Ты всегда можешь написать мне (гет)

Неделя пролетела безумно быстро, и, наконец, наступило утро субботы. Едва проснувшись, я вспомнила о так называемом "гражданском долге". Другими словами, сегодня я должна была провести вечер в обществе мерзкого Кормака Маклагена. На самом деле, я уже думала прекратить париться и пригласить какого-нибудь Невилла или Симуса, но, черт возьми, Кормак был так обрадован, когда я сказала, что хотела бы пойти с ним. Хотела я, ага, как же! Прямо сгораю от желания лицезреть весь вечер его фэйс... Ладно, Гермиона, успокойся, справимся как-нибудь. Всего один вечер.

Я прошла в ванну (хорошо, что встала раньше всех, не надо ждать Лаванду, которая полтора часа что-то там намывает, да еще и поет), умылась. Подняла голову и посмотрела в свое отражение. Мда, круги под глазами основательно осели и съезжать не собирались. Спала я сейчас часов по пять, не больше. Виной всему была, конечно же, учеба. Хотя... Я успевала сделать всю программу без ущерба своему ночному режиму, но мне ведь нужно было учиться и поверх этой самой программы. Я набрала кучу факультативов, да еще и самостоятельно изучала кое-что. К тому же я часто не спала из-за дурацких мыслей о Гарри, который как раз в два часа ночи посещал мое воображение лишь в одном полотенце, обернутом поверх бедер... Естественно, я не раз видела своего друга обнаженным по пояс, но ночью моя фантазия рисовала его тело таким до ужаса сексуальным, что внизу моего живота рождалось мучительно приятное чувство. Я представляла его остро выступающие ключицы, его мужественный подбородок, его тазобедренные косточки... Честно сказать, я ни разу даже не целовалась с мальчиком по-настоящему, то есть с губами и языком. Но тут я чувствовала, что хочу не просто поцеловать его, а хочу чего-то большего.

В детстве у меня был видеомагнитофон. У меня было много кассет с всякими разными мультиками. Однажды я увидела в отцовском шкафу какую-то не известную мне кассету и тут же решила, что я обязательно узнаю, что на ней. Дождавшись ухода родителей по магазинам, я побежала отыскивать кассету. Каково же было мое удивление, когда на экране появилась полуобнаженная девушка, которая медленно снимала с себя всю одежду... Потом она облизала два пальца и засунула их себе в.. в общем, вы поняли, прямо туда. Детство прошло, непонимание ее действий тоже. И сейчас, когда мое воображение подсовывало такие картины, я тоже облизала два пальца и засунула их себе в трусики. Чуда не произошло. Фейерверки перед глазами не взрывались. Я поняла, что от своих рук тут не будет никакого толку — я хочу, чтобы там меня касались руки Гарри, чтобы он ласкал меня так нежно, так упоительно... Черт, Грейнджер, заткнись. Просто заткнись.

Выйдя из ванной комнаты, я обнаружила, что девчонки все еще спят. Ну и ладно, мне же лучше. Я могу спокойно провести часика полтора за чтением какой-нибудь из моих книг. Или перечитать письма от Сириуса. Я часто этим занималась и сама не знала, зачем; я их, наверное, уже выучила наизусть, но все равно читала.

Я не писала Сириусу с прошлой недели. Он тоже молчал, видимо, ждал, когда я напишу. Мне нечего было написать, а по пустякам его тревожить не хотелось. Так забавно все-таки, никогда не думала, что смогу обрести друга в его лице. Нет, я, конечно, очень его уважала и отлично к нему относилась, но чтобы дружить... Я его воспринимала всегда только как крестного Гарри, не больше. Сейчас же многое изменилось.

Я спустилась в гостиную и обнаружила там Гарри. Он спал на диване, подложив под голову учебник Зельеварения. Рон был прав, наш друг прямо-таки спал с этим учебником. Я была против того, чтобы Гарри использовал заклинания и советы из книжки, но он всегда был упрямым.

— Гарри... Гарри, проснись, — я потрепала друга по плечу.

— Аа?

— Проснись, говорю. Ты бы хоть до спальни своей дошел, — я невольно улыбнулась, глядя на его заспанную мордашку со съехавшими очками.

— Да я не сплю, я так, — Гарри сделал неопределенный жест рукой, — сколько времени сейчас?

— Не знаю точно, около девяти часов.

— А... Ну тогда ладно. Я уж думал, что просплю сегодня часов до двенадцати. Я это.. гулял. Ночью.

Друг улыбнулся чему-то своему. Я опять ощутила укол ревности. Спрашивать ничего не стала, да он и сам вряд ли захотел бы распространяться о том, с кем он гулял и гулял ли. Он прервал паузу.

— Как у тебя дела? Сегодня с Кормаком все в силе?

— Да, в силе. Хотим сходить до Зонко и потом зайти к мадам Розмерте.

На самом деле мы не планировали, куда мы пойдем. Я просто брякнула это, чтобы показать, что и у меня могут планы и романтические прогулки. Блин, обещала же Сириусу больше не делать ничего подобного...

— О, это здорово. А мы с Чжоу, наверное, зайдем к мадам Паддифут. Но если хотите, мы можем составить вам компанию у Розмерты.

— Нет! — Закричала я так яростно, что он даже испугался. Я поняла, что еще чуть-чуть и натворила бы дел, — нет, Гарри, я не хочу вам мешать, — я улыбнулась, — проведите хорошо время.

