Ртуть в её ладонях (гет)

Гил­берт обе­щал ждать Али­су с Озом сколь­ко угод­но вре­ме­ни и клят­ву свою сдер­жал. Но­ющая ра­на дли­ной в сто пят­над­цать лет усы­ха­ет до шра­ма, не при­чи­ня­юще­го ни­ка­кой бо­ли, как толь­ко он ви­дит род­ные ли­ца. Слов­но не бы­ло ве­ка с лиш­ним — про­нес­ся под сом­кну­ты­ми ве­ка­ми тон­кой се­кун­дой и ос­та­вил всё по-преж­не­му. Зо­ло­той пол­день лас­ко­во об­ни­ма­ет всех тро­их, пах­нет спе­лы­ми яб­ло­ка­ми и обе­ща­ет, что всё бу­дет хо­ро­шо. Ему не­воз­мож­но не ве­рить.

Судь­ба, буд­то толь­ко и до­жи­да­лась вмес­те с Гил­бертом Оза с Али­сой, изо всех сил да­вит на газ и умуд­ря­ет­ся впи­сы­вать­ся в по­во­ро­ты на ско­рос­ти боль­шей, чем че­ты­рес­та ки­ло­мет­ров в час: дни те­перь раз­ри­со­ва­ны цвет­ным ме­лом, дни те­перь сов­сем не по­хо­жи на се­рое про­зя­ба­ние, где од­на ми­ну­та ска­лит­ся зло сто­ле­ти­ем. Гил­берт ды­шит пол­ной грудью, у них но­вая жизнь, не­сом­нен­но, в двес­ти раз счас­тли­вее пре­ды­ду­щей, но­вый у­ют­ный дом — ста­рые ко­ва­ные во­ро­та, боль­шой виш­нё­вый сад с ажур­ны­ми бе­сед­ка­ми, улы­ба­ющи­еся ок­на и тра­ди­ци­он­ное ча­епи­тие в пер­вый втор­ник каж­до­го ме­ся­ца. От ча­епи­тий Гил­берт ни­ког­да не ждал бе­ды. Нап­рас­но.

— Ин­те­рес­ный ор­на­мент. Мож­но взгля­нуть поб­ли­же? — спра­ши­ва­ет Шар­лот­та, на­ру­шая не­лов­кую ти­ши­ну звон­ки­ми сло­ва­ми.

Али­са раз­гля­ды­ва­ет свою одеж­ду и блед­не­ет — на ман­же­те бе­лой блуз­ки вы­ве­ден крас­ный узор.

— Кет­чуп, — её гром­кий смех и шум ша­гов под­хва­ты­ва­ет шаль­ной ве­тер. Воз­вра­ща­ет­ся она уже в тём­ной коф­те с длин­ны­ми и ши­ро­ки­ми ру­ка­ва­ми, ко­то­рые зак­ры­ва­ют да­же кон­чи­ки паль­цев. Оз ро­ня­ет бо­кал и спеш­но из­ви­ня­ет­ся. Гил­бер­ту тош­но: зна­ет, ко­го он вспом­нил. У Шар­лот­ты со­жа­ле­ние в ма­ли­но­вых гла­зах. Ве­чер не­ис­пра­ви­мо ис­пор­чен и от­ме­ча­ет­ся судь­бой не­ви­ди­мой га­лоч­кой в ка­лен­да­ре — точ­кой не­воз­вра­та. С то­го дня на сто­ле Али­сы, ря­дом со ста­рым аль­бо­мом, во­ро­хом выц­вет­ших от ста­рос­ти фо­тог­ра­фий и прос­тым ри­сун­ком в рам­ке — Лей­си си­дит на са­мой вы­со­кой вет­ке и ки­да­ет в ехид­но ус­ме­ха­юще­го­ся Ле­ви кон­фе­ты, ря­дом су­етит­ся пе­ре­ма­зан­ный шо­ко­ла­дом Ос­вальд — по­яв­ля­ют­ся кни­ги в неп­роз­рач­ных об­лож­ках, схо­жие меж­ду со­бой коф­ты те­перь ста­но­вят­ся её веч­ны­ми спут­ни­ка­ми; Оз боль­ше не ро­ня­ет бо­ка­лы и не вздра­ги­ва­ет, хо­тя про­дол­жа­ет вспо­ми­нать — Гил это зна­ет точ­но.

