50 ways to say Goodbye (гет)

* * *

— Гарри? Я на кухне. Давай быстро сюда — будем ужинать.

У моей девушки просто золотые руки. Понятия не имею, что она приготовила, но пахнет так, что я сейчас отгрызу себе пальцы. Главное — не заляпать слюной недавно вымытые полы.

— Привет, Джин. Как прошел день? М-м-м, это что-то очень вкусное.

— Это оленина, — она мягко улыбается, подставляя щеку для поцелуя. — Маргарет Хоббс — ты, должно быть, знаешь ее отца: он работает в Отделе правопорядка — посоветовала рецепт. Тебе должно понравиться.

— Да, точно, слышал о ней. Она вроде из Старшей Лиги? Рон как-то рассказывал.

— Нет, из Младшей: играет за Гарпий загонщицей. Она такая огромная, жуть просто! Но добрая, с этим не поспоришь.

— Этот оранжевый соус просто потрясен! Запомни рецепт и готовь его каждый раз, когда захочешь что-то от меня получить.

Моя рыжая нимфа заразительно смеется, и я не могу сдержать улыбки.

— Так как прошел день, малыш?

— Да, ничего интересного. Сходила на тренировку. Закончили рано: Джейкобс сегодня был не в духе. Попыталась связаться с Гермионой через камин, но она где-то пропадает. Минут двадцать назад забегала Луна, предупредила, что та занята в Отделе. Она и сама только освободилась: что-то у них там стряслось, и все бегают и кричат, как мозгошмыги.

— Хм, ничего, раз в Аврорате молчат — значит, всё не так серьезно. Да и ладно. Это же Гермиона! Не справятся они там с Луной, что ли?

— Конечно, справятся, — Джинни потянулась и выхватила кусочек мяса с моей вилки. — Просто мне было так скучно, даже на Диагон-аллею сходить не с кем.

— Позвала бы Асторию, — игнорируя презрительное выражение, появившееся на ее лице, продолжаю на свой страх и риск, — Малфой говорил, ему жену деть некуда: та все ноет и ноет, как ей одиноко.

— И ты хочешь, чтобы я выслушивала её нытьё? О, Гарри, ты так великодушен!

— Прости, солнышко. Я же просто предложил.

Неприязненная гримаса так и не исчезла с лица Джинни, но хотя бы стала не так заметна. Да, глупо было предлагать ей компанию Астории: она никогда не одобряла панибратства между мной и Хорьком, что уж говорить об остальных слизеринцах. Нет, ясно, что они не ангелы: например, Блейз через слово лепит либо жуткую пошлятину, либо мат, а если Панси начнет о чем-то трещать, то остановить её может только третье пришествие Волан-де-Морта. Но даже девчонки-змейки оказываются вполне сносными, если узнать их поближе. Правда, младшая Гринграсс нравится мне меньше всех. Кажется, у неё нет никаких иных достоинств, кроме светлого цвета волос и длинной родословной, которую так любят Малфои. Ее сестра, Дафна, может и вела себя иногда чересчур вызывающе — была у нее привычка сидеть на коленях у любого мужчины, с которым она разговаривает — но мне, как стороннему наблюдателю, гораздо более приятна. Может, потому Асторию и сбагрили Драконышу, что больше желающих не нашлось.

— Джинни, я просто пошутил. Я не заставляю тебя общаться с ними.

— И сам мог бы перестать, — ворчит она себе под нос, но я предпочитаю её не услышать. — Давай сменим тему! А у тебя как дела?

— Всё как всегда: толпа авроров, кипа бумажек... Скукота. Скажи лучше, какие у нас планы на завтра? Рон предлагал выбраться в парк на пикник, и Гермиона, вроде бы, согласилась.

Карие глаза напротив зажглись недобрым огоньком, а их прелестная обладательница перебралась поближе ко мне. Уговаривать вздумали, мисс Уизли?

— Слушай, Гарри, может, проведем выходные вместе? Я имею ввиду, только я и ты. Съездим куда-нибудь в пригород, поедим мороженого, поспим на сене. Будет классно!

— Ты уже и местечко подыскала, Джин?

— Конечно, — с готовностью кивает она. — Я не скажу, где. Пусть будет сюрприз. Ну, так что?

Я потратил на размышления секунд десять, и то только потому, что тщательно пережевывал кусок баранины. Или курицы? Странно, прямо-таки вылетело из головы.

— Хорошо, все, что хочешь. Скажешь Рону сама?

