Ты всегда можешь написать мне (гет)

До каникул оставалось несколько дней. Замок гудел как потревоженный кем-то улей. Кто-то собирал вещи, кто-то бегал тайком в Хогсмид, чтобы купить подарки, а кто-то, как мы с Гарри, дожидались вечеринки у Слизнорта. Не то чтобы нам очень туда хотелось, просто именно после нее мы бы могли уже уехать: я и Гарри — к Сириусу, а Рональд в Нору. Он тоже очень хотел поехать на площадь Гриммо, против чего была настроена Молли. Поэтому Рон уезжал домой, причем сильно расстроенным.

На Рождественскую вечеринку нужно было приходить парами, и я долго думала, что, наверное, вовсе на нее не пойду. Гарри настаивал, чтобы я пригласила Кормака, я же пропускала эти советы мимо ушей. Тем более что Кормак сам был приглашен Слизнортом. Таким образом, я оставалась без пары и не делала никаких попыток ее найти.

Это утро выдалось каким-то чересчур шумным: за завтраком все разговаривали так громко, что даже себя можно было не услышать. Каждый обсуждал свои планы на каникулы, у меня уже тоже пару раз спросили, куда я еду. Мне было странно отвечать правду, поэтому я говорила, что еду к родителям. Гарри посмотрел на меня с полуулыбкой, но тут же опустил глаза и сделал вид, что кроме еды он не видит ничего. Он был чем-то расстроен со вчерашнего вечера, и это не давало мне покоя. Я хотела узнать, что у него произошло. С другой стороны мне не хотелось настаивать на том, чтобы он раскрывал мне душу. Захочет — расскажет сам, думала я, но сердце при этом разрывалось.

Уроки в те дни у нас были короткие, а мне, как сдавшей все контрольные работы, разрешалось на них не присутствовать. Это свободное время я тратила, проводя часы в библиотеке и зачитываясь маггловскими книжками. Того писателя, чью книгу мне прислал Сириус, я не нашла в маггловской секции в библиотеке, но зато нашла множество других, не менее интересных.

Я пришла туда сегодня дочитать одну книжку. В библиотеке никого почти не было, не считая двух девочек с третьего или четвертого курса. Было тихо, так, что я слышала, как часы отсчитывают секунду за секундой. Запах старых книг опьянял, и я забывалась, сидя тут. Я полностью погружалась в книгу, не слышала и не видела ничего. Не знаю, сколько прошло времени, когда я почувствовала чье-то присутствие. Именно в этот момент человек за моей спиной тихонько кашлянул, как бы привлекая мое сосредоточенное на книге внимание. Я обернулась. Там смущенно переминался Гарри.

— Гермиона, прости, что отвлекаю…

— Да ничего, я уже почти закончила. Ты что-то хотел? — Я чувствовала, как отчаянно бьется мое сердце. Сейчас мы были тут одни, те девочки уже ушли, а мадам Пинс дремала, прислонив голову к одному из стеллажей. Судя по лицу Гарри, сказать он хотел что-то важное. Я глупо подумала, может, он хочет признаться?

— Понимаешь, тут так получилось… В общем, я хотел бы пригласить тебя на вечеринку к Слизнорту, — выпалил мой друг, — Я знаю, что ты еще не нашла себе пару, и подумал, что могу тебя пригласить. Как друга, — добавил он.

Я почти забыла, как дышать, настолько это было внезапно. Видимо, они поссорились с Чжоу и поэтому он зовет меня. Это было капельку обидно, но я поняла, что если откажусь, это будет выглядеть, по крайней мере, странно.

— Хорошо, я пойду с тобой, — наконец выдохнула я.

— Гермиона, ты просто не представляешь, как ты меня выручила, — он подошел ко мне ближе и приобнял. Мне хотелось выть от счастья.

— Да не за что, Гарри. А слушай. Ты не хочешь ничего мне рассказать? Я думала, ты позовешь Чжоу.

