Ягодный джин-тоник для осенних вечеров (джен)

Том вернулся домой поздно, настроение у него было отвратительным. В принципе, каким еще оно могло быть, если после обеда у него стоял сдвоенный урок у второго курса Рейвенкло и Гриффиндора. На первом уроке двенадцатилетки вместо того, чтобы слушать важные сведения об обитателях вересковых пустошей, вопрос о которых точно будет на экзамене, как обычно сыто дремали. Чаще они раскачивались ко второму уроку, но сегодня был особенно серый и слякотный день, холодный дождь зарядил с самого утра, и дети почти до самого звонка хлопали глазами, в которых не было ни зачатка мысли.

— У вас есть вопросы? — спросил Том, сам отсчитывая минуты до конца урока.

Ученики продолжали тупо разглядывать доску. Наконец Пирс, лопоухий рейвенкловец, вечно отстающий и еще не получивший оценки выше «удовлетворительно», которого Шляпа отправила на факультет умников словно в насмешку, поднял руку.

— Да, Пирс, — сказал Том обреченно.

— Что такое пустошь, сэр?

— Класс, кто объяснит Пирсу, что такое пустошь?

Руку не поднял никто.

Дома Тома ждало тепло, уют, горячий ужин — и вся эта магия была создана любящими руками Джинни. Он потянулся к ней, чтобы ее поцеловать, когда прямо посередине кухни возник патронус — серебристый олень с ветвящимися рогами.

— Привет, ребята! Вы не против, если я к вам через полчасика заскочу? Хотел кое-что обсудить с Томом. Так что ждите, — заговорил он голосом Гарри Поттера.

— Оу, — сказала Джинни, — что-то я не рассчитывала на гостей, хорошо, что есть жаркое и пирог.

— Он назвал нас «ребята»?

— У нас есть какое-нибудь вино? Время позднее, не хочу идти к Розмерте. Обойдемся чаем, да, милый?

— Но почему он назвал нас «ребята»? Разве мы с ним близкие друзья?

— Не будь снобом, — махнула рукой Джинни. — Надо хотя бы посуду помыть.

Она вскочила, засуетилась, направила заклинание в раковину, полезла на верхнюю полку за подарочным сервизом. Том покачал головой — ужасный день грозил смениться еще более ужасным вечером — и тоже встал из-за стола, чтобы помочь Джинни.

Гарри появился у них на пороге уже через четверть часа.

— Ничего, что я пораньше? — он протянул Джинни коробку пирожных от Фортескью.

— Конечно, — сдержанно улыбнулся Том. — Вы с патронусом едва-едва разминулись, если бы ты поторопился, то наверняка бы его застал.

— Спасибо за гостеприимство, — беззлобно ответил Гарри.

— Пойдемте в гостиную, — вмешалась Джинни.

Со времени их с Томом переезда в Хогсмид, Гарри навещал их несколько раз. Почему-то он искренне считал Тома если не другом, то как минимум приятелем, в то время как Том кривился от присутствия Гарри, но стоически терпел. С момента победы над Волдемортом Гарри изменился — казалось, словно с его плеч упала огромная ноша, которую раньше никто, включая него самого, не замечал. Он стал более открытым, более смешливым, старался видеть во всех хорошее. После победы на его лбу кроваво алело уродливое пятно — все, что осталось от шрама — но за несколько лет оно успело выцвести и уменьшиться в размерах.

— Как дела у Луны? — спросила Джинни, когда они расселись в креслах, накрытых пестрыми пледами.

— Она просила передать вам приветы. Она тоже хотела прийти, но, сами понимаете, близняшки…

— Конечно. Передай ей, что я навещу ее и малюток на неделе, — просияла Джинни. — Вы поговорите, а я принесу чай к пирожным.

Когда Джинни вышла, Гарри повернулся к Тому.

— Слушай, старина, тут такое дело, — начал он. Том дернулся, но ничего не сказал. — Я всю жизнь мечтал быть аврором, но после победы над То… Волдемортом понял, что навоевался.

— Я тебя понимаю.

— В министерстве работалось хорошо, но вся эта политика, все эти подковерные игры и вечная бюрократия…

— У тебя вполне приличная карьера, по слухам, тебя прочат в министры.

— Да, но после рождения близняшек мне хочется проводить больше времени дома, меньше нервничать на работе… В общем, я слышал, что в Хогвартсе освободилось место профессора алхимии. Можешь замолвить за меня словечко перед Снейпом?

Тому показалось, что кресло, в котором он сидел, вдруг сделало резкий оборот вокруг своей оси.