Нимфадора и история любви (гет)

Я расскажу тебе — про великий обман:

М.Цветаев

Ночью Тонкс всё-таки решила помириться с Северусом, и в результате они сильно проспали. Следующий день был очень суматошным — лихорадочный сбор вещей, аппарирование на платформу с помощью Северуса, долгие прощальные поцелуи на глазах у изумлённых студентов… Когда наконец Тонкс рухнула на сиденье в купе, ей казалось, что её выжали, как лимон — сил не осталась совсем. Но где-то через 15 минут она пришла в себя и стала весело болтать с попутчиками, обсуждая каникулы и предстоящий год в Хогвартсе…

* * *

Учебный год шёл как обычно — занятия, часы подготовки к ним в библиотеке, разные шалости и насмешки над мистером Филчем. Тонкс получила письма от Северуса, сначала очень часто, почти каждый день, потом они стали приходить всё реже и реже. Она начала волноваться, думая о причинах такого поведения. В одном из своих писем он задал ей очень странный вопрос: “Чего бы ты не простила мне никогда в жизни?” Тонкс думала два дня, прежде чем начать писать ответ. Она перебрала в уме всё, что можно было — начиная от немытой посуды и грязных носков, разбросанных по дому, и заканчивая изменой. В конце концов она решила, каким будет её ответ.

“Любимый, здравствуй! Я очень и очень скучаю по тебе, а ты пишешь мне всё реже и реже… Что случилось? Ты ведь знаешь, что я могу понять и принять любую ситуацию, в которой ты окажешься. Может быть, я могу чем-то помочь? Знаешь, я спрашиваю тебя, заранее зная, каким будет твой ответ — ничего не случилось, у меня всё в порядке. Ты мне напишешь именно так, я в этом уверена, хотя мы оба знаем, что далеко не всё в порядке… Ты спрашивал меня в своём последнем письме, чего бы я не могла простить тебе никогда в жизни… Я очень долго думала над ответом и решила, что это и есть та самая вещь, которую я не смогу простить. Обман. Если ты меня обманешь по-крупному, то нашим отношениям придёт конец. Это — не угроза, а просто предупреждение. Говоря “по-крупному”, я имею в виду обман, который сильно заденет меня — измена, умалчивание каких-то фактов, касающихся не только тебя одного, но и меня тоже, и т.п. Так что подумай над этим… Целую крепко-крепко, твоя Т. ”

Положение Тонкс на тот момент ещё и усугублялось тем, что она чувствовала себя неважно. Даже очень неважно. У неё постоянно кружилась голова, её тошнило, но она тщательно скрывала это от окружающих…

…Однажды за завтраком Тонкс развернула газету и, прочитав пару строчек, едва не упала в обморок. В статье говорилось о гибели Джеймса и Лили Поттер и о вине в этом Сириуса Блэка. С трудом совладав с собой, девушка отпросилась с первого урока Трансфигурации и побежала к кабинету профессора Дамблдора. Остановившись перед горгульей, Тонкс задумалась и сообразила, что она не знает пароля. Со стоном разочарования девушка прислонилась к статуе и стала усиленно думать о крёстном, надеясь, что он почувствует её присутствие. Так и случилось. Горгулья медленно отъехала в сторону, и через несколько минут Тонкс оказалась в кабинете директора.

— Крёстный, что случилось?

— Нимфадора, успокойся, — профессор Дамблдор встревожено посмотрел на крестницу. — К сожалению, Джеймс и Лили погибли и…

— Но причём здесь Сириус? — выкрикнула девушка. — Скажи мне, что он не виноват, прошу, скажи…

— Сириус был их Хранителем, Нимфадора. — удручённо вздохнул Дамблдор. — Я сам посоветовал им сделать Хранителем именно его… К счастью, крестник Сириуса, Гарри, выжил.

— Какое это имеет значение? — бесцветным голосом спросила она.

