Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть I (гет)

Вместе с ней распростёрт я вдали,

В саркофаге у края земли.

Э. По

27 июня 1998 года

Когда на следующий день Гарри зашёл навестить Снейпа, тот выглядел уже значительно лучше. Они обменялись рукопожатием, Гарри подвинул табурет поближе к кровати, уселся и с улыбкой посмотрел на профессора. Его лицо по-прежнему украшала растительность.

— Чему ты улыбаешься? — спросил он.

— Я смотрю, мисс Малик ещё в полном порядке, и ты ни во что её не превратил.

Вопросительный взгляд. Гарри погладил себя по подбородку.

— А! Вот ты о чём! — усмехнулся Снейп. — Я ещё не решил, что с этим делать.

— Ты о сиделке или о бороде? Лучше не сбривай — тебе идёт.

— Знаете, молодой человек, — иронично заметил Снейп, — вы, кажется, начинаете забывать о субординации. Ничего: вот окажетесь в Хогвартсе — и всё вернётся на круги своя.

Гарри покачал головой:

— Как бы не так. Зельеварение всё ещё Слизнорт ведёт. Так что, профессор, не очень-то радуйтесь. А если серьёзно: ты решил вернуться в Хогвартс?

— Да. По крайней мере, пробуду там этот год. А потом видно будет.

Значит, ради них всех. Гарри посмотрел на Снейпа с тёплой улыбкой.

— Не смотри на меня так, Гарри, — попросил тот, — а то я вынужден буду опять выставить тебя из палаты.

— Ничего у вас не выйдет, профессор. Разве только силой.

16 января 1998 года. Пл. Гриммо-12

— Почему ты остался дома, Рон? Ты можешь мне объяснить членораздельно?

— Послушай, Гарри: я сочувствую Драко, правда! Чисто по человечески — сочувствую. Но я терпеть не могу Малфоя — ты же знаешь. Ты ему симпатизируешь, Гермиона тоже; вы с ним вообще нянчитесь, как с младенцем. Вы оба были вполне уместны на похоронах. С моей стороны быть там, значило бы лицемерить.

— Ладно, поступай, как знаешь, — вздохнул Гарри.

За последние несколько часов вообще происходило многое, чего Гарри изначально опасался и что ему не могло нравиться. Во-первых, Орден спешно провёл совещание. Гарри уже давно не были нужны никакие приспособления, чтобы быть в курсе происходящего: после того, как фениксовцы разошлись, Финеас обстоятельно осветил все вопросы. Орден был встревожен последними событиями, и во многом из-за Драко. Как и предполагал Грюм, многие считали, что за Драко стоит присматривать. Исключениями из правила были Грюм и Люпин, который ещё два часа до собрания примчался на площадь Гриммо и обстоятельно расспросил обо всём Снейпа, а потом зашёл к Драко и выразил ему соболезнования.

Во-вторых, Гарри всерьёз тревожился за Драко. Тот практически не выходил из комнаты, но это как раз было понятно. От разговоров он не уклонялся, но старался сводить всё к фразам, вроде «как себя чувствуешь? — нормально — не нужно ли чего? — нет, спасибо». При этом Гарри видел, что Драко мучительно обдумывает что-то. «Может, стоит забрать у него палочку?» — мелькнула невольная мысль.

Так прошло три дня, на четвёртый же Гермиона, наблюдая, как Малфой за обедом пару раз вяло ткнул вилкой в очередной кулинарный шедевр миссис Уизли и, не притронувшись к чаю, извинился и ушёл к себе, решительно встала из-за стола и направилась следом.

— Пришла поговорить? — он встретил её с плохо скрываемым раздражением в голосе.

— Если позволишь.

Драко внимательно посмотрел на неё.

— Ты тоже боишься? — усмехнулся он.

— Прости, я не поняла, — Гермиона присела рядом с Драко на кровать. Тот сидел, опершись локтями о колени и сцепив пальцы — обычная поза в последнее время. — Я просто беспокоюсь о тебе. Ты же хотел помочь Гарри, а всё кончится тем, что ты доведёшь себя до болезни.

