Комната, которой нет (джен)

Hear your heartbeat

Beat a frantic pace

And it's not even seven AM

You're feeling the rush of anguish settling…

Poets of the fall «Sleep»

Он дергается изо всех сил, стараясь разорвать веревки, связывающие его, но гад, привязавший его к дереву, сделал это чертовски умело. Если бы не осознание того, что сейчас произойдет, он бы посмеялся над тем, что стоит сейчас, беспомощный, не перед каким-нибудь там вендиго, а обычным человеком. Какая ирония.

Хотя съехавший с катушек человек бывал куда страшнее нечисти. Он пытается отвлечь этого чертового маньяка от детей, язвит, чтобы разозлить и обратить его внимание на себя, но тот лишь ухмыляется, говоря, что подойдет и его очередь.

Он отчаянно пытается вырваться из плена, отчетливо понимая, что каждая секунда на счету, молясь про себя, чтобы отец появился здесь. Это было глупо, но так нужно. Он хочет отвести взгляд, чтобы не видеть слезы на щеках детей, их подрагивающие губы и глаза, в которых плещутся ужасающий страх и мольба о помощи. Дети смотрят на него, без слов прося спасти их, а он так же беспомощен, как и они. Они больше не кричали, после того как Френки – маньяк так назвал себя – пообещал отрывать им ногти, если хоть кто-то из них посмеет сказать хоть слово.

Когда он снова открывает рот в попытке хотя бы выиграть немного времени, Френки ударяет его по лицу и разбивает губы. Дети испуганно кричат, но тут же замолкают, стоит Френки к ним повернуться. Он сплевывает кровь, начиная по новой, но маньяк больше не обращает на него внимания.

Френки медленно подбирает лежащий на земле автомат и ухмыляется сумасшедшей улыбкой, от которой по коже бегут мурашки. Внутри все покрывается льдом, и он, не обращая внимания на острую боль в запястьях, пытается судорожно высвободить руки из веревки. Угрожает, орет, пытается унизить – сделать хоть что-нибудь, чтобы Френки отвернулся от детей. Он совершенно точно понимает, что, убив его, Френки примется и за детей, но какой-то эгоизм внутри него говорит, что другого варианта тут нет. И лучше умереть один раз, не увидев того, как глаза этих детей закрываются навсегда, чем прикончить себя еще и перед настоящей смертью.

Дети, увидев, что Френки поднял оружие, больше не сдерживаются и, рыдая, просят не убивать их, на что Френки, гребанный ублюдок, лишь с сарказмом улыбается.

Он понимает, что облажался так, как никогда еще в жизни, и вздрагивает, когда воздух сотрясает первый выстрел. Зеленые глаза девочки, еще секунду назад смотрящие на него, медленно потухают, и тело оседает на землю.

Раз. Два. Три. Он мечтает закрыть глаза, но понимает, что не имеет на это права. Дети в последнюю минуту ищут у него поддержки, несмотря на то, что он так их подвел. Пуля одна за одной входят в его сердце, но он, вопреки этому, не чувствует боли, которая могла бы избавить его от всего.

Четыре. Пять. В ушах гудит, и он больше не слышит ни плача детей, ни звуков выстрела, происходящее напоминает ему немое кино. Друг за другом дети падают на землю, как марионетки, которым подрезали ниточки, и взгляд каждого из них прожигает его насквозь. Они не смотрят на своего убийцу – только на него, словно все еще надеясь, что он спасет их.

Он пытается улыбнуться помертвевшими губами, глядя в глаза оставшейся девочки, и в ту же секунду раздается последний выстрел.

Перед тем, как Френки наконец поворачивается к нему, кажется, проходит целая вечность. Он неподвижным взглядом смотрит на тела и кровь на снегу и не замечает, когда Френки поворачивается к нему. Убийца медленно подходит ближе и, вскинув ружье, выстреливает. Острая боль пронзает руку в районе плеча, и он сжимает зубы. Френки хохочет и снова прицеливается.

— Чтоб ты сдох, ублюдок, — шепчет он и, когда тьма накрывает его, с облегчением падает в нее.

* * *

— Дин, проснись! — кто-то тряс его, и Дин застонал от резкой боли в плече. С трудом открыв глаза, он увидел перед собой расплывающееся лицо Сэма, который что-то ему говорил. Ему хватило секунды, чтобы понять, что он больше не в том чертовом лесу с сумасшедшим Френки, а боль – всего лишь отпечаток сна.

— Ты тут? — невнятно пробормотал он, пытаясь сесть, но Сэм, надавив на плечи, не позволил ему этого сделать.

— Конечно, — ответил Сэм и присел на краешек кровати. — Хочешь пить?

Дин молча покачал головой. Его тошнило, а от воды стало бы только хуже. Он попытался еще кое-что сказать, но в обсохшем горле запершило, и он закашлялся. Сэм, поджав губы, положил руку ему на лоб, и Дин протестующе замычал, не в силах произнести ни слова.

