Сестры скорпиона (гет)

Элайв Файтер

Всю церемонию я стояла позади королевы среди прочей свиты. Я не могла видеть того, что происходило перед дворцом, только слышать. Вот объявили о даровании свободы старой королеве, и видимо, ее вывели во двор. Антарес подалась вперед, чтобы лучше видеть, как вдруг ощутимые клубы силы завихрились вокруг моей наставницы, она пошатнулась, по толпе пронесся шум. Что произошло? Что там стряслось? 

Те, кто стоял поближе к балкону, зашептали: \"Старой королеве плохо!\". Антарес не оборачивалась, и я не могла прочесть по ее глазам, что на самом деле случилось. Но вряд ли это простой обморок. Кажется, королеву унесли обратно в замок, чтобы никого не смутить внезапным происшествием. 

Когда король с королевой уходили, я пристроилась поближе к Антарес. Наши взгляды на секунду пересеклись, и то, что я увидела, подтвердило мои опасения: королева-мать получила свободу, свободу от этого мира. 

Эта женщина так много значила для Антарес, я могла только догадываться, что сейчас происходит в ее душе, но внешне ведьма оставалась спокойна и чуть опечалена — не больше, чем того требовали приличия. А ведь впереди еще был еще целый день: официальная часть — приветствие ликующего народа — позади, теперь нужно старательно улыбаться придворным, соблюдая этикет и делая вид, что тебе нравится этот прием в честь здравствующей Катрионы. 

Мне вновь предстояло стоять среди свиты, исполняя нехитрую роль мебели. Я предвкушала скучные часы, перебирая в голове варианты развития событий, больше для развлечения, чем для настоящего планирования. Однако вопреки ожиданию, долго скучать мне не позволили:

— Леди Элиза, можно вас на пару слов? — услышала я заговорщический шепот. 

Это был Бертран, кто же еще?.. Скрывшись от любопытных глаз, затерявшись в толпе, поближе к нему, я ответила:

— Разумеется, милорд. Вы хотели мне что-то сказать?

— Мне кажется, вы слишком рьяно исполняете свои обязанности, вам не кажется?

— Что вы имеете в виду? — я же порядочная фрейлина (или как там меня назвать), мой оскорбленный вид не был наигранным. 

— Вы отлично исполняете свой долг, но вы всегда при королеве, никому кроме нее не выпадает счастье находиться в вашем обществе. 

— А в нем кто-то нуждается? 

— Этот страждущий перед вами. 

Это было так непривычно прямолинейно, что... Гореть мне в аду, если я знала, что ответить! 

— Простите, мне нужно идти...

— Вот опять! 

— Бертран, вы... Я понимаю, что вы хотите сказать, — с чувством зашептала я, — но я не готова вам ответить! Поймите, наконец, что я не принадлежу себе. Если ваше чувство благородно, если оно носит рыцарский характер, вы знаете, что делать, если же вы считаете меня достойной составить ваше счастье, то вы так же знаете, что вам нужно вести разговоры не со мной, а с королевой, чтобы она согласилась на брак. Однако вы не делаете ни того, ни другого! 

Он был слегка ошарашен моим ответом. Откровенность за откровенность, милорд. Все честно! 

— Я вас понял, миледи, — наконец ответил он, — и я подумаю над вашими словами. 

Я вернулась на свое место, вполне довольная исходом этого разговора: либо принц больше не обратит на меня внимания, либо будет вести себя подобающе. Как это ни грустно, мне не хотелось верить в первый вариант. 

Антарес тем временем продолжала раскланиваться перед придворными... Великого терпения была эта женщина, пусть ей повезет. Хотя чутье мне подсказывало, что везение с каждым часом стремительно испарялось, как роса в жаркий день...

Антарес

Я чувствовала себя куклой, фарфоровой куклой, марионеткой. Словно кто-то незримый, невидимый, однако ощутимо глумящийся, дергал за ниточки, и я, не в силах сопротивляться, послушно улыбалась, кивала, протягивала руку для поцелуя...

Разве я когда-нибудь была послушной? Когда разучивала заклинания, осваивала древние силы, училась варить зелья? Да не смешите. У меня многое не получалось, многое я просто упускала из банального нежелания что-либо узнать. Мудрость утекала сквозь пальцы, как вода, и вот теперь совсем ничего не осталось.

Она умерла. Умерла. Умерла. Мысль стучала горячими молоточками по вискам, охватывала голову горячим обручем, сдавливала, не отпускала. Болела голова, но страшнее всего — ныло сердце.

Сказавшись усталой, я отправилась к себе — мучительно хотелось побыть одной. Да и для окружающих безопаснее — видеть, как бушует ведьма — зрелище не из приятных.

Захлопнув дверь, и задернув тяжелые занавеси, я позволила нитям марионетки разорваться. С глухим стоном опустилась на колени... Ногти царапали полированный пол, ломались, но я почти не ощущала боли — слишком ужасна была потеря, чтобы замечать эти маленькие внешние признаки.

Сами собой зажглись и прогорели свечи на огромной люстре, закачались тонкие декоративные цепочки на стенах, брызнули перьями шелковые подушки, но мне было все равно. Мне не нужны были эти силы, отданные вместе с жизнью, совсем не нужны!

— Антарес! — прозвучал настойчивый голос. Кто там еще? Ах, да, Элайв.

Я предпочла ее проигнорировать, однако девчонка не отставала. Да оставьте же меня в покое, все! С негромким хлопком разлетелась еще одна подушка.

— Ты слышишь меня? — уверенная рука встряхнула меня за плечи, мягко, но настойчиво.

