Путь домой (гет)

Если у дона Мигеля де Эспиноса были какие-либо цели и планы до того, как он обнаружил Арабеллу на потерпевшем крушение бриге, то они явно перестали занимать его. Уже три дня «Санто-Доминго» стоял на рейде Ла Романы и не было похоже, чтобы дон Мигель спешил вновь пуститься в путь.

После того как галеон бросил якорь, де Эспиноса велел спустить шлюпку и отправился в город. Он вернулся лишь накануне вечером в сопровождении невысокого гибкого человека с холодными глазами убийцы. Тем же вечером Арабелла написала мужу. 

Она не последовала советам сеньора Рамиро и опять вызвала гнев дона Мигеля, споря с каждой фразой, которую тот ей диктовал, и не соглашаясь подписаться ни как «Ваша преданная...», ни тем более как «Ваша любящая жена». Дон Мигель, устав спорить, задумался, затем сказал:

— Упрямиться совершенно бессмысленно, но будь по-вашему. Есть ли у вас какая-либо вещь, по которой муж может узнать вас? Я подумал, что почерк мог измениться после травмы, и у вашего мужа возникнут сомнения, даже если вы и напишете то, что я требую.

— Все мои вещи остались на том корабле, — ответила Арабелла.

— А это? — дон Мигель дотронулся до цепочки, поблескивающей у нее на шее.

Арабелла отпрянула и прижала руки к груди, защищая свою единственную ценность.

— Это портрет моей матери, я не могу отдать его. Этот медальон — все, что связывает меня с моим прошлым.

— Ну же, мисс Бишоп, — де Эспиноса иногда обращался к ней так, то ли в шутку, то ли желая поддразнить. — Вернувшись домой, вы окажетесь в окружении множества вещей из вашего прошлого. И конечно, среди них будет медальон. Так не будем терять время на глупые споры!

Поколебавшись, Арабелла отдала медальон дону Мигелю, а теперь сожалела об этом. Возможно, было бы лучше сразу согласиться на текст письма, предложенный де Эспиносой, но Арабелла не могла перебороть себя и писать о любви человеку, которого не помнила. Она вздохнула и подошла к перилам, ограждающим ют. Погода портилась, первые капли дождя упали на ее лицо, и Арабелле показалось, что дождь плачет вместо нее. 

— А, мисс Бишоп! Почему бы вам не присоединиться ко мне и моим офицерам и не пообедать в кают-компании? — На ют поднимался дон Мигель.

Отправив Тень к Питеру Бладу, де Эспиноса пришел в хорошее расположение духа. Пока все складывалось, как он и задумал. Скоро Блад будет в его руках. Он уже написал Эстебану, приглашая присутствовать при «свершении акта возмездия».

— Пообедать? — Молодая женщина с безмерным удивлением посмотрела на него.

— Что вас удивляет?

Арабелла оглядела себя, чуть ли не впервые задумавшись о том, как выглядит: платье, несмотря на все ее усилия, пребывало в весьма плачевном состоянии, а свои густые волосы она не очень умело собрала в тяжелый узел на затылке.

— Ну конечно! — дон Мигель догадался о ходе ее мыслей. — Женское стремление украшать себя неистребимо. Я пошлю Хосе, моего слугу, в Ла Роману. Он сообразительный малый и подыщет вам новый наряд и еще какие-нибудь мелочи. Скажите ему, что вам нужно. Что касается горничной — увы, вам придется обходиться своими силами. 

— Благодарю вас, дон Мигель, но...

— Я включу эти расходы в сумму выкупа, — рассмеялся он. — Не будьте столь же непреклонны, как и в нашу прошлую встречу.

— Я не могу похвастаться, что помню, как проходила наша прошлая встреча, — на губах Арабеллы появилась слабая улыбка. — Вы обещали мне рассказать об этом. И... о Питере Бладе, моем муже.

Взгляд дона Мигеля стал жестким.

