Наследницы (джен)

После дня рождения Тома Анни снова осталась в Изумрудном городе — надо было окончить хотя бы учебный год; а Энни вернулась в Голубую страну, где у неё были большие планы.

Во-первых, надо было наладить почтово-курьерское сообщение между различными населёнными пунктами, особенно отдалёнными хуторами, куда иной раз никакая почта не доходила. В каждой части Волшебной страны сейчас трудился свой отряд деревянных курьеров как раз для этой цели — они только и делали, что бегали из деревни в деревню (или в город — где были города) и носили письма. Особые состояли при дворцах — по двое в каждой стране, кроме всё той же Голубой, где Корина их иметь не пожелала. Ну, настаивать и не стали — её право. Но именно из-за того, что Корина оказалась не заинтересована в деревянных скороходах, курьерская почта в Голубой стране барахлила: во всех остальных странах было всё чётко и ясно, у кого какие задачи и кто кому отчитывается, а в Голубой стране никто толком этим не занимался, всё было сумбурно и хаотично. Так что Энни сочла своим долгом навести тут порядок.

А во-вторых, ей хотелось немного и своим собственным домом и садом позаниматься. Не всё же Жевунов просить — даже если они от её сада только в выигрыше. Всё равно пора уже как-то и самой что-то сделать.

Так что Энни полдня посвящала проблемам страны, а остальные полдня — занималась хозяйством. Чем немало повергала в удивление соседей, которые считали, что фее не к лицу все эти работы. И вообще, почему не магией?

— А может, мне руками приятнее, — отшучивалась Энни. Конечно, она могла бы попросить сестру, чтобы Элли тут одним взмахом руки навела порядок. Да Элли вообще ей могла бы выстроить целый за́мок вместо стандартного жевунского домика. Но Энни действительно не хотелось этого. Зачем магия, когда так приятно увлечься обычной работой…

И вот Корина, в очередной раз явившись к Энни с жаждой скандала, застала изумительную картину: Энни собственноручно красила забор. Неторопливо, кисточкой, как будто не красила, а картину рисовала. На носу, подозрительно распухшем и красном, у неё ярко алела длинная царапина, на лбу и щеках были пятна краски. В процессе этого увлекательнейшего занятия Энни ещё и беседовала с соседскими курами, которые то и дело норовили опрокинуть ведёрко с краской или клюнуть Эннины туфли, да и вообще путались у неё под ногами.

— Ну отойди же, краской капну на тебя! Будешь курица серая в голубую крапинку. Краска, между прочим, вредная. О Господи! А без кур никак шагу ступить нельзя? Так, моя хорошая, а ну отойди от ведёрка! Да не греби ты так, опрокинешь мне тут всё! Нет, не надо меня клевать! Вот правильно, займитесь уже этим жуком. Да оставь ты её в покое! А ну не деритесь!

— Но у неё же вкуснее! — заявила курица с интонацией «почему я должна объяснять такие очевидные вещи».

— Да у тебя ведь точно такой же червяк! Вон их сколько ещё тут можно выкопать…

— У неё всё равно вкуснее! Отдай! — одна курица бросилась за другой, но та успела проглотить червяка прежде, чем его отняли.

— Можно подумать, вас не кормят, — сказала Энни.

— А вдруг я не наемся? — возразила курица. — Я должна заботиться о себе!

— Так ведь еды всем хватит!

— Не знаю. Мне главное, чтобы мне хватило, — заявила курица и снова помчалась за товаркой, дабы отнять у неё очередную вкуснятину (с куриной точки зрения, конечно).

— Ну и чудные же вы создания, — проворчала Энни.

При этом, несмотря на её ворчание, ощущение было такое, что куры — лучшие Эннины друзья и вообще она их обожает. Отгоняя одну из них от злополучного ведёрка, Энни её дружески обняла и ткнулась носом в пёрышки на шее.

— Пушистик ты!

— Выпусти! — возмущённо потребовала курица.

— Да выпускаю, выпускаю. Эх, не кошки вы. Вот кошки любят, когда их гладят. Так, в забор носами не тыкаться! Ой, тьфу ты, муравейник. Эй, а ну все сюда, смотрите, чего я для вас нашла!

Энни наклонилась и постучала пальцем по земле. Куры немедленно бросились туда.

— Вы посмотрите на неё, — ехидно сказала Корина. — Принцесса Изумрудного города кур дрессирует.

— А тебе завидно? — Энни обернулась к ней с насмешливой улыбкой. Куры дружно покосились на Корину и принялись дальше расклёвывать муравейник.

— Было бы чему завидовать! — фыркнула Корина. — Что ты вообще творишь?