— Мне кажется: все смотрят на меня и ждут чего-то, какой-то подлости с моей стороны, — произнёс он.

— Ну-ну! Ты преувеличиваешь. Но согласись: от тебя многое зависит, в том числе и чужие жизни. Не нужно сердиться на то, что люди беспокоятся. И потом, есть и другие: Гарри, я, Грюм, профессор Люпин, я уже не говорю о профессоре Снейпе. Мы тебе верим. Зачем же ты от нас отворачиваешься?

Драко не ответил.

— Скажи, — продолжала Гермиона, — ты веришь профессору Снейпу в том, что это было не самоубийство?

Он кивнул:

— Я это знаю. Когда я уговаривал маму принять защиту Ордена, я ей солгал. Я сказал, что выполняю волю Тёмного Лорда. У неё не было оснований считать меня перебежчиком.

Гермиона побелела:

— Тогда Вольдеморт окончательно свихнулся, плетя свои интриги. Убивать ради прихоти!

— Он всегда убивал ради прихоти, — возразил Драко. — Раньше, в первую войну, у него были хотя бы какие-то идеи, которыми он привлекал к себе сторонников. Теперь он держит их только страхом. И своим бессмертием. Доведённое до ручки окружение может, конечно, объединиться и убить его. Но как убить бессмертное существо?

«А Снейп хорошо над тобой потрудился», — подумала Гермиона, но вслух спросила:

— Можно узнать: как ты намерен помочь Гарри?

— Когда он с Северусом уничтожит крестражи, я помогу ему найти Тёмного Лорда. В конце концов, именно этого Лорд и ждёт от меня — что я преподнесу ему Гарри на блюдечке с голубой каёмочкой.

Гермиону передёрнуло, а губы Драко искривила ядовитая усмешка.

— И ты будешь продолжать уверять меня… — начал было он, но тут Гермиона не выдержала и прикрикнула:

— Если ты ещё раз скажешь мне или как-то намекнёшь, что я тебе якобы не доверяю, — я вообще близко к тебе больше не подойду!

— Но почему…

— Потому что у гроба матери не лгут — хотя бы поэтому! Надо быть настоящим чудовищем, чтобы так поступить! Драко! — Гермиона погладила его по плечу. — Не надо больше! Хорошо? Давай поговорим о том, что действительно тебя волнует.

Он помолчал, обдумывая её слова.

— То, что волнует меня, у других вызовет только раздражение, потому что это касается Малфоев, — откликнулся Драко. — Я всё время думаю о том, знает ли отец о том, что случилось. Сообщили ему или нет, и кто сообщил, и в каких выражениях.

— По правилам, Министерство должно поставить его в известность, — заметила Гермиона.

— Тогда он будет обвинять себя.

Гермиона нахмурилась. Драко беспокоился об отце — вполне понятные чувства. Но Люциус и правда был виноват, и ещё как виноват. Не нужно было связываться с Вольдемортом. Жил бы спокойно со своей семьёй, маялся снобизмом, но был бы по-своему счастлив и доволен. А теперь: сам в Азкабане, жена мертва, а сын… Сын пока ещё его любит, но живёт уже совершенно другими идеалами.

— Прости, что тебе приходится выслушивать мои жалобы, — промолвил Драко, опустив голову так, что волосы упали на его лицо. — И ещё — мне не с кем поговорить о матери, — добавил он.

— Поговори со мной, — ответила Гермиона, отводя волосы от лица Драко. Он замер.

— Ты очень добра, — прошептал он, — но тебе будет неприятен этот разговор. Моя мать обижала тебя. Впрочем, как и я.

— Я же буду говорить не о нравах семьи Малфоев, а твоей матери. Она очень любила тебя, это даже Рон признавал. Да, представь себе, — ответила она в ответ на его удивлённый взгляд и вдруг улыбнулась. — Я помню, как тебе на первом курсе присылали из дома каждый день всякие вкусности. А ты так важно разворачивал свёртки и угощал приятелей. Потом я помню, как ты рассказывал, что отец хотел послать тебя в Дурмстранг, но мать не захотела расставаться с тобой, и тебя отправили в Хогвартс.

