Полдень и Береника (гет)

Сколько бы Учитель ни твердил, что магия должна исходить от самого сердца, лично у меня она обосновалась внизу живота.

Кровь — это жизнь, — нараспев говорил он, как бы походя вычерчивая магические знаки воздетыми руками. — Жизнь — это сила. У жизни есть начало и конец.

В начале лета я чувствовала в себе невиданные силы — как объяснила Таана, это оттого, что окрепшие вампиры в моей утробе давали мне часть своей энергии и выносливости. Любая царапина заживала на мне за минуты, меткость возросла, магия восполнялась, словно я была подключена к мощному источнику — вроде фонтана на центральной площади, восстановленного после моей давней битвы с магом. Это и вдохновляло, и пугало одновременно: что будет, когда они наконец вырвутся на свет? Событие намечалось на конец июля, то есть у меня в запасе было больше месяца, чтобы собраться с духом.

Я благословляла заговорённые штаны, поддерживающие мой живот, заклинание для которых мы с Велькой нашли в «Практическом пособии для беременных магичек» в разделе «Затейницы». Обновлять его нужно было всего раз в день, зато штаны, будто чьи-то крепкие руки, обхватывали живот снизу и придерживали до конца дня, избавляя от напряжения спину.

Моя беременность оставалась делом государственной важности, так что повитуху выбирали всем миром. Разумеется, Лён собирался присутствовать на этом важном мероприятии самолично, но не в одиночку. Келла заявила, что никого постороннего ко мне не подпустит, Старейшины считали необходимым держать наготове день и ночь лучшую повитуху Догевы, которая за триста лет приняла полтысячи младенцев, и почти всех удачно, Велька вообще настаивала на приглашённой магичке из Стармина. Сама Велька ещё ни разу не принимала роды и потому готова была предложить лишь моральную поддержку. Моего мнения никто не спрашивал, и это доводило меня до белого каления. Я представляла в красках свои родовые корчи в окружении малоизвестных мне тёток, каждая из которых применяет разные методы и терпеть не может остальных. Келла кричит: «Пей отвар!», догевская повитуха гнусаво просит тужиться, магичка вопит «Разойдитесь, не мешайте колдовать!»

В итоге я заявила, что сбегу от всех тайно рожать в лес, и Лён повелел: «Келла!» Я выдохнула с облегчением, но ненадолго, пока не услышала диалог Келлы и одного из Старейшин, наказывающего ей помнить о долге перед Догевой и в экстренном случае, если что, сделать правильный выбор — в пользу наследника. К счастью, Келла отбрила наглеца короткой фразой на вампирьем языке, которую даже я поняла: «Идите, мол, уважаемый, займитесь… послами». И всё же этот разговор произвёл на меня тяжёлое впечатление. Я не стала расстраивать Лёна его пересказом, потому что он безоговорочно доверял Келле, но в который раз ощутила свою вторичность и чуждость вампирьему племени. Мною можно пожертвовать — наследником никогда. Только Лён и наследники имели значение… Келла любила меня, но я не была уверена до конца, что она не думает так же. Я находила им всем оправдание. Слишком шатким было положение вампиров среди других рас, слишком мало осталось беловолосых, слишком долгим был путь к миру и относительному благополучию — а до мракобесия один шаг.

Мои переживания усугубила делегация из Леска, которая привезла нам с Лёном официальное приглашение на свадьбу Вэрда и Лереены. То, что Повелитель Леска и Повелительница Арлисса так хорошо поладили, вызвало бурное обсуждение в Совете, который я в последнее время частенько пропускала, ссылаясь на недомогание. Вот и в тот раз я манкировала своими обязанностями, полагая, что это торговая делегация, с которой прекрасно разберутся без меня. Однако Велька узнала подробности обсуждения от Шаона, входившего в Совет. Оказывается, Догева упустила столько возможностей, в своё время не соединив браком Лёна и Лереену, и теперь Леск и Арлисс, населенные практически исключительно вампирами, объединятся и начнут вставлять нам палки в колёса — как торговые, так и политические.

— Лён фыркнул, когда об этом зашла речь, сказал, что это полная чушь и мы образуем тройственный союз. У Шаона для этого даже готов план. Но на свадьбу всё же лучше съездить.

— В смысле? — возмутилась я, понимая, что меня туда никто не потащит. — Лён уедет на свадьбу?

— Он отказался наотрез, но Шаон сказал мне по секрету, что это может повредить Догеве. Такое поведение сочтут неуважением. Кроме того, важно показать всем подданным Леска, что Повелитель Догевы — желанный гость, а не соперник или враг, как это было раньше. И вообще, свадьба — большое политическое действо, на неё приедут представители всех рас самых высоких рангов, ведь, слава богам, у нас сейчас мир, никто не воюет. Такое бывает редко. Личные встречи — это правильные контакты и торговые соглашения на годы.

— А когда ехать? — мрачно спросила я.

— Послезавтра. Лёну предлагают поехать в Леск вместе с возвращающимися послами, так безопасней.

Я вспомнила дорогу Лёна в Арлисс с послами, которая закончилась мечом в его сердце, и меня передёрнуло.

— И Келла поедет?

— Конечно, нет. Она с тебя глаз не спустит. А вот Шаон и ещё пара советников отправились бы с Лёном.

— Но он же не хочет ехать, — заныла я.

— Лёна трудно переубедить, но, может, у тебя получится?

