но через пару минут воздух наполнили жизнеутверждающие звуки рок-н-ролла в исполнении Чака Берри.

— То, что нужно! — прокричала Алиса. — Хочешь кофе?

— Нет, спасибо.

Зазвенел колокольчик — придерживая дверь, Джек пропускал внутрь Филлис, которая, услышав знакомую мелодию, покачала в такт головой и подняла руку, приглашая его протанцевать с ней путь до прилавка. Джек не умел танцевать, но отказать не мог и просто позволил вести Филлис, надеясь, что попадает шагами в нужный ритм. Алиса смеялась, наблюдая за ними.

— И каков вердикт? — спросил Джек, когда Филлис заняла свое привычное место.

— Не безнадежен, мой дорогой, — засмеялась Филлис. — Но начинать лучше с чего-то попроще.

— Филлис была учителем танцев, — пояснила Алиса, ставя перед ней чашку кофе, а перед Джеком — липовый чай с лимоном и медом; хотя кашлял он уже меньше, вид его оставался болезненным. — Под ее руководством даже Том освоил основы.

— О, не обманывайся его внешностью, — сказала Филлис, подняв указательный палец. — У этого юноши замечательное чувство ритма и координация.

— И он всегда был любимчиком учителя.

— Вас тогда и на свете не было, мисс, — укоризненно ответила Филлис, наклоняя голову, чтобы посмотреть на Алису поверх очков.

— Некоторые вещи история не забывает.

— Простите, извините, опоздала! — ворвался в магазин возглас одновременно с очередным звоном колокольчика. Раскрасневшаяся и запыхавшаяся Кейт вбежала внутрь, разматывая на ходу шарф. — О! — она на несколько секунд замерла, прислушиваясь. — Мне нравится!

Избавившись, наконец, от шарфа, она сдула с лица волосы и хлопнула по стеклу с талисманом.

— Ты нашел фотку Раса? — спросила она.

— Я, признаться, забыл, — сказал Джек.

— Может быть, это не понадобится.

Коробки с вещами Роберта нашлись довольно быстро. Помимо негативов и сделанных им снимков, в них обнаружились и альбомы, заполненные значительно позже. Эдит обожала фотографии, но, видимо, в какой-то момент их стало слишком много, и, оставив в их крошечной квартирке самые любимые, остальные она сложила наверху вместе с теми, что хранились в бывшем кабинете ее мужа.

— Вот, смотри, — сказала Алиса, открыв один из альбомов.

— Надо же, как похож! — воскликнула Кейт, увидев снимок с мужчиной в шляпе и с трубкой. Сходство с Джеком, действительно, было очевидным.

— Что это? Рас никогда не курил трубку.

— Должно быть, Хэллоуин, — ответила Филлис. — Осмелюсь предположить, что Рас был мистером Холмсом. Вероятно, и трубку, и шляпу он откопал где-то здесь.

— Не исключено, — Алиса протянула альбом Джеку, которого явно заинтересовало его содержимое.

— Как насчет этого года? — спросила Кейт. — Хэллоуин уже совсем скоро.

— Я пас, — ответила Алиса.

— Ой, да ладно тебе! Будет весело. — видя, как она покачала головой, Кейт сдалась. — Ну, а ты, Филлис?

— Я останусь верна образу Мэри Поппинс, дорогая, — ответила та, попивая свой кофе.

— То есть, будешь выглядеть как обычно?

— Некоторые привычки менять не стоит.

— А ты?

— Что — я? — спросил Джек, не слушавший их, увлеченно листая альбом.

— Костюм на Хэллоуин, — пояснила Кейт.

— А это обязательно?

— Да, если не хочешь быть занудой, — проворчала она, бросив взгляд на Алису. Та только пожала плечами, ничего не имея против подобной славы.

— Думаю, я бы мог повторить идею Раса. Он молодец.

Алиса улыбнулась ему, обратив внимание, что Джек говорил в настоящем времени. Ей было знакомо это ощущение, когда близкие кажутся живыми в компании людей, хорошо их знавших.

— Вы скучные, — объявила Кейт, обводя их рукой. — Все вы.

— Алиса, это ты? — вдруг спросил Джек, показывая очередное фото. На нем были двое долговязых подростков в бейсбольной форме, оба скорее похожие на мальчишек.

— Да, — улыбнулась Алиса, невольно втянув живот. — Но это было довольно давно.

— Хм, — нахмурился Джек, рассматривая второго подростка — невысокого, со светлыми глазами. — Я где-то видел этого парня.

Бросив взгляд на фото, Филлис поджала губы и, звякнув о блюдце, поставила чашку. Выражение ее лица напомнило Джеку о другом случае, когда он уже его видел. То же неодобрение, что и в тот день, когда Алиса почти выставила за порог местного полицейского.

— Погоди, это тот коп? — спросил он, хотя и без того знал ответ. — Так вы дружили, что ли?

— Мы были детьми, Джек, — ответила Алиса.

— И что потом случилось?

— Ничего, — пожала плечами она. — Мы просто выросли.

— И что?

— Иногда этого достаточно.

— Достаточно для чего?

— Чтобы все стало иначе.

— Почему?

— Господи, — не выдержала Кейт. — Ты не староват для синдрома почемучки?

— Так вы же ничего не объясняете. Вроде бы ответ есть, а информации — нет, прямо как политики.

— Может быть, кто-то не хочет отвечать! Такое тебе в голову не приходило?

— Эм, — действительно, не приходило. Джек посмотрел на Филлис, сосредоточенно рассматривающую свою чашку кофе и Алису, углубившуюся в просмотр очередного альбома. — Прости, — сказал он. — Я иногда чрезмерно любопытен.

Алиса слабо улыбнулась в ответ. Обычно она умела просто игнорировать неудобные вопросы от посторонних, но сегодняшнее утро слишком живо напомнило ей о Расе и других, создав иллюзию, что перед ней сидит ее старый друг, а не его внук.

Фотографий оказалось достаточно много: все постоянные гости «Нитки-Иголки» хотя бы раз, но были пойманы в кадр. Некоторые снимки сразу занимали свое место на стене, другие — были отложены, чтобы отыскать негатив и распечатать фото побольше. Не хватало только совсем юных обитателей магазина, которые не застали времена, когда хозяйкой здесь была Эдит. Кейт собиралась исправить это упущение, сделав снимки на телефон.

Пока Кейт с Джеком работали над заполнением рамок, Алиса отпускала редких покупателей и старалась навести порядок на стойках по центру, запоздало поняв, что сложить вместе теплые аксессуары и те, что могли быть частью костюма на Хэллоуин, было ошибкой — теперь там было совершенно невозможно что-то найти. Заглянувших в то утро кофеманов пригласили войти и получить чашку кофе в подарок при любой покупке. Как всегда, спешащие, они хватали почти первое попавшееся в руки и бежали дальше. Алиса была почти уверена, что кто-то ушел с перчатками разных цветов. Джек предложил повесить снаружи табличку, информирующую о кофе в подарок при покупке, это сняло бы лишние вопросы.

Алису удивляло, что он уделяет так много времени занятию, не имеющему к нему, по сути, никакого отношения. Вчера он полдня потратил на развешивание рамок, сегодня — на их наполнение. Что ему за дело до этих фотографий? И когда он занимается своей работой? Помогать друг другу среди местных было обычным делом, но этот случай был другим. Наблюдая за ним, Алиса раздумывала, что ему могло быть нужно взамен. Или, может быть, Филлис права, и ему просто приглянулась Кейт?

Будто поняв, о чем она думала, Джек подошел, сжав переносицу пальцами.

— Мне нужен перерыв, — объявил он. — Как ты ее выносишь целыми днями?

— А мне показалось, вам весело, — ответила Алиса.

— Весело, — уныло повторил Джек. — Как нудисту с дикобразом!

Алиса слышала, как они препирались, но до ссоры дело не дошло ни разу за утро.

— Жалуешься мамочке? — поддела его Кейт, тоже подойдя ближе.

— Теперь видишь, о чем я говорю? — спросил он. — Кстати, у тебя там какой-то парень уже который час пластинки перебирает.

— О, это Тедди. Он еще здесь?

— Тедди ли, не знаю, но какой-то есть. Странный он какой-то. Я трижды мимо него прошел, он даже не шевелится почти.

— А нафига ты мимо него ходишь? — спросила Кейт.

— Думал, спереть что-то хочет.

— А, — кивнула Кейт. — Видимо, потому он и не шевелится — оцепенел от страха.

— Ты таблетку выпила? — спросил он.

— О, — вдруг спохватилась Алиса. — Я ведь хотела спросить у него.

Нырнув под прилавок, она достала квадратный пакет из крафт-бумаги, найденный ей среди вещей Роберта, и вместе с ним устремилась в секцию музыки.

— Этот магазин может позволить себе придерживать товары для покупателей? — нахмурился Джек.

— Для Тедди — может.

— Да он же школьник.

— Этот школьник делает самые шикарные плейлисты для вечеринок и тематические подборки, хотя по нему и не скажешь. У него в голове каталог мировой музыки.

— Большой ценитель?

— Ага. Нелюдимый только, мы его каждый раз зовем, а он только приносит музыку накануне и не приходит.

— Ты хочешь сказать, вы устраиваете вечеринки прямо здесь?

— Ну, не прямо вечеринки. Посиделки для сотрудников и постоянных. С вином и музыкой. Корпоративы, — нашла наконец нужное слово Кейт.

— Корпоратив — это когда вечером очень весело, а утром — очень стыдно?