— Лежи, — жестко сказал Сэм, не убирая руки. — Ты горячий, как печка.

Вздохнув, Сэм встал и направился в ванную за аптечкой. Дин уставился в потолок и часто заморгал, пытаясь вернуть четкость зрению. Как сквозь слой ваты он услышал недовольное бормотание Сэма из ванной, но не было сил даже повернуть голову.

— Подними руку, — попросил Сэм, и Дин, не имея сил пререкаться, послушно выполнил просьбу. Сэм засунул градусник ему под мышку и уселся рядом.

— Сколько времени? — проскрежетал Дин.

— Четвертый час.

— И ты не спал? — поинтересовался старший Винчестер. — Несмотря на то, что я просил тебя не караулить меня всю ночь.

— Не спал, — зло ответил Сэм. — Потому что мой брат посреди ночи вдруг заорал как резаный.

Сэм потер переносицу и более спокойно продолжил:

-Я минут пять пытался тебя разбудить, а ты все не просыпался. Что-то бормотал про каких-то детей, угрожал кого-то убить, и тебя трясло так, что… А потом ты резко замолчал и словно застыл, как каменный, — он замолчал и отвел взгляд. — Я уже подумал, что ты копыта мне решил отбросить.

— Не дождешься, — хмыкнул Дин, но заметив, как напряжены плечи брата, замолчал. — Сэм…

Сэм помотал головой, так и не смотря на Дина.

— Дай градусник, — попросил он. — Черт…

— Сколько там? — равнодушно поинтересовался Дин.

Впрочем, ему это было не особо важно, так как это ничего бы не меняло. Жар, температура, что-то там еще – все это не было симптомами простуды, которую можно было бы вылечить обычными таблетками. Выздоровление если и придет, то только после смерти ведьмы.

— 101,3 [1], — пробормотал Сэм. — Нужен «Тайленол». Где он тут?..

Дин схватил Сэма за запястье, заставляя брата посмотреть на него, и дергал его руку до тех пор, пока Сэм не поднял взгляд.

— Ты же знаешь, лекарства не помогут, — Дин старался сказать это как можно беззаботнее, но горечь все же прорвалась в голос.

Сэм вырвал руку и, сжав зубы, отвернулся. Через секунду вскочил, и аптечка соскользнула с его колен. Раздался грохот, лекарства рассыпались по полу, но Сэм не обратил внимания. Отпихнув ногой коробочку с пластырем, он отошел к окну и уставился в него.

— Я знаю! — вдруг взорвался Сэм, резко повернувшись к Дину. — Я знаю, — уже тише повторил он. — Но что ты мне прикажешь делать? Смотреть, как эта тварь медленно убивает тебя?

Дин промолчал, прекрасно понимая, что ложь в данном случае не выход. И говорить, что все будет хорошо, не имея под рукой ничего, что могло бы помочь, было глупо и жестоко по отношению к ним обоим.

— Что ты видел? — как-то апатично спросил Сэм.

Дин провел рукой по волосам и выдохнул сквозь зубы:

— Сэм…

Тот поднял руку, уже догадываясь, что может сказать брат.

— Дин, — он посмотрел ему прямо в глаза. — Что ты сам вчера мне сказал? Помнишь?

Старший Винчестер мрачно кивнул, проклиная себя за несдержанность.

— Может, до утра хоть подождешь?— еще раз попытался он. — В конце концов, сейчас почти середина ночи.

Сэм, не отвечая, прошел по комнате и сел на свою кровать, напротив Дина. Проход между кроватями был настолько узким, что колени Сэма касались колен Дина.

— Ладно, — сдался Дин. — Все равно ты не отстанешь.

— Верно, — согласился Сэм и улыбнулся краешком губ.

Дин на мгновение прикрыл глаза, и воспоминания замелькали перед ним, как кадры из кинофильма. Реальность смешивалась со сном, и на один безумный миг Дин перестал отличать, что из этого является правдой.

— Ты был в Стенфорде, — тихо начал он. — Мы с отцом тогда охотились на оборотня в Мичигане, думали, что это он похищает детей. Они исчезали почти каждую ночь, и полиция так и не смогла их найти. По времени у нас все совпадало, и мы решили, что это по нашей части. Но оказалось…

Дин замолчал, на щеках перекатились желваки, а в глазах мелькнула искра ненависти.

— Оказалось, что это был ни какой не оборотень. А один съехавший с катушек маньяк.

— Террорист? — поразился Сэм.

— Не дотягивал, — мрачно ответил Дин. — Просто какой-то психопат, который ненавидел детей. В общем… мы тогда с отцом решили разделиться. Он поехал дальше, а я заехал в небольшой лес, думал, что там найду логово. И наткнулся на всех похищенных детей и этого… Френки, — имя Дин словно выплюнул. — Дети все еще были живы, но оставалось недолго…

Сэм молча слушал брата. Дин почти никогда не рассказывал ему о том, как они охотились, когда он находился в колледже. Словно брату было физически больно это делать. Сэм вздохнул.