— Я расскажу вам, миссис Блад. Сегодня, после обеда. Итак, мне прислать к вам Хосе?

— Да, дон Мигель.

* * *

Хосе оказался не только понятливым, но и расторопным парнем. С помощью сеньора Рамиро Арабелла втолковала ему, в чем именно она нуждается. Прошло лишь немногим более часа, и слуга вернулся с объемистым свертком, в котором было бордовое платье на каркасе, с лифом, отделанным кружевом по испанской моде, и разрезами на рукавах. А также белоснежная сорочка, мантилья и шкатулка с гребнями, шпильками, маленькой игольницей и цветными нитками. . 

Арабелла некоторое время в замешательстве рассматривала роскошный наряд. Наконец,

не без труда разобравшись в особенностях ношения непривычной одежды и в очередной раз прибегнув к помощи доктора Рамиро, она, задевая широкими юбками за все, что попадалось ей на пути, вошла в кают-компанию, где уже собрались офицеры «Санто-Доминго» во главе с доном Мигелем де Эспиносой. 

— Поприветствуем нашу прекрасную... гостью. — Встав, дон Мигель вышел из-за стола и подал Арабелле руку.

Его офицеры также встали. Они разглядывали пленницу, не понимая, какая блажь пришла в голову их адмиралу, — кто с любопытством, а кто и неприязненно. Де Эспиноса подвел Арабеллу к стулу с высокой спинкой. Молодая женщина села и гордо выпрямилась. Она была смущена бесцеремонными взглядами и неожиданной галантностью де Эспиносы, и больше всего в этот миг желала оказаться в своей крошечной каюте, где ела в одиночестве, и лишь иногда сеньор Рамиро составлял ей компанию. Он тоже был за столом и единственный по-доброму улыбался ей. Впрочем, вскоре внимание присутствующих переключилось на подаваемые стюардами блюда. Благодушно настроенный дон Мигель пару раз спрашивал у Арабеллы, как она находит кушанья, приготовленные его новым коком. В остальном разговор за столом шел на испанском, и она была избавлена от необходимости участвовать в нем.

Но вот обед закончился, и офицеры начали один за другим покидать кают-компанию. Последим, бросив на Арабеллу удивленный взгляд, ушел Рамиро. Де Эспиноса вертел в пальцах тяжелую серебряную вилку, будто позабыв о присутствии молодой женщины, и украдкой вздохнув, Арабелла поднялась на ноги и направилась к дверям. 

— Миссис Блад, разве вам больше неинтересен мой рассказ? — вдруг негромко спросил де Эспиноса.

Сердце Арабеллы замерло, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы ее голос прозвучал спокойно:

— Вы столько раз его откладывали, дон Мигель. Я, право, не была уверена, что этого не произойдет снова.

— Вы отважная женщина. Но как бы вам позже не пришлось сожалеть о своей настойчивости. Что же, приступим, — Положив вилку на скатерть, он приглашающе махнул Арабелле. — Присаживайтесь, донья Арабелла.

Поистине, сегодня был день сюрпризов! И этот обед, и необычное поведение де Эспиносы, да еще и его обращение к Арабелле по имени. Она вернулась к своему неудобному стулу, а дон Мигель принялся расхаживать по кают-компании.

— Должно быть, это ужасно — не помнить часть своей жизни, и меня впечатляет то, как стойко вы держитесь, — начал он. — Но как знать, не лучше ли пребывать в блаженном неведении, ибо многие знания умножают скорбь, так нас учит Писание. Прежде, чем я расскажу вам о том, при каких обстоятельствах мы встречались, поговорим о Питере Бладе. Вы уже поняли, что я и ваш муж являемся врагами, миссис Блад?

— Да, я догадываюсь, — едва слышно ответила Арабелла.