Я сбросила эту мешающую руку. Почему мне не дадут хоть капельку тишины и покоя — сознание плыло, я уже смутно понимала, что происходит.

За плечи трясли уже энергичнее — так, спокойно, это Элайв, твоя ученица, Антарес, проклятье подождет. Впрочем, все равно.

— Скажи хоть что-нибудь! — сказать? Изволь. Я разлепила пересохшие губы, и тихо, но отчетливо произнесла?

— Да что... ты понимаешь? Она умерла! Умерла из-за меня, специально организовала весь этот фарс, чтобы самой выйти из башни и передать мне все силы разом, — тон мой был бесцветным, и, самое удивительное, голос даже не дрожал. — А теперь ее нет, нет, и никогда не будет... Впрочем, ты, наверное, не поймешь, — я отрешенно вглядывалась в стену. Гобелен почернел.

— Отчего же? — тихо, строго, и как бы с усилием, спросила Эл. — Почему ты думаешь, что я тебя не понимаю? — слова явно давались ей с трудом. — Я тоже потеряла наставницу, совсем недавно.

Она говорила что-то еще, но мне было все равно.

— Ты не хочешь меня слушать? — наконец взорвалась она. — Я давала тебе клятву верности, скрепленную зельем! Я твоя ученица, ты моя наставница, и ты даже не желаешь меня слушать?! Теперь, после смерти старой королевы, ты обязана, просто обязана быть сильной! — девушка перевела дух.

Но волшебные слова уже были произнесены — услышав, что я должна быть сильной, я совершила строго обратное.

Спустя несколько минут можно было наблюдать прелестную картину — две почти всемогущие ведьмы, устроившие во дворце злобный заговор, в котором была замешана не одна человеческая жизнь, бурно рыдали друг у друга на плече.

Знающий человек бы оценил.

А вообще, кто сказал, что, если ты ведьма, ты не имеешь права на простые слезы?

— Ваше величество, король вызывает вас к себе… — прозвучал над нами голос камердинера.

* * *

Я вошла к Ричарду, коротко поклонившись. В сущности, мне была неинтересна причина, по которой он меня вызвал — наверняка это какая-нибудь глупость, вроде желания видеть любимую жену. Не то что бы я была против, разумеется, моего отношения к нему еще никто не отменял, но на данный момент я не была настроена на сентиментальности — ни о чем, кроме Вильгельмины я думать не могла.

Однако, очевидно, причина была в другом — вовсе не в романтических настроениях. Мне сразу не понравился его взгляд — настороженный, недоверчивый, и какой-то изучающий. В нем не было обычного тепла, это был взгляд человека, который не доверяет.

В чем же причина? Неужели опять — Церковь? До этого момента я искренне полагала, что мое влияние на Ричарда поистине безгранично — впрочем, это лишь мои домыслы, неплохо бы услышать от него самого, в чем именно причина недоверия.

— Вы звали меня, Ваше Величество? — поинтересовалась я, слегка удивленно, словно бы не понимала и не видела его настроения.

— Да, звал, — голос его прозвучал неожиданно сухо, пальцы нервно поигрывали зеркально отполированным медальоном. — Мне нужно с тобой поговорить, Катриона, и очень серьезно.

Надо же.

— И о чем же? — нерешительно поинтересовалась я, причем тон не пришлось имитировать — ситуация и так мне совсем не нравилась. Ответ был ожидаемым.

— О тебе.

— Что ты хочешь узнать, Ричард? — я посерьезнела, отбросив всякий официоз, но он, кажется, этого не заметил. Пальцы его продолжали крутить медальон, в котором отражалось солнце, отбрасывая на стены яркие блики.

Некстати вспомнилось, как в детстве, раздобыв крошечные зеркальца, мы с ним пускали плясать по стенам солнечных зайчиков, заставляя кружиться эти яркие пятна света...

— В последнее время ты очень изменилась, — начал он. Я не перебивала. — Стала чужой... холодной, какой-то... другой!

О нет, только не это.

А Ричард продолжал:

— В своей стране, в своем дворце, в окружении своего народа ты была совершенно не такой, — он подошел ближе, и провел рукой по моей щеке. — Вот эта складочка около губ — раньше, когда ты так много улыбалась, ее совсем не было заметно.

Значит, я была права, и у них были отношения до того, как... У меня от ярости задрожали руки, но, по счастью, он списал это на нервы.

Полностью игнорируя мое молчание, он говорил, говорил, говорил...

— Меня пугает твоя немотивированная жалость к недостойным! Ты выпустила на волю сотню опасных преступниц, и уже несколько дней ходишь, как в воду опущенная. Отчего? — так, а вот это уже опасная тема.

Я прервала молчание самым нелогичным, но самым действенным вопросом:

— Ты меня больше не любишь?

Разумеется, этим я тут же выбила у него почву из-под ног. Он опешил:

— Я совсем не об этом...

— Нет, я знаю, ты меня больше не любишь! Ты не веришь мне? Не доверяешь? — заставив глаза увлажниться, я из-под опущенных ресниц наблюдала за эффектом, который, разумеется, не замедлил последовать.

— Как ты могла подумать такое! Конечно, я тебе верю, больше чем себе!

— П-правда?

Вместо ответа он поцеловал мои ледяные от страха губы.

И тут произошло сразу несколько вещей. Я почувствовала легкое жжение на коже — и тут же потолок несколько отдалился, а замысловатая прическа рассыпалась... темными прядями! Его глаза, находящиеся совсем близко от моих, расширились от удивления. Что происходит?