— Велька, ты понимаешь, что происходит? — усмехнулась я. — Ты занимаешься придворными интригами вампиров!

Велька пожала плечами. Наш разговор проходил не в тронном зале, а в специальном сарайчике Келлы, куда Верховная травница изредка допускала мою подругу для изготовления деликатных настоек, требующих магического заговора. Перед Велькой дымился медный котёл, в который она постепенно подмешивала ивовый порошок и сушеную заячью капусту, пока я плела заклинание для ускоренной варки. На столике своей очереди ожидали жабьи лапки и мышиный хвост не первой свежести.

— Я доверяю Шаону, — сказала Велька. — Он боготворит Лёна и всегда будет действовать в его интересах. Вольха, ему нужно поехать.

Я поморщила нос, как недовольный ребёнок. Три дня пути до Леска, неделя свадьбы, три дня пути назад… Он уедет на две недели, не меньше. А вдруг близнецам захочется появиться на свет раньше срока? Что, если в «экстренной ситуации» решение станут принимать Старейшины, и не в мою пользу? Напомнив себе, что я не кто-нибудь, а Повелительница Догевы, я вздохнула и успокоилась. Может, ему неплохо будет развеяться? Тем более с Шаоном под боком.

— Скажи, что хочешь от него немного отдохнуть, — предложила Велька.

Каждый вечер мы с Лёном засыпали в обнимку, его рука на моём животе, мои — вокруг его шеи…

— Нет, не поверит, — заявила я, крутя подуставшими от пассов пальцами.

— Тогда скажи, что в ближайшие две недели мы с тобой планируем… затворничать. Будем отдыхать, набираться сил и заниматься дыхательной гимнастикой для подготовки к родам. Мол, ритуал такой у магичек, без участия мужчин.

— Чушь, — я решительно помотала головой.

— Ну, придумай что-нибудь. Скажи, что он тебя возбуждает, а вам того… нельзя сейчас. Пусть лучше уезжает, — не сдавалась Велька.

— В соседнюю комнату?

— Тогда скажи правду. Мол, рожать пока не собираюсь, съезди, повеселись, привези мне подарок…

— Велька, — перестань придумывать, рассмеялась я. — А то я подумаю, что Шаон предложил тебе награду за то, что ты мне всё это расскажешь «по секрету».

— Да ты что! — Велька задохнулась от возмущения, но почти сразу сдулась. — Хотя… Леший их разберёт, этих вампиров. Они те ещё интриганы. Решай сама.

Я, конечно же, понимала, что Шаон и Совет правы, Лёну нужно поехать — он просто не хочет надолго меня оставлять. Лён единственный в этой долине ценил мою жизнь больше любой другой и «если что» не принёс бы меня в жертву даже ради наследников. Хотя, возможно, я ошибалась… Страшно и подло было сомневаться в Лёне, но лично я ни за что не хотела бы оказаться на месте человека, которому задают вопрос, кого спасать — любимую женщину или нерождённого ребёнка. Кого выбрать? Бр-р-р… Я тряхнула головой, словно отгоняя навязчивый морок. Ну зачем обязательно кого-то спасать? Почему я всё чаще вспоминаю свои шуточки про давно выбранный мною холм под осинкой? И вообще, Лён побывал на стольких родах в Догеве, что даст фору любой повитухе — правда, его роль главным образом заключалась в том, чтобы читать чувства стремящихся наружу младенцев.

— Ладно, — миролюбиво заключила я, закончив нашёптывать заклинание, — скажу Лёну, что запрещаю ему ехать, пусть только попробует. Может, прокатит.

— Как знаешь, — подруга пожала плечами, бросая лапки и хвост в котёл и закрывая крышку. — Лишь бы сработало.

Не сработало.

Лён заявил, что не собирается никуда ехать, потому что терпеть не может скопление народа, где все очень громко думают, причём совсем не то, что потом говорят. Что ненавидит сборища, где приходится называть друг друга полными именами, где чтят этикет настолько, что не могут себе позволить расстегнуть пуговицу на рубашке в жару. Где придётся ходить с гордой миной и терпеть снисходительность гостей человеческой расы...

В итоге Лёна всё же уговорили члены Совета, расписав, как важно для Догевы не пропустить эту межрасовую конференцию под видом свадьбы.

Лён отправился в дорогу на рассвете, перед этим попрощавшись со мной так, словно едет не на праздник, а на долгую кровавую войну. Ночью ему не спалось: он слушал, как толкаются близнецы в моём животе, заставлял пообещать быть настоящей паинькой, что бы это ни значило… Утром раздал Вельке и Келле кучу указаний, связанных с моей персоной, а перед тем, как запрыгнуть на Вольта, аккуратно поправил мои волосы и прошептал на ухо, что любит меня. Это было так не похоже на Лёна, что я съязвила от растерянности:

— Не любезничай там сильно с эльфийской Повелительницей. И обними от меня Орсану и Ролара. А лучше привози их с собой.

— Что ещё? — усмехнулся он.

— Само собой, привези мне какой-нибудь подарок. Только не сапфир или изумруд какой, фу, а женский гворд, например. Или эльфийскую кожаную куртку с заговорённым шипами.

Сдержав смешок, Лён воздел глаза к небесам, и я послала ему на прощание воздушный поцелуй.