— Рон злится на меня? — внезапно перебил Драко. — Я плохо отзывался о его матери. Он очень зол на меня?

— Ну, в общем, — да, — ответила Гермиона и вновь улыбнулась, но уже своим мыслям.

Драко кивнул, утвердившись, видимо, в каком-то решении.

— Гермиона, а ты? — он посмотрел ей в глаза. — Скажи: ты правда простила меня? Только не делай такого лица. Ты понимаешь, о чём я. Ты простила?

— Конечно, Драко. Иначе меня бы здесь не было, — она протянула руку и коснулась его щеки. Драко закрыл глаза и потянулся за её рукой. Лицо его задрожало, он обхватил Гермиону за плечи и заплакал. Он плакал, как плачут мужчины, когда стыдятся своих слёз: сухо, судорожно. Гермиона крепко обняла его и гладила по голове, по трясущейся сгорбленной спине.

Ему понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться. Когда он отодвинулся от неё, Гермиона не прочла в этих глазах ничего, кроме благодарности.

Потом он молчал, по-прежнему глядя на свои стиснутые руки.

— У меня к тебе просьба, Гермиона, — прервал он, наконец, затянувшееся молчание, — обещай, что выполнишь её.

Гермиона покачала головой:

— Я никогда ничего не обещаю заранее.

Драко взглянул на неё с добродушной усмешкой:

— Да, ты принципиальна в таких вопросах, — лицо его вновь стало серьёзным. — Возможно, у меня навязчивая мысль, но она не даёт мне покоя. Я запечатал дом, ты видела. Если Тёмный Лорд всё же доберётся до меня…

У Гермионы вырвалось протестующее восклицание.

— Всё может случиться, — заметил Драко. — Одним словом, некому будет положить меня рядом с матерью. Я прошу тебя оказать мне такую услугу.

— Почему меня? — Гермиона была поражена.

— Ты мой самый близкий друг.

— Но я не смогу открыть дом! — возразила Гермиона, заливаясь краской при слове «друг».

— Сможешь, если мы кое-что сделаем. Прошлым летом я добрался до семейных архивов и нашёл там много чего… любопытного. В числе прочего там оказался один старинный манускрипт. Раннее средневековье.

Гермиона с трудом понимала, что он говорит. Причём тут Средневековье?

— Суть такова. Мужчина семьи Малфоев может попросить о последнем одолжении кого-то, не являющегося членом семьи. Если провести определённый ритуал…

— Драко, мне это не нравится.

— Гермиона! — он взял её ладонь и нервно стиснул. — Я никогда бы не позволил себе предложить тебе что-нибудь, связанное с Тёмной магией. Да, это очень древняя магия, но в ней нет ничего, что бы оскорбило тебя. Клянусь!

— Мне нужно подумать!

— Пожалуйста, — ответил Драко и отпустил её руку.

Гермионе казалась абсурдной мысль, что дом Малфоев может признать в ней члена семьи, но она в конце концов, пришла к мысли, что если Драко этот непонятный ритуал успокоит, надо хвататься за любую возможность.

— Хорошо, — медленно произнесла она, и Драко вздрогнул от неожиданности. — Что нужно делать?

Он внимательно посмотрел на неё:

— Ты не боишься крови?

— У вас, Малфоев, что — пунктик на почве крови?

Драко проигнорировал её насмешку. Он был вообще настроен крайне решительно, и Гермиона подумала, что, пожалуй, следует вот прямо сейчас отказаться, пока она не ввязалась во что-нибудь, от чего потом не избавится.

— Гермиона, — Драко вновь взял её за руку, — запомни две вещи: ни в коем случае не прерывай ритуал — лучше откажись сейчас. И второе, что бы ты ни подумала, услышав его текст, ты должна быть уверена: мне нужно от тебя только то, о чём я просил. И больше это ни к чему тебя не обязывает.

