Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть I (гет)

Сквозь тебя, сквозь меня

Катит волны свои пустота,

На заре проступая прожилками крови,

Мёртвой гипсовой маской, в которой застыла

Мгновенная мука пронзённой луны.

Ф. Г. Лорка.

«Если бы вы сумели сообразить какую-нибудь громадную змею, превращённую в человека, но и в человеческом обличье сохраняющую былую змеиность, то вам легче было бы составить себе представление о нём: широкий и плоский лоб, изящно сужающийся книзу овал лица скрывает смертоносные челюсти, продолговатые, большие, внушающие ужас глаза, искрящиеся и зелёные, как изумруды, а ко всему ещё какое-то жестокосердное спокойствие, как будто идущее от сознания колоссальной мощи».

Э. Булвер-Литтон. «Преследуемые и преследователи»

6 июля 1998 года

Драко блаженствовал, совершенно этого не скрывая: Гермиона все-таки решила его навестить, а ведь ей надо было еще трансгрессировать домой, чтобы собрать вещи. Она собиралась погостить на площади Гриммо — и это тоже было замечательно, потому что означало, что они будут видеться каждый день. Когда его выпишут, конечно.

А тут ещё совершенно неожиданно появился Гарри с новостями. Оживлённо жестикулируя, минут пятнадцать он рассказывал о совершенно потрясающей новой преподавательнице прорицаний. Гермиона скептически улыбалась — она терпеть не могла этот предмет.

— Что ты думаешь обо всём этом, Драко? — неожиданно спросила Гермиона.

Беда была в том, что мысли его сейчас были заняты совершенно другим: он смотрел, как солнечные лучи играют в каштановых волосах.

— Дети кицунэ — прирождённые прорицатели, — пробормотал он.

— Да, Гарри уже говорил об этом, — с лёгким упрёком заметила обладательница каштановых локонов.

Упомянутый рассказчик с трудом сдержал улыбку.

— Но может ли она научить нас чему-то: вот вопрос? — Драко подумал, что при Гермионе эта тема вряд ли была затронута, и на сей раз он не сядет в лужу.

— Уж не хочешь ли ты возобновить курс? — удивилась та.

— Почему бы нет, если это будет интересно. Надо же чем-то занять время. Мы же освоили большую часть программы седьмого года по основным предметам благодаря Северусу.

— В принципе, ты прав: я хоть сейчас могу сдавать экзамены по зельям, — кивнула Гермиона.

— И в самом деле, Гермиона? Ведь существует система экстерната. Зачем тратить время на то, что ты и так прекрасно знаешь? — спросил Гарри. — У тебя будет больше времени на ту же нумерологию.

Драко пожалел, что упомянул о школьных предметах, потому что Гермиона теперь не улыбалась, а хмурилась.

— Не представляю себе, чем заняться после окончания школы? — вздохнула она. — Я ведь так и не выбрала профессию. Гарри вот целенаправленно готовился к поступлению в школу мракоборцев.

— Я не буду мракоборцем, — неожиданно сказал тот. — Не хочу. Навоевался. Так что я, Гермиона, в таком же тупике, что и ты.

Драко не успел присоединиться к клубу сомневающихся. В дверь палаты постучали. «Чует моё сердце — это она», — прошептал Гарри. «Да! Пожалуйста, входите», — пригласил Драко. Дверь открылась. Даже Гермиона на мгновение лишилась дара речи.

Гарри вскочил со стула и представил мисс Амано своих друзей. Ощущения Драко были каким-то странными: он почти не обратил внимание на внешность женщины, на её магловский наряд, на её этническую принадлежность. Внезапная мысль посетила его: с появлением Шицзуки Амано его жизнь кардинально изменится. Почему? Что конкретно сделает для него эта женщина? Драко не знал, но был твёрдо уверен в том, что не ошибся.

— Мне бы очень хотелось поговорить с вами, мистер Малфой, — сказала мисс Амано (или Шицзуки-сан, как она просила себя называть). — Если можно, наедине.

Драко вопросительно посмотрел на друзей.

— Я буду у Се… профессора Снейпа, — сказал Гарри, обращаясь к прорицательнице.

Та кивнула.

— А я домой, Драко, — улыбнулась Гермиона, — а завтра тебя навещу, как обычно. Привезу обещанную книгу.

Мизансцена была ясна в мельчайших подробностях. Шицзуки уже видела всех троих в сознании профессора Снейпа и вполне доверяла сформированным у него чувствам и представлениям.

Гарри всё ещё находился под впечатлением от её скромной особы. Это было забавно, но не более того. Драко Малфой оказался красивым молодым человеком с необычно светлыми, почти белыми волосами и серыми глазами, которые, впрочем, не выглядели бесцветными. Но, как говорится, одни глаза от него и остались — таким измождённым он выглядел. Но это было поправимо. Шицзуки чуть приоткрылась: на уровне эмоционального фона. Гарри пожал руку Драко, прежде чем перейти в соседнюю палату. Шицзуки почувствовала душевное тепло, исходящее от обоих молодых людей: несомненно, между ними существовали почти братские отношения. И связующим звеном был, конечно, Северус Снейп. Гермиона Грейнджер — очень привлекательная девушка (она была бы красива, если бы знала себе цену) — попрощалась с Драко и, наклонившись, поцеловала его в щёку. Юноша усилием воли удержался от того, чтобы обнять её. И лиса не смогла понять, что им мешает.

— Гарри от вас в восторге, — промолвил Драко, когда они остались одни, — теперь я понимаю — почему.

— Ах, юноша! И почему же? — спросила Шицзуки, чуть наклонив голову вправо.

На бледных щеках молодого человека выступила краска.

— Вы так красивы! — ответил он.

Шицзуки рассмеялась:

— Не забывайте, что я — полукровка. Кицунэ — не те, кем кажутся на первый взгляд. Я могу быть очень страшной, когда злюсь.

Он недоверчиво покачал головой и промолвил:

— Я почему-то чувствую вашу магию, госпожа Шицзуки. Это очень добрая магия.

— Да, вы нуждаетесь в хорошей подпитке. Обычно кицунэ сродни вампирам и питаются чужой энергией. Но моя мать — мёбу, божественная лисица. Наверное, поэтому из меня получился хороший донор. Здесь очень много магии, я её быстро впитываю и мне необходимо отдать кому-то лишнее. Я с радостью поделюсь с вами силой. У вас здесь часто болит, верно? — она приложила ладонь к правому виску Драко.

— Да, — ответил он и удержал её руку. Так ребёнок просит мать погладить там, где болит, или поцеловать.

— Больше болеть не будет, — Шицзуки внимательно следила, как меняется цвет лица юноши и исчезает безжизненная бледность с его щёк.

— Довольно, хватит, — Шицзуки отняла руку, — как самочувствие?

Он улыбнулся:

— Просто чудесное, госпожа Шицзуки, почти так же, как до болезни.

— Не преувеличивайте. Я обязательно навещу вас ещё. Но сегодня я пришла по другому поводу. Вы, я думаю, понимаете, что профессор Снейп очень беспокоится о вас с Гарри. Вы позволите мне заглянуть в ваше прошлое и будущее? Если откажетесь — я пойму.

— Не откажусь, — ответил Драко, нахмурившись, — но если вы увидите что-то плохое, пожалуйста, не сообщайте ему об этом. Он уже достаточно намучился с нами обоими.

