Легенда о Зорро (гет)

Изабелла не могла найти себе места от терзавших её сомнений весь вечер, и только здоровая усталость заставила её заснуть, во снах её мучили кошмары: разбойники в чёрных масках и плащах окружали сеньориту, и она напрасно звала возлюбленного. Изабелла поднялась на рассвете и, наскоро одевшись, поспешила в библиотеку. Боясь спугнуть наполнявшее её с утра предвкушение грядущих открытий, сеньорита отворила дверь комнаты, обнаружив, внезапно, что не одна провела бессонную ночь: дон Алехандро в сорочке и просторном халате был настолько занят разговором с глухонемым слугой своего сына, что не заметил появление любопытной гостьи на пороге:

— Диего обещал сегодня вернуться на рассвете, и я не могу найти себе места от беспокойства за жизнь Зорро: самозванцы и прежде были для него опасными противниками, а эти кажутся мне просто неистребимыми. — Проговорил дон Алехандро, и Бернардо ответил сеньору бешеной жестикуляцией. — Торнадо нет в пещере, если что-то случилось, он бы вернулся, и ты думаешь, меня это должно утешить? — Бернардо пожал плечами. — Поезжай, найди Диего, ему может понадобиться твоя помощь, а я отправлюсь в город, узнаю, что слышно о Зорро, наш сержант должен быть в курсе событий этой ночи.

Бернардо кивнул, поднялся с кресла и зачем-то направился к массивному резному шкафу, будто сливавшемуся со стеной библиотеки, когда старший де ла Вега, обернувшись, наконец, заметил наблюдавшую за ним сеньориту.

— Изабелла, — сказал он как-то слишком громко, и Бернардо замер на месте, — так рад вас видеть, надеюсь, вы хорошо спали?

— Да, дон Алехандро, благодарю вас, — сказала Изабелла, протягивая руку для поцелуя. Она легко рассмеялась, внезапно для себя объяснив все странности в поведении возлюбленного. Он не солгал ей, она встретила его тогда на дороге в Сан Педро — Изабелла вспомнила объятие и поцелуй… Подумать только, отец осведомлён о подвигах сына, а глухонемой слуга не так глух, как прикидывается. Изабелла ласково улыбалась хозяину дома, всё существо сеньориты ди Марез переполняло ликование от совершённого открытия — Диего любит её, и только Зорро мешает их общему счастью. Преступник должен быть уничтожен, но её возлюбленный не пострадает от этого. — Простите меня, дон Алехандро, я случайно услышала, что вы направляетесь в город и хочу просить вас взять меня с собой.

— О, конечно, Изабелла, я прикажу заложить коляску, и Мигель отвезёт нас, — ответил дон Алехандро, довольный хотя бы тем, что его гостья пребывает в хорошем настроении.

Следующий час сеньорита провела в приятных мечтаниях, в которых она уже была доньей Изабеллой де ла Вега, ведь для того, чтобы осуществить свою мечту ей оставалось лишь увидеть жениха и заставить его осознать то, что сама она понимает давно — Зорро мешает их счастью. Короткая дорога в город не могла прервать её приятного забытья — в мыслях Изабелла говорила с женихом, убеждала его, и, будучи здравомыслящим, а главное влюблённым человеком дон Диего соглашался с ней. Коляска была удобной, защищала от зноя и пыли, а пастух Мигель аккуратно управлял лошадьми, и только её попутчик своей нервозностью искажал стройный и счастливый ход её мыслей. Город вполне соответствовал её настроению, и, легко опираясь на руку дона Алехандро, Изабелла с удовольствием рассматривала запруженную деловитой толпой пеонов площадь, распахнутые ворота аккуратной и чистой казармы, в которых караульные что-то спокойно объясняли многочисленным посетителям. Изабелла не сразу осознала странность происходящего в пуэбло и уже собиралась спросить своего спутника, какой праздник отмечают сегодня в Лос-Анджелесе, когда заметила старую экономку — Констанцию, которую дон Алехандро отправил присматривать за гасиендой ди Марез. Женщина заливалась слезами. Хмельное счастье начинало понемногу выветриваться из головы сеньориты, но старший де ла Вега, оглядевшись, увлёк свою подопечную в таверну. Таверна Лос-Анджелеса, в целом, соответствовала обстановке центральной площади города, Изабелле показалось, что комендант пуэбло решил посетить её с половиной гарнизона, что должно было означать скорое получение жалования, но среди солдат не было и следа должного веселья. Они сидели, молча, понурив головы, стараясь разглядеть что-то на дне своих абсолютно пустых кружек. Дон Алехандро, едва завидев грузную фигуру коменданта, сразу же направился к нему, увлекая сеньориту за собой.