— Могу устроить тебе «очень стыдно» заранее, — улыбнулась она. — Чтобы подготовился.

— Пожалуй, расценю это как приглашение. Оно принимается. Спасибо.

Тедди нашелся там же, где обычно. Держа пластинку за яблоко, он придирчиво осматривал на свет поблескивающий винил. Заметив Алису, он быстро схватил что-то с полки и сунул в карман.

— Ты уверен, что не опоздаешь? — спросила она, взглянув на часы.

— Да, у меня еще есть немного времени, — ответил мальчик, убирая пластинку на место. — Что это у тебя?

— Нашла, пока разбирала вещи, — Алиса протянула ему принесенный конверт.

— Фрэнк Уилсон? — удивленно поднял брови Тедди, рассматривая надпись на наклейке. — Ты хочешь ее продать?

— Пока не знаю. Для начала хочу узнать, почему Эдит хранила ее.

— Обложки не было?

— Все, что было — перед тобой.

— Надо послушать, как звучит. Ты не против, если я ее возьму ненадолго? Я попробую что-нибудь узнать.

— Нет, конечно.

Тедди обращался с винилом даже бережнее Алисы и, что уж тут скрывать, понимал в нем куда больше, а учитывая, что пластинка принадлежит ей, не приходилось сомневаться, что он будет особенно осторожен.

— И я хотела спросить, — не слишком уверенно начала она. — Может быть, ты заметил, какие лежат здесь слишком долго?

— Вся нижняя полка, — мгновенно ответил Тедди. От удивления Алиса даже отступила на шаг, чтобы посмотреть вниз. — Я расставил все нормальное по жанру и году записи. Весь хлам ушел вниз.

— Ты рассортировал их? — ошеломленно переспросила она. — Подожди, почему сразу хлам?

Тедди молча наклонился, достав первую попавшуюся пластинку с нижней полки, и показал ее Алисе. Это оказались «Тибетские молитвенные песнопения».

— Может быть, кто-то будет медитировать под нее.

— Или можно сделать из нее фрисби, — предложил он, сделав небольшой замах, будто собирался и впрямь послать конверт в полет. Обычно тихий и молчаливый, Тедди вдруг оживился, будто только и ждал момента, когда кто-нибудь спросит его об этих полках, которым доставалось так много его внимания. — Или там на стену повесить.

— И от кого я это слышу?

Вместо ответа он достал еще несколько пластинок, показывая надписи на них.

— Серьезно, Алиса, ты за них заплатила? Здесь ведь даже ни слова по-английски!

— Если это музыка, так ли важно, чтобы название было на английском?

— Важно, если хочешь, чтобы их кто-то купил, — авторитетно поучающим тоном заявил мальчишка. — Ты бы хоть проверяла, что берешь.

— Их продавали коробками, — ответила она, поморщившись, поняв, что это звучит как оправдание.

— Я почти уверен, что это эротический роман на вьетнамском, — пробормотал Тедди, наклоняя голову и поворачивая квадратный конверт в руках.

— Я поняла, — сказала Алиса, забирая у него пластинку. — Все, что на нижней полке…

— Мусор.

— Залежалось. Спасибо.

Она удалилась с видом поруганного достоинства, стуча каблуками по паркету, раздраженно сдув прядь волос с лица. Увидев ее, Кейт на мгновение замерла, распахнув глаза.

— Все нормально? — немного напряженно спросила она.

— Да, Тедди сложил все, что не продается, на нижнюю полку. Можно попробовать выставить их по доллару за штуку или пять за три доллара.

«Или расплавить их на салатницы», — мысленно добавила она. Зайдя за прилавок, она бросила пластинку с нечитаемыми надписями на полку внизу.

— Он что-то сказал? — попробовала еще раз Кейт, уже посмелее.

— Раскритиковал, как я веду дела, — вздохнула Алиса.

— Наш молчун-Тедди?

— На эту тему он говорить готов.

Когда в вопросах бизнеса тебя поучают подростки, это сигнал тревожный, и на пользу самооценке он не идет.

Воздух вдруг прорезал вибрирующий скрипучий звук, в котором только с большим трудом можно было расслышать человеческий голос. Джек закашлял, поперхнувшись очередной чашкой чая.

— Это еще что? — прохрипел он, вытирая рот тыльной стороной ладони.

Алиса засмеялась, прикрыв глаза рукой. Когда эти подростки оказываются правы — еще хуже.

— Тибетские песнопения, — ответила она. — Что ты читаешь?

У Кейт в руках была кожаная папка, в которой она осторожно перебирала сшитые листы, испещренные мелким шрифтом.

— Мы как раз хотели спросить, — Кейт положила папку на прилавок, и Алиса узнала старые записи, напечатанные на машинке. — Это было в одной из коробок с фотографиями. Какая-то хроника.

— Это рукопись, — ответила Алиса.

— Рукопись чего? — спросил Джек, придвинувшись ближе.

— Роберт собирал материалы в поездке по Европе. Часть из них вышла в виде статей, но он планировал издать книгу.

— Твой дедушка был журналистом?

— Больше переводчиком, но иногда и его оригинальные тексты публиковали.

К последней странице была приложена фотография уже знакомой Джеку женщины, только моложе, в простом платье-халате и с переброшенной через плечо косой. Сделанная размашистым почерком надпись гласила: «Эдит Когенман, Дюссельдорф».

— Когенман? — переспросил Джек. — Это какой год?

— Фото сделано в конце сороковых или начале пятидесятых, — ответила Алиса. — Роберт писал о евреях, переживших войну в Германии, так они и встретились.

Алиса не успела познакомиться с дедушкой, умершим за несколько лет до ее рождения, и знала его только по фотографиям — молодого, симпатичного мужчину, о котором так часто говорила Эдит. Он так и не состарился, не увидел внуков, поэтому она предпочитала называть его по имени.

— Это какое-то стихотворение? — задумчиво спросил Джек, смотря на еще одну рукописную запись, сделанную на немецком. Его познания в этом языке стремились к нулю, и он мог оценить только краткость строк, записанных в столбик.

— Это считалочка, — пояснила Алиса. Она поджала губы, думая, как объяснить, и решила, что для этого нужно начать сначала. — В тридцать девятом начались массовые аресты евреев. К тому моменту их исключали из учебных заведений, увольняли с работы. Отца бабушки лишили практики, и оставалось только ждать, что случится дальше.

— Он был врачом?

— Евреям нельзя было называться докторами, независимо от образования и умений. Для них создали специальное название — «лекари». Когда за ними пришли, спаслась только Эдит, немец-аптекарь на соседней улице заметил ее и спрятал в нише за шкафом с травами. Его звали Рольф, — добавила она, сочтя важным назвать его имя. — Конфискованное имущество сваливали в кучи на площади и продавали за бесценок, все от личных вещей до мебели. Когда там выложили вещи Когенманов, стало очевидно, что никто из них не вернется. За пару марок Рольф выкупил несколько семейных ценностей и альбом с фотографиями. Это все, что от них осталось. Через какое-то время забрали и его, потому что кто-то сказал, что он водил дружбу с евреями. На пару дней Эдит перепрятали в бакалейной лавке, где оказалось еще двое таких же детей. Их прятали всей улицей, хотя даже слух о таком мог стать приговором. Рольфа отпустили через несколько дней, измученного, но живого. Почти все время до конца войны Эдит оставалась в его аптеке в той самой узкой нише за шкафом. Работая, он снова и снова повторял эту считалочку, чтобы Эдит слышала, что она не одна. Все думали, что он просто повредился умом после допросов.

— О чем она? — спросил Джек.

— О вышивке, — улыбнулась Алиса. — «Танцевали бойко на отрезе шелка: нитка-иголка, нитка-иголка».

Джек опустил глаза, пробегая взглядом по выцветшим чернилам, отмечая повторение одних и тех же слов каждые четыре строки.

— Ты не против, что мы это читаем? — вдруг встревожился он.

— Нет. Роберт собирался издать это, да и ничего секретного здесь нет. Таких историй было больше, чем кажется.

— Почему он не опубликовал ее? — спросила Кейт.

— Не знаю. Он так ее и не закончил, а потом, видимо, момент был упущен.

Кейт взяла в руки фотографию и, перевернув, прочла надпись на обороте.

— Или он обрел более важную цель, — улыбнулась она, протянув снимок Алисе.

Все тем же размашистым почерком на нем было выведено: «Отправляясь за океан, я не знал, что ищу, пока не нашел». Алиса знала их историю и знала, что и спустя много лет после смерти Роберта Эдит продолжала заваривать на одну чашку кофе больше, чем требовалось.

— Это объясняет, почему рукопись заканчивается на Эдит, — сказала Кейт.

— Но не объясняет, почему он запер другие истории в ящик, оставив их не рассказанными.

— А это что? — спросил Джек, указывая на символ под надписью, похожий на три соединяющиеся спирали.

— Трехлистный клевер, наверное.

— Вы когда-нибудь объясните, что он значит?

Алиса переглянулась с Кейт, прежде чем ответить:

— Не сегодня.

— Ах, да как так-то? — возмутился Джек, терзаемый любопытством.

Отметив, что вызванный его вопросом смех звучит весело, но не ехидно, он поймал на себе пристальный взгляд Алисы и понял, что пояснения даны ему неспроста. Вместе со знанием ему предлагалось право следующего хода. Приоткрыв для него дверь, она хотела посмотреть, что он будет делать, надеясь понять его мотивы. Хотя некоторые вещи Джек теперь видел яснее, ему предстояло всерьез обдумать, как поступить правильно.