Руки, лежащие на моей талии, неожиданно разжались и крепко стиснули, словно кандалами, запястья.

Я все еще не понимала, что произошло.

— Анна?

Анна? Что?.. Но... КАК?!

— Это ты... А... как же... — спустя секунду он все понял. — Где моя жена, где Катриона?! Ты… Ведьма…

Я расхохоталась. Со стороны это, наверное, звучало страшно.

— Ты никогда ее не найдешь, мой король, — едва выговорила я сквозь смех. — Это я тебе обещаю!

Он побледнел:

— Так это... все время... была ты? Что ты с ней сделала?!

Я бросила на него взгляд, последний и ужасный, рывком освободила руки и опрометью бросилась к выходу...



Элайв Файтер

Мне с трудом удалось привести себя в порядок после бурных рыданий на пару с наставницей, но этот эмоциональный выплеск был необходим нам обеим: слишком долго мы находились на вражеской территории, слишком много скрывали и утаивали, слишком долго не имели возможности стать собой, постоянно играли и притворялись... Признаться, в глубине души я надеялась, что все это скоро закончится, однако финал наступил быстрее, чем я могла ожидать. 

Я собиралась с духом, чтобы выйти из своей комнаты и вновь заняться делами, как вдруг дверь резко распахнулась, чуть не слетев с петель. Передо мной стояла Антарес. Не Катриона, а именно Антарес!

— Что случилось?

— Зелье... Перестало действовать… Нет времени, бежим! 

Не раздумывая, я кинулась за наставницей. Позади слышался топот погони, нам было не оторваться. Что делать? Думай, Эл, думай! Ответ был настолько очевиден, что я остановилась как вкопанная.

— Эл? 

— Они пока не знают, что я ненастоящая! Беги, я их задержу! 

Долгая секунда ушла у Антарес на то, чтобы осознать услышанное, она кивнула и помчалась вперед вдвое быстрее. Я же легла поперек коридора, сделав вид, что потеряла сознание. У них уйдет на меня какое-то время, и наставница сумеет скрыться. 

Я слышала топот уже совсем близко, вот они миновали последний поворот и оказались в начале коридора. Они сразу меня заметили: 

— Что это там? 

— Кто-то лежит... 

— Женщина. 

Это были солдаты, и, когда они подошли ближе, один узнал меня: 

— Это леди Элиза, фрейлина королевы. 

— Она встретила нашу ведьму? 

— А вдруг ее заколдовали? 

— Я отнесу ее в людскую, а вы бегите за ведьмой. 

— Стой, не трогай! Вдруг на нее наложено проклятье?!

— Так давайте обойдем ее и догоним ту чертовку — мы только теряем время! 

Бросить женщину в беде? О, вы так благородны, господа! Впрочем, остальные не согласились с этим предложением, что было мне на руку. Их суеверие позволит Антарес скрыться, мой план был хорош, это стало понятно сразу. 

— Что здесь происходит? — послышался знакомый голос откуда-то издалека. Бертран? А он что здесь делает?..

— Ваше величество, здесь дама... 

— Элиза! Что с ней? 

— В замке была найдена ведьма, когда она убегала, то столкнулась с этой леди... Мы думаем, ее заколдовали. 

— И никто не помог ей? 

— Но... Как мы можем...

— Мы не смеем к ней прикоснуться. 

Бертран присел рядом со мной на колени и аккуратно взял на руки, несмотря на протестующий шум солдат. Жаль, что он не такой суеверный, мы могли бы выиграть еще немного времени для Антарес. 

— Продолжайте вашу погоню, господа, — сказал он. — А я позабочусь о девушке. 

Солдаты поспешили воспользоваться его советом, но вряд ли они теперь поймают ведьму, теперь она должна быть далеко... Очень надеюсь. 

Тем временем Бертран нес меня куда-то. Я старательно изображала обморок, но больше это не было нужно, и пришлось \"прийти в себя\". Он заметил, что сознание возвращается ко мне, и остановился: 

— Леди Элиза?..

— Бертран, это вы?.. Где я? 

— Все в порядке. Как вы себя чувствуете?

— Не очень... 

— Что с вами случилось? 

— Я шла по коридору, как вдруг... Эта женщина... Я так испугалась...

— Теперь все позади. 

— Будьте так любезны, помогите мне встать на ноги. 

После небольшого колебания он согласился, и мне пришлось опереться о него, чтобы не упасть.

— Вам я обязана своим спасением? Благодарю вас, милорд.

— Ну что вы... Разве я мог оставить в беде свою даму...

Мне было все ясно и без слов, но я продолжала играть свою роль, а Элиза не могла не переспросить: 

— Свою даму?

— Я подумал над вашими словами, миледи, вы поставили меня перед сложным выбором... Сложным потому, что я не мог выбрать что-то одно. Однако я признаю, что пока я не вправе претендовать на вашу руку — так позвольте мне стать вашим рыцарем? Отныне все мои победы, если таковые будут, — усмехнулся он, — будут принадлежать вам. 

— Я, право, не знаю, что сказать... Вы оказали мне большую честь.

Не знаю, как так вышло, но Бертран заставил меня на несколько минут забыть, ради чего я здесь, и что произошло час назад. А ведь это была катастрофа! Нас раскрыли, Антарес вынуждена скрываться, я не знаю, что мне делать и как себя вести, я должна быть в ужасе, но... Вместо этого меня держал за руку прекрасный юноша, с которым мы вели светские беседы.

А жизнь не так ужасна, как о ней говорят!