— Да-да, — рыжая нимфа вспорхнула со своего места за обеденным столом. Уже через минуту из камина в гостиной был слышен голос моего друга.

Идея выбраться не просто в парк, а вообще уехать из Лондона, хороша. Когда еще удастся так отдохнуть? Был, конечно, и неприятный момент: Рон уговаривал меня сгонять на пикник с начала недели. У них с Гермионой не все хорошо, так сказать, «проблемы в раю», вот он и планировал помириться в привычной шумной компании. Жаль, но что поделаешь. Надеюсь, он не станет обижаться на свою же сестру, потому что, ей-Мерлин, мне еще с ним работать.

По дому Джинни ходила в мягких тапочках, потому ее шагов я не услышал — аврор хренов! — и обернулся, только почувствовав движение воздуха за плечом. Я уткнулся взглядом в веснушчатое лицо. Выглядела она, по правде говоря, странно: вроде веселье на лице, но, черт, глаза...

— Что сказал Рон, солнышко?

Джин несколько раз открыла и закрыла рот, не сводя с меня застывших светло-карих глаз.

— Все хорошо, дорогой. Рон придёт завтра.

— М-м? Мы же решили отправиться за город. Значит, Рон и Гермиона с нами?

— Нет. Никто никуда не едет.

— Никто?

— Никто.

Если бы мне было свойственно легко поддаваться панике, сейчас я бы легко поддался панике. Этот разговор иначе как подозрительным не назовёшь. Что за хрень тут происходит?

Внезапно её волосы показались мне темнее обычного. И кучерявее, да.

— Так мы никуда не едем? Планы изменились?

— Да.

— Да, и?.. Продолжи свою мысль, пожалуйста.

— Я ухожу.

Ах, вот оно что! А я-то, кретин, уже навоображал страшилок — одну хуже другой.

— О, так тебя вызвали на работу? Что ж ты сразу не сказала.

Джин сделала несколько шагов назад, уходя в тень гостиной. Её глаза потемнели и смотрели насторожено. Она напоминала мне тигрицу перед прыжком. Не хотел бы я однажды оказаться дичью.

— Я ухожу, Гарри, я ухожу, — с каждым словом Джинни отдалялась все больше, скрываясь в проходе. — Я ухожу, но все это ради тебя... Все ради твоего блага... Я ухожу...

Ухожу-ухожу-хожу-хожу...

Слова, слившиеся в сплошной поток, гремели набатом в привычной тишине дома Блэков, отдаваясь эхом в моей голове. Голос моей девушки — бывшей девушки? — то становился низким, гудящим, то истончался до писка лесных фей.

Что за черт — я с трудом сглотнул комок в горле — тут происходит?

В ту секунду, когда оглушительный вой стих, и со стороны прохода раздался голос моей лучшей подруги, я понял, что нихрена не кончилось, представление продолжается.

— Ты не можешь быть таким лентяем! Почему ты не моешь за собой посуду? Почему ты не хочешь поехать за город? Почему ты меня больше не любишь?..

— Гермиона, что ты тут...

— Почему-почему-почему...

— ...делаешь?

— Почему, Рон?!

Рон?! Я, возможно, потерял остатки разума, на секунду подумав, что я и есть мой лучший друг. Я Гарри! Гарри-чертов-Поттер! Вытащите меня кто-нибудь из этого дерьма!

— Рон, ты ничего не понимаешь! Ну почему ты такой глупый, Рон?

— Я Гарри! Гермиона, разуй глаза, я не твой парень!

Взгляд девушки стал осмысленным, и я рефлекторно сжался, предчувствуя: сейчас Гермиона сядет на своего любимого конька и примется читать мораль. За что? Да хрен его знает, в этой жизни итак не все нормально.

— О, привет. Я как раз тебя искала, чтобы спросить кое-что. Почему ты меня не любишь, Гарри?

— Что?.. Герм, ты...э-э-э, в порядке?

— Конечно, в порядке. Так ты мне объяснишь, почему ты не хочешь меня любить?

— А ты...хочешь, чтобы я тебя...любил? — думай же, Поттер, думай!

— Да.

Это бред. Это самая идиотская чушь, что я когда-либо слышал. Бред-бред-бред. В конце концов, вряд ли таким голосом говорят о братско-сестринской любви, верно?

— Гермиона, объясни мне, наконец, что здесь происходит? Почему я должен любить тебя? К чему эти вопросы?