Шицзуки захотелось махнуть рукой на все условности и просто расцеловать парня, обнять его, потрепать по волосам. Конечно, как брата. В сыновья Драко ей не годился. У отца Шицзуки было ещё два сына. Оба в детстве относились к ней с уважением, но слишком близко не подпускали — побаивались. Лишь в последнее время они стали друзьями, но двух успешных мужчин, один из которых к тому же уже успел жениться, по волосам не потреплешь и лишний раз не поцелуешь.

— Вы его очень любите? — спросила Шицзуки, ласково улыбаясь.

Драко молча кивнул, явно не зная, то ли ему стесняться демонстрировать свои чувства перед этой странной женщиной, то ли радоваться, что можно с кем-то наконец-то поговорить на глубоко личные темы.

— Он вас тоже любит… Но что мне рассказать вам о вас самих?

— То, что сочтёте нужным, — ответил молодой человек.

— Очень хорошо! Очень разумный подход к прорицаниям. Как говорят у вас в школе, десять балов Слизерину.

Эти слова почему-то вызвали у молодого человека странное напряжение во взгляде. А у Шицзуки опять возникло ощущение некоей общности между ними.

— Вы будете нашим деканом, — сказал вдруг Драко. — Я не знаю, с чего я это взял, но я почему-то вижу вас в слизеринской мантии. Странно, правда?

— Дайте-ка я посмотрю для начала ваши руки, — задумчиво промолвила Шицзуки и углубилась в созерцание линий на ладонях юноши. Драко с тревогой смотрел, как лицо женщины становится похожим на холодную восковую маску.

— Очень интересно, — с расстановкой произнесла она минут через пять, — ну, что же, вы готовы к тому, чтобы я сняла защиту и прочитала вас?

— А как это будет? — Драко начал понимать, что имела в виду госпожа Амано, когда говорила, что она бывает страшной. Правда, его вопрос позабавил женщину, и её лицо опять оживилось и стало красивым, как прежде.

— Это не больно. Думаю, что и у меня не возникнет особо неприятных ощущений, так как я многое о вас уже знаю. Лучше всего, если вы закроете глаза, чтобы лишний раз не созерцать мою лисью сущность.

По просьбе госпожи Амано Драко протянул ей левую руку и через секунду почувствовал, что летит куда-то. Но затем момент эйфории прошёл, и он увидел, как лицо прорицательницы приобретает жёсткое, почти звериное выражение, и жёлтым огнём разгораются глаза. В палате стало как будто темнее. Драко понял, что именно видит сейчас Шицзуки-сан, и зажмурился.

Июль 1997 года

Они трансгрессировали в какой-то мрачный, запущенный дом. Маленькую комнату загромождали шкафы с пыльными фолиантами. Помещение показалось Драко похожим на гроб.

— Хвост! — заорал Снейп.

Ответа не последовало.

— Хвала Мерлину. Этой твари нет.

Он посмотрел на трясущегося мальчишку. Тот в ужасе глядел на перекошенное лицо декана: раньше он и представить был не в состоянии, насколько страшен может быть Снейп.

— Возьми себя в руки! Быстро! Тёмный Лорд ждать не будет, — слова со злостью срывались с кривящихся губ.

— Вы убили… вы… — Драко был на грани обморока.

Его грубо встряхнули за плечи, затем последовали две пощёчины, которые заставили очнуться.

— Молчи! Чтобы я сейчас слова от тебя не слышал! — прошипел Снейп. — И не смей задавать мне никаких вопросов! Ты понял?

— Да, сэр.

Он не успел ничего добавить, потому что Метка вспыхнула на руке, и в сердце заполз всё тот же липкий, отвратительный страх, который весь год доводил до безумия.

Снейп схватил его за руку и трансгрессировал.

Драко узнал место, где они оказались. Заброшенное поместье Эйвери. Кажется, эта пустующая комната была раньше гостиной. Снейп огляделся и быстро втолкнул Драко в одну из боковых комнат.

— Будь здесь! Я пойду первым. Ни с кем не разговаривай, если хочешь жить.

За спиной Снейпа, в дальнем конце зала, распахнулись тяжёлые створки, и оттуда послышался ледяной голос:

— Северус!

Снейп, захлопнул дверь перед Драко, и тот остался один. В эту комнату явно набили ненужные вещи: вдоль стен сгрудились ободранные стулья, кушетки, столы с переломанными ножками; большие напольные часы были боком прислонены к чему-то зачехлённому — то ли ящику, то ли сундуку. Драко забрался с ногами на пыльное кресло и, обхватив колени, стал раскачиваться из стороны в сторону. Перед глазами мелькала одна и та же картина: зелёная вспышка и падающий с Астрономической башни старик. Драко старался ни о чём больше не думать, как ни мучительны были для него эти мысли: он помнил уроки тётки Беллы. Нельзя сейчас размышлять о чём-то постороннем — Тёмный Лорд сможет прочитать это в его сознании. И всё же Драко не мог понять, зачем профессор убил Дамблдора. Неужели он, действительно, хотел выслужиться перед Тёмным Лордом, как утверждала тётка? «Не мог же он обещать моей матери, что сделает это за меня? Чушь. Ради чего?» И всё же он осознавал, что если бы Снейп не вмешался, терпение Пожирателей скоро бы истощилось, и тот же Фенрир с удовольствием закусил бы им.

Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем дверь распахнулась вновь.

На пороге стоял Питер Петтигрю.

— Тёмный Лорд зовёт тебя, — с мерзкой ухмылкой сообщил он.

Драко встал на ноги и, как во сне, пошёл вслед за человечком, напоминавшим повадками крысу-переростка. Им надо было пересечь всего лишь небольшой зал, но Драко казалось, что пространство вытягивается и помещение становится всё шире и шире. Впереди белело пятно раскрытой двустворчатой двери. Наконец они подошли к входу в комнату, где его, возможно, ждала смерть.

Оказавшись во временном обиталище Тёмного Лорда, Драко боковым зрением успел заметить Снейпа, стоявшего слева. Он боялся поднять глаза и видел в сумерках только край чёрной мантии. Не было сил думать, что Лорд, возможно, сейчас с ним сделает.

— Посмотри на меня, — голос пробирал холодом до костей.

Драко не посмел ослушаться, но остановил взгляд на точке между красных глаз с узкими зрачками. Чешуйчатая рука медленно подняла палочку.

— Легилименс!

Всё, что случилось с Драко после весенних каникул, когда Лорд вызывал его в последний раз, пронеслось перед внутренним взором. Памятуя о наставлениях тётки, юноша старался не сопротивляться вторжению, но всё же маг действовал слишком грубо. Драко без сил рухнул на пол у его ног и сжался, уткнувшись лицом в пыльный паркет. «Всё, сейчас он меня убьёт».

— Интересно, Северус, — услышал Драко голос Лорда, — откуда Поттер знает Тёмную магию?

— К нему по чистой случайности попал мой старый учебник по зельям, милорд, — Драко с болью в сердце слушал голос Снейпа, напоминавший сейчас голос их хозяина: те же интонации, те же холод и безразличие, — Слизнорт дал ему книгу на первом занятии — старик не преминул пригласить очередную знаменитость на свой курс. Поттер оставил учебник себе.

— Прекрасно. С первой попытки — и сразу Sectumsempra. Да ещё такой силы. Прекрасно.

Нога в чёрном сапоге из мягкой ткани грубо перевернула Драко на спину.