Антарес

Я бежала, что было сил, чувствуя, как сердце бешено колотится в груди, грозя выскочить, проломив ребра.

Перед глазами размытыми пятнами проносились коридоры, лестницы, переходы — я бежала, сломя голову, как загнанный зверь на охоте. Растрепанные волосы хлестали меня по лицу, неудобный подол платья обвивался вокруг щиколоток.

Выбралась на улицу. Пробежала ухоженные дорожки королевского сада, пробежала через городскую площадь.

Прохожие удивленно оглядывались — кто-то шарахался в сторону, кто-то присоединялся к моим преследователям, кто-то трусливо швырял в меня камни. По счастью, попасть ему не удалось — слишком быстрый бег, слишком неуверенная и слабая рука. Неужели это был... ребенок? Опасно, опасно рассуждать, нужно скрыться, как можно быстрее — весь вопрос был в том, как это сделать. Во всяком случае, выхода я сейчас не видела, кроме одного — позорной гибели на костре.

Я начинала задыхаться. Ну же, еще немного! Грубые голоса кричали что-то мне в спину, какой-то остолоп, по-видимому, из королевской стражи, даже умудрился выстрелить в меня из лука — мне удалось ценой невероятных усилий отклонить летящую смерть — стрела лишь слегка оцарапала мне щеку.

Как ни странно, боль привела меня в чувство — я снова могла ясно мыслить. Нужно было уходить от погони, иначе долго мне так не продержаться — загонят, а затем убьют. Но я не собиралась сдаваться, о нет.

Резко скользнув в темный переулок, я перевела дыхание. Затем, сосредоточившись, мысленно создала нестойкого двойника-призрака, отправила его бежать дальше вместо себя. Ха, ну что, добыча от вас не уйдет, господа. Только, боюсь, вы будете ею несколько разочарованы.

Если настигнете.

Разгоряченная толпа не заметила подмены и с воплями продолжила погоню, а я метнулась в противоположную сторону, прямо к городским воротам. По крайней мере, на доме достаточно защитных чар, чтобы я могла не опасаться преследования, и могла спокойно подумать, что же делать дальше.

Скользнув за тяжелую дверь, и заперевшись изнутри на засов, я уселась в старое кресло. Ну что же, теперь я в безопасности. Но даже сейчас мой взгляд продолжал беспокойно метаться, перебегая со стены на потолок, с потолка на забытую перчатку Элайв...

Элайв! Вот черт! Она же осталась там, во дворце, а король знает, что Катриона изначально была поддельной — не так уж сложно сложить два и два и раскрыть \"Леди Элизу\". А я ведь клялась, что буду ее защищать, а клятва — вещь суровая. Что же мне делать?

Но не успела я принять решение, как в дверь настойчиво постучали.

Я вскочила… но это была Элайв. Как хорошо, что с ней все в порядке!

Элайв Файтер

Мне было приказано явиться к королю... То есть, вернее сказать, меня попросили прийти, но когда король \"просит\", лучше ему не отказывать. И вот я стою в назначенный час в непривычно пустынном зале приемов, рассматривая украшенные гобеленами стены и недосягаемо высокий потолок. Редкая минута спокойствия, грех не воспользоваться ею, чтобы разложить все по полочкам. 

Известий о поимке ведьмы нет, значит, Антарес скрылась. Хорошо бы и мне сбежать отсюда как можно скорее, но... Теперь у меня появился якорь, который удерживает меня в замке, и имя ему Бертран. О, если бы была возможность вернуть все на свои места, не разлучаясь с ним... Знаю, со стороны не очень-то видно, что он для меня что-то значит, но поверьте, это так. 

Стоп. При чем тут Бертран? Мне следует думать совсем не о нем, а о спасении жизни моей наставницы. Все будет зависеть от решения короля: его слова определят мои действия... Сейчас я чувствовала себя способной горы свернуть. Странная уверенность в своих силах внушала мне надежду на спасение...

— Простите, что заставил вас ждать, — король бесшумно появился в зале, я даже не заметила, когда он вошел. 

— Ваше величество...

Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: Ричард в ярости. Сквозь осатанелую злость проглядывало что-то еще, что-то недостойное монарха... Страх? Трусость? Очень может быть. 

— Принц Бертран сообщил мне, что вы уже знаете о последних событиях. 

— К несчастью, это так. Ведьма, очевидно, чрезвычайно искусна, если ей удалось меня обмануть. 

Король внимательно прислушивался к каждому моему слову, и мне это не нравилось. Он подозревал меня! Он... Боже, почему я не сбежала вместе с Антарес? А если он сейчас же прикажет меня схватить? Кажется, страх отразился на моем лице, потому что король вкрадчиво заметил: 

— Так или иначе, мы не знаем, где Катриона, и как ей помочь...

— Я сделаю все ради своей госпожи. 

— Не сомневаюсь, — ответил Ричард, и в его устах это прозвучало двусмысленно. — Поэтому я и вызвал вас. Может, у вас есть какие-то подозрения? 

— Не думаю.

— Поймите, для меня важно лишь вернуть жену. Если Катриона снова будет со мной, жива и невредима, возможно, я даже не стану преследовать ведьму, что доставила нам столько неудобств. 

Эти слова вселили в меня надежду, я поверила им и увидела в них спасение... 

— А как же его преосвященство? 

— Король здесь я, и последнее слово будет за мной. 

Никогда прежде не слышала столько твердости в его голосе. Последние события заставили его стать жестче, однако не отразится ли это на нас?..

