Невилл из Долгой долины (джен)

Не высовываться? Ну уж нет! Если Громадины собираются отступать, то он, Невилл, будет среди тех, кто заставит их скорее убраться из Шира! К счастью, Громадинам было уже не до них. Невилл оглянулся.

Рядом Ханна — и откуда только взялась? — помогала Лаванде подняться, Паркинсоны, держась за руки, со всех ног удирали прочь, кто-то поддерживал Терри, уносил с поляны бесчувственного Седрика… Но и тот десяток хоббитов Долгой долины, что еще держался на ногах, был кое на что способен.

— За мной, — скомандовал Невилл, понятия не имея, услышит ли его кто-нибудь. — Вдоль дороги, по кустам! И камней соберите!

Они еще успели укрыться в зарослях на холме, одном из тех, что окружали Долину, — а с севера уже надвигалось вражеское войско. Невилл и не думал, что Громадин в Шире так много! Впереди ехала огромная штука, похожая на поставленную на колеса деревянную ложку — такую мог удержать в руке разве что горный великан. Трое Громадин толкали ее, еще двое суетились рядом, закладывая в ложку тяжеленный даже на вид камень — точно такой же недавно залетел к ним на поляну. Шеймус замахнулся, но Невилл перехватил его руку.

— Хочешь, чтобы нас сразу выловили? Надо проследить.

— Стой! — выкрикнул кто-то. — Катапульту к бою!

Деревянную штуку остановили и начали разворачивать. Громадины вокруг нее выстроились в ряд: в руках у них были не дубины или топоры, а настоящие боевые мечи и секиры.

— Сдавайтесь! — раздался еще один голос, на этот раз без сомнения принадлежавший хоббиту. — Если вы ничем не провинились перед народом Шира, вам позволят уйти, как только будет восстановлено все, что вы разрушили!

— Пли! — заорали вместо ответа, и гигантская ложка встала стоймя, выталкивая снаряд.

— Давай! — шепотом приказал Невилл. В Громадин полетели камни, кто-то рванулся к кустам — его встретили еще одним градом камней.

Откуда-то вынырнула Ханна: в руках у нее была праща, на боку — сумка с булыжниками. Еще удивительнее оказалось то, что за Ханной следовала Панси, тоже с пращой. Невилл отвлекся всего на миг, а когда повернулся, на дороге и около уже кипела битва. Нужно было как можно скорее обезвредить ложку: ее защищали сразу несколько Громадин, и огромные глыбы летели во все стороны одна за другой.

— Прикроешь?

Ханна кивнула, и Невилл ползком двинулся вперед, не слишком хорошо представляя, что собирается делать. Вот если бы он догадался захватить с собой хоть что-нибудь острое: нож, тяпку, хотя бы садовую лопатку! Он огляделся — и вдруг прямо рядом с ним, сминая кусты, рухнул один из Громадин, должно быть, получивший удар мечом или стрелой. Кровь хлынула на землю. Невилл шарахнулся: огромное, заросшее бородой лицо оказалось совсем рядом, его искажала гримаса боли, из раззявленного рта текла слюна. Невилл сглотнул, заставив себя отвернуться и заняться делом. Громадина дергался и корчился, добраться до его пояса никак не удавалось. В отчаянии Невилл приподнялся, высунул голову из кустов — и увидел гигантскую ложку прямо над собой. У ее подножья валялся еще один Громадина, и еще один копошился рядом. Невозможно было с первого взгляда не узнать черные патлы, нос, похожий на клюв, и длинный плащ. Аспид! Если он сейчас выстрелит…

Но вместо выстрела раздался глухой удар: Невилл, позабыв об опасности, подобрался еще ближе — и замер: Аспид мечом рубил веревки, удерживающие ложку. Значит, все-таки он…

Додумать Невилл не успел — выбрал самый тяжелый камень, какой у него был, и что было сил, уже не скрываясь, принялся молотить по колесам. Аспид мельком взглянул на него, рубанул в последний раз и, бросив еще один непроницаемый взгляд, устремился туда, где шел бой. Вслед ему из кустов полетел камень. Невилл заорал:

— Не трогать! — и бросился бежать следом.

Он поднырнул под ноги одного из Громадин, пнул другого, третьему саданул камнем по колену — и обнаружил, что внезапно стало тихо. Все — и хоббиты, которых оказалось гораздо больше, чем врагов, — и Громадины вдруг замерли, как заколдованные. Взгляды их были направлены в одну сторону, и Невилл смог с трудом, словно сквозь толщу воды, разглядеть на дороге двоих: очень высокого, совершенно лысого Громадину с посохом в руке и напротив него — молодого темноволосого хоббита в чужеземной одежде.

— Сейчас ты умрешь, — прошипел лысый Громадина. Кожа у него на голом черепе отливала серым, будто у тролля, а носа вовсе не было. — Видишь, я могу повелевать всеми, и я могу убить тебя и уйти, Гарри Поттер!

Гарри Поттер! Тот самый! У Невилла перехватило дух. Может, других этот серый действительно заставил замереть, но Невилл пошевелился, пусть и не сразу. Еще один камень удобно лег ему в ладонь.

— Ты не сможешь убить меня, — снова заговорил темноволосый хоббит. — А я мог бы, но не стану.