— Мальчишка оказался ни на что не годен, как я и предполагал. Напрасно ты заступаешься за него. Впрочем, ты всегда питал слабость к Малфоям. Смотреть тошно на эту падаль. Круцио!

Это было в первый раз. Казалось, выворачивались суставы, в мозг вбивали железные шипы. Драко зашёлся в беззвучном крике. Но внезапно всё прошло. И как-то слишком быстро.

Он услышал стон. Кто-то с трудом поднимался на ноги.

— А Нарцисса крепко привязала тебя к мальчишке, — вновь раздался голос хозяина.

Драко осторожно посмотрел влево и увидел тяжело дышавшего, привалившегося к стене Снейпа.

— Теперь тебе придётся тащить этот мешок дерьма с собой. Где ты намерен укрыться: в своём доме?

— Нет, милорд, — твёрдым голосом ответил Снейп, — этот адрес известен слишком многим. У меня есть другое убежище.

— Хорошо. В ближайшее время ты мне не понадобишься. Забирай мальчишку и можешь быть свободен. Я доволен тобой.

Снейп подошёл к Тёмному Лорду и, опустившись на одно колено, как того требовал ритуал, поцеловал край чёрной мантии.

— Иди. Я скажу нашему юному другу пару слов, — сказал маг.

Снейп, поклонившись, вышел.

— Встать!

Драко с третьей попытки поднялся на ноги. Стальные пальцы впились в его подбородок с такой силой, что боль отдалась в висках.

— Следи за ним! — красные глаза прожигали насквозь. — А теперь — вон отсюда, пока я не передумал!

На пути к двери Драко ждал, что в любой момент в спину ему ударит убийственное заклятие. В зале его тут же ухватил за руку Снейп и куда-то трансгрессировал.

* * *

Драко даже не понял, где они очутились. Перемещение в пространстве после Круциатус сделало своё дело. Он свалился мешком у ног декана и зажал рот рукой, пытаясь сдержать подступившую рвоту.

Снейп поднял его и потащил за собой. Драко успел заметить, что очутился в маленькой полутёмной ванной комнате. Сильные руки наклонили его над ванной, из крана полилась вода.

— Зажми нос! — приказал Снейп, удерживая его почти на весу.

Когда Драко перестало практически всухую выворачивать наизнанку, прохладная ладонь заботливо омыла ему лицо.

Распрямившись, он наконец-то решился посмотреть на своего заступника. Снейп уже не пылал гневом, не брызгал ядом. Перед Драко стоял измученный, опустошённый человек.

— Ты в порядке? — устало спросил Снейп. — Пойдём.

В унылой полупустой комнате учитель усадил его на диван и достал из шкафа две магические упаковочные шкатулки.

— Ты сможешь побыть один некоторое время? Я скоро вернусь. Нужно кое-что забрать дома.

Драко больше всего хотелось закричать: «Не оставляйте меня!» — но он только кивнул в ответ. Снейп исчез.

Оставшись в одиночестве, Драко огляделся. Это было очень странное место. Дом явно принадлежал маглам, вернее здесь могла жить одинокая пожилая женщина. Тот минимум мебели, что остался в гостиной, где сейчас находился Драко, больше подошёл бы старой деве. На пустом буфете у дальней стены пылилась забытая вязаная салфетка. А о диван точило когти не одно поколение кошачьих. Пахло пылью, чем-то вроде пудры и приторными старческими духами.

Где-то в доме часы пробили девять. Драко хотелось подойти к окну и выглянуть на улицу, но он сидел на диване, как приклеенный, боясь даже пошевелиться. Вечерело. По углам комнаты сгущались тени. Юноша почувствовал, что ладони его вспотели от подступившего тошнотворного ужаса. Там, у буфета, где сумрак особенно уплотнился, кто-то стоял и смотрел на него горящими красными глазами. Закрыв лицо руками, Драко заскулил, как побитая собака.

Так он сидел, слушая, как часы бьют первую четверть десятого, вторую, третью, а Снейп всё не появлялся.

Раздался резкий хлопок, слившийся с боем часов, и шорох мантии. Судя по звукам, на столе расставлялись какие-то предметы. Затем неожиданно все звуки стихли.

— Что с тобой? — Снейп сел рядом с Драко и обнял его за плечи. Тот опять, как в поместье Эйвери, закачался из стороны в сторону. — Драко, — Снейп заставил его опустить руки и повернул лицом к себе.

— Ничего, всё в порядке, сэр. Я боялся, что вы не вернётесь, — это прозвучало слишком жалобно.

Снейп внимательно посмотрел на него, подошёл к столу и открыл сундучок, заполненный склянками с зельями. Сотворив стакан и наполнив его водой, он вытащил из одного пузырька пробку и добавил в питьё семь капель чего-то бесцветного. Убрав зелье, маг подошёл к дивану и протянул стакан.

— Выпей это. Тебе станет легче.

Драко послушно выпил всё и действительно почувствовал облегчение. Вместе с этим вернулась способность рассуждать здраво.

— Что это за место? — спросил он.

— Здесь раньше жила женщина-сквиб. Недавно она переехала, любезно оставив мне этот дом, чтобы его можно было превратить в надёжное убежище. Магия сконцентрирована большей частью вокруг дома. Так что можно попробовать зажечь свет.

Снейп подошёл к стене и что-то повернул. Грязная люстра над головой Драко немедленно засветилась. Взмахом палочки маг убрал слои пыли, и яркий электрический свет залил комнату. «Хвала маглам!» — мысленно возблагодарил Драко, ничуть не покривив душой.

Он решился наконец-то встать и подойти к окну. Ему пришлось почти вплотную приблизиться к стеклу, в котором отразилось его бледное лицо и обезумевшие от постоянного страха и боли глаза. Рядом возникло отражение Снейпа.

На улице уже зажглись фонари. Драко изумлённо разглядывал почти одинаковые дома с лужайками и небольшими садиками вокруг. На дорожке у дома напротив какой-то толстяк с пышными усами старательно драил машину. Он повернул голову в их сторону, и Драко инстинктивно отшатнулся, боясь, что его заметят. Рука Снейпа мягко удержала его на месте.

— Они нас не видят. Они вообще не видят этого дома и забыли, что он стоял на улице. Его словно и не было никогда.

Присутствие Снейпа наполняло душу спокойствием и уверенностью, но рассудок кричал, требуя объяснений, — сейчас и немедленно. Что профессор обещал матери? Почему он заступился за него перед Тёмным Лордом? Почему заклятие Круциатус ударило и по нему тоже? Почему он убил Дамблдора? Почему директор допустил это? Почему, почему, почему?

Драко отошёл от окна и застыл в нерешительности посреди комнаты.

— Тебе нужно отдохнуть, — сказал Снейп. — Пойдём.

— Нет, сэр! Нет! — он с отчаянием взглянул на учителя. — Я хочу знать, что происходит.

— Хорошо, ты имеешь на это полное право, — голос Снейпа звучал монотонно и безжизненно. — Сядь.

Драко забился в угол дивана.

— Что вы обещали моей матери, сэр?

Снейп придвинул стул и сел напротив.

— Я обещал оберегать тебя, следить, чтобы с тобой ничего не случилось. И если ты не сможешь выполнить приказ Тёмного Лорда, сделать это за тебя.

Лицо Снейпа медленно стало расплываться перед глазами Драко. Из-за него убили человека… Он никогда не питал к Дамблдору ни любви, ни уважения, но мысль о том, что на его глазах погиб беззащитный старик, была невыносимой. Директор хотел помочь ему, хотел спасти. Его! Того, кто обезоружил его, лишил возможности защищаться, собирался убить.