— Забор крашу, — сказала Энни.

— Это я вижу. Я имею в виду — ты опять вмешиваешься в мои дела?

— В твои? — искренне удивилась Энни. — Это какие же?

— Управление страной. Что ты устроила с деревянными курьерами? И что у тебя с носом? — не сдержалась всё-таки Корина.

— С забора шмякнулась, — легкомысленно отмахнулась Энни. — А что тебе с курьерами не нравится?

— Мне вообще курьеры не нравятся. И мне не нравится, что ты вводишь в моей стране какие-то порядки без всякого моего разрешения!

— Ну ты же их не вводишь, — Энни с невинно-наивной улыбкой смотрела ей в лицо. — Вот мне и приходится самой обо всём заботиться. Если бы ты сама разобралась с работой курьеров, мне не пришлось бы этим заниматься.

— Ты вообще соображаешь, что я говорю? — Корина с трудом сдержалась, чтобы не постучать Энни по голове. — Или у тебя тоже мозги куриными стали?

— Ну ты на кур-то не наезжай, — усмехнулась Энни. — Они в чём-то поумнее тебя будут. По крайней мере, честнее.

— Хватит читать мне нотации, — прошипела Корина. — Я тебе ясно сказала: мне не нужны никакие деревянные курьеры!

— Только потому, что они есть во всех других странах? — склонила голову набок Энни. И посмотрела на кур, которые продолжали увлечённо разрывать муравейник. Кур было трое, и все они пытались отогнать от муравейника друг друга.

— Мне просто не нравятся эти курьеры! Сложно понять?

— Знаешь, — сказала Энни, глядя всё туда же, — я вот смотрю на кур и замечаю у них одно удивительное свойство характера. У кур в стаде строгая иерархия. Вон та пёстрая — у них старшая, вроде вожака, но остальные ничуть не прочь её сместить с этого звания. Но так как это всего лишь куры, то у них и ценности примитивные — еда. Кому больше достаётся, та и главная. Но так как еды у всех хватает, то единственный способ показать всем, что у тебя её больше — отнять у другой. Мол, я отняла, я молодец, у меня есть, а у тебя нету. Даже если всем дать одно и то же, они вскоре непременно кинутся друг у друга отнимать. Ну, если не успеют всё съесть, конечно.

— И что? — презрительно поморщилась Корина. — Ты мне собралась читать лекцию о курах?

Энни не обратила внимания на эту реплику.

— То есть любой курице важно не просто самой съесть свою еду — важно отнять у другой. И тем самым доказать своё превосходство. Хотя она могла бы и не отнимать, ей бы хуже от этого не стало. Но куры — это куры. Им невозможно ничего втолковать. Эмпатия отсутствует напрочь, для каждой важна только она сама и собственные интересы. Но что самое примечательное! — она вдруг посмотрела на Корину. — Когда я стала наблюдать за курами, я стала лучше понимать людей. Ведь многие люди ведут себя ничуть не лучше кур. Казалось бы — ну всего тебе хватит для спокойствия и довольства, живи и радуйся. Ан нет… — Энни развела руками, бросила ещё один косой взгляд на Корину и умолкла.

— Я так понимаю, тут опять какая-то твоя любимая мораль, без которой ты не можешь, — сказала Корина. — Вот что ты за чудачка такая, Энни? То на черешне сидишь, то с курами забор красишь. Надеюсь, это хотя бы не твои куры?

— Соседские, — пожала плечами Энни. — Только тебе-то какая разница? Если я решу завести себе кур, у тебя совета спрашивать не буду.

Корина скорчила раздражённую гримасу.

— Не позорилась бы ты уже.

— Позорилась? — Энни так изумилась, что чуть кисточку не уронила. — Это чем же я позорюсь?

— У тебя титул принцессы Изумрудного города, насколько я знаю, — сказала Корина. — А ты тут… с курами и с забором…

— Не понимаю, — покачала головой Энни. — Ты считаешь, что я позорю себя тем, что общаюсь с курами и сама крашу свой забор?

— А разве тебе самой не противно?

— Да почему же мне должно быть противно?!

Несколько секунд они смотрели друг на друга — обе с выражением полнейшего непонимания. Наконец Энни тряхнула головой:

— Так, ладно, понятно всё с тобой. Зачем приехала-то? Неужели только для того, чтобы поспорить о деревянных курьерах? Ты же понимаешь, что я всё равно буду всё делать так, как считаю нужным.

Корина глубоко вздохнула. И ещё раз. Энни заинтересованно косилась на неё и ждала.

