Листы из Разноцветной книги (джен)

Раннее утро. Зелёный лес. И медленно, величаво-неторопливо, будто король, возглавляющий торжественное шествие, из лесной темноты на поляну выплыл белый олень с ветвистыми золотыми рогами.

— Боромир! Смотри! — Фарамир едва слышным шёпотом позвал брата.

Боромир оглянулся.

* * *

Это началось давным-давно, когда Боромир и Фарамир ещё были детьми. Тогда, в далёкие юные годы, однажды утром Фарамир сидел на подоконнике и листал новую книгу — подарок дяди Имрахиля, наместника Дол-Амрота. Имрахиль был братом покойной матери Фарамира и Боромира; он очень любил племянников и никогда не делал между ними разницы, но Фарамир шестым чувством угадывал, что он и дядя — родственные души...

И вот Фарамир сидел на подоконнике, и страницы большой и красивой книги, лежавшей у него на коленях, приятно шелестели. В книге вообще всё приятно — и мягкий кожаный переплёт, и яркие иллюстрации, и причудливые буквицы в начале каждой главы, и шелест страниц, и даже тяжесть. Ведь книга большая, тяжёлая — а значит в ней много-много всего! Интересных рассказов, красивых описаний, героев и героинь, которых можно полюбить или возненавидеть всем сердцем. Новая книга похожа на дорогу, которая расстилается под ногами и манит в неведомую даль...

Фарамир перевернул страницу. И с большой иллюстрации поглядел на него величавый белоснежный олень с золотыми рогами.

В книге говорилось, что олень этот был не простой, а волшебный, или, если быть точным, он был... словом, особенным. Он пришёл в Средиземье одним из первых, вместе с другими духами майар⁽¹⁾ — прямо из сияющего Амана. Это был дух-хранитель лесов, друг и слуга прекрасной валы Йаванны⁽²⁾. Мало кто из смертных видел его; и многие навлекли на себя большие беды, когда пытались уничтожить это благородное существо — ибо однажды какой-то глупец в помрачении ума поклялся добыть этого оленя, повесить над очагом золотые рога и бросить на пол белоснежную шкуру. С тех пор это желание одолевало то одного, то другого дерзкого негодяя. Фарамир, читая об этом, содрогался; ему становилось больно и страшно, точно это с него самого собирались снять шкуру... Но стрелы людей или орков никогда не долетали до златорогого красавца, зато горе-охотников непременно постигало тяжкое наказание. Нет, олень не затаптывал их золочёными копытами, не уводил в дикую чащу и не заманивал в болота... он просто исчезал. Но охотники, выбравшись из леса, непременно находили свою судьбу; все говорили, что их проклял майа, но Фарамир перечитывал леденящие душу истории и думал, что не майа заставлял тех людей рисковать и воровать, драться из-за награбленных сокровищ, разбойничать и заключать дурацкие пари... их губили собственная алчность и злое упрямство. И это было по-своему страшнее, чем все колдовские наваждения.

Шли годы; миновало детство, а юность у сыновей Градоправителя была суровой, опалённой бесконечными войнами. Годы неслись быстро-быстро, как вода в Андуине по весне, в половодье: стремнина, водовороты, тёмная ледяная глубина. Сжималось вокруг Минас-Тирита кольцо тьмы; разъярились на границах соседние королевства харадрим; совсем распоясались орки; и новые волны мрака набегали из Мордора. Фарамиру снилось, как эти тёмные воды заливают оживлённый город... так было с Нуменором. Что же будет с Минас-Тиритом, с королевством Гондор?

В лесах Итилиэна, в разведке и в боях за Осгилиат уже не до мечтаний; Фарамир был хорошим командиром, и он думал о своих подчинённых и об их целях — но совсем не этому хотел бы он посвящать свои помыслы изо дня в день. И в редкие мгновения передышки он вспоминал — стихи и песни, старинные легенды и были, и ещё — Белого оленя с золотыми рогами. Эти воспоминания приносили ему утешение и радовали сердце.

И вот настал день редкого отдыха; вдвоём с Боромиром он объезжал леса Итилиэна.

* * *

Раннее утро. Зелёный лес. И медленно, величаво-неторопливо, будто король, возглавляющий торжественное шествие, из лесной темноты на поляну выплыл белый олень с ветвистыми золотыми рогами.

— Боромир! Смотри! — Фарамир едва слышным шёпотом позвал брата.

Боромир оглянулся.

И натянул лук.

Фарамир ахнул и остановил брата.

— Ты что! Что творишь?! — возмущённо воскликнули они оба, сердито глядя друг на друга.

Златорогий олень величаво повернул голову и скрылся в чаще, будто растаял в прозрачном воздухе.

— Боромир, ты разве не видел, что олень — белый? С золотыми рогами?

— А ещё с чем? Может, с крыльями? — огрызнулся Боромир. — Нет, ничего я такого не увидел! Свет на него солнечный падал, вот и казалось, что рога золотые. А ты… как всегда!.. — и он махнул рукой.

Фарамир вздохнул. Он знал этот тон, знал это выражение на лице у старшего брата. Боромир и впрямь был старшим, ответственным за всё. Ему предстояло стать Градоправителем после смерти отца. И за своего чудно́го брата, мечтателя и книжника, способного, по его мнению, путать грёзы с реальностью, Боромир тоже чувствовал себя в ответе. Он любил Фарамира, беспокоился о нём и опекал; иной раз они злились друг на друга из-за этого: Фарамир обижался на эту опеку — не маленький! — а Боромир возмущался: сколько можно жить в сказках да мечтах! И как не надоест?

И хотя в опасные приключения из них двоих чаще всего встревал Боромир, а Фарамиру иной раз приходилось спешно бросаться ему на помощь, так всё и шло: старший брат слыл более надёжным и крепким, чем младший.

И когда их обоих посетил пророческий сон, Боромир настоял на том, чтобы именно ему доверили отправиться в опасное путешествие, на поиски эльфийской крепости Имладрис, где правит Эльронд Мудрый. Боромир был уверен, что он лучше и быстрее одолеет трудную дорогу; к тому же эльфы — лукавый народ, а Фарамир доверчив и мягок, и любит всякие волшебные легенды — как бы не обвели они его вокруг пальца! Уж Боромир-то не поддастся на эльфийские уловки! Не так прост! Фарамир чувствовал недоброе; не обиду уже — он привык; это было иное... бродила рядом какая-то тень беды. Если Фарамир видел порою слишком много — духа лесов там, где был лишь обычный зверь в солнечном свете, — то не видел ли Боромир порою слишком мало?.. Как бы там ни было, но Боромир настоял на своём, как всегда.

Фарамир часто сожалел, что позволил брату уйти — как оказалось, на верную смерть.

1) Майар — могущественные духи-волшебники, сподвижники Валар. Они принимали облик разных существ: так, майа Мелиан приняла облик эльфа, вышла замуж за эльфийского короля Тингола и родила дочь Лютиэн; пёс Хуан, помогавший Лютиэн в её приключениях, так же принадлежал к майар. Почему бы не быть и духу, принявшему облик белого оленя с золотыми рогами?

Вернуться к тексту

2) Йаванна — вала, покровительница природы, растений и животных. Галадриэль была её ученицей.

Вернуться к тексту