— Вы из-за меня… Зачем? Зачем вы это ей обещали? — прошептал Драко, срываясь на всхлип.

Снейп устало вздохнул. Он никогда раньше не был таким — обыкновенным и человечным.

— Ты здесь не при чём. Я мог обещать Нарциссе всё, что угодно. Эта часть обета не имела силы.

— Почему?

— Потому что я ещё раньше обещал Альбусу…

— Не надо! Молчите! — вскрикнул Драко. Когда Снейп назвал покойного директора по имени, сознание вспышкой озарило воспоминание и, как наяву, раздался спокойный, уверенный голос Дамблдора: «Я полностью доверяю Северусу Снейпу». И вслед за этим — умоляющее: «Северус… прошу тебя». «Что мне теперь делать? Я знаю слишком много, но я никогда не стану предателем, как Хвост, — я лучше умру».

— Тёмный Лорд приказал тебе следить за мной? — Снейп мягко улыбнулся.

— Да, сэр.

Как он может быть так спокоен, он же не сошёл с ума?

— Лорд очень предсказуем в некоторых вещах.

— Сэр, я никогда… Я не стану доносить на вас! — почти закричал Драко.

— Тише, тише, мальчик! — профессор накрыл ладонью его руку. — Я знаю, что ты не предашь меня. Я тебе доверяю.

— Почему?!

— Ты меня обижаешь, — покачал головой профессор, — я тоже неплохой легилимент. Это во-первых. А во-вторых, я знаю тебя с детства. Несмотря на твои многочисленные недостатки, ты порядочный человек.

Вот этого Драко уже не мог вынести. Снейп сел рядом и привлёк его к себе:

— Не плачь. И не бойся ничего.

Драко отчаянно хотел верить. Но за этот год он почти свыкся с мыслью, что является, как назвал его сегодня Лорд, падалью.

— Альбус ещё раньше, чем я дал твоей матери Непреложный обет, — продолжал профессор, — просил меня в случае необходимости убить его.

— Зачем? — пробормотал Драко.

— Он умирал… Вольдеморт (Драко задрожал) уже давно подозревал меня в измене. Альбус хотел, чтобы у того сложилось впечатление, что я ему по-прежнему предан. И мы оба не могли допустить, чтобы ты стал убийцей. Если бы ты выполнил приказ Вольдеморта, он получил бы над тобой полную власть через Метку.

Драко отодвинулся от учителя и посмотрел на его застывшее в восковой бледности лицо:

— Вы хотите сказать, сэр, что Тёмный Лорд имеет над вами большую власть, чем надо мной?

— Да. Если он призовёт тебя, а ты не подчинишься, тебе, конечно, придётся терпеть боль, но ты не сойдёшь с ума. Я же не протяну и полгода, пожалуй, — последовал спокойный ответ.

— А почему, когда Лорд наложил на меня Круциатус, вы тоже…

По лицу Снейпа пробежала волна нетерпения.

— Драко, давай закончим сегодня с расспросами. Я устал.

— Сэр, простите…

— Хватит. Довольно. Пойдём, я покажу тебе дом и твою комнату. И, кстати, захвати это, — он протянул юноше одну из магических шкатулок, — мать собрала тебе кое-какие необходимые вещи.

— Вы были и у меня дома тоже? — часть груза упала с души при мысли, что мать уже не тревожится за его жизнь. — Спасибо, сэр!

Губы профессора дрогнули:

— Ты благодаришь за совершенно естественные вещи. Ты идёшь, в конце концов, глупый мальчишка?

Новый Снейп пугал Драко, он не знал, как вести себя с ним. И как же приятно было вновь услышать привычный окрик и послушно проследовать за учителем осваивать магловское жилище.

* * *

Как только Драко облачился в пижаму, присланную матерью, и опустил голову на подушку, он сразу же куда-то уплыл. Сквозь сон он почувствовал, что профессор зашёл в спальню, чтобы удостовериться, всё ли в порядке — и это было лучше любой магии. Но зелье, которое Драко выпил вечером, вероятно, тоже помогло, и кошмары не мучили, хотя прошедший день давал богатую пищу для их появления.

Он так и проспал бы до утра спокойно, но сознание всё настойчивее стало улавливать посторонние звуки, которые вызывали тревогу. Драко несколько раз вздрагивал и почти просыпался, но звуки замирали, и он опять погружался в сон. Потом мозг устал бороться с постоянным раздражителем. Драко внезапно открыл глаза, сел… и едва сдержал крик.

Он забыл предупредить профессора, и тот, уходя, погасил в комнате свет. Правда, шторы остались не задёрнутыми, а улица была хорошо освещена фонарями. Очертание оконного переплёта чётким узором отпечаталось на полу. От платяного шкафа в углу тянулась длинная тень, подбираясь к изголовью кровати. Драко не мог оторвать от неё взгляд, и чем дольше он смотрел, тем яснее видел, что чёрная поверхность колеблется, вспухает, из неё появляются края мантии… Он не мог пошевелиться, не мог вздохнуть.

На тумбочке у кровати стояла лампа под абажуром, но Драко не знал, как её включить. Впервые в жизни он пожалел, что так презрительно относился к маглам. Палочка лежала в кармане мантии, брошенной на стуле. Но до стула нужно было ещё дотянуться, а тень всё росла… «Я не хочу сойти с ума, не хочу».

Драко пришёл в себя, услышав тот самый странный звук, который разбудил его. Он доносился из соседней комнаты — звукоизоляция в этом доме была ни к чёрту. Драко вспомнил, какая тишина всегда царила в Малфой-холле. Стоило войти в комнату и закрыть за собой дверь, ты оказывался отрезанным от остального мира. Чтобы узнать, где именно в доме сейчас находятся мать или отец, приходилось вызывать домовика.

Звук повторился, и юноша понял, что именно он слышит. Это был стон, потом раздался глухой низкий голос, говорящий что-то. Драко метнулся к стулу, выхватил из кармана мантии палочку и, выбежав из спальни, захлопнул за собой дверь. Но, оказавшись в совершенно тёмном коридоре, он медленно сполз на пол. До соседней комнаты было каких-то семь или восемь футов. Дверь за спиной стала тихо подрагивать. «Это или меня трясёт, или…» Часы хрипло пробили четверть, но четверть чего — он не знал. В наступившей затем тишине Драко услышал удары собственного сердца. «Lumos!» — наконец-то смог произнести он. По крайней мере, он увидел соседнюю дверь, по стенке, на ватных ногах добрался до неё, и смог, наконец, войти в спальню профессора.

Снейп стонал и метался на постели, комкая одеяло судорожными движениями рук.

— Сэр, вам плохо? — позвал Драко, но ответа не последовало.

На тумбочке у кровати блеснуло стекло. Драко подошёл ближе, взял пустой стакан и осторожно понюхал. Пахло дурманом и пустырником. Снейп принял очень сильное снотворное, и его сейчас было бесполезно будить. Но не стоять же и не смотреть, как он мучается? Драко тронул профессора за плечо — ничего. Но Снейп неожиданно заговорил. Невозможно было что-либо разобрать в его бормотании. Это был какой-то непонятный, безумный язык ночных кошмаров. Драко смотрел, как длинные бледные пальцы иногда выпускают одеяло и начинают терзать ткань пижамы на груди. «Может, он был ранен при бегстве, а я не заметил?» Тихими движениями он расстегнул две верхние пуговицы, откинул ткань и чуть было не уронил палочку при виде уродливых рубцов, покрывающих грудь Снейпа. В испуге Драко быстро застегнул пижаму профессора и присел на край кровати. Сейчас он точно видел то, что не должен был видеть. «Что с ним сделал Тёмный Лорд? Какое заклятие может оставить такие страшные следы?» Он прислушивался к голосу Снейпа, силясь понять хоть слово. Ему показалось, или он, в самом деле, смог разобрать имя «Альбус», которое чаще всего звучало сквозь бред?