Пятки и локти внутри меня замолотили так, словно это их обладатели пустились вскачь. Я не хотела расставаться, но создавать Лёну репутацию подкаблучника, сидящего у ведьминой юбки, мне не хотелось ещё больше. Помахав вслед процессии из восьми вампиров, я заранее посочувствовала всем, кто встретится у них на пути, и в расстроенных чувствах отправилась писать свои мемуары, переваливаясь, как утка. Заговоренные штаны стали работать хуже, и я вдруг по-новому ощутила тяжесть своего бремени: всей душой, всем нутром и всем мочевым пузырём.

* * *

Получалось, что в отсутствие Лёна Повелительницей Догевы осталась я. Новый статус не требовал от меня ровным счётом ничего нового, потому что Старейшины и Келла заявили, что не планируют обременять меня государственными вопросами, если только я сама не пожелаю вникнуть в споры о том, на каких землях лучше сажать репу, а какие отдать под посевы гречихи. Я не пожелала, посчитав, что Совет лучше меня сообразит, что к чему. Вампиры всё реже приходили ко мне с просьбой поворожить, и мы с Велькой, ввиду отсутствия Шаона, предавались праздному безделью. На время отсутствия наших мужчин подруга переехала в наш с Лёном новый дом и спала в гостевой комнате. Дольмена, помощница по дому, готовила чудесные пироги, у крыльца мозолила глаза оставленная Лёном стража. Келла каждый день приходила справляться о моём здоровье, и они с Велькой обсуждали какие-то новые зелья для «баб на сносях», внушающие мне подозрение. В долине не осталось ни одного телепата, так что Лён не мог связаться с нами по телепатофону, и мне оставалось лишь домысливать, как хорошо и с пользой он проводит время в Леске.

Через две недели после его отъезда и за три дня до предполагаемого возвращения налетела буря.

Ураганы в Догеве случались крайне редко — защищённая со стороны моря горами долина была в меру холмистой и лесистой и успешно усмиряла непогоду своими окраинами, но на этот раз буря пришла после такой жары, что даже комарам было лень жужжать. Тяжёлый, густой воздух, наполненный маревом и запахом летних трав, словно прижался к земле, предупреждая зверей и птиц об опасности. Завидев огромную чёрную тучу в полнеба, табунщик успел загнать к'яардов в конюшню, а вампиры, побросав дела во дворах, попрятались по домам. Мы с Велькой последовали их примеру, прогнав прочь стоявшую у крыльца стражу.

Со свистом налетевший ветер так пригнул ближайшие осинки, что, казалось, им уже не выпрямиться... Ничего, выпрямились. Живучие, как вампиры.

Не утруждая себя предупредительным дождиком, ливень ударил сплошной стеной, заслонив собой потрёпанный ветром городской пейзаж. Несколько часов стихия бушевала, заставляя меня задаваться вопросами: откуда в небесах могло собраться столько хляби и за что боги прогневались на земных существ?

Волноваться по-настоящему мы начали, когда вода поднялась выше порога и затопила прихожую. Конечно, мы с Велькой сразу же её заговорили. Увидеть, что происходит во дворе и, тем более, на площади не было возможности из-за пелены дождя. Мы лишь предполагали, что в ближайшие сутки прогулкой в сапогах никто не отделается, впору будет доставать лодки. А ещё мы переживали за судьбу фонтана, в котором регулярно подзаряжались от магической жилы.

Чтобы разведать обстановку, я приоткрыла окно и пустила заговорённый от воды пульсар, но он промчался по улице, как светлячок в горном тоннеле, и растаял в серой пелене. Со всех сторон с неприятной периодичностью грохотало, отсветы молний не пробивались сквозь стену дождя. Потоки бурлили, смывая всё на своём пути. Холмистость местности не играла на руку долине: судя по грязи и мусору, проносившимся перед нашим домом, ливень решил опоясать Догеву спускающейся вниз воронкой, утаскивая за собой всё, что плохо держится за землю. Чувствуя себя в относительно безопасной ловушке, мы с Велькой поставили заглушающие заклинания и умудрились поспать. К утру ливень почти утих, и сквозь его редкие кривые струи наконец можно было разглядеть чудом уцелевшие соседние постройки. Но не все… Несколько домов слева от Дома Совещаний показались мне подозрительно скособоченными, а один домишко, похоже, не уцелел — оставалось только гадать, куда он делся и что стало с его жителями.

Река, бегущая по улице, обмелела, оставив на брусчатке горы грязи и хлама, среди которых я разглядела детский ботинок. И тут до меня дошло: в долине самое настоящее стихийное бедствие, а я, Повелительница, сижу сложа руки, спокойно сплю, спрятавшись в своей прочной повелительской обители не только от дождя, но и от грома. Я вдруг почувствовала, как подвела Лёна. Я давно должна была что-то делать — как минимум узнать, что происходит, а как максимум — попробовать помочь пострадавшим.

Проигнорировав завтрак, мы с Велькой уже собирались бежать в Дом Совещаний, предполагая, что туда давно пришли члены Совета и Старейшины, но Келла нас опередила. Влетев в прихожую, встревоженная и всклокоченная, она воскликнула с порога:

— Как вы?

— В порядке, но волнуемся, — ответила Велька.

— Кое-кому из вас вредно волноваться, — проворчала Келла.

Я пропустила её замечание мимо ушей и спросила:

— А что в долине?

Травница покачала головой.

