Suum cuique (джен)

Арина задумчиво посмотрела в окно и поняла одно: гиперопека — это зло! Может, тетя пробудит в нем какие-нибудь комплексы, а потом он — оп-па! — и захватит пол-Европы. Девочка много раз сталкивалась с такими вот «тетушками». Помнится, классе в третьем, они собирались в поход по руслу реки. Ее мать отпустила без вопросов, удостоверившись, что она «не будет нарываться на неприятности, сбегать в другие города и покупать наркотики», а вот Славку — нет. Славку она помнила хорошо, его образ всегда ассоциировался с опекой и затравленностью. Арина часто потом его встречала: рыхлый, задерганный, мальчик на все отвечал тихим блеянием «как мама скажет».

Вот и с Геллертом то же самое. Правда, насчет этого Арина не была уверена на сто процентов: может, у них в Австрии так принято. Интересно, а где его родители, если они у него есть? Впрочем, родители у любого человека должны быть по умолчанию, живые или мертвые. Арина позволила себе улыбнуться — быть может, он настолько всех задолбал, что его сплавили к первой попавшейся тетке?

Впрочем, мысли сейчас не останавливались ни на чем конкретном, перескакивая с одного на другое. Да и дел было полным-полно. Сперва надо было помочь Аберфорту с козами, причем одна, его любимая Голубушка, повредила ножку.

— Ах, ты, моя бедная, — поцокал языком Аберфорт. — Ну-ка, сестренка, помоги. Я подержу беднягу, а ты забинтуй — эвон, какая рана.

Действительно: на задней ноге Голубушки красовался мощный порез, сочащийся гнойной сукровицей. Голубушка переступала с ноги на ногу, морщилась как-то даже по-человечески и жалобно блеяла.

— Да, хорошо бы забинтовать, — вздохнула Арина. — Я мигом!

Девочка зашла в дом и, осторожно встав на табуретку, начала рыться в том самом шкафу, ставшем за этот довольно длинный месяц притчей во языцех. На самой высокой полке обнаружилась старинная аптечка с красным крестом, какой Арина не видела даже в музеях. Она казалась такой пыльной и старой, что Арина ожидала, что и лекарства там будут старые, но нет: в аптечке обнаружились пара пузырьков с зельями первой необходимости, какие-то непонятные шприцы и бинт — очевидно, без вмешательства маглорожденной Кендры тут не обошлось. С победным кличем схватив бинт, Арина понеслась на улицу.

Ногу Голубушке перебинтовали, да и Альбус, сидевший тут же в отдалении, посоветовал чем-нибудь намазать ногу, тем же Заживляющим, за которым Арине вновь пришлось бежать к аптечке. Перевязанная Голубушка уткнулась Арине мордочкой в грудь и потерлась, совсем как кошка, радостно блея. От нее приятно пахло шерстью, и девочка с улыбкой погладила козу по шерстке, которая оказалась очень мягкой.

— О, сестренка, я смотрю, ты козочек моих полюбила, — присвистнул Аберфорт. — Раньше-то ты к ним и подойти боялась…

— Ну я же выздоровела, — улыбнулась Арина. Улыбнулась и вдруг поймала на себе взгляд Альбуса, полный подозрения. Брат с явным недоверием следил за каждым ее шагом, что-то себе бормоча под нос.

— Ал, ну ты чего, как нетопырь какой-то, ничему не радуешься, все бурчишь и бурчишь, — громко высказался Аберфорт, да так громко, что бедный Альбус аж подскочил.

— Ничего я не бурчу, я, вообще, собирался пойти в библиотеку, — брат выпрямился и прошел в дом. Аберфорт пожал плечами и продолжил кормить коз. Голубушка терпеливо стояла рядом с ним, пощипывая реденькую траву.

Арина поняла, что ей нечего делать на этом празднике жизни, поэтому она пошла в дом. Сегодня они собирались устроить праздник в честь ее выздоровления, ну, а ей, как единственной женщине в доме, приходилось готовить на всех.

— Интересно, а у них газ вообще есть? — тихо спросила Арина сама у себя. Ответа, как и ожидалось, не получила.

Плита у Дамблдоров действительно была. Но это была не гламурная электрическая плитка, на какой мама готовила еду в ее прошлой жизни, нет, и даже не допотопная советская, на какой готовила еду бабушка. Дамблдоровская плита оказалась огромным чугунным монстром, с огромными створками, больше напоминавшими заслонки печи из русских народных сказок. Арина поплевала на руки и попыталась открыть створку. Безуспешно.

— Ладно, тогда на ужин будут котлеты, новшество такое, — философски изрекла она и полезла в погреб за мясом.