— Мы поссорились, — ответил он, мгновенно помрачнев и повернув свое лицо в другую сторону.

— Мне жаль, — сказала я, хотя это и было неправдой. Нет, мне было жаль, но только по тому поводу, что я не могу утешить его и заменить место Чжоу.

— Ничего, пустяки. Ты, кстати, пропустила обед. Ты голодна?

— Не знаю, вроде бы нет, — улыбнулась я, — а ты, наверное, не прочь заглянуть на кухню к эльфам, правда?

— Ты читаешь мои мысли, — рассмеялся Гарри, — вечеринка в шесть. Давай встретимся без двадцати в гостиной, хорошо?

— Окей, — ответила я, а сама подумала, что вряд ли я выдержу эти пару часов. Я же все ногти сгрызу от нетерпения!

После того, как он ушел, я тоже побежала в гостиную. Именно побежала. Нужно было выбрать, в каком платье пойду, и сделать что-то наподобие прически из своих слишком пышных волос. В гостиной никого не было, в спальне для девочек сидела только Лаванда. Когда я вошла, я не обратила на нее никакого внимания, но, присмотревшись, поняла, что она плачет. В общем-то, мне было плевать, Лаванда часто плакала из-за несчастной любви. Сейчас же я не могла пройти мимо, потому что плакать она могла только из-за Рона.

— Что случилось? — бросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал не слишком участливо. Мы никогда не отличались особым хорошим отношением друг к другу.

— А тебе какая разница? Если так интересно, спроси у своего дружка, — выплюнула Лаванда.

Ну, понятно. Ронни опять что-то натворил. Или она себе надумала. Я знала, что она может.

— Не хочешь рассказывать — не надо, — сказала я, продолжая заниматься своими делами. Я была уверена, что не пройдет и пары минут, как она не выдержит и все расскажет. Так и произошло.

— Все было хорошо. Я видела, что он от меня без ума. А сегодня он посмотрел на какую-то курицу! Когда я спросила у него, что это такое было, он, не подумав, сказал что-то вроде про «крутую задницу». Я отвесила ему пощечину и убежалаааа, — под конец немудрого рассказа завыла девушка.

Мой друг в своем репертуаре. На самом деле, я не понимала ее истерики. Это же Рон, черт возьми, он всегда таким был. Это как от верблюда требовать, чтобы он плеваться перестал.

— Ну, успокойся. Он же парень, они все такие. В любом случае он любит только тебя, несмотря на то, что отметил там чью-то задницу, — попыталась ей объяснить я. Рон и правда любил Лаванду, если это можно назвать любовью. Любил, как умел, в общем-то. Если человек не любит тебя так, как тебе это нужно, это еще не значит, что он не любит тебя вообще.

— Тебе легко говорить, — шмыгнула носом Лаванда, — ты любишь своего Гарри и терпеливо ждешь, пока он к тебе повернется.

Второй шок за день — это многовато.

— Что, прости? Кого, ты сказала, я люблю?

— Не притворяйся. Это же видно. Ну, другим, может, и не видно, потому что они слепые. А я давно уже это поняла. Сначала ревновала Рона к тебе, думала, что ты у меня его отбить хочешь. Потом увидела, как ты на Поттера смотришь, и перестала ревновать, — сказала она так просто, что даже если бы я захотела отрицать это все, я бы не смогла.

— Кто-нибудь еще знает? — Тихо спросила я.

— Нет. Не бойся. Я знаю, ты считаешь меня сплетницей, но я никому не расскажу об этом.

Я обняла Лаванду. Так мы сидели несколько минут.

— Он меня к Слизнорту пригласил, — сказала я. Девушка повернулась ко мне.

— Ну и чего ты молчала? Я уверена, ты еще даже не знаешь, какую прическу сделать! Ладно, я сейчас схожу умыться, ты пока подбери платье и туфли. А потом я тебя подкрашу чуть-чуть и сделаю тебе прическу, — она придирчиво осмотрела мое лицо и потрогала волосы, после чего вышла из комнаты. Я почувствовала, что обрела если не подругу, то родную душу хотя бы точно.