— Я подумаю, что можно сделать, ваше величество, и как только смогу чем-то помочь, сразу дам вам знать. Мы вернем королеву, не сомневайтесь. 

Раскланявшись, я покинула зал и поспешила к Антарес, в наш тайный домик. План был прост: вернуть Катриону монарху, тем самым избежав мести с его стороны. Я не верила, что Антарес добровольно отдаст мне королеву, поэтому придется действовать тайно. Если у меня получится, все останутся живы, а это неплохая награда. 

* * *

Наставница встретила меня испуганным взглядом и нервным заламыванием рук — плохой признак.

— Как все прошло? Что во дворце? 

— О случившемся знают лишь самые близкие, король не допустит огласки. Меня пока не разоблачили, и, кажется, я смогу справиться с ситуацией. 

— Но каким образом? 

— Доверь это мне, все должно получиться. 

— Хорошо, — и снова этот беспокойный взгляд.

Ведьма металась из угла в угол, как лев в клетке. Если она не успокоится, от дома камня на камне не останется! 

— Антарес, все еще можно спасти, не нервничай так. 

— Не нервничать?! Я уже чувствую у своих ног языки пламени, разве ты не ощущаешь дыхания смерти за своим плечом? 

— Мы справимся с этим, обещаю... 

— Я бы не... Расскажи мне другое, Эл, что король? Как Ричард ведет себя?

— По правде сказать, я никогда не видела его в такой ярости. Хотелось бы мне сказать, что он не помнит себя от злости, но это не так, напротив, он стал слишком рассудителен. 

Эти слова заставили Антарес задуматься о чем-то. Как кстати! Пока она была отвлечена, я приступила к исполнению своего плана: нет ничего проще, чем заклятие уменьшения. Бедная королева, чего только не пришлось натерпеться ее телу! Если бы она была видимой, она бы сейчас была похожа на нарядно одетую куклу. Не прошло и пяти минут, как невидимая и крошечная Катриона уже покоилась на дне моего ридикюля. 

— Что мы будем делать дальше, Элайв? — повернулась ко мне наставница. 

— Я постараюсь все уладить, как можно скорее, и как только дело будет закончено, вернусь с новостями. Поверь, они тебя не разочаруют. 

Что-то подобное я уже говорила сегодня Ричарду... Давать слишком много обещаний — дурная примета, особенно для ведьмы, которую могут схватить в любой момент.

Антарес

— Расскажи мне другое, Эл, что король? Как Ричард ведет себя? — это было действительно важно. Поверил ли он \"Элизе\", или притворился обманутым?

Девушка слегка помедлила с ответом:

— По правде сказать, я никогда не видела его в такой ярости. Хотелось бы мне сказать, что он не помнит себя от злости, но это не так, напротив, он стал слишком рассудителен.

Все ясно. Холоден, рассудителен, но не в силах скрыть злость... Дела плохи — Ричард явно не доверял Элайв и, судя по всему, едва сдерживался, чтобы не отдать приказ схватить ее.

Чудо, что она вообще выбралась из дворца.

Было ясно — нам нужно бежать из страны, подальше от Ричарда, туда, где нас не найдут, и немедленно. Я ошиблась слишком во многом.

Я превратила Ричарда в своего врага, моя наставница погибла, косвенно — с моей помощью, при дворе я уже не смогу появиться, меня ищут, как самую опасную преступницу, похитившую королеву... Блестящие перспективы, нечего сказать.

Я вынуждена сидеть взаперти, в этом крошечном, неудобном домишке, надежно скрытая чарами — радовало только то, что пока я здесь, найти меня будет крайне сложно, так что имело смысл отсидеться здесь, пока волнения в городе не утихнут, а потом… Что потом, я, по правде говоря, представляла смутно. Но оставаться в Терравирис было очень глупо, это было совершенно понятно.

Внезапно мне пришло в голову еще кое-что. Если Эл такой специалист в зельеварении, она действительно может что-то знать о том, отчего я снова приняла свой облик.

— Почему перестало действовать зелье, Элайв, как ты думаешь? — тихо поинтересовалась я. — Оно же не должно было нас подвести, ведь так?

Она нервно сжала руки и произнесла что-то совсем уж неожиданное:

— Я думала, это очевидно… Ты просто забыла принять зелье вовремя.

Забыла? То есть?

— Хочешь сказать, его нужно было принимать неоднократно?! — недоверчиво воскликнула я.

Элайв ахнула:

— Хочешь сказать, ты этого не знала?

— Нет.

— Я говорила, я совершенно точно тебе говорила… косточка ласточки придает зелью неустойчивость, это очень удобно, когда тебе нужно сварить зелье быстрее или принять облик временно — спустя неделю оборотное зелье само перестает действовать, и не нужно варить развоплощающий настой. Я же упоминала об этом, правда!

— Значит, я как всегда, тебя не слушала, — горько вздохнула я. — Следует учесть на будущее.

Повисла неловкая пауза, как вдруг:

— Мне нужно отправиться во дворец, Антарес, — совершенно спокойно заявила Элайв.

Ну уж нет. Находиться в лесу, в котором обитает свирепый волк, само по себе опасно, а уж отправляться прямиком в его нору, единожды оттуда выбравшись… Нет, нет, и еще раз нет — я не могу ею рисковать.

— Это слишком опасно! — заявила я непреклонно.

Эл упрямо тряхнула головой:

— У меня есть план…

У тебя во дворце остался Бертран, девочка, о, я это прекрасно понимаю. И если так… имею ли я право лишать ее выбора?