— Здравствуйте, сержант, позволите нам присоединиться?! Я смотрю, вы что-то празднуете, — проговорил старший де ла Вега, придвигая своей спутнице стул и усаживаясь сам, но сержант даже не поднял головы. — Кстати, вы не видели Диего, я ищу его?

— Боюсь, что нет, дон Алехандро, я видел дона Диего в последний раз вчера вечером, он угощал меня ужином и спрашивал, когда я с гарнизоном поеду в порт.

Лицо старшего де ла Вега побледнело от беспокойства, и Изабелла, заметив эти перемены в лице своего будущего родственника, раздражённо спросила сержанта:

— Что вы имеете в виду, комендант, когда говорите, что видели Диего в последний раз?!

— О, сеньорита, у нас такое горе, — сержант громко всхлипнул. — Вам, должно быть, ещё неизвестно, но лейтенант Гонсалес — комендант поселка Сан Хуан Капистрано — не далее как сегодня утром объявил о гибели Зорро. Солдаты гарнизона этого поселка повезли тело в Монтеррей, чтобы востребовать награду, меня просили опознать преступника… — Изабелла потеряла твёрдую почву под ногами, все звуки вокруг неё приобрели удивительную чёткость, голова кружилась, и шум открываемой двери показался ей громом, она вздрогнула и оглянулась, — в таверну вошёл дон Диего в сопровождении своего слуги.

— Диего! — вскрикнула она, вскакивая с места, и гром падающих за будущими родственниками стульев приветствовал благополучное возвращение младшего де ла Вега пушечной канонадой.

— Сынок, боже мой, как я рад тебя видеть! Скорее садись, выпей с нами. Хозяин, лучшего вина, и побольше!!! — прокричал счастливый отец, и Диего, похлопав Бернардо по спине, уселся за стол, обстановка за которым с его появлением мгновенно изменилась.

— Добрый день, отец, я чувствую теперь, что мне нужно чаще бывать дома, в последнее время было столько дел — падре Филиппе гостит в Сан Хуан Капистрано. Я захотел посетить этот город, как вам должно быть известно, комендант, дорога туда не лучшая, и вернулся я только к полудню, — Изабелла с трудом сдержала нервную усмешку, радость от того, что младший де ла Вега в очередной раз избежал гибели, быстро сменилась страхом за его жизнь.

— Хорошо, что вообще вернулись, дон Диего, — проговорил сержант, наливая себе вина. — В окрестностях Капистрано не безопасно, я как раз рассказывал вашему отцу о том, что лейтенант Гонсалес — местный комендант — убил Зорро сегодня ночью. Представляете, дон Диего, мало того, что он погубил спокойствие и защиту всего Лос-Анджелеса, всей Калифорнии, так ещё и лишил меня возможности получить награду за поимку этого преступника.

— О, не расстраивайтесь, сержант, я не верю в успех этого лейтенанта. На мой взгляд, во всей Калифорнии никто не сможет справиться с Зорро, кроме вас, так что вскоре мы узнаем о том, что награда не будет востребована, — проговорил Диего.

Изабелла окончательно утвердилась в правильности своих намерений и немедля приступила к действию:

— Вы расстроили меня, дон Диего, я чувствую, что готова возненавидеть этого Лиса и почти желаю ему гибели. Впрочем, предоставим преступника милости провидения. Послушайте меня, ваши увлечения конной ездой доведут вас до беды, и лучше бы вы забросили их вовсе, чтобы сберечь здоровье своего отца, который очень тяжело переживал ваше отсутствие. Я уверена, что вы найдёте себе более достойное занятие.

— Благодарю вас за заботу, Изабелла, — проговорил Диего, хмурясь. — Мой отец доволен, когда я провожу время подальше от таверны Лос-Анджелеса, хотя впредь я обещаю вам извещать его о цели и назначении своей поездки, в этот раз падре Филиппе изменил свои планы слишком уж неожиданно.

Изабелла была недовольна ответом и решила выразиться яснее:

— Ваше поведение, Диего, неприемлемо для кабальеро, вы разъезжаете повсюду как какой-то разбойник в маске, я прошу вас одуматься и прекратить это занятие.

