Посттравматический синдром / PTSD (гет)

— Ребенка?

Гермиона захихикала в темноте:

— Ну, знаешь, такого маленького, кругленького, генетически очень похожего на нас обоих...

Северус прижал палец к ее губам, когда волна эмоций поглотила его.

Радость. Яркая ослепляющая радость, промчавшаяся по венам, как адский огонь.

Страх. Единственная женщина, которая любила его беззаветно, умерла из-за осложнений после нескольких выкидышей. С Эйлин Снейп все было бы в порядке, обратись она в госпиталь Святого Мунго... но она истекла кровью в маггловской больнице, где не позаботились сообщить о незалеченных ушибах и плохо сросшихся костях — воспоминаниях прошлых избиений.

Страх, что судьба снова с ним играет. И что теперь, когда он нашел счастье, его снова отберут. Страх, что сделает то, чего зарекался не делать, — станет таким мужем, каким был его отец... хуже отца.

Годы окклюменции и темная комната скрывали долгие мгновения ужаса, которые он терпел, заталкивая окаянный изнурительный страх обратно в тайники своего разума.

Гермиона была другой. Он был другим. Большинство выкидышей его матери напрямую связаны с привычкой отца бить всех, кто попадал под руку, когда он пьян. Северус — не Тобиас Снейп. Сколько он себя помнит, он старался быть другим человеком. Лучшим. Никто и ничто не навредит Гермионе ни во время беременности, ни позже. Северус успокоился, глубоко в душе зная, что скорее вырвет сердце из груди, чем поднимет руку на Гермиону. Эта мысль вернула ему привычное душевное равновесие, которое так выручало в смутные времена.

— Северус?

Северус призвал радость, все еще бурлящую внутри (непостижимо, как много всего человек может чувствовать одновременно), и поцеловал жену со всей страстью и любовью. Естественно, поцелуй был долгим.

Гермиона слегка отстранилась, задыхаясь.

— Это значит «да»?

Северус усмехнулся и погладил нежную щеку.

— Ничто в мире не сделает меня счастливее. Но у меня есть несколько пожеланий.

— И каких?

Северус вздохнул, ее замечание было разумным.

— Я хотел бы, чтобы ты снова принимала питательное зелье в течение нескольких месяцев до того, как мы... попытаемся... и должна обещать, что позволишь Поппи полностью тебя осмотреть. И отныне я хочу, чтобы ты держалась подальше от Запретного леса, лестниц... и, пожалуйста, не отправляйся в Лондон или Хогсмид одна.

Она прервала его перечень поцелуем, но он отстранился.

— Я еще не закончил, ведьма.

Она поцеловала его снова.

— Закончил-закончил. Я буду разумной. И точно не буду искать приключений.

— Прости, но я был там и знаю, что ты вытворяла в Хогвартсе.

— Не надо. Я не буду искать приключений. На самом деле никогда не искала, они сами меня находили.

Он зарычал.

— Ни в коем случае никуда не ходить с Поттером — основной пункт этого списка.

— Я буду принимать питательные зелья, которые порекомендует Поппи. И обещаю быть очень осторожной с нашим потенциальным потомством. — Казалось, ее уязвило его недоверие.

Мерлин, разве она не понимает?

Северус обхватил ее лицо ладонями и крепко поцеловал.

— И с собой. Будешь очень осторожна с собой. Я не вынесу, если с тобой что-то случится.

Гермиона уткнулась носом в его шею.

— Это довольно распространенное явление, Северус. Ведьмы рожают каждый день.

— Но не моя ведьма.

Она прижалась к нему.

— Если будешь мудрым, то и я тоже.

Северус держал ее, и она уснула. Его же сознание рисовало картинки будущего.

Он мудрый, бесконечно мудрый. Что ему действительно нужно, так это гигантский непроницаемый пузырь вокруг нее, пока ребенок не родится... или не достигнет одиннадцати лет... или семнадцати, или даже тридцати шести — отличный возраст. И пока его разум рассматривал варианты, Северус медленно засыпал рядом со своей ведьмой.

Последней сознательной мыслью было: «Возможно, мы останемся как сейчас... навсегда».