Вернувшись, моя однокурсница прошла к шкафу и вытащила оттуда небольшую жестяную коробку, в которой оказалась куча косметики. Я никогда раньше не красилась и вообще-то не собиралась, но сегодня подумала, что перед Гарри я хочу выглядеть настолько хорошо, насколько это возможно.

Сначала она заставила меня сходить и умыться, потом достала тюбик с кремом и нанесла мне его на лицо. Сказала мне сидеть и ничего не делать, а сама ушла куда-то и вернулась минут через десять с пудрой в руках.

— Я подумала, что тебе мой тон пудры не подойдет, поэтому одолжила у одной девочки с Равенкло, — ответила она на мой непонимающий взгляд.

Пудру она наносила долго, все время что-то подтирая и подправляя. После этого она извлекла из коробки румяна и снова принялась меня разукрашивать. Я уже начала бояться, что она меня превращает в одну из тех русских кукол, которых они, если мне не изменяет память, называют матрешками.

Закончив с румянами, Лаванда достала тушь и подводку. Я хотела было взглянуть в зеркало, но она отобрала его у меня.

— Закончу, тогда посмотришь, — улыбнулась девушка, — художники никогда не показывают свои неоконченные творения, — самодовольно произнесла она. Я хихикнула.

Пока Лаванда рисовала мне стрелки, я из-под чуть прикрытых глаз смотрела на ее рот, на приоткрытые пухлые губы и родинку на подбородке. Да, она была красивой. Слишком красивой, чтобы выглядеть естественно, но все же… Меня удивили такие размышления. Да, живешь-живешь с человеком в одной комнате пять с половиной лет и не замечаешь, какой он. Не заглядываешь внутрь. Хотя, признаться, я уже давно поняла, что даже если ты знаешь человека долго-долго, пройдет немного времени и он обязательно тебя чем-нибудь удивит. Надо рассказать об этих мыслях Сириусу. Он поймет.

Накрасив мне ресницы, Лаванда отодвинулась и вновь придирчиво меня разглядела. Через несколько секунд на ее прежде сосредоточенном лице расцвела улыбка. Она явно была довольна получившимся результатом.

— Мне нравится. Ты и так красивая, Грейнджер, а с макияжем вообще классная. Поттер твой с ума сойдет. Стой! Не смотри! Я же еще прическу тебе не сделала.

Лаванда занялась моими волосами. Надо сказать, я балдела, когда кто-то гладил меня по голове или расчесывал волосы. Я забылась, пока девушка укладывала непослушные пряди, оставляя кудрявые локоны и отпуская их вниз.

— Гермиона, очнись, я закончила. Можешь посмотреть.

Я взглянула в небольшое зеркальце. Оттуда на меня смотрела не я, а какая-то другая взрослая девушка. Я неуверенно улыбнулась своему отражению. Было до жути непривычно, но мне определенно нравилась такая Гермиона. Стрелки подчеркивали мои глаза и делали их более выразительными, румяна выделяли скулы, а спускавшиеся завитые локоны красиво обрамляли лицо и дополняли вид. Сама прическа была довольно высокой, не очень сложной, но прекрасно смотревшейся. Мне захотелось обнять Лаванду и как-то отблагодарить ее.

— Мне.. мне очень нравится. Я не ожидала. Спасибо, — сказала я, — что я могу для тебя сделать?

Она замялась.

— Ничего не надо, Грейнджер. Это я так. Из солидарности, что ли. Хотя… Ты сможешь поговорить с Роном?

— Конечно, конечно. Обязательно.

— Иди и примерь платье. Я для тебя то выбрала, синее. Туфли там же.