— Предположим, — уронила я, и Эл, по видимому, ободренная этим единственным словом, продолжила скороговоркой:

— Я постараюсь все уладить, как можно скорее, и как только дело будет закончено, вернусь с новостями. Поверь, они тебя не разочаруют, — сказала она уверенно и, не дожидаясь моего согласия, выскользнула за дверь, так, что я и понять-то ничего не успела.

Что ж она сделала свой выбор, и я мысленно пожелала ей удачи — но меня не отпускало скверное предчувствие.

Вспомнив еще кое о чем, я подошла к постели пленницы-невидимки. Странно, я совсем не ощущаю ее присутствия... Может, она умерла? Да нет, бред. Зелье, которое я ей подсыпала, даже в теории не может убить, наоборот, оно эту жизнь продлевает, замораживая ее на время одного мгновения...

Я недоверчиво пошарила рукой на постели. Королевы не было.

Обошла вокруг, ощупала пол — возможно, она упала. Королевы не было.

Королевы не было. Не было... Да что же это? Где Катриона?!

Внезапно я покачнулась и едва не упала — на миг мне почудились золотые ниточки зелья Верности, быстро тающие, исчезающие… И я слишком хорошо понимала, что происходит.

Клятва распалась, это очевидно — значит, Элайв убита… Осознание этого ударило меня не хуже молота, и я все-таки со стоном опустилась на пол.

Неужели Ричард посмел… Ну зачем, зачем я ее отпустила? Знала же, что нельзя, и все равно...

Видимо, ее убили быстро — не стали ждать положенных трех дней и трех ночей, и сжигать на костре. Надеюсь, она хотя бы не мучилась...

Но может быть, можно что-то исправить? Не помня себя, я выскочила на улицу, как вдруг… Крепкие пальцы стиснули мои запястья. Стражники, стражники — сколько же их?!

Я попыталась применить магию — бесполезно, ведь я совершенно забыла, что если клятва распадется, я буду лишена сил некоторое время.

Мир покачнулся и поплыл — грубые руки куда-то меня тащили — вероятно, на костер, так же, как и Элайв.

Главное — не бояться... не бояться, не бояться, не бояться…

И тут, по чьей-то милости, я, наконец, потеряла сознание.

Элайв Файтер

Я летела обратно в замок, как на крыльях. Мне казалось, что меня обязательно все получится, ведь по-другому и быть не может! Если бы только я на минуту остановилась и смогла спуститься с небес на землю... Не зря говорят, что чем выше поднимаешься, тем больнее падать. 

Вернув королеве нормальные размеры и как следует спрятав ее в замке, я поспешила на прием к королю. Он принял меня сразу же, без проволочек. Прошел всего час, но когда я увидела Ричарда, мне показалось, что он постарел на пять лет... 

— Слушаю вас, леди Элиза, — устало махнул рукой владыка.

— Я знаю, где королева, ваше величество! 

Радость, воодушевление — вот каких эмоций я ждала, но вместо этого монарх мгновенно разъярился. Он не мог вымолвить и слова, но, совладав с собой, презрительно сказал: 

— Еще бы вам не знать, ведь это вы помогали ведьме.

Его слова были громом сери ясного неба. С чего он взял? Почему... Если у него нет доказательств, я смогу выпутаться, но этому не суждено было случиться: 

— Я следил за вами, видел, куда вы ходили. 

— Следили? Ваше величество...

— Извольте, я все объясню. После того, как ведьма обнаружила себя, я сразу заподозрил вас. Не могли вы не заметить подмены, если действительно являлись тем, за кого себя выдавали. Однако вы согласились помочь и обещали найти Катриону. Когда вы так спешно покинули замок, я пошел за вами, решив, что смогу напасть на след, и оказался прав! Я видел, как вы затерялись между домов на окраине, вы буквально исчезли, растворились в воздухе. Как такое возможно? 

— Ваше величество, позвольте...

— Я еще не закончил, — зло оборвал он. — Как только я понял, кто вы, то поспешил обратно в замок, чтобы теперь лицом к лицу выяснить, кто вы такая и где, наконец, моя жена? Говорите! 

— Вы не правы, я не та, за кого...

— Не считайте меня таким дураком, леди! Отпираться бесполезно! Признайте наконец, что вы тоже ведьма! 

Я упорно молчала, опустив глаза. Эхо от громоподобного голоса короля до сих пор витало где-то под сводами потолка, когда он вкрадчиво добавил:

— Я обещал не мстить, если Катриона будет мне возвращена... Помните об этом.

Но я все равно молчала. Я не могла выдать ни себя, ни Антарес, признание было слишком опасно. 

— Вы злоупотребляете моей добротой — не забывайте, что я могу силой выбить из вас все, что мне нужно. Например, мне очень интересно, где скрывается ведьма? 

— Я не скажу вам этого. 

— Ну что ж... — король щелкнул пальцами и в зале появились двое. О, я знала, кто они. Слишком часто святая инквизиция являлась мне в ночных кошмарах. 

— Разумеется, я не собираюсь сам марать руки, — брезгливо продолжал говорить Ричард, — но эти люди... Они знают, как заставить человека говорить. Хотите испытать это на себе? 

Я не боялась боли, но... Что-то болезненно сжалось в груди, мне не хотелось, чтобы они касались меня, не хотела, чтобы все так закончилось. 

Мое молчание начинало по-настоящему раздражать короля, я даже не заметила, как он махнул рукой и на меня градом посыпались обжигающие удары плетью. Я не могла убежать, меня крепко держали.

— Ваше величество... 

— Неужели у вас наконец развязался язык? 

