Гарри Поттер и Человек, который выжил. Часть I (гет)

And I will always hear you crying, I will always dry your tears;

And I pray you’ll always remember, always forever

The son and the father, the son and the father...

Chris de Burgh

6 июля 1998 года

— Шицзуки-сан, в самом деле, будет преподавать в Хогвартсе?

— Разумеется. Есть возражения? — усмехнулся Снейп.

— Какие могут быть возражения, господин директор? — Гарри, рассмеявшись, увернулся от подзатыльника.

Он никогда ещё не видел Северуса таким довольным жизнью. Ещё вчера тот выглядел уставшим, у него болела спина. А сегодня он легко, как юноша, встал с кресла, встречая Гарри. Как же замечательно начался день! Они поговорили обо всё понемногу: о планах Гарри на вечер, о Кикимере, о том, что Драко выглядит лучше, — и как-то незаметно разговор перешёл к мисс Амано.

— Ты хочешь, чтобы мы учились у неё? Я и Драко.

Снейп внимательно посмотрел на Гарри, и тому показался несколько странным этот почти испытующий взгляд.

— Если она захочет, она станет заниматься с вами индивидуально. Как ты понимаешь, в её служебные обязанности это не входит, — ответил профессор.

— Но она ведь решила познакомиться с Драко, со мной, не дожидаясь, пока мы окажемся в Хогвартсе. Значит, ты всё-таки просил её учить нас? — спросил Гарри.

— Шицзуки-сан знает, что мне бы этого очень хотелось, но решение принимает она сама, — это прозвучало немного уклончиво. — Послушай, Гарри, я очень тебя прошу не забывать, что Шицзуки-сан — твоя возможная преподавательница, и ты должен вести себя с ней соответственно её статусу, а не её внешним данным.

— Да у меня и в мыслях не было! — Гарри возмутился, но тут же остыл и покраснел. — У меня что-то такое на лице написано? Честное слово, я вёл себя прилично! Честно. И вообще, когда я трансгрессировал с Шицзуки-сан, я думал только о Джинни, только о Джинни! Профессор, профессор! Телесные наказания учеников запрещены! — очередной подзатыльник не попал в цель, потому что Гарри, не дожидаясь его, мгновенно трансгрессировал к окну и, скрестив на груди руки, победоносно посмотрел на Северуса.

Тот, сдерживая смех, бросил на беглеца один из классических «снейповских» взглядов, означавший «Не радуйся раньше времени!».

— Нет, правда, — спросил Гарри, — что сейчас Шицзуки-сан делает у Драко?

— Я думаю, занимается своим прямым делом — предсказаниями.

— Она расскажет ему о будущем?

— Она его увидит, — уточнил профессор, — но не сообщит ничего важного.

— Хм! Я бы хотел узнать своё будущее — правда не в глобальных масштабах. Хотя бы чем я буду заниматься после Хогвартса, — усмехнулся Гарри. — А профессор Трелони бы такого наговорила!

— Как справедливо заметила вчера мисс Амано, Сивилла была безответственной женщиной. Но в одном она права: дар предсказателя — тяжкое бремя, Гарри. Настоящий ясновидец всегда страдает от невозможности вмешаться в развитие событий. Ведь резкое изменение в судьбе одного человека может повлечь за собой цепную реакцию. Лично мне Шицзуки-сан сообщила только две вещи: мне предстоит долгая жизнь…

— Как замечательно!

— И моя карьера на посту директора сложится удачно, — закончил Снейп.

— Но это вообще здорово! Единственное, что меня огорчает, Северус, — то, что ты не будешь больше преподавать. Я не шучу! — возразил Гарри в ответ на ироничный взгляд профессора . — И Драко, уверен, скажет то же самое. Да все наши!

— И мистер Уизли? — вкрадчиво спросил Снейп.

—Да, и Рон тоже!

— Ты так и будешь там стоять?— последовал неожиданный вопрос.

Гарри придвинул стул к креслу Снейпа и сел рядом, почувствовав плечом тепло.

— Гермиона подумывает об экстернате по зельям, — сказал он.

— Замечательно! А ты что же? — удивился профессор.

Гарри пожал плечами:

— Я не думаю, что осилю…

— Глупости! — проворчал Снейп. — Вот и повод заниматься с вами тремя. Что касается Рональда — он не потянет, к сожалению.

— У тебя найдётся время? — в голосе молодого человека прозвучало сомнение.

— Для тебя у меня всегда найдётся время, — тихо ответил Снейп.

Гарри наклонился и прижался щекой к его груди, как раз над сердцем, которое глухо стукнуло.