Часы пробили час. «Всего час ночи?» — Драко казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он очутился в этом доме.

— Nox!

Свет погас. В темноте не столь было заметно, как двигаются руки профессора, растирая шрамы на груди, словно пытаясь счистить засохшую грязь. Драко чувствовал мучительную жалость и абсолютную беспомощность. Он забыл о пугающей тени в соседней комнате, о тёмном коридоре с хрипящими часами. «Нельзя же уйти и оставить его в таком состоянии?» Драко прилёг поверх одеяла рядом со Снейпом. Тот продолжал свой сумасшедший монолог, но голос стал как будто тише. Юноша приподнял руку учителя и протиснулся под неё. Пальцы Снейпа так крепко сжали плечо Драко, что тот поморщился от боли, но руку не убрал.

Так он лежал, обнимая человека, спасшего ему сегодня, возможно больше, чем просто жизнь, и вспоминал… Вспоминал нечастые визиты Снейпа в Малфой-холл; вспоминал Хогвартс и те редкие вечера, которые ему удавалось проводить с профессором не как со строгим учителем, а с другом семьи; вспоминал нотации, которые, случалось, читал ему в своём мрачном кабинете любимый декан, и которые действовали лучше, чем бесконечные лекции о семейной чести Малфоев; вспоминал со стыдом, как под Рождество он пожелал Снейпу нарушить Непреложный обет и как он весь год избегал человека, которому, пожалуй, единственному (за исключением директора) была небезразлична его судьба; вспоминал залитый водой и его кровью каменный пол в туалете и голос, читающий нараспев заклинания, возвращающие его к жизни; он с благодарностью вспоминал сегодняшние затрещины, которые удержали его от истерики и помогли пережить встречу с Тёмным Лордом.

Драко не обращал внимания, что пижама на худощавом плече, к которому он прижимался лицом, уже насквозь промокла. Он не заметил, как Снейп постепенно успокоился; не заметил, как сам уснул.

* * *

Снейп проснулся глубокой ночью от странного, совершенно забытого ощущения, что обнимает кого-то. Чья-то рука лежала у него на груди. Снейп вытащил из открытого ящика тумбочки волшебную палочку.

— Lumos semprum! — мягкое сияние озарило комнату.

Рядом с ним поверх одеяла, положив голову ему на плечо, лежал Драко. Погасив свет, льющийся с кончика палочки, Снейп зажёг лампу.

Драко спал, его брови страдальчески приподнялись, а на щеках ещё виднелись красные пятна от слёз. Левая рука Снейпа всё ещё обнимала его за плечи. Правой рукой он осторожно убрал с бледного лба слипшиеся от пота пепельные пряди.

Он не имел никакого морального права тащить Драко за собой в этот дом, но и оставить его с женщиной, находящейся под Империо, тоже не мог.

Он слишком долго не вмешивался в судьбу мальчика и молча, стиснув зубы, наблюдал, как год от года Люциус всё больше калечит сына фирменным малфоевским стилем воспитания. Однажды он имел неосторожность вмешаться и поругался с Люциусом в прах. На целых пять лет он был отстранён от жизни крестника. Малфой даже намеревался отправить Драко в Дурмстранг, лишь бы он не «достался» Снейпу, но вмешалась Нарцисса. Она всегда беззастенчиво баловала сына, при этом не спорила с педагогической методикой мужа, и пресловутые кнут и пряник превратили Драко к одиннадцати годам в капризного, высокомерного, но неуверенного в себе мальчишку. Но Цисси всегда понимала, что значит Драко для Северуса, и втайне поддерживала его. Устроив мужу истерику, которую всё ещё влюблённый в жену, как мальчишка, Люциус не смог перенести, она настояла, чтобы Драко отправили учиться в Хогвартс. Не было сомнений, что настоящий Малфой окажется на Слизерине.

Он думал, что не доживёт до конца учебного года. Вначале Альбус, потом Драко… Когда Тёмный Лорд сообщил, что поставил младшему Малфою Чёрную метку, что намерен поручить юному Пожирателю убийство Дамблдора, Снейп, рискуя сорваться, рискуя спалить Замещающего прямо при Лорде, наплевав на гордость и свою многолетнюю ненависть к этому змееподобному существу, упал Лорду в ноги и в самых униженных выражениях умолял пощадить мальчишку. Безгубый рот Вольдеморта кривился в усмешке, когда он смотрел на Снейпа, цепляющегося за край его мантии, но он ничего не сказал, не наложил Круциатус, как не преминул бы сделать в любой другой раз. Он просто отослал Снейпа прочь…

Одна угасающая жизнь, отданная ради двух других жизней. Альбус считал, что так будет справедливо. Снейп старался сейчас не думать об этом, он чувствовал, что для его рассудка такие мысли окажутся слишком тяжким испытанием. Главное, мальчик жив. Что станет с ним самим — неважно. Он постарается протянуть как можно дольше. Возможно, ему повезёт, и его не найдут мракоборцы. Возможно, директор всё же успел позаботиться о том, чтобы оправдать его перед Орденом. Всё возможно…

Вольдеморт исчерпал все лимиты. И прежде являлись Тёмные Лорды, жаждавшие власти, стремящиеся столкнуть магический мир в сторону тьмы. И всегда появлялся Избранный, который восстанавливал нарушенный баланс сил. Даже ценой жизни… Снейп обречённо закрыл глаза…

Его мир сошёл с ума. Дети не должны воевать. Не важно, что творилось в этом столетии в мире маглов, дети магов всегда оставались в неприкосновенности. Нет, конечно, магловких щенков никто за людей не считал. И любой Тёмный Лорд косил магловские семьи под корень. Но, убивая магов, ни один из них не трогал детей волшебников. Даже Гриндевальд. Вольдеморт был первым, кто не щадил ни чужих, ни своих.

Драко пошевелился, и это отвлекло Снейпа от размышлений. Он погладил Драко по спутанным волосам и почувствовал знакомую тупую боль. Проклятие, живущее в сердце, зашевелилось и подняло свою змеиную голову.

— Драко, — тихо произнёс Снейп.

Услышав сквозь сон своё имя, тот вздрогнул. Серые глаза испуганно распахнулись. Щёки слегка порозовели, Драко высвободился из объятий Снейпа и сел, свесив ноги с кровати.

— Извините, сэр… Я…

— Что ты здесь делаешь? — мягко спросил Снейп.

— Я…просто… Вы стонали и разговаривали во сне…

— Я разбудил тебя?

Драко кивнул.

— Извини. Я, кажется, переборщил с зельем, — мысль о том, что мальчику стало его жаль, резким толчком отозвалась в сердце. — Иди к себе и спи спокойно.

Это простое замечание заставило Драко почему-то побледнеть.

— Вы не могли бы, сэр, проводить меня до моей комнаты? И покажите мне, как включать эту чёртову лампу.