— Не знаю, как так вышло, — Дин с каким-то сарказмом усмехнулся, — но в результате я оказался пригвожденным к дереву, связанный по рукам и ногам. Этот придурок прыгнул сзади, ударил бутылкой по голове и…

Дин провел рукой по лбу.

— Дети ждали, что я их спасу, а я оказался таким же пленником, как и они. Их было семеро, — теперь он почти шептал, словно боялся, что голос может сорваться в любой момент. — Дети лет восьми-девяти, все девочки.

Помолчал мгновение и прикрыл глаза, позволяя воспоминаниям завладеть собой.

— Сэм, видел бы ты их глаза…

Сэм проглотил появившийся в горле комок и хлопнул Дина по коленке. Тот поднял на него взгляд, и Сэм вздрогнул. Но через мгновение глаза Дина уже не выражали ничего, и могло показаться, что отчаянная боль, плескавшаяся там, лишь почудилась.

— Они ужасно боялись, а я ничего не мог сделать. Я знал, что их могут убить в любой момент, но не мог даже пошевелиться. А они смотрели на меня. Без слов умоляли спасти их.

Дин, сжав кулаки, резко встал и отошел в сторону. Сэм хотел последовать за ним, но остановился, зная, что Дину этого не нужно. Сэм ждал, пока брат справится с собой и снова вернется к рассказу. Смочив обсохшее горло водой из бутылки, стоящей на столике, Дин тряхнул головой и снова сел на кровать. В сумраке комнаты он видел не лицо Сэма, он видел заплаканные лица этих детей и чувствовал себя как никогда беспомощным и уязвимым.

— И они все… — слова застряли у Сэма в глотке. Последнее, чего он хотел, это заставлять Дина вспоминать то, что приносит лишь боль, но он знал, что потом будет легче. По крайней мере, ему всегда было легче.

— Нет, — Дин провел рукой по лицу, словно стряхивая с себя наваждение. — Вовремя появился отец и застрелил этого придурка. Если бы он пришел позже хоть на минуту, все было бы кончено.

Детей мы вернули их родителям, а я тогда понял, что то, с чем мы сталкиваемся почти каждый день, это еще не самое ужасное. Бывают ублюдки пострашнее оборотней или перевертышей.

Горло Сэма перехватило. Он уже понял, что скажет Дин дальше.

— А во сне хэппи-энда не получилось, — Дин попытался улыбнуться, но губы словно застыли, и вышла болезненная гримаса. — Отец не пришел.

Сэм судорожно выдохнул. Он хотел сказать Дину, что все в порядке, что все было не по-настоящему, но слова не шли. Ему было ясно, что, несмотря на нереальность происходящего, Дин ощущал это так, словно все произошло на самом деле. И Сэму даже не хотелось представлять, каково это было. Но он вполне понимал, что такое не забыть за пару дней. И жить с этим будет не так-то просто. Сэм знал Дина как облупленного, поэтому надеяться на то, что Дин не будет на этом зацикливаться только из-за того, что на самом деле это все было просто сном, было глупо. Притом, что, наверное, сама ведьма и надеется на такой результат. Вряд ли все дело в Дине.

— Дин…

— Не надо, — отрезал тот. — Я рассказал тебе, но не надо меня жалеть.

— Я и не собирался, — жестко ответил Сэм. — Я просто хотел сказать, что ты справишься с этим. Мы справимся.

Они замолчали, уставившись друг другу в глаза, пока Дин первым не отвел взгляд.

— Знаю. Небольшие кошмары, с кем не бывает? — он попытался отшутиться, но сам понял, что это вышло неудачно. -И я догадываюсь, о чем ты думаешь, — добавил он, увидев выражение лица брата. — И поэтому говорю: не придумывай небылиц.

Тот молча кивнул головой, но его взгляд оставался пустым, словно Сэм в это время находился не здесь, а где-то в другом месте.

По правде говоря, Дин и сам в свои слова не очень-то верил. Глубоко внутри засело чувство, что вряд ли ведьма предоставит ему бонус. С какой стати? Причем, что бонусы уже были – он все еще может есть, спать и дышать. Но всем была отведена неделя. Так что вероятность того, что его срок окажется не больше, была довольно высокой. Хотя Дин знал, что никогда не доставит ведьме удовольствие, прикончив себя из-за ее 3D-эффектов, но подозревал, что она может придумать что-то другое. Ведь то, что он вернулся из комнаты живым, уже не соответствовало ее сценарию.

Впереди была чертова бездна неизвестности.

Ну, он мог бы, наверное, просто не проснуться по прошествии седьмой ночи. Не нужно быть гением, чтобы понять, что его ждет в этот день, точнее, ночь, потому что, к несчастью, он слишком хорошо знал самого себя. И Сэм наверняка тоже скоро поймет. Это было словно игрой в тетрис – заваливало все быстрее и больше, и каждый уровень оказывался сложнее предыдущего. Дин был в комнате семь дней, и верным казалось предположить, что последний из них вряд ли был самым радужным.

