Слегка о низлах, или Все огни - огонь (джен)

Прошел год, и снова был прекрасный июньский вечер.

Спускались сумерки, и трое школьников неспешно прогуливались по знакомым местам.

Вот они миновали хижину Хагрида…

— Смотри, здесь мы сидели год назад.

— Отстань.

— Да ладно, Клювика же не казнили. Как, кстати, его дела?

— Сириус пишет, что растет и цветет.

— Кто бы тогда мог подумать, что Сириус невиновен!

О да, подумал Гарри, никто не мог. Кто же знал, что всё время, пока они спасали Клювокрыла, Сириус Блэк следил за ними, а когда они ушли в замок, вскочил на крылатое чудо и был таков? И даже дементоры его не догнали. А гнать могли до самой Африки…

Кто мог знать, что черный пес, ходивший за ними по пятам, и был Сириус Блэк?

Они бы и не догадались, да Блэк сам им написал. Из Африки. Приложив к письму отпечаток лапы.

Он прислал привет от Клювокрыла, разрешение Гарри посещать Хогсмид, совенка Рону вместо почившей крысы и полное признание, в чем он виновен и в чем нет, за последние двадцать лет. Читать это было занимательно.

Он напал на Рона, честно признавался Сириус, чтобы схватить его крысу. Но когда он прыгнул с Роном в тоннель, случилась какая-то магия и Рон исчез, Блэк потом обыскал всю Хижину и весь тоннель, но никого не мог найти. А когда он вернулся в Хижину, там сидел Живоглот и жевал крысиный хвост.

Блэк понял, что дело проиграно, вылез наверх и улетел на гиппогрифе.

Хотя на прощание он оставил Дамблдору, Люпину и Гарри письма о том, что невиновен.

И в конце концов все ему поверили.

— А ведь все улики были против него… Да, Гарри?

Гарри промолчал. Пренеприятный психопат герцог Окделл оказался прав, что Сириус Блэк чист и благороден, и Гарри это очень не нравилось. Ему ни в чем не хотелось походить на упомянутого Окделла.

Проклятые кошки!

До того июньского вечера цели Гарри были так просты: бороться со злом, готовиться стать аврором, верить Дамблдору, не верить Снейпу… А теперь он вспоминал Окделла и думал, как не кончить так же печально, как бедняга Ричард. Почему он докатился до такого, ведь все мечты его сбылись?

Всё в жизни Гарри было ясно, но пришли кошки и всё спутали… И что ему теперь делать?

— Скоро Третий тур Тремудрого турнира, — тем временем говорила Гермиона, — ты готов, Рон?

— Как штык, — фыркал Рон.

— Смотри, оно будет самое сложное…

— Не сложнее, чем бегать от имперцев по лесам Эндора. Жаль только, что я не могу прошвырнуться по этому лабиринту на своем крестокрыле…

И это была отдельная история: как Рон Уизли попал в число Чемпионов Турнира. Причем Гарри признавал, что у Рона велики шансы этот самый Турнир выиграть.

Гермиона считала, что Рон мошенник, а Рон гордился тем, что стал чемпионом, приложив к тому немалые усилия.

— Да всё просто, — признавался Рон, — я подумал: чем я хуже этих школяров, которые пороха не нюхали, что такого могут придумать наши организаторы, чего бы я не смог одолеть? Не Вейдер же задания сочинял, в самом деле. А тысяча галеонов приза мне очень нужна, так отчего не попытаться? Я и стал думать. Бумажку-то вложить в Кубок — раз плюнуть, я на Эндоре здоровых импов Конфундусом шарахал, но ведь не доказано, что он из всех бумажек мою выберет? У него вон сколько бумажек на выбор. Вдруг он решит, что в Хогварте и получше меня есть? Я обмозговал и решил сделать верняк: подкинуть бумажку от имени четвертой школы, в которой кроме меня и выбора-то нету! Взял бумажку, нацарапал «Рон Уизли», поговорил с Кубком по-хорошему — и всё получилось.

— Жулик, — сказала Гермиона.

Рон засмеялся: все знали, что Гермиона не одобряет, но честно помогает ему готовиться к заданиям. Даже новые заклинания пытается выдумывать, чтобы обойти препятствия. Хотя Рон всё равно забывает все ее советы, выходя на арену, и действует по-своему…

Интересно, а Ричард Окделл тоже такой? Гарри спорил с ним тогда, но Окделл не способен был слушать — или послушал? Причем Гарри напрасно наговорил ему на Сириуса Блэка, и Окделл был прав, что не слушал… Как тут разберешь…

Главное: как бы узнать, что с ними сталось теперь?

— Ой, смотрите: Дракучая Ива!

— Ровно год прошел, Гарри. А если сейчас нажать на сучок, может, мы сможем попасть в те самые места?

— Герм, опять ты завела пластинку…

— Рон, а разве тебе не интересно, что было после Битве при Эндоре?

— Интересно, а что толку? Не мы весь год торчали у Ивы и жали на сучок, а попадали всегда в Визжащую хижину? Бесполезно это. Я лучше крестокрыл починю и попробую гиперскорость, так-то я точно долечу до Корусканта… Я координаты помню…

— Рон, а тебе не приходило в голову, что гиперскорость у тебя сломалась не случайно? И до Корусканта ты, извини, не долетишь, потому что в этой вселенной нет никакого Корусканта?

— Зато Малфоя мы знатно напугали, — хмыкает Гарри.