— Моё увлечение конной ездой, как вы справедливо заметили, Изабелла, — это единственное, что роднит меня с Зорро, а большая часть моих знакомых считает, что любое сходство с преступником может пойти мне только на пользу. — Дон Диего лишь на секунду отвлёкся от созерцания игры света в своём бокале.

— Тогда вы можете считать, что я не разделяю это мнение, — ответила Изабелла.

Переоценив свои возможности, этой ночью Зорро лишь чудом избежал гибели. Нападение на форт Сан Хуан Капистрано, в котором засела банда самозванцев, было ошибкой, и только сходство с разбойниками спасло его. Дон Диего был не в силах побороть усталость, и участие Изабеллы раздражало его.

— Помилосердствуйте, Изабелла, прошу вас, предоставьте мне самому выбирать лучшее времяпрепровождение для себя, — воскликнул он, наконец, удостоив сеньориту взглядом.

Изабелла вышла из себя, неаккуратные слова возлюбленного разозлили её:

— Вы не желаете последовать моему совету, что ж, тогда и мне, должно быть, не стоит слушаться вас и оставаться на гасиенде де ла Вега? — произнесла она, поднимаясь из-за стола.

— Постойте, Изабелла, прошу вас, — произнёс Диего и вскочил с места, но было уже поздно.

— Мне надоело, я больше не могу терпеть ваше равнодушие, Диего, вы, очевидно, считаете меня глупой и не принимаете всерьёз, что ж, тогда я могу сама позаботиться о себе и вовсе не нуждаюсь в вашем руководстве. Сержант, вы проводите меня, не так ли?!

— Постойте, Изабелла, — проговорил Диего, — сержант растерянно обводил взглядом присутствующих, не зная, стоит ли ему последовать за дочерью потерявшего земли и дворянское достоинство сеньора. Диего попытался удержать сеньориту, но она вырвалась из его рук и захлопнула перед ним дверь таверны. Дон Алехандро, улыбаясь, кивнул сержанту, заставив его подняться, подошёл к сыну, покровительственно похлопал того по плечу и последовал за сеньоритой ди Марез.

* * *

Изабелла выехала из города в разгар сиесты — все уговоры дона Алехандро пропали втуне, и теперь она изнывала от жары на лошади дона Диего с низким неглубоким мужским седлом в платье, не предназначенном для верховой езды. Как же еще она могла досадить неучтивому поклоннику? Нет, если бы Диего сам выбежал за ней и стал упрашивать её остаться, тогда, помучив его, она бы согласилась. Согласилась бы воспользоваться его коляской и вернуться в его дом, но раз этого не произошло, она видела много причин, по которым не может долее пользоваться гостеприимством семейства де ла Вега. Во-первых, она чувствовала себя обиженной в который раз невниманием и равнодушием дона Диего, во-вторых, она хотела проучить его, в-третьих, в-четвертых, в-пятых, кем бы он ни был: знаменитым преступником, борцом за справедливость, приближённым короля Испании, даже самим господом Богом — он не смел так обращаться с ней.

Успокаиваясь, Изабелла начинала задумываться о том, не слишком ли сильно она оттолкнула поклонника, и о том, как бы он повёл себя, если бы она этого не сделала. Солнце уже палило не так яростно, дневная жара начинала уступать место вечерней прохладе, и к тому времени как сеньорита ди Марез добралась до собственной гасиенды, она была готова оправдать жениха за все его былые прегрешения. Мысли о выгодном замужестве не выходили у неё из головы. Она в недавнем прошлом блюстительница старых испанских традиций вспомнила, что пребывание в доме де ла Вега, хотя и в отсутствие дона Диего, было равносильно помолвке. Жених, а теперь она называла его только так, мог обеспечить ей и её отцу не только безбедное существование, восстановление в правах и дворянском достоинстве, что само по себе не мало, но и абсолютную защиту и безопасность. Гасиенда ди Марез встретила её приветливо: предупредительная экономка, на лице которой не было следа недавних страданий, сытые, довольные жизнью слуги — роскошь, которой раньше она не могла себе позволить. Но, вспоминая слова жениха, Изабелла не могла отделаться от чувства поруганности этого дома. Ночные страхи возвращались к ней с приближением темноты, сержант спешил вернуться в пуэбло и сбыть её с рук, а обратный путь на гасиенду де ла Вега был ей заказан собственной гордостью, и, лишь позволив себе переодеться и сменить седло, Изабелла отправилась на гасиенду Сантилл. Она собиралась осуществить свой смелый план и нуждалась в надёжном союзнике. Сеньорита слышала, как дон Алехандро говорил о своём сыне, что Зорро ставит благополучие окружающих выше личного счастья: в правдивости этого утверждения ей пришлось убедиться на собственном опыте. "Пусть будет так", — думала Изабелла, она докажет жениху, что городу не нужна его жертва, и уничтожит знаменитого преступника. Путь не был долгим, и вскоре сеньорита ди Марез приблизилась к спасительному крову: никто не встретил её у ворот, — она сама привязала доставшуюся ей лошадь и вошла в патио. Ей пришлось долго стучать и звать хозяина этого дома, прежде чем дон Рамон, наконец, с удивлённым видом открыл ей:

— Изабелла, вы?! Я не ждал видеть вас.

