Дети терминатора и кот Баюн (джен)

Плесень расползалась по стенам зелёными паутинами.

Затопленные модули отстыковали от оставшихся сухими во время аварии. В них воняло сыростью и гнилью. Плазмоиды опускались всё ниже — огненные ленты цеплялись за антенны корабля, и техника икала от наводок. Баюн долго анализировал ситуацию, сопоставлял данные с состоянием систем. Время текло, словно песок сквозь пальцы, а корабль умирал на глазах.

Дети не стали спасать то, что уже сгнило. Стали спасать то, что могли унести.

Егор лежал под жилым модулем, приваривал гусеничный ход от грузового дрона. Искры от сварки сыпались на парафиновый лёд, словно мелкий град, оставляя чёрные воронки. Сварочная маска не спасала — пот заливал глаза. Металл плавился под его руками, послушный, словно масло на горячем ноже.

— Готов блок первый! — крикнул он, откатываясь из-под днища. — Железная изба получается.

Мира чертила маршрут на планшете. Красная линия вела от льдины через каменистую пустыню к пещерам у подножия хребта. Там, где терминатор врезался в скалы, прятались залежи металлов.

— Три дня ходу, — прикинула она. — Если кластеры покажут дорогу.

Алёна собирала проводников в стеклянные ёмкости. Жидкие капли перетекали из контейнера в контейнер, мерцая химическими сигналами. Девушка научилась понимать их язык — добавляла реактивы, получала ответы.

— Они помнят безопасные тропы, — объяснила она Баюну. — Когда звезда вспыхивает, прячутся в глубине. Знают, где не достанет радиация.

Кот молчал, облизывая лапу. Долго размышлял над словами Алёны. Раньше он защищал детей от планеты — строил стены, ставил щиты. Теперь они защищались вместе с планетой. Если бы это был прежний кот, а не его нынешний обрубок, он бы выяснил с чем связано нарушение парадокса Ферми: почему если встретился инопланетный разум(а разум ли? Под определение жизни кластеры не подходят. Разве что плазмиды...), его не обнаружили ни люди, ни их сверхразумные машины во вселенной. Ведь разум в солнечной системе уже распространяется. Это не должно быть уникальной особенностью. Все легко объяснялось бы, если бы экспедиция ничего не нашла. Если бы планета оказалась пустой.

Но кот... Теперь был слишком кот, чтобы найти ответ.

Караван тронулся на рассвете, заехав под поверхность в расселине.

Три модуля на самодельных гусеницах, гружённые всем, без чего нельзя выжить. Баюн свернулся клубком в кресле в головной машине, лапы дрожали от вибрации движков. Жидкие кластеры текли впереди серебристой дорогой.

Модули на гусеницах ползли, как гигантские насекомые по белому снегу, гружённые всем, без чего нельзя выжить. Жидкие кластеры текли впереди, как расплавленное серебро, прокладывая дорогу. Внизу был парафин. Сверху тоже он. Слева и справа — тоже застывший тёплый "лёд". Фары модулей высвечивали извилистые проходы.

Первую остановку сделали в расщелине. Егор развёл костёр из углеводородных кристаллов — горели синим пламенем, жарко и чисто.

Парафиновый лёд горел, словно свечка, давая живое тепло в мёртвом мире. Пламя танцевало в ночи, как плазмоид в очаге, но покорное, домашнее. В атмосфере было небольшое количество галогенов. Недостаточно для самовоспламенения, но вот для такого костра — вполне

— Тут теплее, чем по расчётам, — Мира проверяла термометр. — Планета себя подогревает.

— Радиоактивность в ядре, — предположил Баюн.

— Или они, — Алёна держала в ладонях каплю кластера. Та переливалась, меняла цвет. — Миллиарды капель. Химические реакции дают энергию. Дышат галогенами. А другие разновидности, автотрофные — наоборот выделяют.

Баюн долго смотрел на девушку, обдумывая её слова. В них мелькнула мысль, до которой он сам не додумался.

На второй день наткнулись на плазмоид, застрявший в ущелье. Огненный шнур бился между каменными стенами, слабел, гас. Его магнитное поле рассеивалось.

— Надо помочь, — сказала Алёна.

— Опасно, — кот выгнул спину, долго просчитывая риски. — Высокое напряжение.

Но девушка уже лезла в расщелину. В руках — самодельный электромагнит из медной проволоки и батарей. Включила ток, поднесла к плазмоиду. Тот дрогнул, потянулся к источнику поля.

Алёна вела магнитом, как удочкой. Довела до выхода из туннеля. Плазмоид выполз из ловушки, взмыл в небо, заполыхал ярче. И словно помигал им на прощанье.

— Видишь? — девушка выключила магнит. — Они не враги. Просто другие.

Суша встретила их на третьи сутки. Они вылезли на поверхность из туннеля в парафине. Справа — выжженная пустыня под вечным солнцем. Слева — ледяные иглы космической ночи. Посередине — полоса сумерек, где парафиновые ледники, наслоившиеся на камень, таяли и твердели в бесконечном цикле.

— Вон там, — указала Мира на уступ в скалах. — От ветра закрыто, вода есть. А если звезда полыхнёт — спрячемся в тень.

Они разгружали модули до темноты. Искусственная утроба, ядерный реактор, станки, гидропоника, запасы еды. Самое ценное — семена земных растений в холодильной камере.

— Что будем строить? — спросил Егор, таща ящик с инструментами.

— Что получится, — ответила Мира.

И Баюн понял — она права. Здесь планы не работали. Работали руки, смекалка и удача.