«Берегись, маленькая Виржиния! Берегись!» — вспомнилась тут Гермионе цитата из сказки, ей стало смешно и, с трудом сдерживая нервный смех, она сказала:

— Ну, что ж, начнём?

Драко встал, Гермиона следом. Он потянул вверх левый рукав джемпера (на площади Гриммо Драко почему-то принципиально не носил мантию) и обнажил руку до локтя. На свет божий вылезла Чёрная метка. Поймав застывший взгляд Гермионы, Драко произнёс:

— Не беспокойся, — змею мы не потревожим.

Он выжидающе взглянул на неё. «Наверное, я должна сделать то же самое?» — подумала Гермиона, расстегнула манжет и закатала рукав блузки.

Драко взмахнул палочкой, направив её на пустое пространство посреди комнаты:

— Mea defensio!

На полу вспыхнул тусклым серебристым светом круг футов пять в диаметре. «Мамочка! Что я делаю?» Драко подал Гермионе руку, и они вместе вошли в круг. Сунув палочку в карман, он поднял левую руку, согнув её в локте. Затем прижал к своей руке руку Гермионы, так что их запястья оказались друг против друга, и сцепил свою ладонь с её ладонью. Хотя Гермионе было не по себе, такое положение рук, напоминающее магловский армреслинг, её на мгновение позабавило.

Драко достал палочку. Сердце Гермионы глухо стукнуло.

— Кровь к крови! — он коснулся палочкой их запястий. Чувство было такое, словно их руки крепко стянул невидимый ремень и, одновременно, по запястью полоснули бритвой. По рукам поползли тёплые струйки.

— Кровью клянусь, к крови взываю! — Драко ещё раз прикоснулся палочкой к их окровавленным запястьям. Было ощущение, что их раны срослись друг с другом. Действительно, кровь течь перестала.

— Призываю праотцев моих в свидетели! Приношу Непреложный обет верности деве сей, ибо не надобно душе моей иной защитницы, кроме названной сестры моей Гермионы Грейнджер! Кровь к крови!

Из палочки Драко вырвался не красный, а серебристый луч, который опутал их руки. Круг вспыхнул, и языки синеватого, холодного пламени горделиво взметнулись вверх. Удивительно, но уже не было больше ни беспокойства, ни страха. Гермиона и правда чувствовала себя защищённой, стоя рядом с Драко в круге пламени. И когда круг исчез, стало почему-то грустно.

Они разняли руки, на которых не осталось и следа порезов. Драко убрал волшебной палочкой уже запекшуюся кровь. Гермиона вдруг почувствовала себя обиженным ребёнком, которому объяснили, что Санта-Клауса не существует. «Ну что, сестрица Гермиона? Посмотри на своего брата, чего ты боишься?» Тихо заплакав, Гермиона обхватила Драко руками и уткнулась лбом ему в грудь. Он её обнял бережно, гладил по волосам, шептал слова благодарности, а она всё не могла успокоиться.

24 января 1998 года

В этот день Драко решительно подошёл к миссис Уизли и что-то тихо сказал ей. Бросив на Драко недоумённый взгляд, она кивнула. Когда оба покинули кухню, Гермиона осторожно прокралась следом, испытывая муки совести, смешанные со жгучим любопытством. Осторожно заглянув в чуть приоткрытую дверь гостиной, куда перешли Драко и миссис Уизли, Гермиона застала следующую картину (слов она слышать не могла, потому что Драко говорил очень тихо, но выражения их лиц говорили сами за себя): он что-то горячо доказывал, глядя в недоверчивое лицо Молли; потом взгляд его стал умоляющим, а её — смягчился. Затем Молли что-то сказала Драко и похлопала его по плечу. Он улыбнулся — она тоже. Драко наклонился и поцеловал миссис Уизли руку, а она с некоторым смущением погладила его по голове. Гермиона бесшумно метнулась от двери и на лестнице чуть не сбила с ног Рона.

— Ты куда? — воскликнул он.

— Пойдём со мной! — и Гермиона силой уволокла Рона назад на кухню.

— Что такое? — Рон еле отбился.

— Не мешай. Они выясняют отношения.

— Кто?