— Что ж, это всё не так страшно, если вы разрешите мне войти, — проговорила сеньорита, лукаво улыбаясь, — становится прохладно, а я хотела бы поговорить с вами и, возможно, успеть вернуться в Лос-Анджелес до темноты.

Дон Сантилл посторонился, пропуская гостью, и зачем-то запер за сеньоритой дверь.

Изабелла вошла в дом и огляделась, гостиная хранила следы былого великолепия и показалась ей милой и уютной:

— Послушайте, Рамон, — проговорила она, располагаясь в одном из кресел, — мне кажется, вы как-то говорили, что многим обязаны Зорро. Это так?

— Признаться, да, — ответил Рамон, усаживаясь в кресло напротив и не совсем понимая, как следует вести себя с сеньоритой.

— Я желаю услышать вашу историю, и как гостеприимный хозяин вы должны ублажить моё любопытство, лишь тогда я, возможно, оставлю вас в покое.

— Я бы меньше всего хотел остаться в покое, Изабелла, — проговорил дон Сантилл, улыбаясь.

— Тогда рассказывайте, Рамон, и проводите меня до Лос-Анджелеса.

— Что ж, как пожелаете, Изабелла. Я был заядлым игроком, если это может оправдать меня в ваших глазах, то я скажу, что мой отец был таким же. Меня выгнали с первого курса университета за карты. Мой отец умер, оставив мне в наследство только скот и земли и ни сентаво, чтобы заплатить налог. Я был в отчаянии. Я не хотел принимать подачки от других донов и продал скот, чтобы получить деньги на выплату долга. Мне тогда это казалось единственным возможным выходом… Я был наивен, тем же вечером я зашёл в таверну и увидел своего покупателя, игравшего в покер с доном Доминго и отчаянно проигрывавшего. Я подумал, что это мой шанс вернуть свой скот и оставить при себе деньги, ведь я был опытным игроком, но вместо этого я проиграл всё…

— Я сочувствую вам, Рамон, — перебила Изабелла, — но как же эта история связана с Зорро? — жизненные перипетии дона Сантилл ничуть не интересовали сеньориту.

— О, Зорро вернул мне всё, что я проиграл тогда, и взял с меня обещание, что под страхом смерти я больше никогда в жизни не возьму в руки карты.

— И вы ни разу не сыграли с тех пор? — спросила Изабелла, недоверчиво приподнимая брови.

— Зорро уже тогда был легендой, сеньорита, — произнёс дон Рамон, улыбаясь, — и у меня никогда не было повода не доверять его словам. Несмотря на то, что убивает он крайне редко, никто, кроме сержанта Гарсиа, не сомневается в том, что он умеет это делать, а мне никогда не хотелось испытывать на себе верность его обещаний.

— Что ж, Рамон, пожалуй, после этой истории я могу доверять вам. Вы обязаны Зорро жизнью и честью и не откажете мне…

— В чём, Изабелла? — удивленно и испуганно спросил Рамон.

— О, не думайте обо мне так плохо, — улыбнулась Изабелла, — я не хочу, чтобы вы нарушали своё обещание. Зорро будет в неоплатном долгу перед вами, если вы достигнете успеха в нашем предприятии.

— Я к вашим услугам, Изабелла, — проговорил Рамон и слегка замявшись, добавил, — и к услугам Зорро. Чем же я могу быть полезен ему?