— Ваше величество, вы обещали не преследовать ведьму, если Катриона будет вам возвращена. Тогда зачем все это? 

— Откуда мне знать, что королева цела и невредима?

— Иначе бы я не пришла…

— Нет, не этих слов я жду. Признайте, что вы ведьма. Вы ведь так и не сказали этого.

Я снова смолчала и снова поплатилась своей спиной.

— Я говорю вам, что ваша жена в порядке, но больше вы ничего от меня не добьетесь. 

Король не поверил, как не поверили и его палачи. Но мне все же удалось переупрямить монарха, спустя несколько минут, он задумчиво произнес: 

— Так или иначе, мы выбьем из вас признание, это лишь дело времени. Но я мог бы оказать вам одну услугу, которая вас заинтересует: я могу сохранить в секрете все, что вы мне скажете. 

— Не понимаю, что вы...

— Я знаю, что в замке есть один человек, от которого вы бы захотели скрыть истинное положение дел. 

Бертран?! Он ведь говорит о нем? И он скажет ему, что я ведьма, если только...

— Умоляю вас, не говорите ему ничего! Он не должен узнать, кто я такая! 

— Уже интересно... Так кто же вы? 

Не знаю, в течение какого времени он задавал этот вопрос, только ноги уже перестали держать меня, я стояла на коленях, слезы лились по моим щекам... Я очень переоценила себя, я не могла больше терпеть все это, мне так хотелось, чтобы все закончилось. Я могла смириться с поражением, но не с тем, что Бертран узнает правду. 

— Итак? 

— Я ведьма, ваше величество, проклятая ведьма! Но не говорите ему! 

— Очень хорошо...

— Все это было моей затеей, та вторая женщина, она тут ни при чем! Королева будет вам возвращена. 

— Ты лжешь. 

— Нет! Пожалуйста...

— Знаешь, а я мог бы пригласить сюда принца прямо сейчас и все объяснить ему... 

Будь ты проклят, король! Клянусь, мы будем гореть в аду в соседних котлах! 

— Не делайте этого, ваше величество!

— Скажи правду!

Ему пришлось подкрепить свои слова ударами, и я выпалила на одном дыхании:

— Анна — моя наставница. Я помогала ей.

Я почувствовала, что внутри у меня что-то сломалось, что-то хрупкое, но ценное, словно переломили ножку у хрустального фужера.

— Где она сейчас?

— Вы следили за мной, — слезы мешали говорить, но я продолжала, — вы знаете место. 

Во мне будто что-то рвалось, с каждой минутой раздирая изнутри все сильнее... Я нарушила клятву. Я предала. И сейчас я погибну… нет, через секунду.. или сейчас…

Но я отчего-то все еще была жива.

— Пока этого достаточно. Заберите ее в тюрьму, — сказал король моим палачам, — скоро она там встретится со своей драгоценной Анной.

— Но ваше величество, вы же обещали! — кричала я, вырываясь из рук уносящих меня прочь людей. — Неужели ваше слово ничего не стоит, что вы так легко им разбрасываетесь?

— А что стоит слово, данное ведьме?

Антарес.

Я очнулась в полной, непроницаемой тьме. Неужели... неужели я уже умерла? Я представляла ад более страшным, более мучительным, со всеми его кругами, а здесь — тьма, только тьма. Впрочем, что может быть страшнее такого бессолнечного, беззвучного одиночества? Возможно, это и есть мое наказание?

Но тут же эти безрадостные умозаключения опроверг слабый лязг цепей. Я попыталась пошевелить руками — удалось мне это с трудом, поскольку они были закованы в тяжелые кандалы.

Все же мне удалось кое-как переползти на другое место — камень за моей спиной был мокрый и очень холодный — а вместе со способностью двигаться вернулась и способность более-менее трезво мыслить.

Я не умерла, я в королевской тюрьме, вспомнив, как стража тащила меня по улицам города, поняла я.

Значит, через три дня, или меньше — неизвестно, сколько я пробыла без сознания — меня сожгут на костре, я стану пеплом, легким, серым, летучим пеплом... И смогу улететь прямо к солнцу...

Я расхохоталась — кажется, это была истерика.

Пришлось рассечь руку о каменную кладку до крови, чтобы ощущение боли понемногу вернуло ясность сознания. Кусая губы, я попыталась расплавить цепи, опутавшие руки — но напрасно: то ли я была слишком слаба, чтобы разрушить металл, то ли в этом каменном мешке, со скованными руками, мне была недоступна любая магия.

Что же, приходилось признать, ни одна ведьма не живет вечно, это ожидаемый и закономерный финал, в конце концов, я прекрасно знала, на что шла... Однако, как же не хочется умирать, как же хочется жить! Остро, до боли, до горячего щемления в груди, до нехватки воздуха в пересохшем горле... Сколько всего я не успела создать, сколько всего разрушила.

По моей вине погибла и моя ученица, талантливая, яркая, юная... У нее были все шансы стать талантливым зельеваром, спасать человеческие жизни, лечить, служить на пользу другим, но из-за моих интриг она погибла. В одночасье я потеряла всех, с кем была связана — Вильгельмину, Ричарда, Элайв… и видит бог, каждая потеря давалась мне все тяжелее. Сколько еще мне предстоит выдержать, прежде чем…

Вдруг с громким скрипом дверь отворилась, и в открывшийся проем было брошено чье-то бездыханное тело. Дверь прикрыли неплотно — да и зачем, цепи не позволили бы мне никуда деться, и я смогла кое-что рассмотреть. Это определенно была девушка.