У Энни был поздний клиент. Какой-то придирчивый товарищ, которому непременно был нужен собранный в его присутствии букет со строгим контролем каждого цветка в сложной композиции. Это была интересная работа, и Энни наслаждалась процессом, хотя и поглядывала на часы. Вместе они выбрали оттенки цветов и дополнения к ним, продумали форму и внешний слой упаковки. Когда все было готово, он вдруг решил, что роза в центре недостаточно белая, и попросил ее заменить. Это было неожиданно, учитывая, с каким вниманием и тщательностью они сверяли каждый добавляемый в букет цветок, заказ был хороший, хотя и поздний, и, сделав глубокий вдох, Энни представила место в лесу, где течет ручей и поют птички.

Чтобы воссоздать архитектуру всего букета, пришлось разобрать его и собрать заново. Оглядев готовую работу, мужчина достал кредитку, но тут решил, что одна веточка лаванды нарушает симметрию. Улыбнувшись, Энни отсекла ее ножницами. Мужчина удивленно воззрился на букет, не ожидая, что проблему можно решить так быстро, но больше не нашел, к чему придраться.

— Очень нервничаете? — спросила Энни.

— Так заметно? — неловко потупился мужчина.

— Уверяю Вас, букет со своей задачей справится, если Ваша дама не отчается Вас дождаться.

Вздохнув, он все же расплатился и, оставив щедрые чаевые, вышел улицу, укрывая букет от ветра расстегнутым пальто, пока шел к машине.

Перевернув табличку, Энни пару раз наклонилась в стороны, чтобы размять затекшую шею и спину. Позвонки приятно хрустнули.

В кармане коротко звякнул телефон. Смахнув вверх заставку с семейным фото, Энни прочитала сообщение от Пчелки:

«Троглодиты сыты».

Ласковое прозвище «Пчелка» прицепилось к ее старшей дочери Беатрис в шестилетнем возрасте, когда она бегала на Хэллоуин в полосатом костюме по улице, жужжа и размахивая прозрачными крылышками. Через пару лет у Энни родились сорванцы-близнецы, которым досталась ее неуемная энергичность. Помноженная на два, она стала неисчерпаемым источником хаоса везде, куда доставала. Пчелка же была вся в отца — спокойная и рассудительная. Хотя Энни в последние годы бывало трудно найти с ней общий язык, именно благодаря Пчелке всем им еще удавалось сохранить здравый рассудок.

Фыркнув, Энни для порядка осуждающе покачала головой. И набрала ответ:

«Не называй так братьев»

«Ты сфоткала букет?», — пришло новое сообщение.

— Ой, черт! — выругалась Энни, выглядывая на улицу, но машина с ее последним творением уже уехала.

«Забыла», — поморщившись, набрала она.

«Мама!!!»

«Клиент был очень сложный, он из меня всю душу вынул», — попыталась оправдаться Энни.

Две голубые галочки загорелись сразу, но спустя минуту новое сообщение так и не пришло. Энни уже решила, что Пчелка больше не напишет, когда на экране появился карандашик, означающий, что она набирает сообщение.

«Ты справилась?»

«Да», — улыбнувшись, написала Энни.

«Ты молодец»

Нынешняя молодежь не любит разговаривать, это Энни поняла давно, и от всей души благословила социальные сети и сервисы по обмену сообщениями. Было проще представить, что Пчелка побреется наголо, чем скажет такое вслух.

«Уложишь их спать?», — без особой надежды написала Энни, растроганно шмыгнув носом.

«Нет уж, с этим пусть папа разбирается»

Что ж, справедливо.

«Нитка-Иголка» располагалась на другой стороне улицы, и Энни всегда делала крюк по пути домой, чтобы заглянуть туда, напитаться атмосферой этого места, прежде чем погрузиться в бурю, не стихающую дома, пока не уснут близнецы. Она была уверена, что магазинчик давно закрыт, но привычки взяли свое, и она свернула направо, выйдя на улицу. Большой круглый фонарь в сквере разгонял темноту там, куда не доставали огоньки из витрин. Кое-где уже висели вырезанные из бумаги призраки и летучие мыши, пока только намекая на близость праздника.

Проходя мимо, Энни удивилась, увидев, что в «Нитке-Иголке» горит свет, и, словно магнитом притянутая, быстрее зашагала вперед. Стоило открыть дверь, и ее тут же обдало волной тепла, аромата кофе, ванили и лакированного дерева, обволакивая, затягивая внутрь. В этом месте всегда была своя особенная тишина — мягкая, уютная, но словно дышащая, принимающая в объятья, как теплые руки матери. «Динь-динь» — поприветствовал ее колокольчик. Энни улыбнулась ему в ответ. Она покрутила головой, но никого не увидела, только невидимый Стинг напевал что-то из проигрывателя.

— Дорогая, я дома! — прокричала она, снимая шапку с помпоном и ероша короткие волосы.

— Я здесь, — донесся до нее ответ.

Не забыв перевернуть табличку на двери «Нитки-Иголки», Энни прошла вглубь магазина слушая, как скрипит под ее тяжелыми ботиками старый паркет Алисы, будто создавая общий ритм с ее шагами. Отбив пару шагов, как в чечетке, она прислушалась к ответу.

— И тебе привет. Скучал по мне?

В стороне что-то утвердительно зазвенело. Усмехнувшись, Энни завернула за очередной стеллаж и увидела хозяйку этого места. Алиса сидела на полу, скрестив ноги, и перебирала квадратные конверты на полке.

— Нет, — объявила Энни, уперев руки в бока. — Нет, нет и нет. Если ты начнешь работать круглосуточно, все будут ждать этого и от остальных. А я не могу работать круглосуточно, потому что в десять…

— «Анатомия страсти», — продолжила за нее Алиса, не отрываясь от своего занятия.

— «Анатомия страсти», — все же закончила мысль Энни. Если она твердо решила что-то сказать, ей было все равно, пытается ли кто-то ее остановить. — И бокал шардоне.

— Хмм… — отстранено протянула Алиса, поворачивая в руках конверт.

Недовольная, что не получает внимания, Энни уселась рядом, толкая Алису плечом и забирая у нее из рук пластинку.

—«Джимми Картер. Инаугурация», — прочитала она. — Что это?

Алиса вздохнула, сжав переносицу. От пыли чесался нос и болела голова, страшно подумать, сколько тут лежат эти пластинки.

— Запись его присяги, когда он занял пост президента в семьдесят седьмом.

— А она разве не стандартная? Присяга? Все ж одно и то же говорят: «обещаю быть хорошим, не нарушать Конституцию и не спать с ассистентками», — хихикнула Энни.

— Или про ассистенток — это во Франции?

Алиса фыркнула в ответ, убирая в коробку целую пачку таких же конвертов, лежавших перед ней на полу. Энни заметила еще три полных коробки подальше. Притянув к себе одну из них, она стала перебирать пальцами содержимое, как в картотеке, вытаскивая некоторые, чтобы посмотреть поближе. Все они казались Энни странными, особенно те, надпись на которых была на иностранном языке.

— Зачем ты их хранишь? — спросила она, откладывая очередную в сторону на пол.

— Наверное, в качестве плохого дополнения к интерьеру, — ответила Алиса, убирая их обратно.

Ее ответ удивил Энни, и она даже перестала вытаскивать пластинки из коробки. Воспользовавшись этим, Алиса положила сверху крышку, но вставать не стала, вместо этого она повернулась и откинулась назад, привалившись спиной к опустевшим полкам.

— Оказывается, эта секция была наполовину завалена мертвым грузом. Ума не приложу, как я этого не заметила. А как подумаю, что и на других полках творится что-то похожее — просто страшно становится.

Энни сочувственно поджала губы, перебирая нитки в большом помпоне на шапке. Вообще-то она тоже думала, что ассортимент «Нитки-Иголки» давно нуждается в ревизии, но сказать об этом Алисе не решалась.

— А знаешь, что самое нелепое в этом? — продолжила Алиса. — У меня подсобка ломится от коробок, потому что их содержимое некуда поставить. Джек сегодня ворвался туда и устроил мне лекцию на тему учета, оборачиваемости, плановости закупок и прочего. Если бы не приступ кашля, у него бы голова взорвалась, наверное, от того, как он перевозбудился. Уже потом, прокручивая его слова в голове, я поняла, что, хотя продаж в последние годы становилось все меньше, темп закупок я так и не снизила, просто следовала привычке. Вкладывала в это деньги, занимала место и только. В итоге половина коробок — это товары, которые теперь вообще не продать.

— И твоя генеральная уборка тут — тоже плод его трудов?

— Нет, — Алиса вздохнула, махнув рукой. — Это Тедди. Даже он считает, что дела я веду неправильно.

— Советовать все горазды, — фыркнула Энни. — Пусть начнет свое дело, продержит его на плаву хотя бы десяток лет, вкладывая всю душу и все силы, а там, глядишь, и желания советы раздавать поубавится!

— Да нет, он прав. Ты же видела, что там, — ответила Алиса, кивнув в сторону коробок.

— Ну, когда-то же это продавалось. И производилось, и люди искали всю эту фигню по разным магазинам.

— А теперь для этого есть интернет, — улыбнулась Алиса. Видя, возмущенно покрасневшее лицо Энни, она вдруг захотела посмеяться над самой собой, помня, что всего несколько часов назад пылала тем же праведным гневом. — Даже в студии йоги музыка играет с айпода, любую иностранную запись можно заказать с доставкой откуда угодно, и привычные мне методы работы привели меня туда, где я есть сейчас.