Они не имели в виду ничего подобного, просто Рон, как и обещал, прокатил их по Запретному лесу на истребителе и даже стрелял холостыми из лазерных пушек. А приборы показали, что Малфой следит за ними из кустов, но они махнули рукой: вернемся, тогда со всеми малфоями мира разберемся… Вернулись, и оказалось, что разбираться излишне: Малфой зауважал их безмерно, а больше всех Рона Уизли. И хотя Гермиона настоятельно рекомендовала Обливиейт, Малфой клялся, что никому не проболтается. И не проболтался.

Гермиона подходит к Иве и жмет на сучок.

Трио подбирается и прыгает...

— Визжащая хижина, — с отвращением констатирует Гермиона. — Как всегда.

— Я же говорил…

— Рон прав, у тебя навязчивая идея. То ты в портреты входить пыталась, то все канавы в Запретном лесу облазила, то Миссис Норрис пыталась превратить в портал… А она, между прочим, живая, а живые существа использовать в качестве порталов запрещено!

— Гарри, ты что, даже дополнительную литературу читать начал?! Я-то знаю про порталы, это в Большой энциклопедии перемещений написано, а ты откуда? Там две тысячи страниц — и ты ее читал?

Гарри краснеет.

Гермиона как Снейп, они таким тоном выражаются, словно им удивительно, что Гарри вообще что-то читает. А да, читает, и в этом году даже больше, чем прежде.

А может, Гермионе стоит о себе подумать: ей можно измениться за лето, Рону можно, а ему нельзя?

Все учителя заметили, что Герм в этом году какая-то пришибленная. Сидит в углу, равнодушная к набранным и потерянным баллам и даже к проискам Слизерина, и вечно изобретает что-то. Занимается, мягко говоря, на уроках своими исследованиями, как когтевранка какая-нибудь.

Где бойкая Гермиона, которая смотрела в рот учителю и поднимала руку каждые пять минут?

Ну то есть, теперь она тоже слушает и тоже руку поднимает, только раньше у нее были одни ответы, а теперь одни вопросы. Послушает, например, как Флитвик вещает о формуле заклинания Призыва, поднимет руку и спросит:

— Сэр, я не понимаю, почему в этой формуле просто делят А на В, ведь по сути должны делить их ускорения?

Макгонагалл плачет по прежней Гермионе, Флитвик пытается переманить на Когтевран, а Снейп каждый раз отвечает: «Сделайте по-своему, ингредиенты в шкафу, и сами смотрите, что получится» — и начисляет баллы даже за взорванные котлы!

Мир сошел с ума.

Так что с Гермионы теперь списывать бесполезно, и приходится всё читать самому…

— Неважно, Герм, — говорит Рон, — что он читал про порталы, переместиться в Талиг мы всё равно не сумеем.

Гермиона стискивает зубы. Она упряма, как бульдог тетушки Мардж.

Она будет искать, как весь год ищет; и даже изобретать и пробовать новые заклинания, которые, однако, всё равно действуют не так, как задумано.

В любом случае, тот коридор с портретами нашла всё-таки она.

Гарри помнит, как Рон однажды подозрительно заметил, что Гермиона опять куда-то пропадает и молчит об этом, всё ходит в некий коридор — надо бы проследить…

Они проследили, что Гермиона действительно бегает в один заброшенный коридорчик и стоит часами, пялясь на развешанные по его стенам портреты.

У Гарри ухнуло сердце, когда он зашел туда: он сразу узнал мужчину на красивом переднем портрете. Рокэ Алва смотрел на него и презрительно щурился.

На соседнем полотне был учебный класс зельеварения, не похожий на подобный ему класс в Хогвартсе, да еще там сидели одни девочки. Причем девочка на первой парте чем-то напоминала Гермиону.

Третья картина представляла собой сплошное болото, на берегу которого восседал сморщенный зеленый эльф. Он печально посмотрел на школьников и изрек:

— Путем тупиковым идете вы. Не там ищете, где найти возможно.

И больше он с учениками не говорил, а два других портрета были вообще немыми…

Они не поддавались на магию, на мольбы, на угрозы, на уговоры.

— Это тупик, — наконец сдался Рон.

— Нет, — отрезала упрямая Грейнджер. — Между нашими мирами ЕСТЬ связь. Снейп же сумел снять двадцать баллов с Гриффиндора, ведь так, Гарри?

Гарри кивнул, но объяснить этого он всё равно не мог.

Он вернулся в замок в тот вечер, и Гермиона заметила, что в часах Гриффиндора не хватает двадцати баллов.

Гарри брала дрожь при мысли, что слова, сказанные в 399 году Круга Скал в Золотых землях Талига, были услышаны в далеком Хогвартсе сквозь страны и тысячелетия, и рубины часов послушно упали…

Гермиона говорит, что это дает ей надежду.

— Надежду на что, — сердился Рон. — Ты смотри, сколько времени она тут торчит и перед каким портретом. Дался ей этот твой герцог! Стоит часами перед ним и пялится…

Гарри видел.

— Локхарта ей мало! — отрубал Рон.

Может быть.

— Гарри, — при том шептала Гермиона, — посмотри на портрет Алвы внимательно. На надпись хотя бы… Не видишь? Почему под его портретом подписано «Директор Хогвартса»? Когда, где этот маршал успел побывать нашим директором?

Гарри не знал.

— И тогда я подумала, — прошептала Гермиона, — что это может быть в будущем. И мне стало страшно.

Вечно Гермиона какую-то заумь несет. Гарри задумываться, чтобы пугать себя, не стал.