— Пусть в настоящий момент Англия и Испания связаны соглашением, этот союз наверняка окажется непрочным. А в условиях, когда между нами то и дело вспыхивает война, быть врагами — это не такая уж редкость. Но здесь особый случай. Питер Блад... — в глазах дона Мигеля вспыхнула ненависть, и Арабелле стало не по себе. — Сударыня, ваш муж был одним из самых удачливых и дерзких пиратов Карибского моря всего год назад.

— Он был... пиратом?! — растерянно выдохнула Арабелла.

— О, да! И каким! Его слава докатилась и до Европы! — дон Мигель замолчал и остановился напротив окон каюты, спиной к Арабелле. 

— Но это невозможно! Вы сказали, что мой муж — губернатор Ямайки!

— Ничего невозможного. Он был пиратом, а стал губернатором. Только вы, англичане, способны назначить преступника на такой высокий пост. Вспомнить хоть Моргана, — саркастически отозвался де Эспиноса. — Но это только начало истории. В самом начале своей «карьеры», — если это слово уместно по отношению к морскому разбойнику, — Питер Блад захватил корабль моего брата Диего. Брату удалось усыпить бдительность пиратов и привести корабль к берегам Эспаньолы, где они повстречались с «Энкарнасьоном», моим флагманом. В честном бою у них бы не было шансов. И тогда капитан Блад приказал привязать Диего к жерлу пушки. Это происходило на глазах его сына, Эстебана, которому едва ли было тогда шестнадцать. Угрожая мальчику, что в случае неповиновения он прикажет выстрелить из этой пушки, Блад отправился вместе с Эстебаном на «Энкарнасьон» и заставил моего племянника подтвердить лживую историю о якобы спасенном испанском сеньоре, за которого выдавал себя. Когда Эстебан вернулся на «Синко Льягас», Диего был уже мертв. Мерзавцы осмелились утверждать, что он умер от страха, — проговорил испанец бесцветным голосом, так и не взглянув на замершую в ужасе Арабеллу, и вдруг яростно крикнул: — Гнусная ложь! Диего, который шел в одиночку против десятка таких, как они!

У Арабеллы кружилась голова, корсет платья давил на грудь, мешая дышать. Обрывки леденящих душу рассказов про кровожадных пиратов, когда-либо слышанных ею, сплетались в ее сознании в чудовищный клубок.

— Это неправда... — прошептала она, — я не могла стать женой такого человека...

— И тем не менее, это так! — дон Мигель резко повернулся к ней и замер: в эту минуту, ошеломленная, с полными боли глазами, Арабелла уже не походила на непреклонную английскую леди, осмеливающуюся спорить с ним по всем поводам даже в такой бедственной для себя ситуации. Сейчас она казалась ему очень юной и... беззащитной.  — Вы бледны как смерть, донья Арабелла. Хотите воды?

— Да, пожалуйста...

Де Эспиноса подошел к столу и налил в бокал воды из кувшина.

— Прошу меня извинить, судя по всему, вы еще не до конца оправились после болезни, чтобы выдержать подобные откровения, — с этими словами он поднес бокал к ее губам. — Рамиро рассердится на меня, если увидит вас в таком состоянии. Пейте... Думаю, что мы продолжим нашу беседу в другой раз.

— Нет, дон Мигель. Я бы хотела узнать все сегодня, — неожиданно твердо возразила Арабелла.

— Вы никогда не сдаетесь? Я еще не встречал женщины, подобной вам. И тогда, на «Милагросе», вы точно так же вели себя со мной... и с ним...

— Я устала от ваших загадок.

Дон Мигель присел на край стола рядом с ней.

— Рассказывать осталось немного. Вас, конечно же, интересует наша встреча. Извольте. Nil novi sub luna. Вы уже были моей пленницей. В прошлом году, в одной из стычек с вашими соотечественниками я захватил вас и одного знатного английского сеньора, не помню его имени. Ну а капитан Блад атаковал, в свою очередь, меня. Я проиграл бой, вы со своим спутником стали его пленниками. А еще примерно через полгода до меня дошли слухи, будто знаменитый пират вместо виселицы оказался в кресле губернатора Ямайки, более того — женился на племяннице своего предшественника. То есть на вас, донья Арабелла. Признаться, я был удивлен и тому, и другому. Вы недоумеваете, как могли стать его женой? Возможно, вас к этому принудили...