— Еще скажи, что простишь меня и отпустишь, и всех моих мерзавцев тоже, после того как они разорили твой уютный Шир. Я так хотел, чтобы ты вернулся на развалины родного дома, хоббит! Жаль, что не успел сделать больше!

— И мне жаль, Том, — ведь ты мог бы стать великим, если бы направил свои силы на другое. И я действительно мог бы простить тебя даже сейчас, если бы ты искренне раскаялся и признал свою вину и постарался бы восстановить все, что уничтожил.

— Не верю, — просвистел серокожий. — Я убью тебя!

— Не сможешь, — спокойно сказал Гарри Поттер. — У тебя больше нет ни зрячих камней, ни волшебных колец. Даже посох твой — и тот перестал быть волшебным. Ты лишен силы, Предводитель!

— Лишен?

Громадина что было сил ударил посохом о землю: посох хрустнул и переломился.

— Вот видишь.

— Будь ты проклят! — выплюнул Громадина. — Когда мы встретимся в следующий раз…

Он повернулся и сделал шаг, и Невилл, к которому серокожий теперь стоял лицом, вдруг увидел, как в руке у того что-то блеснуло, и изо всех сил запустил в него камнем. Но другой успел раньше. Взметнулся черный плащ, раздался свист — лысый Громадина повалился на землю. Из горла у него торчала рукоятка ножа.

— Аспид! — закричал кто-то. — Это Аспид! Хватай его!

Невилл бросился вперед, встал, раскинув руки.

— Не троньте! Он… он… нам помогал! Честное слово!

Гарри Поттер, склонившийся над телом серокожего, выпрямился и подошел ближе.

— Помогал? Я слышал совсем другое…

Невилл поспешно закивал.

— Я точно знаю! От эльфов!

Гарри вздохнул.

— Как тебя зовут? Думаю, нам нужно поговорить.

Невилл обвел взглядом холм: битва была окончена, Громадины, лишившись Предводителя, будто разом потеряли способность сопротивляться; их вязали и отводили в сторону. Из долины уже спешили соседи и друзья — он различил и Шеймуса, и Ханну, и даже бабушку.

— Невилл, — сказал он наконец. — Невилл Лонгботтом.

Эпилог

Когда король Арагорн и королева Арвен навестили Шир, объявленный ими свободной землей, на встречу с ними было приглашено множество хоббитов, так или иначе отличившихся в годы войны и мира. Невилл Лонгботтом из Долгой долины оказался среди приглашенных: в качестве дара он приготовил кожаный мешок с лучшим табаком для короля и горшочек самого вкусного малинового варенья для королевы. Малину он нарвал собственноручно с куста, некогда благословленного эльфийской девой, имени которой он так и не узнал, потому что больше ни разу ее не видел. Последний раз он слышал о ней от Дина Томаса, его соседа: эльфийка отвела того в Хоббитон, где Гарри Поттер, только что возвратившийся из странствий, собирал ополчение.

Не встречался он больше и с Аспидом, хотя прочие Громадины попадались ему на глаза, когда возили камни для починки дорог или сгребали песок, возвращая реку в прежнее русло.

Нельзя сказать, что он часто думал об этом. Слишком много дел накопилось за те месяцы, когда Шир был осквернен, слишком часто к нему приходили за советом или с просьбой. Но когда однажды летом жители Долгой долины попросили его стать ширрифом, Невилл отказался. Слишком многих забот требовал новый сорт табака, слишком часто бабушка напоминала, что варенья можно запасти и побольше, слишком хотелось просто бродить по лесу с Тревором в кармане, благо тот умел слушать, не задавая лишних вопросов, — а если при этом Невилл еще насвистывал по-птичьи, то что с того?

А дальше подоспела свадьба Шеймуса и Лаванды, и Дин отыскал свою рыженькую, и все они раз за разом намекали, что и Невиллу пора бы обзавестись семьей; только Ханна при этих разговорах молчала и отводила глаза.

Словом, поменять обстановку оказалось как нельзя кстати.

В свой черед он предстал перед Королем и Королевой, и Гарри Поттер, ставший ему хорошим приятелем, представил:

— Невилл Лонгботтом из Долгой долины!

Король Арагорн кивнул ему, принимая подарок, а потом обернулся к свите — высоким воинам в блестящих доспехах. Некоторые из них носили на шлемах звезду о множестве лучей, а поверх доспехов — серые неброские плащи.

— Северус, не об этом ли хоббите ты мне рассказывал?

Один из воинов приблизился и поклонился, знакомо сдвигая густые брови. У Невилла глаза полезли на лоб.

— Об этом, государь, — раздался знакомый холодный голос. — Я и так-то от хоббитов не в восторге, но такого тупого надо было еще поискать! И не вздумай курить табак, который он преподнес: неизвестно, что там могло вырасти! Малина во всяком случае безопасна.

Невилл поклонился, как учила его бабушка, изо всех сил стараясь не рассмеяться, — и ничуть не удивился, когда все-таки услышал смех. Смеялись и король, и королева — все, кроме воина, с честью выполнившего когда-то не самый легкий приказ и теперь хмуро взиравшего на общее веселье. А из-за трона королевы Арвен тоже зазвучал смех — точно зазвенел колокольчик, и Невилл, увидев наконец необыкновенные глаза и серебряные косы той, о ком не смел даже мечтать все эти годы, почувствовал, что теперь-то совершенно счастлив.