— Да, правила изменились, — Энни сняла с полки старомодную игрушку в виде металлической лягушки, она покрутила ключ, заводя пружину, и пустила лягушку прыгать по проходу. Какое-то время они молча наблюдали, как она преодолевает расстояние до книжных полок. — Знаешь, что я сделала? — спросила Энни, доверительно наклонившись к Алисе, будто только и ждала, когда лягушка уйдет достаточно далеко, чтобы не могла подслушать. — Я завела блог, — хихикнув, призналась она.

— Блог?

— Ну, формально его завела Пчелка. И ведет преимущественно она, но работы же там мои. Пчелка говорит, что, если тебя нет в интернете, считай, ты не существуешь.

— Пчелка тебе помогает? — с улыбкой спросила Алиса.

— Да. Господи, храни интернет! — рассмеялась Энни. — Я это затеяла-то, чтобы у нас было какое-то общее дело, понимаешь? Но, черт, это работает. Незнакомые люди оставляют комментарии, а иногда даже что-то заказывают. У нас уже двести восемнадцать подписчиков! И Пчелка снова разговаривает со мной. Страшное дело — когда дети взрослеют и перестают рассказывать тебе обо всем на свете, — уже тише добавила она. Алиса потянулась к ней, желая как-то жестом выразить поддержку, но Энни вдруг взмахнула руками, снова раздуваясь от возмущения. Настроение у нее всегда менялось так внезапно, словно Энни считала пустой тратой времени останавливаться на одной эмоции дольше, чем на пару минут. — Хотя иногда мне хочется вставить ей кляп, особенно, когда она начинает поучать меня: «мама, надо говорить "контент", — передразнила она, растягивая «е» в последнем слоге, — а не "картинка"», или «не надо писать слово "хештег" после хештега!».

Алиса засмеялась. Она знала, что у Энни возникли проблемы взаимопонимания со старшей дочерью, и, хотя Энни жаловалась, текущее положение дел ее наверняка устраивало куда больше. Так неожиданно они обе оказались в неприятной ситуации, вынужденные выслушивать наставления почти детей.

— Странно осознавать себя стареющим поколением, отсталым от времени, — вздохнула Алиса.

— Родишь ребенка — и будешь чувствовать себя так постоянно, — успокоила ее Энни. — Помнишь, как ты сама притащила сюда компьютер? Я думала, старушку Эдит удар хватит.

Энни засмеялась, но вдруг поперхнулась и резко замолчала, вспомнив, что удар с Эдит все же случился, хотя и несколькими годами позже.

Песня закончилась, но они так и не встали, чтобы перевернуть пластинку, и теперь проигрыватель издавал только тихое шипение, напоминающее шум дождя. Энни сняла с полки прозрачный мячик с блестящими бусинами внутри и принялась крутить его, наблюдая, как перемешиваются разноцветные блики.

— Может быть, пригласишь ее к нам на Хэллоуин? — вдруг предложила Алиса.

— Беатрис, — добавила она, видя, что Энни не поняла ее.

— Шутишь? Тусить с предками нынче не принято.

— Это же не семейные посиделки. Кейт называет это корпоративом — вечеринка для коллег.

— Как в профсоюзе? — засмеялась Энни.

— Ну, а почему нет? Пчелка ведь участвует в твоем бизнесе, значит, коллега. Наверняка для того, что она делает, есть специальное слово.

— Уверена, что есть, — задумчиво протянула Энни, толкнув мячик о полу к Алисе. — Я предложу, посмотрим. Джек приглашен?

— Да, заодно познакомится со всеми нормально, — ответила Алиса, бросая мячик обратно.

Энни его поймала и принялась снова разглядывать бусины, постукивая ногтем по упругой поверхности.

— Он не кажется тебе странным? — спросила она.

— Мне кажется странным его интерес к моим делам, — призналась она. — Но пока магазину это даже на пользу. Надеюсь. А что?

— Не знаю, как объяснить, но не слишком ли он старается?

— Думаешь, у него какие-то скрытые мотивы?

— Не знаю, — Энни нахмурилась, всматриваясь в мячик, будто это был хрустальный шар, который может открыть ей истину. — Ты знаешь, когда он пришел ко мне, разыскивая Элис Уайет, мне показалось, что он уже знал все ответы на свои вопросы.

— Может быть, догадался?

— Может быть, но создалось впечатление, что интересовала его именно ты и твой магазин, а не абстрактная мисс Уайет. И ему лишь нужно, чтобы кто-то сказал вслух то, что он и так знает.

— Зачем?

Энни пожала плечами. В этом была одна из причин, почему Алиса так не любила чужаков — никогда не знаешь, чего от них ждать, и риск ошибиться очень высок. Она нахмурилась, опустив взгляд, но Энни показалось, что смотрит она на что-то внутри самой себя. Энни послала ей мячик, и та не глядя его поймала.

— Что ему может быть от тебя нужно?

— Не знаю, — ответила Алиса, так и не подняв глаз.

Вопреки распространенному мнению, в «Нитке-Иголке» никогда не бывало настоящей полной тишины, скорее наоборот, всегда что-то шуршало, звенело, скрипело и даже будто дышало. За пару дней до Хэллоуина в привычный набор звуков добавился еще один — металлический стук ударяющихся друг о друга шариков.

Кейт уже больше пяти минут сидела молча и почти неподвижно, только глаза на ее лице жили, бегая из стороны в сторону, внимательно следя за металлическими шариками, качающимися на леске. Маятник Ньютона пленил ее подобно умелому гипнотизеру. Джек тоже склонился к маятнику напротив нее так, чтобы шарики оказались между их лицами.

— А барабан стиральной машины на тебя так действует? — спросил он, но ответа не получил.

Зажав пальцами два крайних шарика, он остановил движение, за что был награжден недовольным взглядом, а потом отпустил их одновременно. Два шарика зачастили, синхронно раскачиваясь под действием импульса. Губы Кейт ложились в удивленное «О», как у ребенка, впервые кинувшего «Ментос» в газировку.

— Вот ты чудная! — засмеялся Джек. — Это же просто закон сохранения энергии.

— Ох, ну, простите, мистер ботаник, что мы тут такие невежды — колледжей не заканчивали! — проворчала она, качнув другой маятник — в виде модели Солнечной системы.

— Да это же в школе проходят!

— У некоторых в школе были более важные занятия.

— Более важные занятия, чем учеба?

— Представь себе.

Маятники обнаружились в очередной коробке из кладовки. Разной формы и размера, но из красивого хромированного металла. Кейт собирала очередной из них — с тремя дельфинами на расходящихся от центра опорах, временами роняя ту или иную деталь.

Присутствие Кейт тоже всегда добавляло много звуков в тихий быт «Нитки-Иголки»: не замечая этого за собой, она всегда громко ставила кружку на столешницу, гремела посудой, когда мыла ее, топала, щелкала ручкой, даже стул громко скрипел ножками о пол, когда она вставала или садилась. Это доставляло Джеку определенные неудобства — простуда обеспечила его почти непрекращающейся мигренью, которую он очень старался игнорировать.

Под звон колокольчика в магазин вошел мальчик в круглых очках на вздернутом носу и с очень плотно сидящим на плечах рюкзаком. Он тихо поздоровался и собирался пройти мимо, но Кейт заметила его.

— Филипп! — позвала она, так громко, что Джек невольно поморщился. — Хочешь качнуть маятник?

Мальчик остановился, оглядывая заставленный прилавок. Очки увеличивали его глаза, делая их похожими на два голубых мячика.

— Но они ведь и так качаются, — недоумевая отметил он.

— А я остановлю.

Кейт зажала пять шариков в ряд между ладонями, после чего осторожно отпустила и улыбнулась Филиппу, но он не спешил подходить ближе.

— Зачем что-то останавливать, чтобы снова заставить двигаться? — спросил он.

— Затем, что это весело, маленькая бука.

Филипп нахмурился, вцепившись руками в лямки рюкзака.

— Не слушай ее, — вклинился Джек. — Это не обязательно.

— Нет, обязательно! — возразила Кейт. — Просто приподними шарик в сторону и отпусти.

— Зачем ты его заставляешь?

— Чего ты лезешь вообще?

Поняв, что на него не обращают внимание, Филипп быстро сделал шаг вперед, качнул маятник и почти убежал в секцию книг.

— Ну прикольно же! — крикнула ему вслед Кейт.

— Ты пугаешь ребенка, — осудил ее Джек. — Может быть, ему такое не нравится.

— Всем детям такое нравится. Просто некоторые слишком застенчивы, такому в колледже не учат?

— Пропустил эту лекцию, — Джек придвинул к себе небольшую коробку, заглядывая внутрь, там оказался еще один маятник с планетами. — Так у Алисы тоже нашлись более важные дела? — небрежно спросил он.

— Чем что?

Кейт перебирала упаковки, проверяя, есть ли среди них другие модели, которые тоже нужно собрать, и откладывая в сторону те, что повторялись. Джек пододвинул в нужную сторону ту, что держал в руках.

— Чем учеба, — напомнил он.

— Да нет, Алиса, вроде, училась хорошо, — ответила Кейт, подписывая карандашом упаковку. — Хотя и была спортсменкой.

— Так почему не пошла в колледж?

— Вроде, ее личное дело было как-то подпорчено, — рассеянно проговорила Кейт, прежде чем кинуть на Джека подозрительный взгляд. — А что?