— Дело будет непростым, Рамон... В нашем городе всё перепутано: преступник защищает закон и справедливость, а официальные власти. Впрочем, не нам судить об этом. Зорро, кем бы он ни был, единожды воспользовавшись своим маскарадом, теперь не может вернуться к мирной жизни и насладиться плодами своих тяжких трудов. Более того, он сам создаёт себе противников, — и эта банда, во всем подражающая ему, лишь первое предупреждение. Конечно же во всем, что произошло с ним, Зорро виноват сам, и мы не можем оправдывать его, но вряд ли он заслуживает такого наказания, какое уготовили ему эти разбойники. Только мы — жители Лос-Анджелеса — можем спасти его от расправы, мы должны сами защитить свой город. Сегодня мы поедем в пуэбло, устроимся в гостинице и будем ждать, пока не появятся самозванцы, мы разбудим горожан и расправимся с бандитами на глазах у этого горе-борца за справедливость. Зорро поймёт, что его жалкие попытки одолеть беззаконие — ничто по сравнению с организованным сопротивлением, и исчезнет, а наш город, наконец, будет в безопасности.

— Что ж, я готов, — произнёс Рамон, его гостья раскраснелась от произнесённой речи, и сеньор Сантилл не мог оторвать от неё глаз.

— Я знала, что могу рассчитывать на вас, Рамон! — сказала Изабелла, поднимаясь.

Дон Сантилл быстро управился с оружием и оседлал для себя лошадь. Не позже чем через час, ещё до того как успело стемнеть, Изабелла стояла под крышей единственного постоялого двора в Лос-Анджелесе. Дон Рамон снял две смежных комнаты, Изабелла устроилась на балконе, выходящем на площадь, завернувшись в шаль, и обратилась в зрение и слух. Сегодня вечером Зорро должен был осознать, что его родной город способен сам с открытым забралом победить преступников, что он не является той единственной силой, которая способна противостоять беззаконию, и, наконец, она надеялась, что под давлением таких аргументов дон Диего откажется от роли чёрного всадника в маске, который мешает их общему счастью. Изабелла свято верила в свои силы: раз уж она смогла противостоять настоящему Зорро, когда тот вёз её в неизвестном направлении, спасая из-под копыт взбесившейся лошади, то самозванцы при скромной поддержке дона Рамона Сантилл легко покоряться ей.

Ночь будто нехотя опускалась на город, Изабелла велела своему спутнику зарядить пистолеты и держать оружие наготове. Звуки города будоражили и будили её: шум колотушки ночного сторожа, нагло вравшего, убеждая спящих горожан в их собственном благополучии и безопасности; топот солдатских сапог по мостовой под громогласные команды сержанта Гарсиа — «Пра-вой, Пра-вой!»; и перестук копыт чей-то лошади. В свете полной луны Изабелла увидела, как всадник в длинном чёрном плаще и плотно надвинутой на глаза шляпе заводит своего коня через задние ворота таверны в небольшой, как она считала раньше, бесхозный флигель. Устроив вороного жеребца на постой, Зорро легко подтянулся, ухватившись за карниз балкона, Изабелле на секунду показалось, что их глаза встретились, но тень стены надежно скрывала её… Звук его шагов по черепичной крыше гостиницы заставил её почувствовать, что теперь она больше доверяет словам ночного сторожа, потом шаги затихли — Зорро патрулировал город.

Изабелла вернулась в комнату, дон Сантилл спал крепким сном, сложив голову, руки и заряженные пистолеты на небольшой столик рядом со своим креслом.

— Проснитесь, Рамон, сейчас нельзя спать, пора, Зорро уже здесь. — Изабелла стала будить своего спутника. — Вот, выпейте воды, — произнесла сеньорита, протягивая ему стакан.

Вместе они вернулись на балкон: площадь, освещенная луной, была пуста, город окончательно погрузился в сон, сержант с отрядом покинули центральную площадь.

Внезапно казарма осветилась изнутри, теперь Изабелла отчётливо слышала быстрый бег по крыше гостиницы, — но Зорро, обманув её ожидания, спрыгнул со стены казармы и направился к почтовым конюшням:

— Это они, это самозванец, стреляйте, Рамон, — вскрикнула Изабелла.

Рамон выстрелил, но промахнулся. Зорро, и теперь Изабелла узнала в нём жениха, спрыгнул с крыши ближайшего к казарме склада. Крик самозванца, предупредившего товарищей, послужил сигналом к началу бойни. Разбойники покидали подожжённую казарму — силы были не равны — Зорро отчаянно отбивался от нападавших. Изабелла опрометью кинулась на улицу, дон Рамон последовал за ней, вынимая шпагу из ножен, потревоженные пистолетными выстрелами горожане просыпались. Зацепившись хлыстом за бревно, поддерживающее козырёк ворот, Зорро отбросил наседавшую толпу и перелетел через стену подожжённой казармы.