— Я тут подумала, — сказала Корина как будто с усилием, — может, нам с тобой уже перестать враждовать, а? В конце концов, мы делаем одно дело — заботимся о благе Голубой страны…

— Начало хорошее, — хмыкнула Энни. — Ну-ну, продолжай.

Корина явно сбилась, но снова вздохнула поглубже и продолжила:

— Было бы лучше, если бы мы перестали быть врагами. Я знаю, ты меня всё время в чём-то подозреваешь, в самых различных преступлениях. Но может быть, хватит уже? Я не такая плохая, как ты думаешь.

— Допускаю, — скептически проронила Энни.

— Все твои друзья настроены против меня! — воскликнула Корина. — Даже детям уже вложили в голову, что я враг и меня надо бояться. Только ваша бедная Анни пытается преодолеть этот стереотип…

— Всё понятно! — перебила её Энни. — Ты уже успела Анни нажаловаться, какие мы злые и как мы тебя не любим. Пытаешься перетянуть её на свою сторону?

— Да почему же сразу «перетянуть»? — возмутилась Корина. — В отличие от тебя, Анни разглядела во мне что-то хорошее!

— Спрошу у неё при случае, что именно, — хмыкнула Энни.

— Слушай, Энни, — Корина в раздражении всплеснула руками, — я понимаю, что ты упряма и не хочешь признавать свою неправоту. Именно поэтому я и пришла к тебе сама. Ты ведь не придёшь, а кто-то же должен быть умнее. Что поделать, это всегда приходится делать мне.

— Ути, какая умная нашлась, — фыркнула Энни.

— Да! С твоей сестрой так же было. Спроси у неё, кто великодушно пришёл на помощь ей и Виллине после землетрясения в Жёлтом дворце, когда из всех трещин в земле лезли чудовища Пакира? А ведь она меня считала своим врагом. Но я переступила через обиду и протянула ей руку помощи и примирения. И ей пришлось признать, что она ошибалась. Пора признать это и тебе. Я не такая злодейка, как ты меня представляешь.

— Ну-ну, — скрестила руки на груди Энни. Пожалуй, не стоит сейчас доказывать Корине, что та вовсе не «руку помощи протянула» и не «через обиду переступила», а просто очень хотела в очередной раз задрать над Элли нос. Ну и выгоду какую-то извлечь из этого, конечно. Не докажешь — не поймёт. Она ведь искренне убеждена сейчас, что она хорошая, а Элли плохая… И вообще все остальные, кроме самой Корины.

О Корине у Энни давно уже сложилось мнение, и никакие её разглагольствования не могли его поколебать. Скорее наоборот, сейчас Энни всё больше в своём мнении утверждалась. Но… Ладно уж. Пускай Корина высказывается. Высказываться имеет право каждый. Так что Энни сейчас заинтересованно смотрела на Корину и ждала, что будет дальше.

Корина же, видимо, ждала всё-таки какой-то иной реакции, чем это скептическое «ну-ну», так как в раздражении взмахнула руками:

— Ну что?

— Ну ничего, — сказала Энни. — И чего ты от меня хочешь?

Корина в досаде запрокинула голову.

— Я тебе дружбу предлагаю!

— Ух как щедро! — рассмеялась Энни. — И что мне с твоей дружбой делать?

— Ну… — Корина всплеснула руками. — Вот ты вечно лезешь в дела управления Голубой страной. Хорошо, я не против. Но давай ты будешь их обсуждать со мной? Переселишься из Когиды во Всецарственный, наконец. Перестанешь меня выставлять в дурном свете перед Жевунами.

— Я никогда тебя не выставляю в дурном свете перед Жевунами, — сказала Энни. — Им это совершенно не нужно.

Она могла бы добавить «перед Жевунами ты и сама себя своими делами выставляешь в достаточно дурном свете», но не стала. Ей было очень интересно, что ещё Корина скажет, что предложит и потребует. В то, что Корина предлагает дружбу от чистого сердца, ей, конечно же, ни на секунду не верилось.

— Мне кажется, что наша дружба будет взаимовыгодна для нас обеих, — вдохновенно продолжала Корина. — И Голубая страна перестанет страдать, не зная, кого слушать — тебя или меня. Ты всё-таки слишком большой авторитет у Жевунов имеешь.

— Ага… — начала Энни и умолкла, не досказав «и именно поэтому ты ко мне прибежала — чтобы заручиться моей поддержкой на случай своей непопулярности».

Корина не заметила этого странного оборвавшегося восклицания.

— Да и для всей Волшебной страны это будет лучше. Я знаю, что твоя сестра меня тоже недолюбливает. Но вот Анни же смогла через это переступить. Вот и тебе бы не мешало. В конце концов, Анни уж точно не должна страдать из-за того, что она хочет со мной дружить, а вы ей это запрещаете.