— Просто интересно. Наверное, трудно было принять на себя управление магазином, если ее этому никто не учил.

— Если так любопытно, спроси ее сам.

— Я просто пытаюсь поддержать разговор, почему ты такая враждебная? — спросил он, вставая со стула.

— А чего ты испугался?

— Я не испугался.

— Тогда куда пятишься?

Джек и действительно успел сделать несколько шагов назад — к старому секретеру с лотками фурнитуры, занимавшему место, за которое Джек бестолково платил арендную плату.

— Хочу сделать пару снимков, — ответил он, доставая телефон. — Может, удастся продать его через интернет.

Кейт с двойным усердием продолжила перебирать маятники, стараясь не смотреть на Джека. Когда они рассматривали старые снимки, он наверняка заметил на них этого гиганта и смог сделать выводы о продолжительности попыток его продать. И она не хотела признавать, что ей от этого неловко.

— Это настоящие костяные пуговицы? — спросил он, уже зная ответ и прикидывая в голове, сколько таких ему нужно.

Чуть позже заглянул Тедди, он хотел поговорить с Алисой, но не застал ее: до поздней ночи перебирая содержимое полок в разных секциях, только утром она вспомнила, что до Хэллоуина почти не осталось времени, и умчалась с Томом на ярмарку, надеясь, что еще не поздно раздобыть тыкву к празднику.

Кейт вручила Джеку большой ящик с разнокалиберными свечами и велела расставить их по магазину, пока сама она развешивала горящие сиреневым цветом огоньки в виде висящих вниз головой летучих мышей.

— И каким образом я устроился на работу, где еще и сам плачу за это? — недоуменно ворчал Джек, проходя мимо стеллажа с пластинками, где молчаливой тенью снова застыл подросток.

Присмотревшись, Джек понял, что парень плавно водит по одной из пластинок щеткой, осторожно держа за центр. Музыка в больших наушниках не позволила ему заметить, что его уединение нарушено. Закончив с пластинкой, он сложил ее в конверт и убрал в точно определенное место в ряду. Джек присмотрелся к щетке, которую Тедди положил на полку, отмечая про себя ее необычность — маленькая, узкая и оснащенная кейсом, закрывающим щетинки.

— Эй, — позвал он, хлопнув парня по плечу.

Тот удивленно обернулся, вешая наушники на шею. Слуха Джека достигло тягучее пение саксофона.

— Что ты делаешь?

— Ничего, — ответил Тедди, убирая щетку в карман.

Он сутулился и смотрел на Джека из-под нахмуренных бровей, как мальчишка, которого учитель поймал за разрисовыванием стен в туалете. Учитель, до которого ему особенно нет дела, но с которым приходится разговаривать.

— Поцарапаешь же! — негодовал Джек, пытаясь понять, который конверт он держал в руках.

Тедди закатил глаза, но объяснять ничего не стал. Поставив ящик на пол, Джек вытащил конверт из плотной бумаги и стал доставать пластинку, взявшись пальцами за край блестящего винила.

— Не трогай! — возмутился Тедди, выхватывая конверт у него из рук. — Знаток, тоже мне, — проворчал он, осматривая глянцевую поверхность. — От твоих жирных пальцев остались следы.

Снова появившаяся в его руках щетка быстро устранила нанесенный урон, и пластинка вернулась на место. Под полным укора взглядом мальчишки Джек вдруг почувствовал себя неуклюжим невеждой и даже отступил на шаг назад, подняв перед собой руки.

— Так ты чистишь их? — спросил он.

— Винил требует ухода, — вместо ответа на вопрос сказал Тедди. — Особенно там, где упаковки не запечатаны и кто угодно может их брать.

— И ты каждый день их перетираешь? — не мог успокоиться Джек.

— В этом нет необходимости, — вздохнув ответил Тедди, будто ему приходилось объяснять элементарные вещи. — Достаточно проверить те, что стоят не на своем месте.

— И ты знаешь, где должна стоять каждая из них?

— Я знаю алфавит, — вполголоса ответил мальчик. Он взялся за наушники, явно собираясь снова их надеть, но Джек остановил его новым вопросом:

— Зачем?

— В смысле?

— Ты же здесь не работаешь.

— Ты — тоже, — ответил Тедди, кивнув на коробку со свечами.

— Я даже не представляю, как это произошло.

Тедди усмехнулся почти снисходительно, но в этот раз посмотрел на Джека прямо, как на равного, а не как на надоедливого учителя. У Джека было мало опыта общения с подростками, но он расценил это как добрый знак. Было странно ощущать себя профаном по сравнению со школьником, а еще более странно — понимать, что его предубеждение выставило в глупом свете его самого.

— Ты много знаешь о виниле, да? — спросил он.

— Нормально.

— Поэтому Алиса к тебе прислушалась?

Нижняя полка, освобожденная от того, что Тедди назвал мусором, еще пустовала, но это давало возможность выпустить из подсобки часть спрятанных там сокровищ.

— Для Алисы главное — спасти магазин. Я хочу того же, поэтому помогаю, чем могу.

— А почему ты думаешь, что у магазина проблемы? — спросил Джек.

— Слышал, — пожав плечами ответил Тедди.

Тедди не был похож на спортсмена — худой, слегка сутулый. Душой компании он тоже не выглядел — скорее одиночка, что держится особняком. Джек подумал, чем занимался бы этот парнишка, если бы «Нитки-Иголки» не стало? Громил бы почтовые ящики перед домами?

— Кстати, — снова заговорил Тедди. — Что она сделала с этими пластинками?

— А что? Есть предложения?

— Вообще-то, есть.

Удача Алисе улыбнулась, и она вернулась с тремя большими тыквами и несколькими совсем маленькими, у которых планировала срезать верхушки и использовать как подсвечники. Она застала Кейт на стремянке, доделывающей последние штрихи.

— Это все нам? — спросила она, спускаясь на пол.

— Одна для Тома, — ответила Алиса, возвращаясь к двери, чтобы забрать очередную тыкву, видимо, выгруженную там мясником. — А вы постарались, — улыбнулась она.

Потолок оказал почти полностью затянут бутафорской паутиной, на которой то там, то тут висели черные насекомые, летучие мыши и бумажные фонарики в форме тыквы, будто они и сами очутились в огромном паучьем коконе.

— Круто, правда? — гордо улыбнулась Кейт.

Губы Алисы сложились в ответную улыбку, но на потолок она все же смотрела с некоторой растерянностью. С другого конца магазина к ним шел Джек, чихая и пытаясь снять с себя невидимые нити синтетической паутины.

— Привет! — поздоровался он, все еще пытаясь нащупать что-то на голове. — Мы тут паренька припахали.

— Я сам предложил, — поправил его Тедди, появившись за спиной Алисы с большим мотком скотча и ножницами. — Привет, Алиса.

Кейт положила руку на затылок Джека, заставляя его наклонить голову, и сняла щекотавшую его длинную нитку.

— Спасибо, — пробормотал он. — У Теодора к тебе предложение.

Посмотрев на него, Тедди полез в карман за смартфоном и какое-то время молча тыкал в него пальцем.

— Это насчет пластинок, — попытался подтолкнуть его Джек, но на подростка это не подействовало. Найдя нужную картинку, он передал телефон Алисе.

На изображении пластинки висели на стене, приобретя две стрелки и кое-где лаконичную цитату из песни, край некоторых был фигурно обрезан, создавая профиль человека или силуэт женщины.

— Ты предлагаешь сделать из них часы? — спросила Алиса, смахнув изображение в сторону, чтобы посмотреть другие примеры.

Тедди пожал плечами.

— Простой часовой механизм, батарейка — и готово, — вместо него пояснил Джек. — Те, что подрезаны, стоят дороже. Могу попробовать сделать такое резаком.

— Винил может треснуть, — покачал головой Тедди.

— А если горячим?

— Тогда может пойти волнами.

— А как тогда?

— Не знаю, надо пробовать.

Джек немного подумал, вспоминая, какие инструменты есть в его мастерской, но был склонен согласиться с пареньком — сработать мог метод проб и ошибок. Он кивнул своим мыслям, прежде чем обратиться к Алисе:

— Если получится, можно продать их через интернет. Хоть какие-то деньги отобьешь. Готов купить их у тебя по пять штук за доллар.

— Вот ты наглый, — прокомментировала Кейт, до сих пор моча разглядывавшая картинки через плечо Алисы.

— Почему? Часть из них я испорчу в неудачных попытках, плюс затраты на пересылку, наклейки надо заменить, нужны материалы. Плюс работа.

— Ну да, а то ты же так занят, поэтому торчишь тут целыми днями.

— Ой, кто бы говорил!

— Забирай так, — прервала их перебранку Алиса, возвращая телефон Тедди. — Но если из этого что-то получится, я получу долю от дохода, за вычетом издержек. И Тедди тоже.

— Я? — удивился парень.

— Идея же твоя.

— Ладно, — согласился Джек. — Десять процентов тебе и десять парню.

— Тридцать каждому, — возразила Алиса.

— Пятнадцать.

— Тедди больше всех нас знает о свойствах винила, знает, где искать покупателя и что стоит написать на часах, чтобы был интерес, а без самих пластинок идея вообще не реализуема. Если подумать, — нахмурилась Алиса, — ты нам вообще не нужен.

— Ладно, — замахал руками Джек. — Тридцать. Но вы будете помогать мне их делать и отправлять.

Алиса повернулась к Тедди, и тот утвердительно кивнул.