— Твоя мама и Драко.

— Да я его!.. — Рон рванулся к двери, но Гермиона силой усадила его на стул.

— Глупый! Он просит прощенья!

— Он что делает? Пуф! А хотя…

«Ну вот, наконец-то пошёл мыслительный процесс!» А процесс-то действительно пошёл нешуточный, потому что Рон вдруг посерьёзнел и на лице его появилось почти торжественное выражение.

— Если так, готов пожать Малфою руку, — сказал Рон. Гермиона аж подпрыгнула и набросилась на него с поцелуями. — Да ладно тебе, Гермиона! Будет! А то передумаю!

— Всё! Всё! — Гермиона разжала руки и демонстративно отошла в сторону. Рон как-то странно посмотрел на неё: испытующе, но с некоторой долей иронии.

Между тем послышались шаги и голоса:

— Я надеюсь, ты будешь обедать, Драко?

— С удовольствием, миссис Уизли! — в голосе Драко наконец-то появились живые нотки.

Увидев Рона и Гермиону вместе, он на какую-то долю секунды замер в дверях. Рон решительно поднялся навстречу:

— Разговор есть, Малфой.

Теперь настал их черёд удалиться. Молли вопросительно посмотрела на Гермиону.

— Всё в порядке, миссис Уизли. Рон решил зарыть топор войны. Ну, помириться, — пояснила она с улыбкой. — Драко, как я понимаю, извинился перед вами?

— Да, — Молли продолжила прерванные хлопоты, накрывая на стол; Гермиона к ней присоединилась. — Знаешь, что я скажу: он хороший мальчик. Правда! Он даже сам не подозревает, насколько. Он вообще меняется прямо на глазах, словно с него спадает какая-то шелуха. Сколько же дури ему вбивали в голову с детства! Бедняга! А он хорошо держится, учитывая все обстоятельства. Молодец! — тут она запнулась. — Мерлин! Никогда не думала, что буду хвалить сына Люциуса Малфоя!

Они меж тем закончили накрывать на стол. Гермиона пересчитала тарелки и удивилась:

— Почему так мало?

— Так ведь Гарри с профессором Снейпом ещё утром куда-то отправилась и не сказали, когда вернутся, — пояснила Молли.

— И не сказали куда? Хотя, если бы… Гарри бы сказал…

— Послушай: мне кажется, или эти двое поладили? — поинтересовалась Молли.

— Нет, вам не кажется.

— Что делается! Снейп очень тяжёлый человек и бог знает, что у него на уме. Втянет Гарри во что-нибудь опасное.

Гермиона улыбнулась:

— Это ещё неизвестно, кто кого втягивает. Они нужны друг другу, миссис Уизли. Сейчас только профессор Снейп может понять, что с Гарри происходит и помочь ему.

— Что бы сказал на это Дамблдор? — задумчиво произнесла миссис Уизли.

— Дамблдор сам передал эстафету Снейпу. Он выполнил свою миссию по отношению к Гарри. Теперь Гарри должен идти к цели сам. Что он и делает. Но ему нужны знания и опыт профессора Снейпа.

Молли утёрла глаза:

— Цель! Чем всё это кончится?

— Всё будет хорошо, — Гермиона обняла её. — Всё будет хорошо!

— Что-то мальчики задерживаются, — заметила Молли. — Сходи-ка за ними.

Но идти никуда не пришлось. Рон и Драко как раз появились на пороге кухни. Вид у обоих был вполне миролюбивый. Гермиона бросила вопросительный взгляд на Рона, и тот кивнул, словно говоря: «Всё в порядке».

Пришёл Билл. Он редко появлялся на площади Гриммо. Семейная жизнь шла полным ходом, кроме того, Билл продолжал трудиться на ниве умиротворения гоблинского сообщества. Потом явились Грюм и Люпин (Тонкс была на дежурстве в Министерстве). Все сели обедать.

Когда на столе уже выстроились чашки с горячим чаем, хлопнула входная дверь. Потом среди воцарившейся тишины раздался звук рухнувших тел. Мужчины вскочили и бросились в прихожую.