Лаванда задумчиво смотрела в окно, когда я появилась перед ней в платье и на каблуках. Это платье мы купили с мамой еще перед учебным годом. Оно было на нешироких лямочках, тугой корсет обхватывал мою грудь и живот, а внизу оно было свободным. Платье шло мне, и я это знала: в нем у меня была достаточно узкая талия, красивая попа, ноги казались длиннее и, конечно, подчеркивалась грудь в этом корсете. Каблуки были слишком высокими для меня, но куда было деваться? Я прошла в них по комнате, чуть не упав два раза. Надо было привыкать.

— Ты шикарна, — обронила Лаванда, — нет, правда. Не знаю, если бы я была парнем, я бы обязательно полюбила тебя, а не эту узкоглазую, — фыркнула она.

— По большей части это твоя заслуга, ты же меня сделала человеком, — ухмыльнулась я.

До назначенного времени оставалось еще около получаса. Мы немного поболтали с Лавандой, потом она убежала, пожелав мне удачи и оставив черный клатч. При этом она сказала, что там есть все, что может мне понадобиться. Я села на кровать, открыла застежку и проверила содержимое. Там лежало зеркало, та самая пудра, две прокладки и пачка презервативов. Я захохотала. Нет, ну Лаванда точно перестаралась. Мое настроение поднялось еще больше. Я стала представлять лицо Гарри, когда он увидит меня. Потом я подумала о Сириусе. Что бы он подумал, если бы я предстала перед ним в таком виде? У меня все время было чувство, что он видит во мне лишь маленькую девочку. Интересно, как бы он отнесся ко мне, увидев перед собой взрослую девушку. Да, обязательно надену на Рождество это платье. Для него.

* * *

Я спустилась в гостиную. Гарри еще не было. Я присела в свое любимое большое кресло. Мгновение спустя послышались шаги, я поднялась и услышала изумленный вздох.

— Гермиона? Это ты?

— А тут есть кто-то еще? — улыбнулась я, — что-то смущает?

— Нет, просто.. потрясающе выглядишь.

— Спасибо, — попыталась я ответить сдержанно, хотя в животе у меня не то что бабочки, а олени танцевали сумасшедшую ламбаду от счастья и приятного теплого чувства.

Мы вышли из гостиной.

* * *

На вечеринке было слишком много людей. Шум стоял невообразимый. Тут и там мелькали влюбленные парочки. Я немного смутилась, когда мы наткнулись на обжимающихся пятикурсников, но Гарри как будто бы не заметил этого. Нас подхватил Слизнорт.

— Гарри, Гермиона, добро пожаловать на праздник, с Рождеством. Как насчет фотографии для Ежедневного Пророка?

Я хотела отказаться, но лицо Слизнорта меня убедило. Сфотографировавшись, мы с Гарри отошли в сторону к бару с напитками. Я подумала, что, возможно, опять пойдут сплетни после статьи в газете. Хотя меня это уже не волновало.

— Потанцуем? — предложил Гарри.

— Да, давай.

Мы вышли на площадку среди танцующих. Играла медленная музыка. Гарри положил руку мне на талию и прижал меня близко-близко, так, что мне пришлось руками обнять его за плечи. Я чувствовала на себе кучу мужских взглядов. Даже Блейз Забини равнодушно взглянул на меня. Все бы ничего, но он взглянул на меня четыре раза за две минуты, а это уже о чем-то говорит. Мне это польстило: раз уж избирательный слизеринец оценил меня, то я, должно быть, на самом деле шикарно выгляжу. Я улыбнулась Гарри в плечо.

Мы станцевали этот танец и следующий, и следующий, и еще два танца. Признаться, я устала после второго, но не могла отказаться от удовольствия чувствовать на своей талии его руки. Каждый раз, когда он так обнимал меня, я чувствовала свое нарастающее возбуждение. Позже я задавала себе вопрос, чувствовал ли мое возбуждение он. Наверняка да. В конечном счете, я так дышала ему в шею, кто ж тут не почувствует? Я хотела его так отчаянно, что готова была затащить в ближайший угол. Ох, черт. Нет, пора прекращать.