— Здесь что— то не так, я чувствую! — Арабелла в отчаянии замотала головой. — Все, что вы мне рассказали,— это ужасно, но... вы потерпели поражение в бою с Питером Бладом — и все же вы живы...

Щека дона Мигеля дернулась, унизительная сцена, разыгравшаяся на борту «Милагросы», необыкновенно ярко предстала перед его взором.

— Я остался в живых благодаря странной прихоти победителя! — процедил он сквозь стиснутые зубы.

Арабелла уткнулась лицом в ладони и почти простонала:

— Я вам не верю...

— Дело ваше, но мне больше нечего добавить.

— Позвольте мне уйти...

Арабелла встала и покачнулась. Де Эспиноса подхватил ее, не дав упасть, но она отстранила его руки, высвобождаясь из непрошеных объятий.

— Вы сейчас лишитесь чувств, я позову Рамиро.

— Я в состоянии добраться до своей каюты,— она вскинула голову и вышла из кают-компании.

Дон Мигель де Эспиноса проводил ее взглядом. Этот разговор был частью мести Питеру Бладу и его удар достиг цели, но почему-то он не чувствовал ни радости, ни удовлетворения, скорее — горечь.

* * *

Вернувшись к себе, Арабелла в изнеможении опустилась на широкий рундук, стоящий у окна. Проклятое платье превратилось в орудие пытки, но испытываемое неудобство не шло ни в какое сравнение с отчаянием, терзавшими ее душу. 

В дверь каюты легонько постучали.

— Донья Арабелла? Вы здесь? — раздался голос доктора Рамиро.

— Войдите, — ответила она.

— Вы плачете? — обеспокоено спросил доктор, подходя к ней. 

Арабелла порывисто обернулась, и сеньор Рамиро увидел сухой лихорадочный блеск глаз своей пациентки. 

— Что с вами?

— Сеньор Рамиро, вы слышали это имя — Питер Блад?

— Ах, вот оно что. Конечно, донья Арабелла. Вест-Индские колонии Испании перетерпели немало урона от его набегов.

— Так вы с самого начала знали, кем был мой муж?

— Да. Когда дон Мигель принес вас сюда, он сразу назвал мне ваше имя. Но вы были так слабы... — доктор сокрушенно покачал головой, отвечая на немой укор, появившийся во взгляде молодой женщины.

— Вы достаточно знаете дона Мигеля де Эспиносу. Сегодня он рассказал мне ужасные вещи. Как по-вашему, он мог... — она запнулась, не зная, как закончить фразу.

— Я не думаю, что он солгал вам, донья Арабелла. Давайте-ка я послужу вам камеристкой, а то вы задохнетесь в этой броне, по недоразумению именуемой дамским платьем. 

— Но если все то, что он мне поведал — правда, то я не могла стать женой Питера Блада по своей воле. Дон Мигель считает, что меня принудили к браку...

Рамиро тяжело вздохнул:

— Донья Арабелла, спросите себя сами, возможно ли женщину с вашим твердым характером и смелостью принудить к чему-либо? Дону Мигелю далеко не все известно, а к вам увы, память еще не вернулась. Прекратите терзать себя и наберитесь терпения. 

— Он ненавидит моего мужа...

— У сеньора де Эспиносы крутой нрав. Я слышал от людей, знавших его прежде, что он сильно изменился после смерти дона Диего. Он очень любил брата... Своей семьи у него никогда не было. Я накапаю вам вот этой тинктуры, иначе вы не уснете. Отдыхайте и копите силы, они вам еще понадобятся.