Он не мог знать, хватит ли его на финальную облаву. Он и сейчас чувствовал себя пустышкой.

Но сдаваться не собирался.

— Ну, мы ее сделаем, — эти слова вышли у Дина как-то совсем по-детски наивно, прозвучав как полувопрос.

— Определенно, — твердо ответил Сэм, и Дин криво ухмыльнулся.

* * *

Дин, ругаясь сквозь зубы, ходил по комнате. Он не знал, сколько времени так промаялся, но Сэма все еще не было: уехал к какому-то там шаману, который якобы мог бы им помочь. Утром Дин чудом не разбудил брата, когда его внутренности словно начали вариться в кипятке. Прикусив подушку, он ждал, пока волна агонии спадет, и когда все закончилось, он долго не мог унять головокружение и встать. К счастью, к тому времени, как Сэм проснулся, он уже мог ходить, не шатаясь из стороны в сторону, и не прикусывать губы, чтобы сдержать стон. Острая боль исчезала так же внезапно, как и появлялась, но ощущение, что кто-то будто пилит его тупой пилой, не покидало его уже на протяжении всего дня.

Они с Сэмом снова чуть не полаялись, так как младший Винчестер сообщил, что нашел какого-то шамана, который мог бы попробовать помочь избавить Дина от влияния ведьмы. Дин наотрез отказался ехать, напомнив Сэму, чем закончился прошлый раз, когда они решили обратиться непонятно к кому. Сэм заявил, что прошлый раз закончился спасением его, Дина, от смерти, но Дин даже не думал соглашаться. Ему хватило одного раза, когда вместо него умер совершенно невинный человек, и больше он не собирался ввязываться в какие-то авантюры. Если учесть, что он несколько дней назад чудом выбрался из очередной. К тому же на этот раз все могло оказаться обычным разводом.

Сэм вдруг разозлился и, поорав, сказал, что с ним или без него, но он поедет к этому шаману, потому что не собирается ждать, когда все полетит к чертовой матери. У Дина не было ни сил, ни желания разубеждать брата. Сэм был упрям, как баран, если дело касалось чего-то важного, и Дин понял, что эту битву он проиграет.

Плюс к этому он вновь почувствовал, как боль возвращается, и решил, что лучше пусть Сэм едет к какому-нибудь шарлатану и, убедившись в своей неправоте, возвращается обратно, злой и расстроенный, чем будет смотреть на то, как тварь устраивает Дину новый адский пробег.

Поэтому Дин, сжав зубы, сказал, что пусть Сэм едет без него и разведывает обстановку. Тот сначала хотел спросить, какого черта тогда Дин собирается делать, но передумал. Одного более внимательно взгляда хватило, чтобы прикусить язык и дать себе мысленного пинка.

Дин выглядел не лучше, чем тогда, в Небраске, и Сэм с новой силой почувствовал, что сейчас не время спорить. Дину нужен отдых. И плевать, что это было последним, что могло бы им хоть как-то помочь в данной ситуации.

Старший Винчестер, заметив, что брат начинает колебаться, заявил, что, либо Сэм едет сейчас, либо никогда. Сэм прекрасно понял, что его прогоняют, и, прожигая брата взглядом, ответил, что, если Дин не будет отвечать на звонки через каждые полчаса, он приедет обратно и надерет ему задницу так, что никакая ведьма с ним не сравнится. Дин на это фыркнул, буркнув: «Хорошо, мамочка», и выпроводил брата.

Закрывая за Сэмом дверь, он хлопнул его по плечу, дав молчаливое обещание, что все будет в порядке. Сэм поджал губы, непонятное выражение мелькнуло в его глазах, и он быстрым шагом направился к лифту.

Дин подавил вздох. Похоже, участь Сэма в этом году состояла в его, Дина, спасении, и последнего это чертовски раздражало. Сэм на его глазах разламывался на куски из-за того, что дни шли, а решения не было. А теперь к сделке добавилось еще и это, и все снова свалилось на Сэма. Дин не знал, сколько брат еще сможет так продержаться. Он пытался остановить его, просил притормозить, но это было как разговаривать с тумбочкой. Сэм злился все сильнее, отчаивался сильнее, но очередная неудача только подстегивала его на дальнейшие попытки. Но Дин видел, как вместе с этим рушится вера Сэма, как медленно осыпается опора под его ногами.

Что ж, когда они выберутся из этого дерьма, Дин нагрузит их охотой до того, что они на время оба забудут о том, что случится довольно скоро. Это было нужно и ему самому, и Сэму. И плевать, как будет вырываться Сэм, Дин не собирался ждать окончательного краха брата. Не для этого он заключал сделку.

Разум, издеваясь, шептал ему, что он сам виноват в том, что происходит с Сэмом, но Дин раз за разом затыкал надоедливые голоса. Сэм считал его эгоистом, Дин и сам в какой-то мере считал себя подонком, но это было последним, о чем он заботился.