— Гарри, я что-то устала. Может, чего-нибудь выпьем?

— А? Да, конечно.

Мы выпили по бокалу сливочного пива, усевшись за столик и наблюдая за танцующими. Я хотела уйти. Он, по-моему, тоже. Я наклонилась к его уху и прошептала:

— Давай уйдем. Незаметно.

Он кивнул и, взяв меня за руку, потащил через толпу. Со стороны это могло выглядеть, будто мы идем танцевать или к кому-то из знакомых. Дойдя двери, мы улизнули незамеченными.

— О Мерлин, эти туфли… — Простонала я и скинула их на ближайшей лестнице, без всякого стыда усевшись на ступеньку. Гарри сел рядом.

— Знаешь, Гермиона, ты сегодня такая необычная, — сказал он, уставившись в пол, — я даже забыл о Чжоу с тобой.

Я молчала, затаив дыхание. Что я могла сказать, когда задыхалась от счастья?

Он поднял на меня глаза. Мы сидели близко. Я слышала его дыхание, определенно, он тоже был возбужден. Гарри накрутил на палец прядь моих волос и приблизил свое лицо к моему. Еще раз взглянув мне в глаза, он накрыл мои губы своими. Его губы были мягкими и нежными. От этого поцелуя я возбудилась еще больше и уже не могла сдерживать своих порывов. Я вцепилась в его волосы и углубила поцелуй, терзая его губы, кусая их.

— Гарри, — стонала я на выдохе, умоляя его не прекращать.

Чуть ли не бегом мы добрались до Выручай-комнаты, Гарри загадал что-то, и мы зашли. Там стояла кровать и столик с вином, больше ничего не было, хоть комната и была просторна. Вино пить мы, конечно, не стали, падая на кровать и утопая друг в друге и взаимных ласках.

— Гермиона, ты..? — задал он неоконченный вопрос.

— Да, — ответила я, — у меня никого не было.

Гарри осторожно снял с меня платье, откинув его куда-то в сторону. Сняв лифчик, он осторожно провел по моей груди, вызвав этим мой невольный вздох. Он наклонился и провел по ней языком, дотрагиваясь до соска.

— Не останавливайся, — выкрикнула я.

Чего он только со мной не делал, Мерлин… Моя грудь изнывала от его ласк, а тело требовало продолжения. Я жаждала, чтобы он спустился вниз. Он, будто почувствовав это, ласкал меня там рукой через трусики. Я стонала и извивалась, хватая рукой простыни и кусая его губы в поцелуе. Он снял с меня последнюю деталь одежды и ласкал меня там уже языком и рукой одновременно. Я чувствовала, что близка к разрядке, но оттягивала этот момент, желая, чтобы он не останавливался. Через пару мгновений я почувствовала, как сокращаются мои напрягшиеся мышцы и зарычала в голос от внезапно накрывшего удовольствия. Я прижалась к нему и неистово целовала его губы, я хотела, чтобы он был как можно ближе ко мне в это время. Тело потихоньку успокаивалось, и я затихла. Потом потянулась к нему и начала медленно снимать с него рубашку и брюки. У меня абсолютно не было опыта, но я интуитивно делала то, что, как мне казалось, доставит ему удовольствие. Я провела языком у него за ухом, потом по шее, затронула соски и стала ласкать тазобедренные косточки, отчего он постанывал, пытаясь сдержать свои непроизвольно вырывающиеся стоны. Я сжала его немаленький член через трусы, отчего он издал какой-то звук, что-то между стоном и криком. Я видела, как ему хорошо, и мне было хорошо тоже. Он уже давно был возбужден, поэтому кончил быстро, прижавшись ко мне всем телом. Мы откинулись на простыни, уставшие, но жутко довольные. Вскоре мы уснули.

Поезд в Лондон отходил на следующий день в два часа.