— По рукам, — улыбнулась она.

— Если ты всегда так ведешь дела, каким образом магазин оказался в таком положении? — проворчал Джек, но ее протянутую руку пожал.

Последние дни Алиса все больше времени проводила за компьютером: строила таблицы, что-то считала, сверялась с учетными книгами, и, будто на карте сокровищ, найдя там координаты места, требующего внимания, скрывалась в одном из углов, а вернувшись, приносила что-то с собой, отправляя принесенное либо на полку с распродажей, либо в коробку, чтобы позже решить, что с этим сделать. Она вполуха слушала отчет Кейт, параллельно вырезавшей лик Пьяницы-Джека из тыквы, о проданных за день товарах, почти автоматически внося данные в таблицу, но вскинула голову, когда Кейт сказала, что кто-то купил книгу Жюля Верна.

— Что именно? — спросила она.

— Эээ… «Двадцать тысяч лье под водой».

— Черт, — ругнулась Алиса, закусив ноготь.

— Что?

— Филипп читает ее.

— Ох, — выдохнула Кейт, откладывая в сторону нож.

— Да.

— У нас был один экземпляр?

— Кажется, да.

— Я пойду проверю, — подскочив, Кейт убежала в секцию книг, на ходу вытирая руки полотенцем.

Джек нахмурился, глядя ей вслед поверх очередной чашки чая с медом.

— Ничего не понял. Что не так-то? Филипп — это шкет в очках?

— Да. Он приходит сюда после школы почитать часок, прежде чем идти домой.

— Почему не ходит в библиотеку? Взял книгу и пошел домой.

— Тут не только в книгах дело, — Алиса поджала губы, думая, после чего, сделав над собой усилие, она пояснила. — Он замкнутый мальчик, в школе у него дела не ладятся, его мама болеет, и дома обстановка тоже… непростая. Здесь вроде его убежища.

Джек кивнул, даже не выглядя удивленным, будто услышал примерно то, что ожидал.

— Мда, — задумчиво протянул он. — А нельзя убирать книгу с продажи, пока он не прочтет?

— Я пробовала как-то раз, и он пропал на пару дней, а вернувшись, попросил так не делать.

— Почему?

— Вредно для бизнеса, а он — не вредитель.

— У нас только «Вокруг света» и «Дети капитана Гранта», — объявила Кейт, вернувшись.

— Мне кажется, что-то из этого он уже брал, но попробую предложить ему.

Алиса опустила глаза к очередной таблице, но Джек заметил, что она не читает ее, а смотрит в одну точку, досадливо хмуря брови. Мысли о мальчике отвлекли ее, и она даже не заметила, что Джек предложил нечто, прямо противоположное тому, что сказал бы в обычной ситуации. С другой стороны, много ли вреда может быть от одной убранной с полки книги? Джек тряхнул головой, подумав, что странные настроения этого места оказались заразными.

Утро накануне Хэллоуина удивило Джека настоящей зимней стужей. Тротуары сковало коркой льда, и даже стекла кое-где покрылись тонким морозным узором. Переступив порог «Нитки-Иголки», Джек протяжно выдохнул, чувствуя, как тепло обволакивает его подобно воде в ванной, даже свет в магазине казался совсем другим, теплым. Желая это проверить, он обернулся взглянуть на улицу сквозь стекло в двери и вздрогнул от серости промерзшего утреннего воздуха снаружи — даже смотреть было холодно.

— Привет, — улыбнулась ему Алиса, вынося из кухни большой термос.

Джек чихнул в ответ, зажав нос ладонями. Он позволил себе пару лишних секунд простоять так, зажмурившись, ожидая, когда стихнет болезненное покалывание между бровями.

— Прости, — гнусаво сказал он, подходя ближе. — Привет.

— Тебе не пора начать всерьез лечиться?

Джек махнул рукой, не желая признаваться, что давно поправился бы, не работай он ночами. Заказы продолжали поступать, а проводя целые дни в «Нитке-Иголке», он сам лишил себя отдыха. Правдоподобного объяснения этому у него не было, начни говорить — и засыпешься, как на экзамене.

Сегодня нужно было отправить несколько пакетов, Джек надеялся, что к обеду станет немного теплее, и просто сложил их пока на нижние полки. Размотав шарф, он почесал раздраженную красную щеку. С кухни доносилось бульканье капельной кофеварки, которая обычно простаивала. Аромат кофе ощущался даже сквозь не покидающий его насморк. За спиной Алисы обнаружился еще один термос.

— Я подумала, сегодня будет много замерзших, — пояснила она, заметив его взгляд.

Джеку хотелось похвалить ее за такую предусмотрительность. Обычно они успевали варить кофе при визите каждого нового покупателя, но за ночь температура упала сразу на несколько градусов, и желание согреться, раздобыв хотя бы какой-то горячий напиток, может привести к ним даже тех, кто обычно пробегает мимо.

— В том, что справа — чай, — добавила Алиса, раньше, чем он придумал, что сказать.

— Мне для начала надо проснуться, — ответил Джек, устремившись с чашкой к другому термосу.

Буквально в паре шагов от него висел местный талисман, столь обычный лист клевера, что вопрос, почему он стал неотъемлемой частью быта этих людей, все никак не покидал Джека.

— Ну почему трехлистный? — вполголоса спросил он, даже не надеясь получить ответ.

— Это напоминание, — раздалось за его спиной, и он даже обернулся, чтобы проверить, не ослышался ли, — что нужно надеяться на себя, а не на удачу, только тогда тебе повезет, — пояснила Алиса, расставляя небольшие башенки картонных стаканчиков рядом с кассой. — Так говорил мой дед.

— То есть, — подумав, заговорил Джек, — вы прикасаетесь на удачу к талисману, который удачу не приносит, потому что в талисманы удачи не верите.

— Точно.

— Черт, что ж вы раньше не сказали? — засмеялся он, шлепнув ладонью по стеклу.

Ожидания оправдались, и к началу рабочего дня Алисе уже не хватало рук. Джек взял на себя самое простое — наливать кофе, пока Алиса снова заправляла кофеварку, работала с кассой и беседовала с посетителями. Пробегая мимо, люди замечали на табличке у двери лишь одно слово — «кофе», и стремились укрыться внутри, не дочитав остальную часть. Удивленные, что напиток нельзя просто купить, пришедшие впервые озадаченно осматривались по сторонам, и Алиса предлагала им взять стакан, согреться и побродить по магазину — быть может, что-то приглянется. Джек не удержался от комментария, что, получив свой кофе, они просто побегут дальше, но Алиса лишь отмахнулась, сказав, что от одной чашки кофе с нее не убудет.

Джеку куда больше по душе были те самые спешащие зомби, уже забегавшие раньше. По привычке они просто хватали какую-то мелочевку с ближайшей стойки, рассчитывались и исчезали. Первое время он пытался запоминать, кто так и не заплатил, отмечать, кто куда пошел, но, когда оттаявшие покупатели стали возвращаться из недр магазина, бросил это занятие — вместе с опустевшим стаканчиком они несли в руках старомодные гребни и зеркала с ручкой, книги и пластинки, курительные трубки и газовые зажигалки, кружевные платки, шляпы и ажурные маски, керамические кружки и бижутерию из темного металла, даже несколько его кожаных браслетов обрели владельца. Впрочем, кто-то наверняка ушел с пустыми руками.

Алиса одинаково приветливо говорила с каждым покупателем, независимо от того, купили ли они простую открытку или одну из бархатных мантий, накинув прямо на деловой костюм.

Джек недовольно кривился, вспоминая, как пару дней назад предлагал закупить дешевых масок и ободков с рожками, какие всегда перед праздником заполняют полки супермаркетов — разлетелись бы, но Алиса такую инициативу решительно отвергла, заявив, что не принесет в «Нитку-Иголку» эту кучу пестрого пластика и ему не позволит.

Кейт снова опоздала, и, даже не задержавшись, чтобы погреться, умчалась к Ахмеду — владельцу небольшого универмага поблизости — за новой партией картонных стаканчиков, а вернулась вместе с Филлис. Согнав с ее места какого-то парня и убедившись, что леди получила свой кофе, Кейт тут же включилась в работу.

Никто не заметил, в какой момент заиграла музыка. Когда поток людей стал стихать, Джек уже был готов поклясться, что приветствующий снег Синатра напевал с тех пор, как он переступил порог.

— Но я ведь даже в костюме! — услышал Джек.

Крис стоял, разведя в стороны руки, демонстрируя свою форму полицейского, напротив хмурой Алисы.

— Конфету возьмешь и сам, — ответила она, кивнув в сторону большой вазы со сладостями. — А кофе получают только в подарок при покупке, ряженые в том числе. Так что либо купи что-то, либо уходи.

Филлис подняла руку, чтобы убрать единственный выбившийся из прически волосок, и так и оставила ее у лица, немного прикрывая пальцами губы, будто очень старалась удержать при себе рвавшееся замечание. То ли раздумывая, то ли надеясь, что Алиса отступит, Крис так и остался стоять, не сводя с нее взгляда, но был вынужден сдаться. Алиса, как всегда была спокойной и отстраненной, говоря с ним. Коп оказался единственным посетителем, не заслужившим любезного отношения хозяйки.

— Ладно, — сказал он, не глядя взяв что-то с ближайшей полки. Это оказалась колода игральных карт, стилизованная под шекспировские пьесы.

Расплатившись, он положил на прилавок фуражку и получил наконец испускающую ароматный пар чашку. Керамическую, отметил про себя Джек, а не картонный стаканчик, как большинство.