— Огромное, девочка моя. Я не уверен, что Волдеморт действительно погиб. Скорее всего, он лишился своих сил и сейчас просто выжидает где-нибудь и зализывает раны. Сейчас Гарри находится у своих родственников — у сестры Лили и её мужа — затем, когда он подрастёт, мы заберём его в Хогвартс.

Нимфадора почти не слушала крёстного. “Сириус не мог сделать этого, неужели они не понимают! — думала она. — Он слишком любил Поттеров… слишком любил…”

Профессор Дамблдор встал и подошёл к крестнице.

— Нимфадора, — сказал он, садясь рядом — к сожалению, это не все плохие новости на сегодня.

— Что может быть хуже этого? Сириус в Азкабане, возможно, ему грозит поцелуй Дементора…

— Это ещё не всё… — повторил Дамблдор. — Выслушай меня очень внимательно, пожалуйста. Сегодня ночью Министерство схватило группу Упивающихся Смертью, среди которых был наш шпион.

— Шпион? Откуда у НАС шпионы среди Упивающихся? Насколько я знаю, им не доступны чувства светлой стороны — любовь, жалость, сострадание… — Тонкс вопросительно посмотрела на крёстного.

— У одного из них эти чувства внезапно пробудились… — задумчиво сказал Дамблдор. — И он пришёл ко мне, сказав, что хочет оказывать нам посильную помощь. Я поверил ему, и, как оказалось, не зря… Он предупредил нас о нападении Волдеморта на Джеймса и Лили, говоря, что среди их самого близкого окружения находится шпион. Я проверял всех — но это их не спасло…

Наступило молчание.

— Но как эти сведения касаются меня? — через несколько минут спросила Тонкс.

— Нашим шпионом был… — директор посмотрел на девушку, сомневаясь, выдержит ли её психика такой удар — …им был Северус.

Смысл слов крёстного медленно, но верно доходил до Тонкс.

— Северус? Мой Северус был упиванцем? Нет, крёстный, этого не может быть… Я же видела его руки — на них нет метки… скажи, что это неправда… — умоляла Нимфадора, заранее зная, каким будет ответ.

— К сожалению, я не могу сказать тебе этого… — вздохнул Дамблдор и обнял сотрясающуюся от рыданий девушку. — Мы не говорили тебе этого, боясь за тебя, потому что если бы кто-нибудь узнал о роли Северуса в свите Волдеморта, ему был бы подписан смертный приговор, а ты не умеешь противостоять сильным заклинаниям Правды или Imperio…

Несколько минут проползли, как час. Портреты директоров Хогвартса, висящие на стенах, взволнованно вскидывали руки к небу, сочувствуя Нимфадоре. Дамблдор старался утешить девушку, крепко обнимая её и укачивая, как маленького ребёнка…Увидев, что она немного успокоилась, директор решил продолжить разговор.

— Послезавтра будет суд над Северусом…

— Зачем…его…судить? — в перерывах между всхлипами выговорила Тонкс. — Он…же…шпионил…для светлой…стороны…

— Да, но, к сожалению, мы не можем этого сказать Министерству. Они не поверят, что упиванец способен на сопереживание светлой стороне.

Тонкс решительно вскинула голову.

— Я пойду с тобой в суд, крёстный, — твёрдым голосом сказала она. — Я докажу им, что Северус любит меня, чего бы мне это не стоило.

— Нет, Нимфадора, ты не можешь идти со мной… — вздохнул Дамблдор. — Я обещал Северусу, когда виделся с ним, что тебя не будет на процессе.

— Я пойду с тобой, крёстный! — девушка резко встала, но, почувствовав головокружение, села обратно. — Я помогу Северусу… по крайней мере, я буду знать, что я попыталась помочь…

Она вскочила и начала взволнованно ходить по комнате.

— Я не могу оставить его, неужели ты не понимаешь? Неужели вы все не понимаете?... — Тонкс резко остановилась и посмотрела на Дамблдора. — А кто ещё знал о том, что… ну ты понял, о чём?