Какой кошмар. Он хотел, чтобы мы как две влюбленные парочки проводили вечер вчетвером. Пф, мне хотелось рассмеяться в голос, но я сдерживала свой порыв и прятала его под инфантильной улыбочкой. Стало противно.

— Ладно, если ты не против, я почитаю, — бросила я и отвернулась, сделав вид, что ищу нужную мне страницу в первой попавшейся книжке.

— Гермиона, ээ.. Не хотел бы тебя прерывать, но это учебник по Чарам за первый курс.

Повисла немая пауза.

— О.. Ну я.. Это.. Я проверяла твою внимательность! — Я ухмыльнулась и закусила губу, надеясь, что он поверит. Ну, или по крайней мере не будет ничего говорить.

— Окей, — он выглядел усталым и даже чуть равнодушным. Разговор был закончен.

* * *

Я спускалась по лестнице к главному выходу. Кормак уже ждал меня там с мерзкой улыбочкой. Когда я подошла, он демонстративно облизнул верхнюю губу. Несмотря на все мое отвращение, внизу живота снова зародилось то самое чувство. Гормоны в подростковом возрасте — это сильно.

Мы вышли из замка; на улице было тепло и безветренно, а солнце спряталось где-то за облаками. Было начало ноября, снега все еще не было, но природа уже изнывала без него. Голая, она хотела укрыться этим белоснежным покрывалом и заснуть на несколько месяцев. Я тоже ждала снега. Я обожала, когда он падал большущими хлопьями. И под Рождество...

С Маклагеном мы почти не разговаривали, было не о чем, да и мне не особо хотелось. Он попытался пару раз пошутить, я попыталась ему подыграть и улыбнуться, но вышел какой-то кислый оскал. На этом наши попытки прекратились.

Дойдя до паба мадам Розмерты, мы облегченно плюхнулись за столик. Там можно было не разговаривать вообще; это нас обоих устраивало, конечно. Кормак ушел за сливочным пивом, а я выглядывала в поисках знакомых лиц. Слава Мерлину, их не было.

Мы сидели в тишине. Иногда я ловила его взгляд, когда он слишком уж испытующе разглядывал мое лицо. Взгляд он тут же отводил, словно я заставала его за чем-то неприличным. Потом, несмело, мы разговорились, и я даже начала смеяться над его шутками.

— Ты очень милая, когда вот так хохочешь, — проговорил он.

Я не привыкла к комплиментам. Я просто не знала, как на них реагировать. Я хотела сделать какое-то еще более милое личико, но, по-моему, получилось что-то ужасное. Как бы я хотела видеть это со стороны! Но все это не идет ни в какое сравнение с тем, что сделал Кормак после выражения моей страшно красивой мимики. Он взял меня за руку и притронулся к ней губами. Я оторопела вконец. Я не знала, то ли кричать: "Насилуют!", то ли расплываться в ухмылке. Я выбрала другой вариант.

— Кормак, мне бы в дамскую комнату сходить, — произнесла я с извиняющимся выражением лица.

— Я буду ждать, Гермиона, — нет, ну честное слово, он напоминал мне одного из этих героев-любовников, что описываются в типично бабских романах. Истерический смех вырвался из меня только в туалете. Вышедшая из кабинки девушка странно на меня взглянула, но ничего не сказала.

Вечер прошел без всяких особенных событий. За руку мой спутник меня больше не брал, и за это я ему говорила огромное спасибо. Мысленно, конечно. Вскоре мы вернулись в замок. Было около восьми часов.

Кормак предложил прогуляться по замку. Я, как самая последняя идиотка, согласилась.

Я не особо смотрела, куда он меня вел, потому что уже безумно устала. Очнулась я только тогда, когда в незнакомом коридоре он прижал меня к стене. Подняв мои руки вверх, он держал их своей большущей лапищей , а другой рукой крепко сжимал мою талию.

— Кормак, какого хрена ты делаешь?

Он не ответил, только впился своими губами в мои. Я никак этого не ожидала и поэтому не смогла остановить его язык. Он проник в мой рот и стал бешено там крутиться. "И это мой первый поцелуй?" пронеслось в моей голове.

Этот идиот опустил свою руку на мою пятую точку и сильно сжал. Я пыталась орать и вырываться, но бесполезно. Мда, подумала я, отличное завершение вечера: быть изнасилованной самым противным парнем в Хогвартсе. Да даже Драко Малфой не вызывал теперь такого отвращения...

Я скорее почувствовала, что кто-то идет, чем услышала. Вырываться я стала больше, да и кричать теперь явно был смысл.

— Гермиона?

Вот уж чего я не ожидала точно. Голос Гарри заставил меня дернуться как от электрического удара.

— Мы, наверное, не вовремя, Гермиона...

— Конечно, не вовремя, — прорычал Кормак. Или какой-то чересчур возбужденный зверь, а не Кормак.

— Гарри, Гарри, что ты, все нормально, — залепетала я и вырвалась из рук своего маньяка. Я потащила друга вместе с его пассией в какую-то непонятную сторону, аргументируя это тем, что уже поздно, пора идти в гостиную и ложиться спать.

— Гостиная в другой стороне, Грейнджер, — подал голос Маклаген.

— А мне похер! — Сорвалась я на крик. Ну, достал, честно. Пусть идет в большую такую волосатую задницу...

Пусть все идет в задницу.

Этим же вечером я написала письмо Сириусу и приготовила его, чтобы отправить завтра. После я легла спать и отрубилась до самого утра.