— Это какой-то кошмар! В лесной части города всё более-менее, но вдоль полей с холмов сошли грязевые потоки, смыло несколько домов и два кладбища. Из пяти гонцов пока вернулся только один — в долине Ветров разлилось настоящее озеро, под рухнувшими домами остаются пострадавшие. Мы снарядили туда отряд помощи, но по дорогам даже к'яардам сейчас не пройти.

Я тихо выругалась, злясь на свою беспомощность. В другое время я могла бы раз-другой телепортировать и себя, и кого-то из стражей в знакомое мне место, но сейчас об этом нечего было и думать, а Велька, хоть и сдала экзамен по телепортации, после школы не практиковала столь неприятное ей занятие.

— Что мы можем сделать? — спросила я.

— Ничего. Сидите тут, — Келла подозрительно оглядела меня и, резонно предположив, что я не жажду следовать её совету, решила озадачить меня важными обязанностями: — Ждите и наблюдайте за обстановкой. Я приду, как только вернутся другие гонцы, мы созовём Совет и решим, что делать.

Она выскочила за порог, и мы с Велькой переглянулись.

— Ждите… — проворчала я. — Что я скажу Лёну? Что я сидела как курица и наблюдала, как тонет его — наша — долина? — я решительно схватила два плаща и подала один Вельке.

— Вольха, Келла нас убьёт, обоих, — обречённо вздохнув под моим красноречивым взглядом, подруга всё же взяла плащ. — Ладно, мы только пройдёмся по округе. Кое-что осушим, где-то пустим поисковые. Ты сплетёшь заклинания попроще, чтобы не перетрудиться, и подскажешь мне более сложные, если я что-то забуду. Походим немножко и вернёмся, да?

— Конечно, — уверенно ответила я, накидывая плащ, который давно перестал сходиться на моём животе.

Мы напялили высокие сапоги и, выйдя наружу, не сговариваясь свернули налево: ноги сами понесли нас в сторону домов Тааны и Шаона, живших по соседству. Большинство дворов, стоящих на возвышениях, имели жалкий вид, но уже подсыхали, а вот строения в низинах просто взывали о помощи. Мы с Велькой останавливались возле таких, чтобы произнести заклятие осушения и кое-где поднять обломки, как и возле сараев с ревущей скотиной. Вдруг нам навстречу выскочила молодая вампирша с ошалевшими глазами и стала рассказывать, маша руками, что не может найти сына после того, как их вместе смыло потоком в сторону леса. Помчавшись, куда она указывала, мы с Велькой пустили поисковые пульсары и спустя несколько минут отыскали мальчишку под перевёрнутой телегой, без сознания, но живого. Уже ради этого нам стоило выйти в спасательный рейд.

Дом Тааны почти не пострадал, сама она помогала старой вампирше-соседке выгребать грязь из комнат. Боевые петухи Шаона, мокрые и перепуганные, сидели на верхних перекладинах сарая, с ужасом взирая на разлившееся под ними озерцо, смешанное с соломой, зерном и помётом. Осушив сарай и проверив дом, мы с Велькой отправились дальше по улице, продолжая искать, расчищать и осушать с помощью магии. Игнорируя просьбы спасти намокший ковёр или затопленный подвал, мы шли в первую очередь туда, где дома превратились в обломки, из-под которых доносились крики о помощи. Вампиры физически крепки, но не каждому из них под силу выбраться из-под обвалившейся стены. Соседи, конечно, помогали друг другу, но наши поисковые пульсары были жизненно необходимы.

К обеду мы с Велькой валились с ног. Решив сделать перерыв и всё же рискнуть набраться магической силы у фонтана, мы обнаружили, что фонтан в Догеве ужасно невезучий — его снова не было. Смыло дождём.

— Мне срочно нужна магическая жила, моя магия на нуле, — пробормотала Велька, поглядывая в сторону ручья за перелеском, у которого мы совсем недавно так беззаботно загорали. Дорога к нему была завалена деревьями и комьями земли. — Надеюсь, с родником ничего не случилось и мы там подзарядимся, иначе я не смогу нормально колдовать ещё трое суток.

Я была не в лучшем состоянии, только ещё ломило спину и кружилась голова. Детский ботинок, лежавший недалеко от нашей входной двери, так никто и не убрал, и это меня очень расстроило. Подойдя к нему поближе, я наклонилась и вдруг почувствовала, что ботинок становится всё крупнее, стремительно приближаясь к моему лицу — как и грязная лужа, в которой он лежит.

— Вольха-а! — услышала я, прежде чем погрузиться в беззвучную темноту.

* * *

Очнулась я от боли в животе. Приоткрыв глаза, увидела знакомый потолок спальни.

— Вольха, слава небесам, — произнёс голос Вельки, перешедший в крик: — Келла!

Склонившееся надо мной лицо Келлы попыталось изобразить улыбку.

— Как ты, деточка?

— Больно, — призналась я.

— Выпей, — она протянула мне стакан. — Началось.

— Но ещё ведь рано, — я схватилась за живот, чувствуя, как он сжимается в одном долгом спазме. Это мне очень не понравилось, но кричать было как-то неловко. — Ой…

Велька приподняла меня, Келла поднесла стакан к губам.

— Пей.

Я послушно выпила на удивление приятную на вкус жидкость, от которой голова почти сразу прояснилась, а боль слегка притупилась.

— Как у тебя с магией? — вдруг спросила Келла.

Я прислушалась к себе и помотала головой: магические силы и не думали восстанавливаться.

— Всё в порядке? — спросила я у нахмурившейся травницы.