Дин снова взглянул на часы. Сэм звонил пятнадцать минут, в очередной раз проверяя Дина, но на вопрос Дина, как все прошло, ничего не сказал. Впрочем, Дин и сам не собирался сообщать брату про то, что его тут выворачивало по-страшному часа полтора. Удавалось отвечать Сэму, не выдавая боли, но тот, судя по голосу, не очень верил, что у Дина все нормально.

Внезапно зазвонил мобильный, и Дин вздрогнул.

— Какого черта? — пробормотал он, доставая телефон из кармана джинсов. — Он звонил недавно, может, уже хватит меня проверять?

Но на дисплее значилось не имя брата.

— Бобби, привет, — ответил Дин. — Как дела?

— Отвратительно, — мрачно сказали ему на том конце провода. — Вы с Сэмом все еще в Вегасе?

— А где нам еще быть? Пока не разгребем эту парашу, съезжать не собираемся.

— Черт, я даже не знаю, парень… — Бобби вздохнул. — Я нашел остальные кусочки мозаики.

Дин, остановившись, напрягся и сильнее прижал трубку к уху.

— Что? Ты сказал…

— Да, я нашел, как она убивает людей. Скатался к черту на кулички, к одному нормандцу-священнику, и он рассказал мне одну легенду. Но она, кажется, как раз то, что нам нужно.

— Ну?

— Ты правильно тогда предлагал, что люди убивают себя сами из-за видений. И она, все верно, заманивала людей, прикидываясь беззащитной. Просила, как ни банально, передвинуть мебель или еще чего – ну, так мне сказал нормандец. Что это ее уловки. Один из способов. И люди считали, что все это реально.

Дин нахмурился, вспомнив свою бредовую – как тогда казалось – догадку. Когда он сообщил об этом Сэму, тот заставил Дина позвонить Бобби и поделиться предположением, на всякий случай. И вот теперь все оказалось не так уж ненормально. Точнее, до жути ненормально, но теперь этому были доказательства.

— Ведьма насылает видения. Для кого-то это какие-нибудь ужасы, такие, что люди не выдерживают, и от страха убивают себя. Для некоторых это может быть что-то иного рода: например, измена близкого человека. А для кого-то было достаточно видений о том, что у него сгорают все деньги, и он остается без гроша в кармане. Для каждого своя грань, и ведьма иллюзиями ломала их изнутри.

— Но я видел не только иллюзии, Бобби. Она изменяла мои воспоминания.

— Это ей тоже под силу. Она вертит сознанием человека, как ей вздумается. У нее свой сценарий развивающихся событий.

Дин пожевал щеку, раздумывая над сказанным. Первым в голову пришел вопрос, который ему не давал покоя с того момента, как он вернулся из комнаты.

— Но почему я жив?

Бобби хмыкнул.

— А это я могу только предполагать. Ну, во-первых, ты, парень, крепыш, и, наверное, вряд ли бы дал убить себя из-за каких-то ненастоящих пустяков? Причем, что некоторые из них ты уже переживал на самом деле.

— Легко тебе говорить, — буркнул Дин. — Там все немного иначе.

— Ладно, Дин, это я к слову, — мягко ответил Бобби. — Эта ведьма настолько настырная, что она сломала бы любого, и тебя в том числе. Дело не в том, что ты мог бы ей долго противостоять. Хотя я уверен, что ты бы, в отличие от всех, мог, — добавил он.

— Спасибо, — Дин чуть улыбнулся, но через мгновение снова помрачнел.

— Первое вытекает из второго, я хочу сказать, — продолжил Бобби. — Не могу знать, что там произошло, а сам ты не помнишь, как говоришь. Но, наверное, все-таки ты ей не захотел сдаваться так просто, и ведьма увидела твое сопротивление, какого не было у других. И она поняла, что это шанс для нее. Про перемещения ведьмы ничего неизвестно, она ведь до этого ни разу не выбиралась из комнаты, но думаю, до нее потом дошло, что твое нежелание сдаваться может сыграть ей на руку. Тогда она каким-то образом заглушила в твоей голове то, что показала, потому что в противном случае ты был таким же измученным, и она не смогла бы использовать тебя как транспортное средство. При этом мне кажется, что она это поняла как раз в последний день, в день, когда обычно она добивала людей своими видениями. Ты ведь был в комнате неделю, как и все. А додумайся она раньше, она бы вряд ли стала ждать окончания срока. Хотя… — Бобби прокашлялся. — Хрен ее знает. Может, она просто решила поиграть с тобой. Хотя на ее месте я бы не рисковал: вдруг ты мог сломаться в любой момент, и ее план полетел бы к чертям. Или же ведьма увидела еще раньше, что ты не так прост, и не побоялась облажаться. Я этого знать не могу, просто строю гипотезы на основании того, что узнал.

— Мрачные какие-то твои гипотезы, — пробормотал Дин, у которого голова шла кругом от информации.