Брови Снейпа поползли вверх.

— Ты боишься темноты? Раньше за тобой такого не водилось, — заметил он в ответ на молчаливый кивок Драко.

Тот сгорбился и опустил голову.

— У меня это последний год, сэр. С тех пор, как он… Ну, вы понимаете…

Снейп приподнялся и прислонился к спинке кровати.

— Сядь ближе, — позвал он, потом протянул руку и повернул лицо Драко к свету. — Посмотри мне в глаза. Ничего не бойся. Покажи мне, как это было.

Он послушался и впустил Снейпа в своё сознание. Замелькали картины: поздний вечер, возвращение домой, неестественно оживлённая Нарцисса, парадная лестница на второй этаж особняка, рука Драко, толкающая дверь в комнату. И тени, тени… Красные глаза, смотрящие из тёмного угла комнаты… Бледная рука, словно покрытая чешуёй, хватающая за горло…

Северус не стал смотреть дальше и отпустил сознание Драко. Вздохнув, он положил руку на дрожащее плечо мальчика:

— Твои страхи — это проклятие, это действие Метки. Но у тебя всё ещё не так безнадёжно.

— А у всех по-разному?

Вопрос прозвучал совершенно по-детски. Снейп не смог удержаться от мимолётной улыбки, несмотря на тяжесть обсуждаемой темы.

— Да, у всех по-разному. В зависимости от личных слабостей человека, его страхов, скрытых желаний. Но, Драко, как же ты справлялся с этим в Хогвартсе?

— Ну, я не был в спальне один, — он пожал плечами. — Да и тихо у нас никогда не было: Винс храпит по ночам, как сто бульдогов. И я привёз из дома ночник с феями. Закрывал полог и подвешивал его над кроватью. Сэр, а почему Лорд накладывает вместе с меткой проклятие?

Снейп вздохнул:

— Он хочет контролировать людей, которые ему служат, хочет, чтобы они выполняли то, что требует Метка. Можно, конечно, сжиться с проклятием, научиться обходить острые углы. Но чаще всего люди ломались, а большинство — те, кто принял метку добровольно, не видели никаких проблем в том, чтобы исполнять её волю. Проклятие может утолить только одно, мой мальчик, — убийство. Лишение человека жизни заставляет Метку умолкнуть ненадолго. Кроме того, возникают особые ощущения…

— То есть? — не понял Драко.

— Совершивший убийство Пожиратель чувствует довольство, эйфорию, я бы даже употребил слово кейф. Многие начинали гоняться за этими ощущениями, находить в них удовольствие. Но это уж совершенные безумцы, как Эйвери или Макнейр, или твоя тётка Беллатриса. Поэтому Вольдеморт (прекрати истерику!) назвал своих слуг Пожирателями смерти.

Северус смотрел на потрясённого крестника и обречённо ждал вопроса, который незамедлительно должен последовать.

— Но когда вы… когда вы… Дамблдора, значит, в тот момент вы тоже… Ох, что я говорю!

— Да, Драко, — тихо сказал Снейп. — От этого никуда не денешься.

— О, Господи! Значит и отец…

— Ты хочешь услышать правду? — спросил профессор.

— Если вы об этом спрашиваете, значит, я уже её знаю, — прошептал Драко.

Нахмурившись, Снейп достал из ящика тумбочки пачку сигарет и зажигалку. Взмахом палочки он распахнул окно и закурил.

— Твой отец никогда не переступал грани разумного, — нервно затянувшись, сказал Снейп, — и его проклятие уже давно утратило силу.

Драко схватил учителя за руку.

— Я понял! — он впервые за всё время улыбнулся. — Я всё знаю. Я знаю, что вы для нас сделали.

— Откуда ты знаешь? — от волнения голос Снейпа задрожал.

— Мама мне рассказала. Сэр, она никогда не забывала, никогда…

— Ну, полно…

— Мне так стыдно, сэр. Я весь год вёл себя по отношению к вам, как полная скотина…

— Драко! — взмолился Снейп. — Прекрати! Я ведь тоже никогда не был с тобой до конца откровенен. В сущности, твоя тётка всегда была права в отношении меня, когда говорила Томасу, что мне нельзя доверять.

— Простите, кому? Кому говорила о вас моя тётя?

Снейп поднял палочку и написал в воздухе: Том Марволо Реддл. Потом взмахнул ею: буквы пришли в движение, и появилась надпись — «Лорд Вольдеморт». Профессор ожидал какой угодно реакции от мальчика: удивления, испуга. Но Драко был спокоен, холоден, губы его надменно сжались.

— Кто такой Марволо, я знаю. Это Гонт, верно? Кем он приходится Тёмному Лорду?

— Дедом по материнской линии, — ответил Снейп, внимательно наблюдая за крестником. — Том (или Томас, как он записан в магловских метриках) Реддл — это имя, доставшееся Лорду от отца.

— Он полукровка? — мальчик тяжело дышал, но не от страха, а от гнева. Сейчас он поразительно напоминал Люциуса.

— Да, — подтвердил Снейп, — но разве это что-то значит? Я тоже полукровка.

— Мне это известно, — спокойно ответил Драко. — Только я не знаю имени вашей матери. Я слышал, что она училась на Слизерине.

— Мою мать звали Эйлин Принс.

Сощурив глаза, Малфой-младший посмотрел куда-то в сторону и задумался. Потом широко открытыми глазами с изумлением взглянул на учителя.

— Вашу бабушку звали Гиркана Гонт? — Снейп кивнул. — Но тогда получается, что вы — троюродный брат Тёмного Лорда?!

— Да, — просто ответил Северус.

— Подождите, но Гонты — последние потомки Салазара Слизерина! Выходит, что по материнской линии вы — Слизерин?

— Я смотрю: родословные магических семей ты изучал лучше, чем иные школьные предметы, — усмехнулся профессор. — Можно, с некоторой долей условности, утверждать, что я — Слизерин, впрочем, как и Том Реддл.

Драко побагровел:

— Он — Слизерин? — закричал он. — Это вы — истинный Слизерин, если уж на то пошло! Вы, а не этот выблядок! Не эта тварь!

— Тихо, тихо! — нахмурился Снейп. — Ты ругаешься, как магловский сапожник, Драко. Вот это действительно недостойно Малфоя.

— Извините, — буркнул Драко. — Но я не понимаю, как полукровка может ненавидеть — ну, ладно, маглов — это я ещё могу понять, — но полукровок? Он же проповедует чистоту крови! Я вообще не понимаю, чего он хочет, чего добивается? Получить власть он мог и с помощью талантов, протекции, интриг, наконец. Но он сразу начал с насилия. Разве не логичным было бы расположить к себе магическое сообщество, утвердиться на посту Министра, а уж потом начинать войну с маглами? Как можно сражаться на два фронта?

Тут Драко прервал свой страстный монолог и в испуге уставился на профессора.

— Я, кажется, наговорил лишнего.

— Ты можешь говорить всё, что угодно, Драко. Если ты ошибёшься, я тебя поправлю. Если твоя мысль уведёт тебя в опасном направлении, я смогу доказать тебе, что ты не прав. Гораздо опаснее молчать. Ты спрашиваешь, чего хочет Вольдеморт? Он всегда хотел одного — обрести физическое бессмертие. Тёмный Лорд жаждет власти над миром.

— Почему вы разделяете эти два имени? — удивлённо спросил Драко. — И почему вы подчеркнули слово «физическое»?