— Сахар? — предложила Алиса.

— Нет, спасибо, у меня с собой, — ответил он, доставая из кармана пару порционных стиков, какие можно увидеть в кофейнях.

Алиса пожала плечами; стоило ей повернуться к другому человеку, и улыбка вернулась на ее лицо. Сделав глоток, Крис довольно улыбнулся, будто победил в детской игре, позабыв, что пришлось пойти на выставленные условия.

Пользуясь тем, что Алису снова отвлекли, Джек подошел ближе, чтобы представиться.

— Крис, — ответил коп, пожимая его руку. — Ты кожевенник, да?

— Вроде того. Если нужна оплетка на руль или еще что из кожи, сделаю с хорошей скидкой.

— Да нет, — протянул Крис. — Хотя…

Запустив руку под куртку, он чем-то щелкнул в районе подмышки, прежде чем извлечь тяжелый пистолет в кобуре и положить его рядом с собой.

— Вот это исправить можешь?

Джек не привык видеть оружие и с трудом оторвал взгляд от металла, чтобы понять, что имелось в виду. Кобура оказалась довольно потертой, и в одном месте плечевой ремень порвался, после чего был довольно грубо сшит вощеной нитью. Вопросительно взглянув на Криса и получив молчаливое разрешение, Джек приподнял ремни, чтобы найти швы, хотя он бы предпочел, чтобы коп забрал оружие, оставив ему только кожу.

— Этот кусок лучше заменить, — заключил Джек. — Дубленая кожа у меня есть, но идентичный цвет не обещаю, надо поискать. И новая часть будет отличаться, даже если попадем в цвет. Заказать новую не хочешь?

Крис мотнул головой.

— А кнопки заменить? Эти стали слабыми.

— Да, — ответил Джек. — Не вопрос. Зайди как-нибудь, сделаю. Я работаю в гараже Раса Ховарда.

— Я знаю, — ответил Крис, вставая и снимая куртку, чтобы надеть кобуру обратно. — Как будет время — загляну.

Кивнув на прощание Филлис, он бросил взгляд на Алису, но та была занята и либо не заметила, что он уходит, либо сделала вид.

— Зачем это Вам, мистер Ховард? — спросила Филлис, едва стих звон колокольчика на двери.

— Это бизнес, — ответил Джек. — Мне ведь нужны клиенты.

Ему вдруг стало неуютно под пристальным взором Филлис, устремленным на него поверх очков в тонкой оправе. Он неловко почесал шею, с которой так и не сошли красные пятна от холода.

— Еще кофе? — предложил он.

— Нет, мне, пожалуй, пора, — сказала Филлис. — Я загляну вечером.

Послав девушкам воздушный поцелуй и еще раз окинув его взглядом, Филлис ушла, а вскоре покинули магазин и последние клиенты, опаздывающие на работу.

— Бог знает что такое, — растерянно проговорила Кейт, собирая стаканы. — Нет, вы видели?

— Вы находитесь между остановкой и офисами, — сказал Джек. — Если сделать здесь кофейню, от клиентов отбоя не будет. По утрам уж точно.

Алиса только поморщилась в ответ. Она старалась навести порядок в кассе и вокруг нее. Нужно было аккуратно разложить наличные, протереть прилавок и убрать весь мусор.

— Ты чем-то недовольна? — спросил Джек.

— Да нет, — немного помолчав ответила Алиса. — Просто странное чувство. Будто я впариваю людям то, что им совсем не нужно. И им приходится это купить просто потому что холодно.

— Ну, не знаю, — протянула Кейт. — Парень, утащивший маску чумного доктора, чуть не до потолка прыгал. Кому не понравилось — просто не вернутся.

Джек согласно кивнул, немало удивив этим Алису — обычно они с Кейт редко сходились во мнениях. День пошел своим чередом, отличаясь от предыдущих только заглядывающими ряжеными, начавшими приходить уже с обеда. Алиса, как и собиралась, воздержалась от этой традиции, а Кейт просто добавила к кожаным штанам и свободной блузке с широким поясом шляпу-треуголку, но пиратка из нее получилась убедительная, в основном благодаря заткнутым за пояс пистолетам, которые она порой выхватывала, хрипло крича «Сухопутные крысы», когда в магазин приходили дети с сумками для конфет.

— Ты как ребенок, — объявил Джек, хотя и находил забавным наблюдать за ней.

— А ты — как зануда, — парировала Кейт. — Где твой костюм?

Подняв палец, Джек полез в свой рюкзак, откуда достал твидовую кепи и водрузил на голову. Он развел руками, предлагая угадать получившийся образ. Кейт посмотрела на Алису, но та пожала плечами.

— Шелби из Бирмингема? — предположила Кейт.

— Нет, — разочарованно дернул плечами Джек. — Я — Рас. Рас Ховард. День всех святых же. Вдруг Рас заглянет, он оценит шутку.

— Да, думаю, ему бы понравилось, — согласилась Алиса.

Подошел расплатиться парень в байкерской куртке; принимая купюры, Алиса мельком взглянула на его руки, гадая, была ли куртка частью образа в честь праздника или привычным атрибутом. Аккуратно подстриженные, очень ухоженные ногти, какими могла похвастать не каждая женщина, близкого знакомства с машинным маслом явно не водили. Обменявшись с Алисой парой стандартных фраз, он подмигнул Кейт, в улыбке сверкнув зубами, почти неестественно белыми, особенно на фоне загорелого лица с легкой щетиной, и слегка вразвалочку направился к двери.

— Какой хорошенький, — прокомментировала Кейт, когда он вышел на улицу.

— На динозавра похож, — хмыкнул Джек.

— Почему на динозавра?

— Ну, эти его зубы и коротенькие ручки, — пояснил Джек, прижав к себе локти и шевеля запястьями. — Как Ти-Рекс.

— Чего? — скривилась Кейт.

— Ты не заметила, что ли? Держу пари, он старается накачать их, но делает только хуже, потому что то, что шире, кажется еще короче.

— Да Боже мой! — закатила глаза Кейт. — Как это вообще возникает в твоей голове? У тебя там генератор бреда, что ли?

— Да это же в глаза бросается! Алиса, — позвал он, надеясь привлечь ее на свою сторону, но она его уже не слушала.

Ей показалось, что в глубине магазина мелькнул синий рюкзак, как всегда плотно прилегающий к узким плечам, и она пошла следом, мимоходом отметив, что перемирие закончено.

Внимание Алисы привлек какой-то стук, и она свернула в соседний ряд, где и нашла источник — все маятники на обновленной полке двигались, и постукивал как раз один из них. Алиса думала, такое мельтешение будет нервировать, но теперь поняла, что ошиблась. В этом размеренном движении было что-то почти завораживающее, как в волнах, накатывающих на берег.

Филипп нашелся на своем привычном месте — в потертом кресле у камина.

— Привет, Филипп, — поздоровалась она.

Мальчик вскинул голову, удивленный, что рядом с ним кто-то есть. От резкого движения очки скользнули по его носу, и он быстро поправил их.

— Здравствуйте, мисс.

— Как у тебя дела?

— Хорошо.

Алиса обратила внимание, что книга в его руках открыта на середине — он не начал читать что-то новое. Она наклонила голову, будто хотела взглянуть на обложку.

— Что ты читаешь?

— «Двадцать тысяч лье под водой», — растеряно ответил Филипп, он ведь только вчера говорил это Алисе, обычно она не забывала. Его глаза за круглыми стеклами выглядели до комичного большими.

— Ты не покажешь мне?

Заложив нужную страницу фантиком от жвачки, он протянул ей книгу. Обложка была другая, поновее, но произведение то же. И такой книги здесь раньше не было.

— Здесь была другая, — тихо сказал Филипп. — Но я ее не нашел и взял эту.

Алиса улыбнулась ему, показывая, что все в порядке. Меньше всего ей хотелось его беспокоить. Погладив обложку, она открыла первую страницу. В нижней части форзаца стояли инициалы владельца — «Дж. Х.» Она снова улыбнулась, будто увидела что-то приятное.

— Хорошая книга? — спросила она, возвращая ее.

— Да. Я рассказывал маме, ей тоже нравится.

Филипп редко упоминал маму, и обычно это было добрым знаком. У детей не стоит спрашивать о самочувствии больного родителя, особенно когда недуг столь пугающий, и Алиса научилась делать выводы по косвенным признакам, вроде настроения Филиппа или количества страниц, которые он прочел. Когда все было плохо, он просто смотрел на одну страницу, не продвигаясь дальше, а за эту неделю он одолел половину книги.

— Передашь ей привет от меня? — спросила она, неловко сжав тонкую руку ниже локтя, стараясь хотя бы так выразить поддержку.

Филипп кивнул, отыскивая нужную страницу.

— И не забудь взять конфеты, ладно?

— У меня нет костюма.

— У меня тоже, но это же не значит, что нам не положено сладкое.

Когда стало темнеть, улица заполнилась ряжеными — и детьми, и взрослыми. С разных сторон то и дело раздавался смех, музыка или визг, когда из темных переулков выпрыгивали зомби, оборотни и даже злой Санта. Дыхание повисало в холодном воздухе облачком пара, но Джек оставался снаружи, наблюдая за людьми. Некоторые вооружились старомодными фонарями, другие — световыми мечами. Вкупе с мерцающими огнями витрин это зрелище напоминало праздник в бродячем цирке, заставляя на миг окунуться в детство. Не хватало лишь запаха попкорна.