— Какие есть. Хотя мне самому все кажется полным бредом. Я в прорицатели не нанимался. В общем, вполне могло быть так, что она на время запрятала твои воспоминания о том, что сделала, и тем самым вернула тебя прежнего на место. Так она, используя твои жизненные силы, выбралась наружу. И выйдя из тебя, она сломала преграду, которая не позволяла тебе видеть все то, что ты пережил в комнате.

— А сейчас я все порциями вспоминаю…

— Да. Только теперь ты переживаешь все это, получается, во второй раз, как бы вдвойне. Хоть сразу и не помнишь прошедшего. Если судить по сказанному Сэмом, — Дин помрачнел, — то тебе, парень, достается побольше остальных. Сейчас тебя загибает то, что сны кажутся тебе реальностью, и ты переживаешь их так, словно все происходило на самом деле – фокус ведьмы именно в этом. Хоть ты, в отличие от остальных жертв, и понимаешь, что сны – не реальность, но ведь легче тебе от этого не становится, я прав?

Дин про себя согласился, подумав о том, что вряд ли даже из-за самых ужасных сновидений кто-то превращается в закомплексованного зомби. В этом и состояла прелесть кошмарных снов – если можно было так выразиться: когда ты просыпаешься, ты в полной мере осознаешь, что все увиденное ночью – неправда, и можешь вздохнуть с облегчением.

А он все еще спит, закованный в цепи своего ада, и не может проснуться.

— И, думаю, твои ощущения удваиваются, — продолжил Бобби, и Дин заставил себя прислушаться к его словам. – Тем, что ты взваливаешь на себя не только эти как будто новые для тебя эмоции, но одновременно пробуждаешь те, что чувствовал в комнате, смотря на то же самое. Надеюсь, ты понял, что я пытаюсь тут тебе вдолбить.

— Зашибись, — выдал Дин и присел на кровать, потому что почувствовал, как комната начинает вертеться перед глазами. — Ну и чемоданчик дерьма ты мне вывалил, Бобби. Да, я понял, двойная порция… Одно и то же прочувствовать два раза? А эта чертовка не глупа…

— Это еще не все, — невесело рассмеялся тот. — Ну, так вот, скорее всего, то, что было зарыто ей у тебя в сознании, добавляется к тому, что ты испытываешь в настоящий момент, глядя на то, что она тебе отправляет.

— Какого черта ей надо? Я ей даже помог выбраться, выходит, могла бы не так на меня давить.

— Это нечисть, Дин, — хмыкнул Бобби. — С каких это пор у них появилась жалость? К тому же она вполне может чувствовать, что ты враг, которого стоит опасаться, и… она заканчивает начатое.

— И я что… — Дин замолчал, не зная, какие слова подобрать. — Я все же по сценарию, как и все..? Только здесь?

— А ты сам в это веришь? — прямо спросил Бобби. — Это зависит только от тебя. А ты не посмеешь дать ей победить себя.

«Мне бы твою уверенность, Бобби», — подумал Дин, но вслух ответил заученные слова: — Мы еще поборемся.

— Правильно. И сохраняй такой настрой. Потому что мне кажется, она знает, что тебя так просто не взять, и хочет не… убить, а сломать тебя. Это… хуже.

Дин уставился в стену, и за секунды перед ним пролетели все сны, которые наслала на него тварь из комнаты; огромным снежным комом навалилось то, что он чувствовал тогда, и от этого Дин чуть не задохнулся. Порциями это еще можно было терпеть. Но если ведьма решит сбросить на него всю эту кучу, плюс добавку того, что еще будет, вряд ли это можно будет выдержать. Криво усмехнувшись, Дин наконец-то окончательно понял, как действует способ ведьмы.

— Она ломала всех, кто ей попадался, и они не могли пережить всего, что она им показывала. Но ведьма знает, что ты можешь. И она прекрасно понимает, что после такого даже смерть покажется избавлением.

Дин хотел сказать, что, помимо этого, с какого-то хрена он еще загибается от недомогания, а не только от того, что эта тварь решила помучить его ужастиками, но передумал. Не хватало Бобби волновать еще больше. Справится. Они с Сэмом вместе справятся.

— Не дождется, — ответил он. — Но как насчет покончить со всем этим? Есть же какой-то способ? Ты сам сказал.

На том конце трубки воцарилась тишина.

— Говори, Бобби, — резко попросил Дин. — Неважно, что придется сделать, но пора заканчивать этот спектакль. Эти фильмы одного актера сидят у меня в печенках.

— Боюсь, вам это не понравится, — наконец произнес Бобби. — Но другого способа я не нашел.

Дин прикрыл глаза, осознавая, что вряд ли сказанное его обрадует, раз Бобби так медлит. Впрочем, ему уже было все равно.