— Кроме того, что ты упала на улице, разбила лоб и у тебя отошли воды? Да, — сердито резюмировала она. — А нет, ещё вся твоя магическая сила, как и сила твоей подруги, моей так называемой помощницы при родах, — тут Келла по-тролльи выругалась, — ушла на разгребание завалов, а мой домик с зельями снесло наводнением. Все зелья, что я готовила для родов, и все мои травы, из которых можно сварить что-то заново, — она сокрушённо всплеснула руками. — Хорошо хоть у Вельки кое-что осталось.

«Имрюк, но не полный», — подумала я, виновато улыбаясь.

Ну, хотя бы часть из перечисленных проблем была не на моей совести.

— Ой!

— Держись, деточка, — сменив гнев на милость, Келла приложила руку к моему животу и одобрительно добавила: — Им там больше не нравится, они скоро начнут выбираться. Главное, чтобы спокойно и по очереди, не мешая друг другу, — вдруг она вскочила, выглянула в коридор и завопила: — Да нагреете вы наконец воду?

Снаружи прозвучал виноватый голос:

— С чистой водой проблема, госпожа Верховная травница. Разве что из бочки взять дождевую.

— Ещё чего, — сердито прошипела Келла, — не хватало нам детей заразить холерой. Сходите за чистой, родниковой.

— Там не пройти, — возразил голос.

— Значит, сплавайте, слетайте, как угодно! Мне нужны двадцать вёдер для ванной.

— Простите, но это невозможно.

Келла прорычала.

— Принесите хотя бы четыре! Все вскипятить, два остудить, два держать горячими, что-нибудь не понятно? — выговорив дежурному стражу, Келла вернулась ко мне и, сев у изголовья, как ни в чём не бывало улыбнулась. — Всё идёт по плану, деточка.

— По какому? — с сомнением спросила я.

— По нужному. Лежи. Ах, если бы хоть у кого-то из вас двоих осталась магия, чтобы ускорить процесс варки новых зелий! И зачем вы потащились в долину? — проворчала Келла, глядя на Вельку, копающуюся в большой сумке со склянками и мешочками. — Ну что, нашла?

— Чтобы ускорить роды, ничего нет. А успокоительного или бодрящего сколько угодно, — с деланной радостью выпалила Велька.

— Боги, надеюсь, у тебя там что-то посерьёзней валерианной настойки.

Они сели за стол, разложили травы и баночки и какое-то время обсуждали состав содержимого, не обращая на меня никакого внимания. Я тихо и регулярно ойкала, стараясь им не мешать. Поставив несколько склянок в ряд, травницы пошушукались, и Келла сказала:

— Вольха, мне придётся отойти ненадолго, вдруг получится найти что-то из нормальных зелий. Лежи и слушайся во всём подругу.

С этими словами Верховная травница удалилась, а Велька, бледная и лохматая, помогла мне умыться и надеть чистую рубашку.

— Лён меня убьёт, — пробормотала она. — Я должна была остановить тебя.

— Я в порядке, но мне нужно в туалет, — я попыталась встать, но комната подозрительно качнулась. — Что за леший? Что со мной?

— Ты ударилась головой о брусчатку и провела почти час без сознания, — сказала Велька, подавая мне судно. — Мы ужасно перепугались. Воды отошли, а ты не в себе. У нас толком ни трав, ни магии! Так что не вздумай вставать.

— Хм, — я прислушалась к себе. — Я что, и обезболить себя не смогу? Да что за кхыр, где моя магия? — возопила я, неохотно укладываясь в постель и принимая судно. — Она в последнее время так быстро восполнялась Таана считает, что это из-за близнецов-вампиров. Они дают мне часть своей силы.

— А теперь им эта сила нужна самим. Им нужно родиться, и как можно быстрей. Моя магия прибывает, но я всегда медленно восполняю запас, не то что ты. Вольха, я смогу тебя обезболить через пару часов.

— Ой, — пискнула я. Живот сжался, а потом заходил ходуном. — Кажется, они пустились наперегонки.

— Вот и хорошо, — Велька забрала у меня судно и отошла к ведру.

— Велька, — жалобно проговорила я, — мне немного страшно.

— Я с тобой, — пробормотала подруга, тщетно пытаясь скрыть собственный ужас. — Это всего лишь роды, хоть и немного ранние. Это же естественный процесс! Природа всё сделает за тебя.

— Мне очень страшно, — призналась я. — Ой! И голова кружится, — я потрогала шишку на лбу, рассечённую посередине царапиной.

Я даже не могла понять, рада я отсутствию Лёна или нет. Я ненавидела выглядеть жалкой в его глазах, но было бы так хорошо его обнять… Мне очень хотелось услышать его спокойный голос.

«Лён?»

«Вольха?»

* * *

Ночь, мягко говоря, выдалась неприятная. Велька и Келла по очереди дежурили возле моей кровати, как у смертного одра, с соответствующими лицами. Это не придавало мне оптимизма. Схватки то усиливались, то затихали. Голова болела и кружилась, хоть Велька и попыталась обезболить её с помощью постепенно прибывающей магии. Травницы предлагали мне то одно зелье, то другое, и когда я в конце концов отказалась их пить, выдохнули с облегчением. У меня сложилось впечатление, что они сами не знали, как мне помочь оставшимся арсеналом трав, и просто давали мне те, что точно не могли навредить. Весь следующий день прошёл в каком-то сонном бреду, а близнецы никак не хотели увидеть меня с другой стороны. Я очень их уговаривала. Мне меняли рубашки, мыли лицо, подавали судно, что-то рассказывали бодрыми голосами. Я улыбалась в ответ, с каждым часом пугаясь всё больше.