Неужели еще кого-то поймали? Не может быть.

Я кое-как, насколько позволяли цепи, перевернула несчастную — и похолодела. Это была Элайв, и, судя по всему, она была жива... Она была жива! Уже хорошо, но почему тогда распалась клятва?.. Так, эту мысль я додумаю позже, пока что нужно спасать ее, насколько это вообще возможно, в моем-то положении.

Внимательно оглядев ученицу, я тихо охнула, хотя охнуть хотелось громко и многословно — о черт, что за звери тут постарались? Ткань платья на ее спине висела кровавыми ошметками, на запястьях багровели кровоподтеки, лицо было точно бешеной кошкой исцарапано... Вот оно каково, ваше добро и милосердие!

Я не без труда оторвала от своего платья лоскут, смочила его в воде, обильно текущей по стенам (такое ощущение, что темницы находятся на дне морском), и осторожно принялась обмывать раны девушки.

Наконец, мои скромные усилия увенчались успехом — не прошло и четверти часа, как она открыла глаза и прошептала:

— К-кто здесь? — она приподняла голову, лежавшую на моих коленях, куда я с таким трудом ее перетащила, и немедленно застонала от боли.

— Тихо, Элайв. Это я, Антарес.

— Что ты... то есть, что мы здесь делаем?

Я без улыбки взглянула на нее:

— Это бы следовало спросить у тебя, — задумчиво протянула я, внимательно вглядываясь в ее лицо. С облегчением пришлось отметить, что следов смущения или вины на нем не отразилось. То ли Эл была сильно измучена для подобных эмоций, то ли правда, я ошибалась, и она ни в чем не виновата. Мне лично хотелось бы верить во второй вариант.

— Почему? — кажется, она и впрямь не понимала, что произошло.

— Моя магия была связана зельем верности...

— Постой, ты сказала — была? — молодец, быстро схватывает.

— Да, и поэтому спрашиваю тебя еще раз — ты ничего не хочешь мне рассказать? — поинтересовалась я тихо.

Элайв беспокойно пошевелилась, морщась от боли, но ничего не ответила. У меня внутри словно бы поднялась какая-то мутноватая волна — неужели она все-таки предала? Глупо даже спрашивать себя: все факты очевидны. Так отчего же я все еще цепляюсь за какие-то иллюзии? Ведьме не положено быть наивной, доверчивой дурочкой — это, видимо, я одна такая особенная.

— Не шевелись, — сухо сказала я. — Не то еще больше поранишь спину — она у тебя сейчас, как у Христа перед распятием.

Комичное сравнение из уст ведьмы, но никому не хотелось улыбаться — мы упорно избегали смотреть друг другу в глаза.

— Кровавое месиво? — поинтересовалась Элайв. — Били меня, кстати, тоже плетьми...

— За что? — внешне равнодушно спросила я, уже внутренне закипая. — Ты не собираешься объясниться?

Пустой, равнодушный взгляд. Молчание.

— Я тебе не святой инквизитор, Эл. Я прошу лишь сказать мне правду! — забывшись, я коротко встряхнула ее за плечи. Та вскрикнула, но извиняться я не стала, вместо этого раздраженно бросила:

— Да лежи ты спокойно, кому говорю! А теперь отвечай — почему ты выдала... хотя нет, оно и так понятно — я не требую от тебя молчать под пытками, но...

Лицо Элайв, и так лишенное красок, побледнело еще больше:

— Я бы не сказала им ничего, если бы король не пообещал...

— Что пообещал? Пощадить тебя или меня? — она с усилием кивнула. Я едва подавила желание рассмеяться, но тут же осеклась — король ничего не обещает просто так. Ни за что. Никогда. Понемногу ситуация становилась ясной.

— Что ты должна была сделать взамен?! — не помня себя, снова закричала я. — Отвечай!

За дверью все стихло, видимо, стражники прислушались.

Элайв бессильно покачала головой, что отнюдь не способствовало моему душевному спокойствию — наоборот, я разъярилась еще больше, жалея только о том, что мои руки связаны, и превратить ее во что-нибудь гадкое будет проблематично.

— Впрочем, можешь и дальше молчать, я и без твоих признаний поняла. Так вот куда делась королева! Ты. Вернула. Катриону. Ричарду, — медленно, чеканя каждое слово, произнесла я, сама, впрочем, не особо доверяя этой истине. — Как ты могла, Элайв Файтер?!

Кажется, после этой фразы я кричала что-то еще, звенели цепи — пыталась размахивать руками? — а в ушах нарастал влажный и горячий шум, похожий на мокрую вату, в липкий полумрак которой я погружалась...

Наконец, из всей этой сумятицы пробился неожиданно спокойный голос девчонки, как ни странно, помогший мне прийти в себя:

— Я думала, король не обманет.

Вдох-выдох. Еще один вдох. Наивность когда-нибудь погубит человечество. И моя собственная в том числе — права была Вильгельмина. Но как ни странно, я не винила Элайв Файтер — напротив, мне было… все равно.

— Кто, Ричард?! — я горько усмехнулась. — Да сама жизнь короля состоит из утаек и обмана... Я удивляюсь, как ты вообще могла поверить в его обещания... Ведь ты, в конце концов, так его боялась! Нет, Элайв, я понимаю, что ты выросла вдалеке от двора, тебя воспитывали на безграничном уважении к персоне его величества, но как можно быть до такой степени доверчивой? Да тебя били плетьми инквизиторы, ты была в их руках! Как ты могла поверить, что они тебя после этого отпустят?!