— Потому что любой человек бессмертен по сути, мальчик. Но Томас стремился к бессмертию здесь и сейчас. Именно поэтому он показался Тёмному Лорду подходящим вместилищем. Вольдеморт, Драко, — это всего лишь имя, отражающее стремления Тома Реддла, его комплекс неполноценности, его ненависть не только к отцу-маглу, но и к матери, которая умерла, бросив его на произвол судьбы. В конце концов, что греха таить, и я в школьные годы маялся дурью и в тайне называл себя «Принц-полукровка», — усмехнулся Снейп.

— Но вы же не стали таким, как Тёмный Лорд, — возразил Драко.

— Потому что были люди, которых я любил, — ответил профессор. — А Томас не любил никого, включая самого себя. Что касается Тёмного Лорда… Ты знаешь историю, верно?

Драко ответил с таким видом, словно сдавал экзамен:

— Да. Включая сегодняшнего, было девять магов, которые называли себя так, ну или почти так. Настоящее имя первого история не сохранила, но известно, что он жил в Древнем Египте и называл себя «Сын Сетха».

— Совершенно верно. И он способствовал смерти Ах-на-Йяти и гибели его реформ. Но дело в том, Драко, что Тёмный Лорд всегда один и тот же. Он возвращается, когда находит подходящее вместилище для своей души.

— Это что-то вроде реинкарнации, сэр?

— Верно.

— А Избранный тоже всегда один? — улыбнулся Драко.

— Нет. Избранный всякий раз другой.

— Почему?

— Потому что, когда Избранный выполняет свою миссию, он полностью расплачивается со всеми кармическими долгами. И для него больше нет причин возвращаться. Нет, он может вернуться, если пожелает, но в этом нет смысла. Жизнь здесь — всего лишь крошечное мгновение по сравнению с другой жизнью.

Драко молчал, обдумывая услышанное. Он совершенно не чувствовал усталости. Усевшись по-турецки в ногах у профессора, он жадно ловил каждое слово, чувствуя, что наконец-то слышит правду.

В коридоре прохрипели часы.

— Уже три, — заметил Снейп. — Ты не устал?

— Нет. Чем больше вы мне рассказываете, тем больше у меня появляется вопросов.

— Ну, что ж. Тебе завтра не вставать на занятия, а мне не отправляться в класс учить очередных балбесов, — улыбнулся Снейп. — Закрыть окно? Нет? Тогда набрось на плечи (Снейп палочкой притянул со стула свой халат и передал его крестнику) — иначе тебя просквозит.

От окна ощутимо тянуло прохладой. Драко накинул старый халат, от которого приятно пахло какими-то травами.

— У меня есть вопрос, — сказал Малфой, — Гриндевальд был Тёмным Лордом?

— Да.

— Но это невозможно. Ведь он погиб в 1945 году, а … Тому Реддлу в то время было сколько?

— Семнадцать. Я понял тебя. Томас специально отправился в Европу, чтобы изучить наследие Гриндевальда. Его изыскания привели к тому, что он провёл обряд, призывающий душу Тёмного Лорда.

— Разве две души могут жить в одном теле?

— При определённых условиях — могут. Ведь Вольдеморт вселился в тело профессора Квирелла, желая добыть философский камень. Не удивляйся, Драко. Это долгая история, и я расскажу тебе её в другой раз. Тёмный Лорд мог, конечно, выдавить душу Тома, но его вполне устраивали стремления Вольдеморта. Трудно сказать, как две сущности сосуществуют сейчас, учитывая, каким именно образом Вольдеморт обрёл бессмертие. Позже, Драко, позже, — Снейп поднял руку, удерживая крестника от закономерного вопроса.

— Можно узнать: почему в этот раз Тёмный Лорд возродился так быстро? Ведь, судя по истории, раньше промежутки между его возвращениями были очень длинными, но с каждой новой эпохой становились всё короче. Почему?

— Потому что сумма зла резко возросла, а в нашем столетии — особенно. И это сказывается, как в нашем мире, так и в мире маглов. Ты слышал, надеюсь, о двух мировых войнах?

— Кое-что слышал, — кивнул Драко, — и тут есть связь?

— Пожалуй, тебе стоит почитать магловскую версию истории.

Драко скептически хмыкнул, но возражать не стал.

— Если Гриндевальд — Тёмный Лорд, значит, Дамблдор был Избранным? — спросил он.

— Несомненно, Драко.

— И Поттер — Избранный? — Малфой искоса взглянул на профессора.

— Да. Поттер — Избранный, — твёрдо произнёс Снейп.

— Ничего себе! Не представляю… Сэр, можно спросить? Вы могли бы, в принципе, убить Тёмного Лорда?

— Да, мог бы. И я стал бы следующим, пусть даже и новым, Тёмным Лордом.

— Почему?

— Потому что Тёмного Лорда убить нельзя! Зло не побеждается злом, глупый мальчишка! Ты где-нибудь читал или слышал, что Дамблдор убил Гриндевальда?

— Нет. Везде сказано — «победил», — ответил Драко, — но я думал: это означает «убил».

— Избранный может победить только одним способом: обратить магию Тёмного Лорда против него же самого.

— Но почему вы не можете? — не унимался «глупый мальчишка».

— Потому что я Тёмный маг, Драко, — сердито сверкнув глазами, произнёс с расстановкой Снейп и ткнул в стакан шестую сигарету.

— Всё равно, не понимаю, — сказал молодой человек, с укором глядя, как его крёстный опять закурил. — Как вы можете быть Тёмным магом, если вы помогали Дамблдору?

— Одно не исключает другого. Выбор стороны не есть выбор силы.

— Мордред меня побери! Как всё сложно!

— Да, сложно, — подтвердил профессор.

— Почему нас не учили всему этому в Хогвартсе?

Снейп только развёл руками.

— А Тёмный маг может стать Светлым?

— Может. Но чаще всего случается по-другому.

— А я какой? — осторожно спросил Драко.

Снейп усмехнулся.

— Никакой. Ты вообще ещё не маг, ты ученик. Когда ты осознаешь, в чём твоя сила, вот тогда ты сделаешь выбор.

— Всё же я не понимаю…

— Хорошо, давай на примере. Ты видишь, как наглый гриффиндорец (Драко фыркнул) собирается побить Гойла (Драко закашлялся) и применяешь заклинание «Ступефай». В другой раз ты применяешь это же заклинание, чтобы гриффиндорец растянулся на ровном месте, просто потому, что тебе этого захотелось. Тебе понятно, надеюсь?

— Ну, да. Дело в намерении.

— Частично. Но пока достаточно, чтобы ты усвоил это.

— И будучи учеником Тёмного мага, — Драко с лёгкой иронией посмотрел на профессора, — я, в принципе, могу стать Светлым?

— Ты получишь знания, — непререкаемым тоном ответил Снейп, — а как ты ими распорядишься, — это твой выбор. Любое знание опасно, Драко.

На протяжении всего разговора Малфоя беспокоила неясная мысль. Словно он что-то недослышал или недопонял. Он ведь хотел спросить что-то важное… Последнее замечание Снейпа заставило юношу вспомнить.

— Сэр, Тёмный Лорд сегодня почему-то обрадовался, узнав, что Поттер применил ко мне заклятие Sectumsempra. Это, что же, плохо для Поттера?

— Да, это не очень хороший знак.

— То есть он может… стать Тёмным?

— Такое развитие событий не исключается, — кивнул Снейп.