— Это мои первые роды, и опыт не вдохновляет, — шёпотом поделилась Велька с Келлой, полагая, что я задремала. — А ты, Келла? Много родов приняла?

— Да.

— А чем отличаются роды у людей и вампирш?

— Да ничем, только у вампирш всё то же самое происходит стремительно. Главное — не пропустить начало и поймать ребенка.

— Никогда не заведу детей, тем более от вампира, — прошептала Велька. — Келла, а сколько тебе лет?

— Много.

— Прости, но… почему у тебя нет детей?

— Мой сын и муж умерли в последней войне, и больше я детей заводить не захотела.

Велька виновато хмыкнула.

— Простите, девочки, но не могли бы вы сменить тему? — простонала я, вспомнив ужасные истории о сожжённых на кострах младенцах вампиров, и травницы умолкли.

Келла тут же склонилась надо мной.

— Как ты, деточка? Поспала немного?

Я кивнула, и в это время кто-то громко постучал во входную дверь.

— Кого там лешие принесли? — Велька отправилась открывать, но вскоре вернулась и попросила Келлу выйти. Та поспешно ретировалась.

— Кто там? — спросила я у Вельки, понимая, что Лён точно не стал бы стучаться.

— Старейшины. Небось пришли советоваться по поводу наводнения и всего остального.

— Тс-с-с, — попросила я и прислушалась.

— А в состоянии ли Повелительница принимать решения? — произнёс мужской голос.

— На время родов можете взять правление на себя, только не беспокойте меня по пустякам, — ворчливо ответила Келла.

— Проблемы Догевы — это не пустяки.

— Делайте, что считаете нужным. Соберите Совет. У меня сейчас дело поважней.

И они перешли на алладар, который я всё ещё понимала с трудом.

«Я для Келлы важнее Догевы?»

Эта новость так меня вдохновила, что ко мне ненадолго вернулись силы. Магия всё не прибывала, и меня осенила догадка.

— Велька, а что, если мои дети не вампиры, а наоборот, маги? Тогда всё логично. Сейчас им нужна подпитка, а запаса у меня нет.

— Исключено, — ответила вместо Вельки вернувшаяся Келла. — Вампирья кровь всегда сильнее.

— Это с обычными людьми, а я же магичка. А чего хотели Старейшины?

— Не могут отыскать нашу повитуху. Пропала куда-то во время наводнения. Ужас…

— Ой!

— Потерпи, деточка. Мне кажется, схватки усиливаются.

Чтобы закрепить успех, мне снова дали какое-то зелье, и всё смешалось в сплошной пелене боли и суеты. Келла просила меня тужиться, потом дышать, потом снова тужиться, потом отдохнуть, Велька бегала туда-сюда, расплёскивая воду, и когда я наконец услышала детский крик и два радостных женских вопля, захлопали двери, и Келла сказала у меня над ухом:

— Чудесный мальчик с крылышками, вот, посмотри. Белокурый какой!

Целое мгновенье я была невероятно счастлива, потом мальчик возмущённо вскрикнул, и его унесли, а у меня всё началось сначала.

— Тужься, — сказала Велька, вытирая пот со своего лба, будто это она вторые сутки пыталась стать матерью.

На какое-то время у меня открылось второе дыхание, затем прибежала Келла, наорала на Вельку и приказала мне не тужиться, потому что второй ребёнок лежит неправильно и его надо повернуть. Мне дали успокаивающее зелье, от которого я постоянно проваливалась в сон и в конце концов так устала, что перестала что-либо понимать.

— Погладь его, только медленно. Тихо, осторожно. Мы не любим людей, особенно магов.

Шёрстка у малыша была мягкая, светлая и словно светилась на кончиках тонких волосков.

— Кося, кося, — прошептала я — и неважно, что я так звала свою лошадь.

Я стояла посреди поляны, освещённой утренним солнцем, и трепала гриву жеребёнку-единорогу, совершенно отчётливо понимая, что мне говорит его мать.

— А почему?

— Вы слишком часто охотитесь за нашими рогами.

— Я Повелительница, я его не обижу. Наоборот, смогу защитить.

— Ты должна защитить своих детей, — сказала белая кобыла. — Тебе здесь не место, Повелительница. Не место… не место…

Я очнулась от громкого голоса в коридоре, прозвучавшего так отчётливо, что сердце запрыгало в груди. Мысли кружились в странной пелене, рука всё еще гладила мягкую шёрстку. Лён?

За дверью раздался топот, затем умоляющий голос Келлы:

— Да, но сначала переоденься и вымой руки, прошу тебя!

Он приехал, и сейчас они зададут ему страшный вопрос. Они спросят Лёна, кого спасать — меня или ребёнка. Этого нельзя допустить.

— Не нужно его спрашивать, — пробормотала я, чувствуя, как чья-то рука сжимает мою ладонь. Я повернула голову. — Велька!

— О чём?

— Не нужно, нельзя! Решайте сами. Он не должен такое решать. Не спрашивайте! — прокричала я. — Этот груз убьёт его. Он только кажется таким сильным и уверенным, а на самом деле…

— Вольха, успокойся.

Но я словно обезумела.