На минуту время для Изабеллы, испугавшейся за жизнь возлюбленного, остановилось. Горожане высыпали на улицу, солдаты во главе с сержантом Гарсиа возвращались на площадь, — самозванцы были окружены. Они отступили к казарме, перелезли через стену и через несколько секунд открыли ворота форта и прорвались на площадь на свежих лошадях из гарнизонной конюшни.

Разбойники прорубали себе дорогу через толпу горожан. Изабелла металась по площади, чувствуя, что её предприятие не имеет успеха, пытаясь различить возлюбленного в толпе — Зорро размахивал хлыстом, пытаясь одновременно помешать наносить удары и свалить кого-нибудь с лошади. Крики, выстрелы, свист хлыста, Изабелла направлялась к жениху, не замечая препятствий на своём пути. Разбросав растерявшуюся толпу, бандиты спасались бегством, — все, кто успел раздобыть себе лошадь, теперь преследовали их, и людской поток окончательно отделил сеньориту от возлюбленного. Изабелла была готова предаться отчаянью, когда заметила рядом с собой вороного жеребца, который должен был помочь ей преодолеть все препятствия. Конь направлялся к хозяину. Сеньорита, изловчившись, схватила животное за недоуздок. Торнадо недовольно заржал, мотнул головой, но остановился, и Изабелла оказалась в седле. Рамон бросился за своим конём на задний двор таверны. Изабелла и не пыталась управлять своим жеребцом, он и без неё прекрасно понимал в каком направлении следует двигаться, умело лавируя в толпе. Сеньорита уже хотела окликнуть жениха, когда почувствовала, что какая-то сила остановила её на пути к возлюбленному, — Торнадо встал на дыбы, пытаясь сбросить незнакомую руку, — Изабелла каким-то чудом удержалась в седле, обхватив шею животного, она смотрела в наглые глаза самозванца, выхватившего у неё из рук поводья. Его губы прошептали что-то, за шумом развернувшейся на центральной площади пуэбло битвы нельзя было разобрать слова, — чёрная тень налетела на разбойника, прозвучал выстрел — и Изабелла овладела конём, самозванец чёрным пятном распластался на земле. Изабелла схватила поводья и огляделась — дон Рамон Сантилл, тяжело переводя дух, сжимал в руках пистолет, — Изабелла улыбнулась ему, и сеньор, кивнув в ответ, пришпорил свою лошадь и покинул место боя. Самозванцы бежали прочь, солдаты и жители пуэбло, преследуя обидчиков, покинули центральную площадь, и шевелившееся на земле тёмное пятно теперь беспокоило Изабеллу — она осталась один на один с этим чудовищем. Чёрное пятно разделилось на два смутных в темноте силуэта: первый, пошатываясь, поднялся с земли — и Изабелла узнала в нём возлюбленного. Она была невыразимо рада узнать его, при виде жениха страх, сковавший все её чувства, отступил без боя. Она была уже готова возблагодарить Бога за избавление, когда внезапно осознала, что второй силуэт, теперь медленно выраставший над землёй, принадлежал разбойнику, пытавшемуся выхватить у неё из рук поводья. Самозванец был вооружен.

— Стоять, — произнёс бандит хриплым голосом, угрожая Зорро пистолетом. — А вы, сеньорита, подведите свою лошадку ко мне, я верю, что вы послужите хорошей гарантией того, что я уеду из города, и никто не будет преследовать меня.

Зорро атаковал самозванца, в лунном свете блеснувший молнией клинок проткнул своего противника насквозь, прозвучал выстрел, и на секунду Изабелле показалось, что пуля тоже достигла цели. В следующую секунду Зорро запрыгнул в седло, Изабелла оказалась зажата между ним и гривой коня, который тут же пришёл в движение. Через несколько минут после бешеной скачки, во время которой Изабелла боялась дышать, прижавшись к жениху, Диего опустил её на землю у ворот собственного дома.

— Оставайтесь здесь, сеньорита, — произнёс он.

Изабелла вгляделась в лицо возлюбленного — луна освещала его — и вскрикнула. Разорванная в клочья маска уже почти не скрывала его лица, и только запёкшаяся кровь не позволяла ей разглядеть милые сердцу черты.

— Вы ранены, сеньор, позвольте мне помочь, я обещаю, что не выдам вас, — произнесла она, не выпуская его руку.

— Вы поможете мне, если останетесь здесь, в безопасности, и не будете больше рисковать своей и чужими жизнями, прощайте, — проговорил Зорро и, мягко высвободив руку, ускакал прочь.