Уф, и почему никто не сказал ей, что мясо будет не в виде фарша, а висеть огромным шматком? Пока Арина искала в просторах кухни мясорубку, пока прокручивала мясо, пока вытирала грязь, пока месила получившийся фарш в огромной миске, пока клала его на сковороду и пыталась зажечь огонь (от взрыва ее спас только Альбус, вовремя сказавший ей, что она чиркает совсем не там, где надо), время уже приблизилось к вечеру. Утирая со лба пот, девочка торжественно выложила котлеты на тарелку, осмотрела со всех сторон… и со вздохом побрела в погреб в поиске хоть чего-то приемлемого. Домовика, к сожалению, у Дамблдоров не было.

День плавно перетек в вечер, солнце склонилось к западу, а на небосводе зажглись первые звездочки. Арина расставляла еду на столе, гордо принимая похвалу. Одета она была в новое платье, которое нашла в шкафу — как ей казалось, пышные, красивые платья были одним из плюсов нахождения в другом времени. Надевая такие платья, девочка всегда могла почувствовать себя принцессой.

На огонек, как и обещал, заглянул сосед. Заглянул и, получив разрешение войти, медленно доковылял до стола, приволакивая поврежденную ногу, и плюхнулся на первый же стул. Нога его, без ботинка, но в толстом вязаном носке, была туго перевязана толстым слоем бинта.

— Я выпрыгнул из окна, — коротко сказал Геллерт и усмехнулся. — Она как бы запретила мне выходить из дома, но разве какая-то англичанка сможет остановить гордого сына Альпийских гор? Конечно же, нет!

— Такого остановишь, — прошептала девочка, впрочем, не удивленная. Уже сам факт, что она коротает время в обществе начинающего Темного лорда, экспериментатора, испытывающего заклинания на козлах и будущего директора Хогвартса, которого ее друзья-поттероманы, когда таковые еще имелись, называли не иначе как «старый маразматик», по идее, должен был повергать ее в длительное изумление. Хотя, как говорится, человек привыкает ко всему.

— Да, кстати, — Геллерт резко обернулся, словно вспомнив о чем-то. — Как я мог прийти на праздник и не принести подарка выздоровевшей? Это не comme il faut!

Он серьезно посмотрел на девочку и снял с шеи какой-то кулон.

— Это Дары Смерти, — Геллерт снял кулон и сунул Ариане его в руку. — Бузинная палочка, Воскрешающий камень, мантия-невидимка. Считается, что носящий такое вот украшение входит в число Искателей.

— А… а вы? — пискнула Ариана. Геллерт только отмахнулся.

— У меня еще один такой на дне чемодана лежит, просто никак залезть не соберусь. Я, кстати, сюда согласился ехать не только из-за внезапного обострения родственных чувств… Вы когда-нибудь слышали об Игнотусе Певерелле?

— Конечно, слышали, ты за кого нас принимаешь, соседушка? — ответил Аберфорт. — У нас на курсе был один слизеринец, Гонт, он всему курсу уши прожужжал о том, что он потомок Певереллов, даже перстень у него какой-то был… Не, натурально, называл себя то лордом Гонтом, то лордом Певереллом, то лордом Гонтом-Певереллом, в зависимости от настроения, кланяться пытался заставить… А сам-то, подумайте, ходил в драной мантии, больше похожей на лохмотья! Тоже мне, лорд! — Аберфорт раскатисто рассмеялся.

— Конечно, лорд у вас в Британии только один — это Темный лорд, — ответил Геллерт. — Надеюсь, меня моя наклонная дорожка к такому позору никогда не приведет.

Наконец, поздно вечером, когда все наелись и напились, Геллерт откланялся и исчез. Ариана хотела было посмотреть, как он будет залезать на второй этаж, минуя первый («Ведь для волшебника не существует ничего невозможного!»), и уже шла к лестнице, как вдруг ее окликнули.

За спиной ее стоял Альбус с очень странным выражением лица.

— Что-то случилось, братик? — невинно спросила Ариана.

Вместо ответа Альбус, взмахнув палочкой, закрыл двери и навел Заглушающее на гостиную.

— Я давно хотел с тобой поговорить, — произнес брат. Голос его, и так не отличающийся эмоциями, вдруг стал холодно-стальным, прямо как у Волдеморта.

— М-мм… что случилось? — Арина почувствовала, как откуда-то, изнутри, поднимается тревога. По коже забегали мурашки. Неожиданно она поняла, что, называя Дамблдора «самым великим магом столетия», никто, в общем-то, и не шутил.

— Ты не Ариана, — Альбус прищурился. — Настоящая Ариана никогда бы не стала смотреть на семейные фотографии. Ариана всегда боялась лица и отца, и матери, именно из-за нее мама убрала тот альбом на чердак. Настоящая Ариана никогда бы не подошла к козе, потому что у нее сильная аллергия.

— Я…

— Не пытайся меня обмануть! — в голосе брата сквозил металл. — Отвечай, кто ты на самом деле, или я тебя прокляну. Слышала о проклятии Призраков?..