— Пообещай, что не заставите его делать выбор, — умоляла я. — Если ему придётся выбрать детей, он никогда себе этого не простит. И наоборот… Думаешь, мне страшно умирать? Мне жалко его бросать. Я нужна ему, понимаешь?

— Вольха, твои дети в порядке. Ты слышишь меня? У вас мальчик и девочка.

Опешив от такой новости, я наконец пришла в себя и опустила руку на живот, болтающийся незнакомой кожистой сумочкой.

— Правда? Они в порядке?

— В полном.

— Слава богам! — я выдохнула с невероятным облегчением, пытаясь приподняться, но голова снова закружилась. — Мне снился сон про единорогов. Велька, а где моя магия? Почему она не восстанавливается? Я что, не смогу больше колдовать?

— Конечно, сможешь, — заключила подруга с наигранным оптимизмом. — Я думаю, все твои силы ушли на роды.

Тут дверь распахнулась, и в комнату вошёл Лён, бледный и растрёпанный, а за ним Келла. Мне так хотелось, чтобы все, кроме Лёна, исчезли, но они отчего-то не исчезали, молча глядя на то, как он опускается у кровати и обнимает меня.

— Вольха…

Ах, как же мне стало хорошо.

— Дети в порядке. Тебе не нужно делать выбор, — радостно заявила я.

— Какой выбор? Ты о чём?

— Неважно…

— Как ты? — он потрогал мой лоб. — Ты горишь!

— Правда? Мне нужна моя магия.

— Что? Она не восполнилась? — удивился Лён.

Я помотала головой.

— Так может, в этом всё дело?

— В чём? — спросила я.

За него ответила Келла.

— Вольха, кровотечение никак не останавливается. Я испробовала все зелья, а Велька заговоры, но… если бы ты могла залечить себя…

Бросив сердитый взгляд на Келлу, Лён вдруг схватил горсть амулетов и украшений, висящих у меня на шее, отыскал среди них агатовый амулет от телепатии и быстро его снял. Он читал мои мысли почти минуту, а затем, быстро надев амулет себе на шею, решительно завернул меня в одеяло, подхватил на руки и вынес из комнаты. Всё замелькало у меня перед глазами, время от времени пропадая. Через несколько мгновений я вдохнула свежий воздух и услышала суровый голос Лёна:

— Фонтан восстановили?

— Нет, Повелитель... работаем.

Лён тихо выругался и направился в сторону леса. Я обхватила его руками за шею. Его красивое лицо то появлялось, то исчезало. Когда я видела его отчётливо, то пыталась улыбаться и даже пошутила о том, что залежалась и не против прогуляться.

— Тише, девочка моя.

Он шёл очень быстро, едва не переходя на бег.

Невинно-безоблачное, ярко-синее небо притворялось, что бурь не бывает. Сзади раздавались тревожные голоса, среди которых я различила вопль Келлы:

— Ну что он творит?

— Всё, пришли, — сказал Лён, осторожно опуская меня на землю прямо в одеяле. Встретив некоторое сопротивление, он отцепил мои руки от своей шеи и, схватив мою правую ладонь, опустил её в ледяную воду.

Какое-то время я в полузабытьи смотрела, как мечутся верхушки сосен, и слушала журчание ручья. Потом сознание прояснилось, и я почувствовала, как восстанавливается мой магический потенциал. Я пошевелила рукой, пытаясь ухватить воду, убегающую сквозь пальцы.

— Лён, — я глянула в его встревоженное лицо, — какая хорошая магическая жила! Ты давно приехал?

— Только что.

— Как повеселился?

— Лучше не спрашивай…

Я умолкла, упиваясь магией, которая бежала по венам, кружась непривычным, причудливым вихрем, согревая живот и словно вытекая из него, завершая круг.

«Кровь — это жизнь, — говорил Учитель. — У жизни есть начало и конец».

Моей магии не было конца, но она словно не задерживалась во мне, а куда-то убегала.

— Вольха, тебе нужно себя залечить, — проговорил Лён. — Останови кровотечение.

Даже если бы я и хотела, то не смогла бы прервать этот вертящийся поток. Голова кружилась, рука немела от ледяной воды, в животе становилось всё горячее. Не зря я всегда считала, что моя магия концентрируется не в сердце или в горле, а внизу живота.

— Вольха, ты слышишь меня? — Лён вынул мою руку из ручья, и я возмущённо дёрнулась. — Залечи себя! Ты должна вспомнить заклинание. Прочти заклинание, Вольха. Слышишь? Вольха!

Мне так нравился звук его голоса — не хотелось, чтобы он стихал. Вдруг Лён распахнул одеяло, опустил глаза и испуганно умолк.

— Вольха, я прошу тебя. Прочти заклинание, девочка. Твоя магия восстановилась, ты можешь себя залечить — ведьма ты или нет, в конце концов?

Я попыталась кивнуть, но двинуться не было сил. «Кровь — это жизнь…» Магии у меня было много, а крови — мало.

Мне очень понравилось, что лицо Лёна вдруг стало уверенным и спокойным, но не понравилось, что в его руке сверкнул кинжал. Быстро чиркнув себя по ладони, он осторожно приложил красное лезвие к моему правому нижнему ребру, приладил его, аккуратно выбирая нужный угол, и вогнал по самую рукоять. Я столько раз умирала, что даже не удивилась. Более того, прежде, чем умереть, я сразу всё поняла и успела на прощанье ему улыбнуться.