Она ненадолго замерла. Темные глаза ощупывали мое лицо взглядом. Удивлена? Да я сам в шоке! И это, к несчастью, далеко не предел, потому что, моргнув, я ощутил, как рука подруги коснулась моей щеки, да там и осталась. Непривычно нежный голос Гермионы показался мне громом среди ясного неба:

— Потому что я люблю тебя, Гарри.

— Что?!

Скомканная простыня валялась в ногах, сковывая судорожные движения. Пижамная майка прилипла к мокрому телу, тисовая палочка дернулась в руке. Я...испугался?

— Блять, это всего лишь сон.

— Хозяин Гарри хочет чего-нибудь?

Твою мать! Я чуть не помер от разрыва сердца, услышав голос мерзкого эльфа. Стараясь не делать резких движений, я аккуратно положил палочку на прикроватную тумбочку, не без оснований полагая: сейчас первым, что я смогу произнести, будет Авада Кедавра. Несколько глубоких вздохов позволили вернуть сердцу обычный ритм и унять дрожь в руках. Что ж, думаю, инфаркт в двадцать два мне не светит. Вот через годик — вполне возможно, а сейчас я могу еще немного пожить. Попробовать пожить.

— Хозяин Гарри хочет, чтобы в его жизни происходило чуть меньше дерьма, — я глубоко вздохнул. — Нет, Кричер, мне ничего не нужно, все в порядке.

— Хозяину Гарри приснился плохой сон? Хозяин звал свою подругу-грязнокровку. Мне привести ее к вам?

— НЕТ! — слишком истерично. Следи за интонацией, Поттер. — Нет, Кричер, не надо приводить Гермиону сюда. Поменяй лучше простынь — она намокла.

— Хозяин еще собирается спать?

— Нет, я лучше выпью кофе и разберу документы. Прибери тут все.

Дьявол, я и в самом деле испугался сна, где моя лучшая подруга признается мне в любви? Нет, вначале все было вполне мило: мне снилась поездка, или, точнее, обсуждение поездки в Торнвуд, где мы с Джинни провели прекрасные выходные, как и положено двум безумно влюбленным друг в друга людишкам. Когда мы вернулись, то узнали, что наши лучшие друзья расстались, а Молли так зла на Гермиону, что не хочет больше её видеть. Пока разбирались, кто прав, а кто виноват, произошло много другого дерьма, и, в конце концов, от меня ушла моя рыжеволосая фея. Странно, почему мне вообще это приснилось?

«Потому что я тебя люблю».

Блять! Не знаю, почему, но это и в самом деле пугает. Я никогда не рассматривал Гермиону как девушку, хотя понимал, что она привлекательна. Тут, скорее всего, сыграло свою роль то, что Рон первым положил на неё глаз или что он там там сделал. И, хотя он ни разу и не упоминал об этом до шестого-седьмого курса, для меня это было чем-то само собой разумеющимся. Да, тогда в Королевском лесу Дин моя призрачная копия из медальона Слизерина целовалась с Гермионой, но я никогда не задумывался о той сцене больше чем на три секунды. Конечно, сейчас ситуация изменилась, однако я все ещё считаю, что мы с Гермионой, прежде всего, друзья.

Видимо, мой воспаленный мозг нашел новый сюжет для кошмаров.

Кошмары? Я и правда так подумал? Я считаю сны, в которых Гермиона — милая, умная Миона, — признается мне в чувствах, ужасными? Я явно рехнулся, если это кажется мне чем-то отвратительным. Но, всё-таки, я же её не люблю, правда? Как лучшую подругу, верного товарища — да, но это совсем другая любовь. Я ведь правильно говорю?

— Не бывает «другой» любви, мальчик, — раздался скрипучий голос.

Во второй раз за сегодняшнюю ночь я едва не заработал инфаркт. Ошеломленный, в расстроенных чувствах — я спустился по лестнице автоматически. Мне было о чем подумать, так что я не заметил, что уже некоторое время подпираю плечом шкаф рядом с портретом Вальбурги.

И, блядские кальсоны Мерлина, я сказал это вслух? Я всегда думал, что маленькие кретины, которые думают вслух, пока витают в облаках, бывают только в фильмах и книгах. Мое мнение об умственных способностях таких героев всегда было предвзятым, даже слишком. А сам я, оказывается, либо один из этих мудаков, либо окончательно и бесповоротно тронулся умом. Итак, что лучше?..

Ах, да, миссис Блэк.