— И он сможет стать новым Тёмным Лордом?

— О, Драко, если это, не дай бог случится, он станет не просто Тёмным Лордом, а последним Тёмным Лордом, — покачал головой профессор.

— Почему?

— Да потому что после него не останется ничего, глупый мальчишка! — рявкнул Снейп, — Ни магов, ни маглов! От обеих наших цивилизаций останутся одни развалины. И это случится именно потому, что гипотетический Лорд Поттер, скорее всего, будет действовать по той схеме, что ты предлагал в начале нашего разговора. Маглы узнают о существовании магов, возможно, они даже признают наше главенство.

— И что в этом плохого? И почему, в таком случае, такой Тёмный Лорд окажется последним?

Снейп глубоко вздохнул, явно пытаясь успокоиться. Драко ощутил себя полным тупицей.

— Это будет единственный Тёмный Лорд, которого будут любить! Любить — понимаешь? Как можно любить зло? Нет, теоретически можно, но к чему это приводит? Всё же я заставлю тебя изучить магловскую историю, даже если мне придётся вбить эти знания в твою пустую голову.

Драко ничуть не обиделся. Поттер бы удивился, если бы знал, сколько раз Малфой слышал от Снейпа подобные слова.

— Ты знаешь, сколько в Англии магов? Три тысячи с небольшим. И это с учётом маглорождённых и полукровок. В мире, с учётом больших территорий, процентное соотношение бывает ещё меньше. Меньшинство может править большинством, только если у этих двух категорий одна природа. Неужели ты думаешь, Драко, что мы никак не влияем на маглов? Если бы это было так, давно бы случилась третья мировая война, которая, несомненно, велась бы ядерным оружием. После неё выжили бы, пожалуй, только крысы и тараканы. Мы удерживаем маглов на краю природной катастрофы и вбиваем им в головы идеи о бережном отношении к природе. Мы даже иногда тормозим развитие магловской экономики, если это становится необходимым.

— Случайно, не этим ли занимаются невыразимцы? — спросил Драко.

— Именно. В сущности, рычаги управления находятся не в Министерстве, и не у Визенгамота. Они в Отделе тайн. Он не случайно расположен на нижних этажах Министерства. Это фундамент, Драко. Даже Вольдеморт не посягает на его целостность.

— Но почему этот Отдел не вмешивается в войну?

— А зачем? На всякого Тёмного Лорда найдётся свой Избранный. Баланс не может быть нарушен. Тёмная магия, мальчик, это не необходимая противоположность Светлой магии. Тёмная магия — это отклонение от нормы. Именно поэтому Лорд Поттер не может, не должен появиться. Потому что, если людей начнёт привлекать отклонение, а не норма, это будет началом конца.

А уж если маглы поймут, что такое настоящая магия! Дело в том, Драко, что маглы верят в сверхъестественное, и охотно верят. Сотни маглов верят в существование драконов, келпи из озера Лох-Несс, и никакого Министерства не хватит, чтобы стереть у них у всех память. Маглы верят с то, что магия существует. Вопрос в том, как они её представляют. Есть тысячи маглов, которые утверждают, что они обладают экстрасенсорными способностями, как это у них принято называть. Одни люди считают их шарлатанами, другие — целителями. Эти псевдомаги даже обзаводятся учениками и последователями.

— Ну вот! — кивнул Драко.

— Но ведь они такие же маглы, Драко, — улыбнулся Снейп, — всего лишь маглы. Послушай: человек легко будет уважать другого человека за навыки, которые он и сам может в себе развить. С большим трудом он готов принять в ближнем таланты, данные от бога. Иначе гениям бы никогда не завидовали, не гнали при жизни, а памятники не воздвигали бы лишь после смерти. Но в нашем случае речь уже идёт не о талантах, а о другом способе существования в мироздании. И если эта кучка счастливцев ещё и посягнёт на власть! Почему восстали против Мордреда — и маги, и маглы? А Мерлин всегда пользовался почётом? Мерлин никогда не стремился к власти, он был лишь советчиком. Мордред же захотел править. Маги выступили против него, потому что он нарушил принцип сосуществования с маглами, а маглы восстали, потому что он был не таким, как они. Власть, Драко, не является даром от рождения, она делегируется.

За окном начало светать. Драко подумал, что он вряд ли вообще сегодня сможет уснуть.

— Значит принцип «Живи сам и дай жить другим» — единственно возможный? — вздохнул он.

— Да.

— И Дамблдор правильно делал, что принимал в Хогвартс любых учеников, обладающих магическими способностями?

— Ну слава Мерлину! Наконец-то ты понял! — рассмеялся Снейп.

— Но, сэр, — Драко протестующе поднял руки, — в таком случае, Поттер никогда не станет Тёмным Лордом. Он же любит маглов.

— Он любит конкретных людей, но не магловскую цивилизацию. Магл может выжить в нашем мире — есть же сквибы. Но магу крайне тяжело выжить среди маглов. Это всё равно, что заставить здорового человека жить среди инвалидов по их правилам.

— Да, пожалуй, это инвалиды будут считать себя здоровыми, а его — уродом, — заметил Малфой.

— А магловские родственники Поттера так к нему и относятся — считают его уродом, и одиннадцать лет вбивали это ему в голову, — усмехнулся профессор.

— Вот чёрт! — пробормотал Драко. — И какие же шансы, что Поттер не станет следующим?

— Пятьдесят на пятьдесят. Его может остановить то же, что и любого другого на его месте: осознание своей силы и ответственности.

— Ха! Что-то он не очень-то осознавал свою силу и ответственность, когда применял ко мне Sectumsempra! — разозлился Драко.

— А ты, кажется, хотел наградить его заклятием Круциатус? — уточнил Снейп.

Драко покраснел, а профессор продолжил:

— Он не знал, что делает. Да, он применил Тёмную магию, но он не знал, что это Тёмная магия. И он сожалел о том, что сделал, ты просто не мог этого видеть.

Снейп сейчас чувствовал себя в шкуре покойного директора: он откровенно лгал Драко, но ради благого дела. Да, Поттер тогда был в шоке, но это было из-за того, что слизеринец вызывал в нём на тот момент сочувствие. В другой ситуации мальчишка опять попытался прибегнуть к Sectumsempra, направив заклятие против ненавистного профессора зельеварения. Поттер так и не научился ценить человеческую жизнь в принципе.

— А ведь получается, сэр, что Дамблдор бросил Поттера на произвол судьбы, — угрюмо произнёс Драко. — И вас он тоже бросил.

— Нет, — возразил Снейп тихо, и юноша увидел, как резкие черты лица профессора смягчились, — он никогда не покидал меня, даже если его физически не было рядом. Он всегда был со мной.

Вспышка света озарила комнату, и на кровать плавно опустилось красное перо.

_________________________________

Примечания:

1. Ах-на-Йяти — он же Эхнатон, он же Аменхотеп IV, египетский фараон, муж Нефертити, знаменит своими религиозными реформами, заменившими культ Амон Ра, культом единого бога Атона. Маги употребляют не общеупотребительные магловские варианты имён древних египтян, а произносят их так, как они звучали предположительно на древнеегипетском.

2. Кейф — правильная литературная форма слова, которое сейчас чаще употребляется в жаргонной форме. Слово «кейф» арабского происхождения.

3. Тёмный Лорд ни в коем случае не имеет ничего общего с мальчиком Демьеном из фильма «Омен» — даже и не надейтесь. Он всего лишь Тёмный маг.