— Да кто ей запрещает? — изумилась Энни. — Ей попробуй запрети…

— Может быть, именно из-за ваших запретов она и потянулась ко мне! — воскликнула Корина. — Потому что устала слушать, какая я плохая…

— Так, ну стоп, — подняла руку Энни. — Мне всё понятно, можешь дальше не продолжать. Я тебя услышала и приму к сведению, — она мило улыбнулась. — Я подумаю, ладно?

Корина озадаченно уставилась на неё.

— Подумаешь? А в мой город переедешь?

— Вот на это — сразу нет, — покачала головой Энни. — Мне тут больше нравится. Я только-только дом в порядок приводить начала.

— Там у тебя будет лучший дом! Я прикажу выстроить…

— Не надо, — твёрдо прервала её Энни. — Мне. Нравится. Здесь. Понятно?

— Ладно, — пожала плечами Корина. С явной некоторой досадой. — Как хочешь.

Несколько секунд стояло неловкое молчание — никто как будто не знал, что ещё сказать. Вроде договорились — а в то же время очевидно, что нет.

Неожиданно Энни протянула Корине кисточку.

— А хочешь тоже забор покрасить?

— Что? — не поняла Корина.

— Кто хочет считать себя моим другом, — наставительно изрекла Энни, — тот не брезгует красить заборы. Так что давай, вперёд. Я сейчас вторую кисточку найду, вместе быстрее закончим.

— Ч… чего? — Корина попятилась. — Но… Это уж слишком! — она явно высказала бы что-нибудь куда более резкое и уничижительное, да только это был бы слишком большой контраст с недавним предложением дружбы — и пришлось сдержаться. — Слушай, а давай я магией сделаю? — торопливо предложила она. — Тебе и стараться не придётся.

— Магией… — отмахнулась Энни. — Если бы мне нужна была магия, я бы Элли попросила! Нет, магией неинтересно. Ладно, иди уже по своим королевским делам. Сама докрашу. Тем более мне это доставляет большое удовольствие, — заявила она, наклоняясь к ведёрку с краской.

Корина посмотрела даже как будто с растерянностью.

— Ладно, до свидания, — и она поспешила отойти. С нескольких шагов развернулась и добавила: — Но моё предложение о дружбе остаётся в силе. Как надумаешь — прилетай ко мне во дворец.

— Да-да, — с усмешкой кивнула Энни. — Я же сказала, что подумаю.

Корина уехала, пожалуй, слишком быстро. Энни посмотрела вслед её карете, а потом вдруг прыснула:

— Да, Тома Сойера из меня не вышло. Ну ничего. Да, куры? Мы же не будем слишком огорчаться? А-а, Пеструха, что ты делаешь!

Пёстрая курица всё-таки перевернула маленькое ведёрко с голубой краской.

— А что такое? — невозмутимо кудахтнула она. — Оно мне мешало.

— О Боже, — досадливо простонала Энни. — Ладно. Хорошо, что там краски уже мало оставалось… Вот же… помощнички… лёгким движением лапки… И эта тоже хороша, — фыркнула она, снова взглянув вслед уехавшей карете. И вдруг рассмеялась: — Вот так-то, куры! Оказывается, ей ещё и моя дружба нужна! Она, видите ли, меня умнее. Была бы действительно умнее — доказывала бы это делами, а не на словах. Вот только мне от её дружбы ни тепло, ни холодно. Ну, хочет дружить — пускай постарается… Не верю я в её благие намерения!

Куры благодушно продолжали рыться в земле.

Корине и впрямь дружба с Энни — или, скорее, её видимость в глазах Жевунов — нужна была исключительно по соображениям личной выгоды — и чем дальше, тем нужна была больше.

Ещё недавно Корина воспринимала Энни как нелепую девочку, которая зачем-то прицепилась к Жевунам и что-то там им вещает о своём, о глупеньком. И не сразу осознала, что из этой глупенькой девочки может получиться опасная конкурентка: ведь Энни действительно пользуется симпатией и авторитетом у Жевунов, намного больше, чем сама Корина. А вот тут впору уже тревожиться! Удивляло Корину то, что Энни ради этой популярности ничего особенного не делала. Город не строила, порядки не наводила, праздники не устраивала. Даже волшебницей не была! Ну так, иногда разве что вмешивалась куда-то — вот как с курьерами. В основном же её вмешательство состояло в том, чтобы противоречить нововведениям Корины. И вот это было самое опасное — если Жевуны пойдут за Энни, а не за Кориной, то недолго Корине и трон потерять. Вернее, она-то его не потеряет — она будет биться за него всеми средствами, если понадобится — станет деспотичной тираншей, но будет властвовать. Проблема в том, что деспотичную тираншу не потерпят в Изумрудном городе — и тогда что, война? Да и войну Корина бы пережила, если бы не осознание того, что она сейчас слабее всех своих врагов, а значит, случись такая война — она будет для Корины заведомо проигрышная.