— Убийства продолжаются и сейчас, но теперь ведьма действует чуть иначе. Без ауры комнаты ей недостаточно того, что она может только выбирать картинки; в нашем мире требуется ее непосредственное влияние. Она вселяется в людей и уже оттуда, выкопав в голове все, что ей необходимо, насылает свои видения. Теперь ей не нужно семи дней, чтобы сломать человека, все происходит и за ночь. Ну, ей удобнее нападать ночью, во сне, когда ее жертвы более уязвимы, но вполне может быть, что она может вселиться и в бодрствующего человека. Она использует жизненную энергию того, в ком находится, и… чтобы убить ее, нужно…

-…убить этого человека, — закончил Дин упавшим голосом. — Твою же мать…

— Я заранее предупредил, что это вам не понравится.

— То есть нужно стать убийцей вместо этой дряни? — Дин сжал переносицу и, помедлив, твердо добавил: — Нет. Это нам не подходит. Вряд ли она вселится в какого-нибудь законченного мудака, чтобы мы могли без зазрения совести его пристрелить.

— Но…

— Бобби, мы не можем убить невиновного человека, даже для этого! Это… это слишком.

Бобби вздохнул.

— Прости, парень. Но это все, что у меня есть. Может, есть и еще что-то, но священник мне рассказал все, что знал. Сам понимаешь, много тут не накопаешь – дельце скользкое.

Дин замолчал, не обращая внимания на то, что внутри начинает разгораться пламя боли. Сучка снова решила поиграть, высасывая из него жизненные силы. Дин смог сложить два и два после рассказа Бобби, и теперь почти не оставалось сомнений, что значат эти вспышки агонии. Каким-то образом ведьма через расстояние медленно пила его. Может быть, потому, что они как-то были связаны, тем, что он был для нее сосудом некоторое время. Он сжал зубы, медленно потирая сжатым кулаком грудь, и тихо сказал:

— Ладно… Посмотрим. Но, Бобби… Пожалуйста, не говори Сэму.

— Не говорить Сэ… Какого черта, Дин? — гневно воскликнул Бобби, но тот его перебил.

— Я сам ему потом расскажу. Просто… Бобби, Сэм после моей сделки изменился.

— С чего бы это? — съязвил Бобби, но Дин его не слушал.

— А это мое чертово исчезновение в комнате вообще сделало его роботом. Бобби, черт… — он потер глаза. — Сэм ни перед чем не остановится, чтобы освободить меня от влияния ведьмы. А мне хватает и того, что он медленно себя убивает этой сделкой.

— Но ты…

— Вот не надо говорить, что это я виноват! — рявкнул Дин и, глубоко вздохнув, попытался успокоиться. — Я тебе уже говорил, повторяю еще раз: я не мог по-другому. И не жалею. Но я делал это не для того, чтобы Сэм лез на рожон всякий раз, когда появляется призрачная возможность освободить меня от сделки. И мы оба понимаем, чем это может для него закончиться. А сейчас… В общем, Сэм, если узнает, вполне может сразу сломя голову понестись рубить голову тому, в ком находится ведьма.

— Дин… — тихо сказал Бобби. — Сэм твой брат, и он не собирается просто так ждать, пока тебя раздерут адские псы. Представь себя на его месте: смог ли бы ты сидеть сложа руки и спокойно ожидать конца для своего брата?

— Это… другое, — Дин сжал губы.

— Ни хрена не другое! — заорал Бобби. — Хватит себя принижать! Ты заслуживаешь жизни так же, как Сэм.

— Не так, — ответил Дин. — Отец…

— Это был выбор Джона, и только его! — отрезал Бобби.

— И это тоже только мой выбор, — в тон ему ответил Дин. — Я понимаю… черт, да, я не понимаю, что чувствует Сэм, но я знаю, каково это – потерять брата. Так что… Бобби… я не хочу этого для Сэма. И если уж совсем не будет альтернатив… Я не хочу, чтобы он становился убийцей. Не из-за меня. Несмотря на все его желание спасти меня… Он не простит себе этого.

— А себе ты простишь?

Дин вздрогнул.

— Бобби, пожалуйста, не говори ему.

— Ладно, чертов ты придурок, — через некоторое время все же ответил тот. — Но смотри мне…

— Мы справимся. Бобби, спасибо тебе. Мы вообще не знали, куда идти и что делать.

— Чего уж там, — проворчал Бобби. — Это моя работа – помогать вам, балбесы.

Слушая приглушенные гудки, Дин закрыл глаза и упал на кровать. Ужасно болела голова.

* * *

— Дин, проснись! — от голоса под ухом Дин подскочил и чуть не врезался лбом в лоб Сэма. Тот поспешно отошел в сторону.

— Я уж подумал, что снова, — пробормотал Сэм, снимая куртку.

— Там что, дождь? — поинтересовался Дин, заметив, что волосы и куртка Сэма мокрые насквозь.

— Ливень. Я пока от стоянки до входа добрался, весь промок.

Дин молча смотрел, как Сэм трясет волосами, и не решался начать разговор. По глазам брата он уже все понял.