— Здорово, правда? — сказала Кейт, выпуская в сторону облако синеватого дыма. — Взрослые вместе с детьми, многим даже весело, никто не уткнулся в телефоны, нет пьяных. Просто семьи проводят время вместе. И все присматривают за детьми друг друга.

Для Джека ничего из перечисленного не было удивительным, примерно так и проходили праздники в его детстве. Может быть, поэтому он спокойно перерос желание наряжаться в костюм и вливаться в общий поток — просто наигрался, будучи ребенком, а когда придет время, он с прежней радостью, пропитанной ностальгией, наденет маску, чтобы следить из-под нее за парой своих мелких зомби.

— А ты как проводила Хэллоуин ребенком? — спросил он.

Кейт снова затянулась сигаретой.

— Скучно, — с дымом выдохнула она.

К концу рабочего дня людей стало меньше — они перемещались к жилым кварталам, как пояснила Кейт, а к «Нитке-Иголке» начали стекаться старожилы на традиционные праздничные посиделки. Первой пришла Филлис с большой тарелкой тыквенного печенья и несколькими контейнерами закусок. В отличие от других, она сразу разгадала замысел Джека с костюмом, в основном благодаря его внешнему сходству с дедом.

— А ведь и правда, было время, когда Рас не расставался со своей кепи, — воскликнула она. — Том шутил, что он даже наверняка купается в ней. Но потом он, кажется, охладел к головным уборам.

— И все жаловался, что голова мерзнет, — засмеялась Кейт. — Но снова носить их не стал.

— Почему? — удивился Джек.

В ответ Кейт растерянно пожала плечами. Продолжить разговор не получилось из-за прибывающих гостей. Кто-то нес с собой бутылку вина или пирог собственного приготовления, кексы с черепами из глазури или печенье с миндалем, напоминающее длинные костлявые пальцы. Джек оставался у прилавка, первым встречая гостей. Кейт составляла ему компанию, попутно объясняя, кто есть кто.

С Энни Джек уже был знаком, с ней пришла чрезвычайно важная на вид девочка, которую ему представили как просто Пчелку. Предоставив ее самой себе, Энни включилась в расстановку закусок, что-то попутно рассказывая и требуя сделать громче музыку. Найдя взглядом Алису, Пчелка направилась к ней. Джек видел, как они обнялись. Мгновенно оживившись, девочка что-то говорила, активно жестикулируя и смеясь, отчего стала еще заметнее ее очевидная юность. Тедди тоже пришел, но заходить отказался, вместо этого он попросил позвать Алису на улицу. Сквозь витрину Джек видел, как он передал ей кейс, как позже выяснилось, с музыкальным диском. Они о чем-то поспорили, после чего Алиса почти втащила его внутрь за капюшон. За ними зашел Том, перекрыв выход своей тучной фигурой, так что парню пришлось смириться с невозможностью прошмыгнуть мимо. Томас потянулся к тарелке с печеньем, но вдруг передумал, решив уточнить, кто его пек, только получив ответ, что угощение принесла Филлис, решился взять одно. Алиса закатила глаза.

— Двадцать лет прошло! — возмутилась она, проходя мимо.

— А в памяти свежо, будто это было вчера, — качая головой пожаловался мясник.

Природное любопытство заставляло Джека прислушиваться к таким обрывкам разговоров, но они имели для него мало смысла, отчего он только сильнее чувствовал себя чужим среди людей, связанных общими историями. Он проводил Тома взглядом, а обернувшись, вздрогнул, обнаружив прямо перед собой хмурого пекаря.

— Вучко, — проговорил мужчина хриплым низким голосом, протягивая ему руку.

— Я Джек, — ответил тот, принимая рукопожатие.

— Ты чего такой тощий, Джек?

— Метаболизм ускоренный.

Прищелкнув языком, Вучко осмотрел его с ног до головы, провел ладонью по своей удивительно симметричной макушке. Короткая поседевшая щетина издала шелестяще-скребущий звук. Джек приложил усилие, чтобы не сглотнуть некстати образовавшееся першение в горле под его оценивающим колючим взглядом. К ним подошла Алиса, приветствуя гостя, и пользуясь тем, что внимание переключилось на нее, Джек как можно тише откашлялся.

Вучко что-то сказал Алисе на странном рычащем языке со множеством согласных, звонко засмеявшись, она односложно ответила ему на том же наречии и увела вглубь лавки к остальным. Джек успел заметить на шее проходящего мимо Вучко простой серебряный крестик без распятия.

— Явился-таки! — услышал Джек восклицание Томаса.

— Опять ты. Я могу пррийти хоть куда-то, где не будет тебя, скажи?

— А скучать не будешь?

— Он откуда? — спросил Джек, наблюдая, как Вучко остановился, разговаривая с Томасом, широко расставив ноги, будто не стоял на земле, а с силой упирался в нее ногами.

— Вучко? — переспросила Кейт. — Из Европы, — пожала плечами она.

— Какая конкретика! Сразу бьешь в десятку, да?

— Нет, но когда бью в глаз обычно не промахиваюсь.

— Охотно верю, — медленно ответил он, в то время как Вучко душевно пожимал руку Амхеду — арабу, владевшему маленьким универмагом через улицу, положив вторую руку ему на плечо.

Ахмед, улыбаясь, дергал себя за кудрявую бороду, показывая, что эта часть его облачения Линкольна — настоящая, он что-то сказал, и Вучко разразился хриплым рычащим смехом.

— И все они прекрасно говорят по английски, — заключил Джек, припоминая, как в первый день искал магазин Элис Уайет и покупал булочки у Вучко, изъясняясь преимущественно жестами.

— Конечно! — засмеялась Кейт. — Не переживай. На меня тоже смотрели с недоверием первое время. Они не очень любят пришлых.

— Пришлых?

— Ну, чужих. Это как в школе. Я была новенькой, пока не пришел ты. Теперь ты — новенький.

— Лишь бы это не было похоже на мою школу.

Первое время Джек держался в стороне, наблюдая и прислушиваясь. Он видел, как Николас осматривал запястье Вучко, говоря что-то о стероидных уколах, как Алиса забирает у Пчелки стакан, погрозив пальцем, а та лишь пожимает плечами и бросает заинтересованные взгляды на Тедди. Слышал истории, смешные и грустные, о присутствующих и тех, кто уже не придет, оставшись лишь фотографией на стене магазина. Некоторые приподнимали бокалы, будто предлагая им присоединиться к тосту. Алиса следовала от одного гостя к другому, как хозяйка званого вечера, вовлекая в разговор самых молчаливых и спасая от лишнего внимания самых стеснительных.

— Хорошая она, — вполголоса пробормотал Джек.

— Алиса? — переспросила Кейт. — Хорошая, но не зли ее.

— Я и не собирался.

— Серьезно, никогда не зли Алису, — медленно с расстановкой повторила Кейт, не отрывая от его лица пристального взгляда. Ее щеки покраснели от бокала вина, и Джек подумал, что это могло бы немного развязать ей язык.

— А иначе что? — спросил он.

— А иначе она отрежет тебе нос, — просто и даже как-то мягко ответила Кейт.

Откинув назад голову, он всматривался в ее лицо, пытаясь понять, шутит ли она. Что за дикие фантазии?

— Прими таблетку, — в итоге ответил он.

Когда заиграла следующая песня, Филлис пригласила его присоединиться к ней в центре открытого пространства, очевидно, не оставив своего намерения научить его танцевать. Она показала ему несколько шагов, и Джек удивленно заметил, что у него даже неплохо получается. Будучи слишком худым, с острыми коленками и локтями, он ожидал стать объектом шуток, но его это не пугало. Впрочем, и смеяться над ним не спешили, к ним присоединились другие пары и даже одинокие танцоры, как Энни, просто получающие удовольствие от музыки и компании друг друга.

Алиса улыбалась, смотря на них поверх своего бокала. Многое менялось, люди приходили и уходили, а праздничные вечера в «Нитке-Иголке» проходили как обычно. Краем глаза она наблюдала за Джеком, но позволяла ему освоиться самостоятельно. Филлис подмигнула ей, когда Николас разбил их с Джеком пару.

— Не хочу оспаривать твое решение, — сказал Том, почесывая колючую щетину.

— Но? — спросила Алиса. Том повернулся к ней, удивленно подняв брови, будто и не собирался ничего добавлять. — Всегда есть «но», — улыбнулась она.

— Парнишка, сдается мне, не нашего пошиба.

Джек уже о чем-то беседовал у прилавка с Энни, показывая ей что-то в своем телефоне. Энни фыркнула и в свою очередь тоже стала тыкать пальцем по дисплею.

— А я думаю, он впишется, — ответила Алиса.

Джек обернулся к ним, видимо, догадавшись, что речь о нем. Алиса улыбнулась, и, пожав плечами, он вернулся к своему разговору с Энни.

— Я все же присмотрю, — ответил Том, оттянув пальцем нижнее веко.

Чуть позже Джек заметил, как в углу, заговорщицки сдвинув головы, о чем-то шептались Вучко и Тедди. Пекарь явно что-то втолковывал парнишке, наливая неизвестный напиток в его бокал. Поняв, что их заметили, оба вскинули головы и, переглянувшись, махнули Джеку, приглашая подойти ближе.

Серебристая фляга, из которой Вучко налил что-то прямо в его сок, было последним, что четко отпечаталось в памяти Джека о том вечере, но, проснувшись утром, впервые за долгое время он обнаружил, что не чувствует ни единого признака простуды.