— Что ты? Что на тебя нашло? — Снейп обнял Гарри.

— Я так привык, что ты всегда рядом, — пролепетал тот и услышал глубокий вздох.

— Детский сад! Честное слово, как ребёнок! — сказал Снейп, погладив взлохмаченные волосы. — А ещё жениться через год собрался. Мало мне тебя одного. Сколько там отпрысков предсказала тебе Трелони в последний раз?

— Двенадцать, — усмехнулся Гарри.

— Не вздумай! Одно радует: всю ораву Поттеров придётся видеть только в выходные, — в ответ прозвучал смех, но стих слишком быстро.

— Гарри! — Снейп сжал его плечи. — Ты не сможешь прятаться от людей до бесконечности. Придётся учиться опять жить среди них.

— Спасибо, что ты понимаешь.

Всякий раз, когда возникали подобные моменты, Гарри испытывал такую гамму чувств, что порой удивлялся, как это всё в нём уживается. Он не то, что привык за последние годы находиться рядом со Снейпом, он уже не представлял, что может быть по-другому. Профессор был чем-то незыблемым и неизменным, он был надёжен, как скала.

Иногда броня Снейпа давала трещину, и он открыто выражал свои чувства. Это бывало редко, да и поводами всегда служили периоды срыва у Гарри, который, успокоившись, потом несколько дней чувствовал непонятную радость.

И к ней всегда примешивалась ревность, — при всей его любви к Драко, несмотря на то, что они уже выясняли этот вопрос. Но между Драко и Северусом не было никаких барьеров, и Гарри порой завидовал Малфою, глядя, с какой спокойной непринуждённостью тот может в разговоре дотронуться до руки своего крёстного или, смеясь, обнять его — и Снейп не вздрагивал, не удивлялся.

Нет, он знал, что Северус его любит, по-настоящему любит, но постоянно чувствовал некий заслон между ним и собой. Они разговаривали часто, но больше на отвлечённые темы. У Гарри никогда бы язык не повернулся произнести фразу, вроде: «А ты помнишь, как на пятом курсе запустил в меня банкой с сушёными тараканами?» Разумеется, Снейп никогда не вспоминал о своём детстве и юности, а у Гарри не хватало духа задавать вопросы.

Гарри завидовал и тому, что у Драко и Северуса есть свои общие темы для разговоров. Он завидовал даже тому, что Снейп порой устраивал крестнику выволочки, которые тот воспринимал совершенно спокойно, потому что даже во время этих вспышек было видно, что профессор не злится на парня, а тревожится за него. Гарри иногда думал, что, возможно, ответственность, которую Снейп чувствует по отношению к Драко, рождена чувствами, а ответственность за него, Гарри, во многом продиктована долгом.

До смерти Вольдеморта он мирился с этим, но теперь всё чаще хотелось настоящей душевной близости. Гарри понимал, что порой причиняет Северусу боль, но периодически упрямо провоцировал эти всплески чувств. Самой ужасной мыслью, которая иногда приходила в голову, была та, что он, в сущности, не даёт Северусу возможности жить своей жизнью.

Но сегодня всё было немного не так, как обычно. Снейп был открыт, спокоен, терпеливо ждал, пока Гарри придёт в норму и отстранится, но не делал это первым.

— Если б не ты, я бы умер, — пробормотал Гарри чуть слышно.

— Гарри, прекрати! Ты говоришь глупости, — усмехнулся Снейп.

— Нет, физически я, может быть, и выжил бы, но, как человек, — нет.

— Гарри! — голос звучал уже по-другому. — Зачем ты это делаешь? Ты же знаешь, что я тебя люблю.

Он вырвался из объятий профессора и вскочил на ноги.

— Я знаю, знаю! Но ты всё равно закрыт для меня! — крикнул он.

— Это неправда! — возразил Снейп мягко.

— Нет, это правда! Послушай: из-за этих занятий окклюменцией — тебе же известно обо мне всё. Ты же знаешь, чего я хочу на самом деле! Не можешь не знать! Объясни мне, наконец, почему — нет?

Снейп встал и с упрёком взглянул на Гарри:

— Это было бы неправильно по отношению к твоему отцу, дорогой.

Гарри издал протестующее восклицание.

— Извини, — сказал Снейп. — Подумай: это всего лишь слово, многие люди произносят его каждый день, и за этим не стоит ровно ничего, кроме привычки. Я понимаю тебя, но и ты пойми меня, пожалуйста. Для меня это не будет просто игрой…

— Да, возможно, для кого-то это просто привычка, а для кого-то это так же, как дышать. А у меня не было ни того, ни другого. Я никого так не называл — вот так, лицом к лицу, — никого просто не было, — Гарри почувствовал, как защипало глаза.