— Ты был прав, — угрюмо произнес Сэм, и Дин поднял на него взгляд, но продолжал молчать. — Долбанный мошенник.

— Сэм…

— Это всего лишь долбанный мошенник, — упрямо повторил тот, не глядя брату в глаза. — Всего лишь…

— Я понял! — рявкнул Дин, и брат, передернув плечами, посмотрел на него. Он вздохнул и уже тише сказал: — Все нормально.

Сэм фыркнул, и на миг Дину показалось, что у того сейчас начнется истерика.

— Все зашибись как нормально, я вижу, — он в упор уставился на старшего брата, и Дин сжал губы в тонкую полоску. — Не знаю, кого ты решил тут провести, я не идиот.

— О чем ты?

— О чем я? О чем… я? — Сэм резко развернулся на пятках и в два шага преодолел расстояние до противоположной стены. Пару секунд постояв неподвижно спиной к брату, он вновь повернулся, и его глаза опасно блеснули. — Как будто я не понял по твоему голосу, как хреново тебе тут приходилось. Меня ты не проведешь, Дин.

— Даже и не пытался, — неубедительно буркнул тот, и Сэм вновь фыркнул.

— Конечно.

— Слушай, Сэм, чего ты от меня хочешь? — не выдержав, выпалил Дин. — Чтобы я позволил тебе быть моей наседкой и менять носовые платки?

— Я хочу, чтобы ты перестал притворяться, что все в порядке, и строить из себя крутого, — сверкая глазами и чеканя каждое слово, ответил Сэм. — Я хочу, чтобы ты наконец признал, что тебе чертовски больно.

Дин издал короткий смешок.

— И тебе от этого станет легче, не правда ли?

— Ты. Идиот. Ну, я даже вот не знаю… — было ясно видно, что Сэм еле сдерживается. — Может быть, станет немного легче тебе?

Дин промолчал, и Сэм в этот момент ясно понял, что брат балансирует на краю. Главное – подтолкнуть его в нужном направлении.

— Дин. — Подойдя, он сел на свою кровать напротив Дина, и тому пришлось встретить его взгляд. — Я просто… Просто прими мою помощь.

— Сэм, ты же знаешь, что тут…

— Ты понял меня. Не закрывайся.

Дин около минуты сканировал брата нечитаемым взглядом, и тот отвечал ему тем же.

— О Господи… — простонал Дин, спрятав лицо в ладонях и качая головой. — Ты такой… такой…

— Лапочка, я знаю, — поддакнул Сэм, в его глазах плясали смешинки.

— Задница ты, а не лапочка, — хмыкнул Дин. — «Прыгнешь ты, прыгну и я?» — язвительно процитировал он, хотя уголки его губ предательски подрагивали.

— Сейчас именно ты ведешь себя, как та рыжая баба, заметь, — Сэм уклонился от пинка и, продолжая усмехаться, направился в ванную, на ходу стаскивая с себя мокрую футболку.

— Придурок, — пробормотал Дин себе под нос. — Ди Каприо все равно утонул, какая к черту разница…

И только через десять секунд он осознал, какую глупость ляпнул.

* * *

— Ты налево, я направо, — командным тоном произносит отец, и он сдержанно кивает в ответ. На охоте никаких пререканий, он это усвоил – или это будет стоить тебе жизни. Проводив взглядом удаляющуюся спину Джона, он направляется в противоположную сторону, крепко сжимая в руке обрез с серебряными пулями. На этот раз он спокоен, как никогда: ему не нужно бояться, будет ли ранен Сэм на этой охоте, а отец… отец слишком крут, чтобы позволить кому-то переживать за себя.

Он все еще верит в это, когда несется назад сквозь заросли на крик отца, перепрыгивая через бурелом и спотыкаясь на корнях. Он не чувствует ног, не чувствует, как тонкие ветки хлещут его по лицу, оставляя глубокие царапины, не чувствует ничего, кроме сжирающего его едкого страха. Он выскакивает на поляну ровно в тот момент, когда вендиго уже отбрасывает Джона в сторону, и тот с огромной скоростью влетает спиной в дерево. Он что-то орет и стреляет, пытаясь отвлечь монстра от отца. Вендиго поворачивается в его сторону на мгновение, скалит зубы и, издав оглушающий рык, подбегает к Джону, со стоном пытающемуся встать, и вновь опрокидывает его на землю.

Пятьдесят метров превращаются в мили, воздух приобретает слишком большую плотность, а ноги кажутся ватными. Когда пули одна за одной входят в сердце вендиго и огонь начинает пожирать его тело, Джон напоминает собой изорванную в клочья куклу из папье-маше, перепачканную в красной краске. Когда Дин падает рядом на колени, судорожно пытаясь зажать рваную рану на его горле, и его руки слишком быстро окрашиваются в багряный цвет, становится слишком поздно что-то менять.

Птицы, услышав его крик, взлетают с деревьев и, тревожно перекликаясь между собой, исчезают вдали.

_________________________

[1] – по Цельсию 38.5 градусов