К тому же ей всё-таки хотелось, чтобы Жевуны ею восхищались, а не только боялись. Устрашить она их всегда успеет, а вот восхитить… Восхитить оказалось сложнее. И чем она им не угодила? Нет, не так: чем им девчонка Энни угодила больше, чем королева Корина?

Ну да Бездна с ней, не будем гадать! К чему копаться в причинах, важно сейчас предотвратить возможные неприятные последствия. Что ж, мы имеем то, что дружба Энни с Жевунами всё укрепляется, а влияние Корины на них всё уменьшается. Выход? А выход такой: надо перетянуть Энни на свою сторону… Или хотя бы сделать видимость. И тогда Жевуны, поняв, что Энни Корине не враг, а наоборот, друг, полюбят и Корину наконец-то! Важно только их в этом убедить…

Корина по-прежнему Энни едва терпела, но она умела расставлять приоритеты: если для сохранения власти и почёта среди Жевунов ей придётся публично улыбаться этой вздорной и противной девчонке — она будет это делать.

Правда, вот ещё проблема: ну допустим, она-то будет улыбаться Энни, но как заставить Энни улыбаться ей? Корина прекрасно понимала, что Энни ни на грош не поверила в её заверения о дружбе — что ж, будем честны, в них и искренности ни на грош не было, так что всё справедливо. Но как же убедить девчонку в необходимости этой «дружбы»? Хотя ладно, поставим вопрос честнее: как убедить Жевунов в том, что эта дружба есть, и что Энни Корину уважает, а не презирает?

Корина думала о том, чтобы снова, как когда-то, превращаться в Энни и от её имени внушать Жевунам всякие восторги в собственную честь. Но с сожалением отмела эту мысль: если её кто-нибудь поймает на обмане снова — наверняка ей не поздоровится. Второй раз её уже не простят. Особенно сама Энни, которая может рассказать Ланге Одну Большую Коринину Тайну…

Ладно, попробуем напролом. Будем просто всем рассказывать о том, что Энни с Кориной дружит, Энни её поддерживает, Энни её понимает и одобряет… Авось и прокатит!

А кто будет сомневаться — тем будет наказание. Какое-нибудь. Какое — ещё придумать надо. Но обязательно будет.

А то Корине уже доносили — некоторые поговаривают, что, может быть, она и не самая лучшая королева. У неё, дескать, хватает недостатков, да и многие её новые законы, видите ли, непонятно для чего и зачем. И вообще кому-то до её правления жилось лучше.

И что прикажете с такими делать? Как они вообще смеют сомневаться в её праве на трон, в её мудрости и величии! Не-ет, такие разговоры надо пресекать на корню, пока они не расплодились, пока они только единичные. Пресекать, конечно, пока что будем мягко, пусть и решительно. С такими непонятливыми надо, как минимум, проводить профилактические беседы. Разъяснять, растолковывать. Разжёвывать. Ну что поделать, если у Корины такие тупые подданные, что не понимают даже таких простых вещей. А вот если будут упираться в своих заблуждениях…

А тогда — что? В тюрьму сажать? Как-то не решалась Корина на это пока что. Нет, не из соображений гуманности и не ради сохранения свободы слова и мысли среди народа. Просто она сомневалась, что народ отнесётся к этому с пониманием и одобрением. А ведь если не поймёт и не одобрит — то и уважать не будет. Нет, сначала надо народ морально подготовить.

Правда, не сможет же Корина всю жизнь за авторитет Энни держаться, на этой ложной дружбе ради выгоды. Тем более что Энни так ещё и сама слишком уверенной станет, власть свою почувствует, начнёт права качать… В общем, видимость дружбы с Энни — это, конечно, временная мера.

Пока Корина не придумает, как от неё избавиться окончательно. Как-то подставить её в глазах Жевунов, что ли? Правда, Корина абсолютно не могла придумать, как именно. Ей казалось, что Энни и так уже показывает себя перед Жевунами в самом невыгодном свете — вон, то на черешне сидит, то забор красит, то с курами разговаривает. Куда уж невыгоднее-то? А они почему-то её любят и уважают. Что за абсурд… В общем, Корина никак не могла придумать, как выставить Энни в ещё худшем свете, чем она есть. Но может быть, со временем придумается?