— Успокойся, сядь. Давай поговорим серьёзно, — попросил Снейп. — Скажи мне: что изменится? Ты прав: для меня не новость твоё желание. Но как, за каких-то полгода… Ты видишь во мне наставника — это естественно, друга — это замечательно. Но я не могу понять твоего стремления видеть во мне отца. Это слишком глубоко, мой мальчик.

Гарри опять сел рядом со Снейпом и опустил голову.

— Сложно объяснить такие вещи. Как сказал Драко накануне нашего с ним «крестового похода», если душа чего-то просит — легче дать желаемое, но не пытаться выяснить, зачем ей это нужно. Наверное, всё началось в тот момент, когда я понял, что ты всегда любил меня, и что обстоятельства лишили нас обоих очень многого, — тихо промолвил Гарри. — Ты же приучил меня к самоанализу.

— На свою голову, — усмехнулся Снейп.

—Теперь не жалуйся. Знаешь, когда прошлой осенью я опять увидел тебя, я понял, что мне тебя очень не хватало, и что Дамблдор был прав. Потому что ты сможешь мне помочь, ты всегда скажешь мне правду, а если я ошибусь, ты не будешь нянчиться и ткнёшь меня носом — это будет жёстко, но справедливо.

—Ради Мерлина, Гарри!

—Да, представь себе. Но мне хотелось стать тебе ближе, потому что время уходило. Не представляешь, с каким упорством я ждал любого момента, когда ты дашь слабину. После того, как ты добыл чашу, казалось, всё наладилось. Мы перешли на «ты», я стал звать тебя по имени, то есть стал для тебя не просто учеником, но другом. Но почему-то стало ещё хуже. Я даже чуть не поругался с Драко из-за ревности. Он меня тогда потряс. Я не думал, что в нём столько мудрости. Он всё понял, поговорил со мной…

Вдохнув, Гарри опять встал и отошёл к окну. Так не должно было продолжаться. Нужно было сказать всё и сейчас, потому что каждый подобный разговор превращался в пытку для обоих. Гарри прекрасно понимал, почему Северус не решается сделать последний шаг навстречу — это выглядело бы, как посягательства на чужие права.

— Ты боишься,— неожиданно произнёс Снейп. — Ты боишься идти дальше, хочешь зацепиться за что-то в прошлом, что дало бы тебе уверенность.

— Не думай, что я такой прожжённый эгоист, и хочу привязать тебя к себе, — Гарри обернулся к Северусу. — Я был бы счастлив, если бы ты получил от жизни всё, что она тебе задолжала. Просто, понимаешь, я не могу строить дом без фундамента. А фундамент — это семья. И ты единственный человек, кто вызывает во мне чувство семьи — не той, которая будет у нас с Джинни, а моей собственной. Ты сейчас скажешь о моих родителях. Что я знаю о них? Что они отдали за меня свои жизни, и я виноват в этом, потому что если бы не это пророчество, на хрен бы я Вольдеморту сдался. Не перебивай, пожалуйста. Что у меня осталось? Несколько фотографий, воспоминания — не мои. Все разговоры о том, что умершие остаются с нами — это правда. При условии, что ты жил вместе с ними, что ты пропитался ими! А у меня нет ничего!

— Гарри!

— Я их видел! Понимаешь? Видел — за Аркой… Я их узнал; но кроме блаженства, которое там испытываешь, не было ничего. Я увидел Сириуса (извини, что я сейчас о нём), и так много вспомнилось, и я почувствовал, что он тоже всё помнит, и это так связывало. Но родители… Даже в Зеркале они были мне ближе. Северус! — он опёрся о плечи подошедшего к нему Снейпа. — Я просто хочу признать очевидное. Назвать вещи своими именами. Ну, пожалуйста! Пожалуйста! Хотя бы, когда мы одни…

Гарри сейчас готов был проклинать себя, глядя, как на лицо Снейпа вернулось привычное усталое выражение, как он закрыл глаза и вздохнул.

— Как же ты похож на свою мать — такой же упрямый, и всегда добиваешься, чего хочешь… Да простит меня Джеймс… Если для тебя это так важно, — негромко произнёс он, с укоряющей улыбкой, — если ты так хочешь…

У Гарри перехватило дыхание.

— Спасибо, отец, — тихо произнёс он, обнимая Северуса и целуя в бородатую щёку.

Если бы сейчас раздался глас с неба, это не было бы так чудесно, как хриплый шёпот:

— Гарри, дорогой! Глупый мой мальчишка! «Он бы умер…» Это я выжил только благодаря тебе.