— Добрый вечер, Вальбурга. Какая прекрасная ночь, не правда ли?

— Ты, маленький тупой кусок мяса, совсем слетел с катушек? Контролируй, что несешь, или заткни свою пасть и не открывай!

— Прошу простить, миссис Блэк, я немного задумался...

— ...да разве тебе есть чем!

— ...и как раз направлялся выпить чашечку кофе перед завтраком. Какая жалость, что вам это недоступно. Но я могу попросить Кричера обмазать ваш портрет кофейной гущей, и мы посмотрим, что будет.

— Мелкий сукин сын! Совсем потерял совесть от любви.

— Я никого не люблю, ясно?!

М-да, чуть более резко, чем стоило бы, да и истерические нотки явно проскальзывают. Кто тут говорил, что не склонен поддаваться панике? Пожалуй, стоит изменить своим привычкам и пропустить пару стаканчиков виски до начала рабочего дня.

Вальбурга посмотрела на меня, как на грязь под ногами, и отвернулась. Хотя нет, грязь — это явное преуменьшение, причем исключительно цензурное (что вряд ли соответствует действительности). Эта старая мертвая дура бывает очень выразительна, если захочет.

Что ж, кто-то бы сказал, что прекращать столь «интересный» разговор на животрепещущую тему — просто идиотизм, но я решил иначе.

Конечно же, я буду так сожалеть об этом, так сожалеть! Но не сегодня.

Точно не сейчас — я уже слышу звон бокалов!

* * *

Восемь дней. Целых восемь дней я бегал от Гермионы, как чёрт от ладана, пока она, дезориентированная моим неадекватным поведением, не приперла меня, наконец, к стенке в Атриуме министерства. Буквально. Конечно, можно было позорно сбежать, как Снейп из Хогвартса, но... Во-первых, это, все-таки, не мой стиль, а во-вторых, это было бы уже слишком странно. В итоге под прицелом сотни любопытных взглядов я был вынужден сдаться и аппарировать взбешенную подругу на Гриммо. Разыгрывать греческую драму (мелодраму?) для разнокалиберных министерских сплетников мне не хотелось.

Как бы это ни было неприятно, нам придется поговорить. В конце концов, в моих поступках никто не виноват. Ну, кроме того большого мудака, что живет внутри меня. Я мог бы забыть о том сне, выкинуть его из головы, не принимать близко к сердцу... Но я, как всегда, выбрал самый неправильный вариант, заставляющий людей сомневаться в моей адекватности. Ну, да, нельзя назвать использование мантии-неведимки уже после того, как Гермиона меня заметила, разумным. А я с успехом проделал это три раза подряд. И, хм, наверное, я все же переборщил, когда утром прятался от Мионы за пухлощекой Эмили Вайсон из Администрации — подруга меня все равно заметила. Жаль, что даже после истории с Риддлом мастерству маскировки я так и не научился.

Честно, я и понятия не имел, как пойдет разговор, но даже в моих абсурдных мыслях он не начинался с реплики:

— Аннет Эллисон ждёт от тебя ребёнка?

— Чччшш... — я попытался откашляться и взять себя в руки. — Что? Она беременна?!

Гермиона недовольно покачала головой и уселась на диван в гостиной с самым невинным видом. Когда и через десять секунд я так и не получил ответа, то обнаружил себя нервно притоптывающим и нависающим над подругой:

— Гермиона, мать твою!..

— Я не знаю, Гарри. Просто я не смогла придумать другой настолько же веской причины, по которой ты мог бы меня избегать.

— И, — я с трудом выдохнул, — получается, нет никакой беременности? Точно?

— Если ты, конечно, не вел себя, как глупый самонадеянный подросток, то нет, она не беременна. Я вряд ли узнала бы об этом раньше тебя.

— Мерлин, ну ты и ведьма, Герми, уж прости... Я чуть концы не отдал от твоих предположений.

— А нечего вести себя, как идиот! Гарри, может, ты уже расскажешь мне, что происходит?

Я медленно опустился в кресло напротив, стараясь оттянуть момент объяснений. Нет, ну, а что я могу ей ответить? «Миона, я кретин»? Или, может, «я целую неделю думал о том, как ты-из-моего-сна призналась мне в любви»?

Я идиот, и это не лечится.

— Такая глупость, Герм. Я даже и не знаю, как это толково объяснить... В общем, я дурак. Ступил, как Гойл, вот и затеял эту беготню.

— Это я итак уже поняла. Кстати, ты выглядишь весьма паршиво.