Али­са всё ча­ще про­па­да­ет в по­местье Бас­кер­вил­лей и воз­вра­ща­ет­ся да­ле­ко за пол­ночь. Гил­берт при­выч­но ждёт в гос­ти­ной (ждать ко­го-то ста­но­вит­ся его при­выч­кой) и ни о чём не спра­ши­ва­ет, а сам га­да­ет с кем имен­но она про­во­дит своё вре­мя. Ко­лода карт пу­та­ет­ся и про­тив­но ше­лес­тит в ру­ках и, слов­но в нас­мешку, ча­ще все­го вы­пада­ет Лео; Гил­берт ста­ра­ет­ся не жа­леть, что ему поч­ти не по­пада­ет­ся буб­но­вая да­ма: на неё он за­гады­ва­ет Шар­лотту. Али­са каж­дый раз, заг­ля­нув в ком­на­ту, лег­ко ки­ва­ет и мол­ча ухо­дит, ос­тав­ляя тя­жё­лый аро­мат ду­хов, ко­то­рый со­вер­шен­но ей не под­хо­дит. Но раз­ве её мож­но пе­ре­убе­дить?

Оче­ред­ной день не ста­но­вит­ся ис­клю­че­ни­ем, в оче­ред­ной раз триж­ды вы­пада­ет пи­ковый ко­роль. За­хо­дя в гос­ти­ную, Али­са ку­та­ет­ся в чу­жой плащ: ткань стре­мит­ся сос­коль­знуть с плеч; улыб­ка у неё на­ри­со­ва­на са­ха­ром и бе­лой пуд­рой, взгляд — над­лом­лен­ным ли­ло­вым ль­дом. Она лег­ко це­лу­ет Гил­бер­та в ще­ку, су­хие гу­бы пах­нут тер­пким ви­ном и чем-то горь­ким.

— Глен есть, Лей­си есть. Ос­вальд или Джек? Вы­би­рай-вы­би­рай-вы­би­рай! — Али­са кру­жит­ся, зап­ро­ки­нув го­ло­ву к по­тол­ку; го­лос её ре­жет но­жа­ми. Ус­по­ка­ива­ет­ся она рез­ко, ски­ды­ва­ет алый плащ на пол и ро­ня­ет на­пос­ле­док:

— Жаль, что ми­ру ни­как не на­до­ест ста­рый сю­жет.

Гил­берт ду­ма­ет, что ал­ко­голь дур­но вли­я­ет на Али­су. Ко­жу до ут­ра рас­ка­лён­ным ме­тал­лом жгло её при­кос­но­ве­ние.

В не­бе бь­ют ко­пы­та­ми гро­зо­вые ко­ни и хищ­ным блес­ком свер­ка­ют мол­нии. Воз­дух жад­но гло­та­ет пред­чувс­твие бе­ды, хо­лод­ный дождь раз­мы­ва­ет сказ­ку, раз­ри­сован­ную ме­лом. В до­ме Али­сы нет, плащ на по­лу рас­плы­ва­ет­ся кро­ва­вым пят­ном, связь не ра­бо­та­ет. Гил­бер­ту и Озу оп­ти­миз­ма это не вну­ша­ет. Ма­ши­ну они ло­вят под ос­тро жа­ля­щи­ми кап­ля­ми.

Дом Бас­кер­вил­лей слов­но пог­ру­жён в тра­ур: го­ре нез­ри­мы­ми лен­та­ми об­ви­ва­ет всё прос­транс­тво, ста­вит на ли­цах пе­чать, страш­нее пе­ча­ти не­ле­галь­но­го кон­трак­то­ра, и с си­лой сжи­ма­ет ле­дяны­ми ла­доня­ми сер­дце. Лео с по­ро­га ог­лу­ша­ет их сло­ва­ми, ко­то­рые гре­му­чи­ми зме­ями впол­за­ют Гил­бер­ту в ду­шу, раз­ди­рая ко­жу и усы­пая тол­стый ко­вёр ос­кол­ка­ми кос­тей.

— Али­са уми­ра­ла. Яд­ро Без­дны вло­жи­ло слиш­ком мно­го сил в та­кое пе­ре­рож­де­ние и пе­рес­та­ра­лось. Оз су­мел спра­вить­ся, а у Али­сы не по­лу­чи­лось: её ор­га­низм стал раз­ру­шать­ся.

Гил­берт в оце­пе­не­нии пы­та­ет­ся вник­нуть в смысл не­воз­мож­ных фраз и хо­чет, что­бы Лео зат­кнул­ся. К так и не­выс­ка­зан­ной прось­бе ник­то не прис­лу­шива­ет­ся. Глен про­дол­жа­ет свою речь, го­во­рит, что те­ло Дже­ка не вы­дер­жа­ло, го­во­рит, что Али­се не­че­го бы­ло те­рять. Он го­во­рит что-то ещё, но Гил­берт не слу­ша­ет, Гил­берт не ве­рит, Гил­берт не смот­рит на по­шат­нув­ше­го­ся Оза, Гил­берт приз­на­ёт­ся се­бе в том, в чём нуж­но бы­ло приз­нать­ся дав­но и не толь­ко се­бе, Гил­берт вспо­ми­на­ет её сло­ва… И вы­би­ра­ет.

Зо­ло­той пол­день лас­ко­во об­ни­мал всех тро­их и обе­щал, что всё бу­дет хо­ро­шо. Зо­ло­той пол­день бес­со­вес­тно лгал.