* * *

Что-то неуловимое раздражало меня, пытаясь выдернуть из приятного сна с единорогами — на этот раз я каталась на кобылице, и та ничуть не возражала. Мне помешал назойливый солнечный луч, нахально воткнувшийся прямо в левый глаз.

Я поморщилась, повернула голову и осмотрелась. Я по-прежнему лежала на злополучной кровати, до чертиков надоевшей мне за последние пару дней. Рядом со мной крепким сном спала… Келла. Я аж задохнулась от разочарования. Келла надоела мне ещё больше кровати. С трудом приподнявшись, я ощупала свой живот, с облегчением глянула на чистые белые простыни. Не представляя, сколько проспала, я осознала главное: я жива, полна магии и мои дети в порядке.

Велька дрыхла в кресле у окна. Кажется, мне приснился ужасный сон. Приезжал ли Лён? Конечно, приезжал. И спас меня. Или нет? Я проверила агатовый амулет — на месте. Провела рукой под правой стороной грудной клетки — следа от удара кинжалом почти не осталось, но он был. Это был не сон. А единороги? Я каталась на кобылице! О-ох…

Вдруг из глубины дома раздался настойчивый детский крик, заставивший меня спустить ноги и сесть на кровати. Конечно же, Лён там — где ему ещё быть? На столике стояло несколько стаканов, в одном из которых я по запаху распознала Валькин бодрящий настой. Встать оказалось не так-то просто, но настой прибавил мне сил, и я с удивлением отметила, что рубашка в районе груди быстро намокает. Это прибывало молоко, разбуженное детским зовом или зельем. Осторожно держась за стену, чтобы не свалиться по пути, я вышла в коридор и свернула в детскую комнату.

— Лён? — позвала я на входе, но тут же увидела, что между двух кроваток стоит наша помощница Дольмена. На руках у неё оглушительно вопил маленький сверток.

— Госпожа Вольха, как вы? — воскликнула вампирша и с тревожным видом указала мне на кресло, словно сомневалась, что я устою на ногах.

— В порядке, — я села, взяла свёрток, и мне заложило оба уха от крика.

Я вдруг вспомнила историю, рассказанную мне слегка подвыпившим в свой день рождения Учителем о том, как он спас крошечного Лёна, тайком доставив его в Догеву. Ну как — тайком… По дороге малыш орал так, что распугал всю лесную нечисть.

— Голосистый, — вторила моим мыслям помощница. — Кормилица вышла ненадолго, а мальчик ваш опять проголодался.

— Зачем кормилица? — я взяла трясущийся от злости кулёк и, раскрыв ворот рубашки, приложила вопящий ротик к груди. Малыш покрутил головой, но, быстро сообразив, что к чему, сменил сирену на умильное чмоканье. Какое-то время мы приноравливались друг к другу, и скоро новое ощущение поглотило меня, заставив осознать, что моя жизнь никогда не будет прежней.

— А девочка? — спросила я, надеясь опустошить вторую грудь.

— Пока спит. Её пушкой не разбудишь, как всех вампиров.

Наевшись, малыш уснул, я передала его помощнице и взяла из кроватки спящую дочку. Её маленькое личико показалось мне невероятно миловидным.

— Мальчик родился ровно в двенадцать дня, поэтому Повелитель решил назвать его Полдень.

— Хм… Мне нравится, — сказала я. — А девочка будет… Береника.

— Насчёт девочки распоряжений не было, госпожа Вольха.

Когда мы с Лёном впервые встретились и он спросил, как меня зовут, я ответила, что Береника. Это имя всегда казалось мне благородным, а теперь ещё и везучим.

— А где Лён? — осмелилась спросить я.

— Там, где положено быть Повелителю, на ведьмином кругу. Кое-кого из погибших во время наводнения ещё можно спасти, вот он и замыкает круг. Госпожа Вольха, вам плохо?

Я поспешно передала ей девочку и осела в кресле. В глазах на мгновенье потемнело, но я быстро взяла себя в руки. Конечно же, Лён там, где без него действительно невозможно обойтись.

— Всё хорошо, — я попыталась улыбнуться.

— Знаете, как он добрался в Догеву? — загадочно спросила Дольмена.

— Нет.

— Прилетел, аки божество, на летающей белой лошади. С ним были ещё двое вампиров — Шаон, его советник, и какой-то страж из Леска.

— Это не лошади, а тха'арши, — зачем-то пояснила я.

Значит, узнав о буре, Вэрд, беловолосый Повелитель Леска и бывший недруг Лёна, с которым они когда-то сошлись в смертельном поединке, дал ему своих летающих кобылиц и предоставил сопровождение. Нам всем очень повезло, что они успели вовремя.

— Проехать нельзя было из-за наводнения, вот он и примчался по небу, — в глазах у вампирши загорелась восторженная искорка. — Об этом ещё сложат легенды, поверьте мне, госпожа Вольха. Ваш супруг — великий человек. Он способен на всё.

Ага, попробовал бы он родить… Впрочем, я не собиралась спорить. Я слишком хорошо знала ответ на вопрос, что труднее: понимать, что умираешь сам, или видеть, как умирает близкий тебе человек.

— Пожалуйста, принеси мне поесть. И компота послаще.

Дольмена убежала, а я осталась сидеть в кресле, живая, но с удравшим в пятки сердцем. Если Лён передаст мне реар, я снова стану Хранительницей. И если с ним что-то случится, я знаю, как замкнуть круг. Но как же мне всё это, гхыр побери, осточертело!