— Минерва, Ремус и Поппи, — виновато сказал директор. — Нимфадора, мы не могли сказать тебе… ты только неделю назад стала совершеннолетней и…

— Крёстный, — перебила его Тонкс, — я хочу вступить в Орден. Ты сам сказал. что я уже совершеннолетняя, а это значит, что я вольна принимать решения самостоятельно. Пожалуйста! Может быть, тогда вы не будете скрывать от меня то, что касается меня и моей жизни…

— Нимфадора, ты не должна так рисковать собой! Слышишь, не должна! — раздражённо бросил Дамблдор.

— А почему вы можете поступать так со мной? Знаешь, как тяжело просыпаться каждый день с мыслью о том, что, возможно, сегодня кто-то из близких мне людей погибнет, а я не смогу помешать этому! Я потеряла Сириуса, потеряла Северуса, потеряла доверие к тебе… Кому я могу верить, если самые близкие мне люди скрывали от меня что-то? Что ты ещё мне расскажешь? Какие подробности, крёстный? Не бойся, я всё выдержу, за меня можно даже не волноваться! — Тонкс кричала, понимая, что поступает очень жестоко с профессором Дамблдором. Она видела, что он выглядит очень уставшим и поникшим, но не могла остановиться, хотя знала, что её слова очень сильно бьют его. Просто она хотела причинить кому-нибудь такую же боль, которая держалась в ней; хотела отомстить тем, кто так обошёлся с ней…

Тонкс выбежала из кабинета директора и понеслась в свою спальню. К счастью, в этом году её назначили префектом, что дало ей возможность получить собственную спальню. Прибежав туда, она упала на постель и разрыдалась — горько и мучительно, стараясь выплакать всё горе, накопившееся в ней. Она не знала точно, сколько времени прошло, но, видимо, довольно много, потому что уже вернулись с занятий другие студенты и небо за окном начало темнеть. Тонкс услышала стук в дверь, но даже не пошевелилась. Она запечатала дверь заклинанием, поставив к тому же звукопоглощающие чары. Но тут дверь распахнулась, и на пороге появилась профессор МакГонагалл.

— Нимфадора, — сказала она, проходя в комнату и закрывая за собой дверь, — я могу поговорить с тобой?

Девушка не пошевелилась.

— Пожалуйста, выслушай меня или хотя бы посмотри в мою сторону, — декан села в кресло рядом с камином.

— Зачем? — каким-то не своим голосом спросила Тонкс.

— Альбус рассказал мне про разговор с тобой… Я согласна, что тебе сейчас очень тяжело и что мы зря скрывали от тебя что-то, касающееся Северуса, но ты должна понять, что…

— Почему всегда должна понимать только я? — перебила девушка, садясь на кровати.— Почему бы вам всем не понять меня? Вы своими попытками оградить меня от чего-то делаете мне ещё больнее, когда вся правда выходит наружу. Профессор Дамблдор запрещает мне идти с ним на суд… Почему? Только потому, что так захотел Северус? Если его упекут в Азкабан на десятки лет, то я буду мучиться оттого, что даже не сделала ничего для его освобождения, а ему, похоже, всё равно. Я хочу пойти в Министерство, профессор МакГонагалл, и я это сделаю, даже если для этого мне придётся сбежать из Хогвартса на опушку Запретного Леса для аппарации.

— Альбус сказал мне, что возьмёт тебя в Министерство, — сказала декан и поднялась с кресла. — Нимфадора, ты должна понять и простить всех, а, прежде всего, самых близких тебе людей… Подумай над этим…

Сказав это, преподаватель Трансфигурации вышла, закрыв за собой дверь и наложив опять запирающие чары. Она понимала, что девушке необходимо время для того, чтобы разобраться в сложившейся ситуации. Но она также понимала, что, к сожалению, ничем не может здесь помочь — Нимфадора должна пройти через этот ад сама.

“Бедная девочка, — подумала Минерва, — когда всё закончится, она уже никогда не будет такой, как прежде. Боль очень часто ломает людей… хотя она и пытается казаться сильной, она ещё слишком слаба для таких испытаний… А как помочь ей, не знает даже Альбус…”