— Ох.

— ...Но я все-таки хочу знать не только последствия, но и причину. Давай, Гарри. Определённо, должно было случиться что-то серьезное, чтобы ты пропустил пятничную встречу. Мы с Малфоем были на Беркли-стрит, той, что рядом с Пиккадилли. Там действительно довольно мило. Несмотря на то, что ты не пришел, в следующий раз твоя очередь искать бар. В твоё отсутствие Малфой беспрестанно допекал меня расспросами по поводу моего отношения к Забини. Кажется, тот собирается с духом, чтобы пригласить меня на свидание, представляешь? В общем, это было довольно смешно. Итак, пустая болтовня позволила тебе подготовиться к ответу на мой главный вопрос?

Я сконфуженно моргнул, не представляя, что мне сказать.

— Ты, правда, пойдешь на свидание с Забини?

— Это к делу не относится.

— Герми...

— Хватит, пожалуйста. Я знаю тебя много лет, не надо стесняться меня, Гарри.

Соберись, тряпка! Разве твой крошечный мозг не способен производить нелепые причины со скоростью света?

— Мне приснился сон, — уже хорошо, Поттер, продолжай нести околесицу. — Там была ты и Джинни, и...

СТОП!

Вот на этом месте остановим время, и на самом деле задумаемся. Странно, конечно, что за целую неделю я не нашел ни минуты на то, чтобы поработать над достоверным враньем. Придется разбираться с тем, что есть.

Итак, вариант первый: правда и только правда. Возможные последствия зависят от того, как воспримет новости подруга. По математическому методу деления ветвей получаем два побочных случая (откуда я это знаю?): Гермиона ведет себя разумно, смеется, а я получаю минус сто баллов к мужской гордости. Или же Гермиона ведет себя так же нелепо, как я недавно, и тогда мы имеем чёрт-те-что. Возможно, «чёрт-те-что» включает побои и пинание моего полутрупа по старинному паркету Блэк-хауса, но тут уж не угадаешь. В третьем случае мы наслаждаемся жарким сексом и слушаем взаимные признания в любви до гроба, но, матерь божья, я пока не готов себе это представить. Дальше!

Вернемся к исходным условиям. Вариант второй: ложь и только ложь. Возможные последствия: никаких. Не проверишь, не выяснишь, не найдешь разгадки. Моя подруга, может быть, и умница, но случаи хладнокровного обмана с моей стороны не были раскрыты даже мастером интриг Малфоем. Трудности в исполнении: время ограничено этой же секундой, идей никаких. Я должен буду вернуться к обдумыванию ситуации и потратить еще несколько секунд на решение проблемы, а это уже покажется подозрительным. Дальше!

Вариант третий: полуложь-полуправда. Преимущества перед вышеизложенными: дохрена. Единственная сложность в выполнении — выбрать, что говорить, а что нет, но на счёт последнего все и так предельно ясно. Приступаем.

— Мне снился сон, Гермиона, в котором мы с Джинни договаривались провести отпуск в Торнвунде в конце мая. Ты же помнишь, что мы поехали туда вместо пикника, куда нас звал Рон, и... Ох, не знаю, в курсе ли ты, но он хотел помириться с тобой именно на тех выходных, — я немного помялся, не зная, как выразиться правильнее, и уставился на ошеломленное лицо подруги. — Зато ты прекрасно знаешь, чем все это закончилось для вас. В общем, в этом сне Джин сказала, что это я виноват в вашем разрыве. Прости.

Мерлин, какая же чушь.

— О, Гарри...Мне никогда не приходило в голову обвинять тебя.

— Конечно, я знаю. Это всего лишь сон.

— Но ты избегал меня неделю! Всего из-за одной фразы? Черт, ты такой впечатлительный. Забудь об этом, правда. Это все — сплошной бред, на который не стоит обращать внимания.

— Мир, Миона? Я больше не буду прикидываться слабоумным.

— Мир. Я так рада, что ты, наконец, сказал мне правду.

Чёрт. Если и был в этом мире способ заставить меня раскаяться, то Гермиона его нашла. Браво. Знание этого поможет мне в загробном мире, где я обязательно окажусь после слов, которые собираюсь сказать. Надеюсь, там будет Снейп, иначе моя смерть грозит стать абсолютно скучной.

— Я соврал тебе. Мне правда снилась Джинни, но ты в моем сне тоже была. Тыпризналасьмневлюбви.

И будь — что будет.