Когда тают миражи (гет)

Три года спустя

Жади склонилась над кроваткой десятимесячной Хадижи — малышка тихонько посапывала во сне, зажав в руке погремушку. Завтра ей предстояло собраться в непростую дорогу за океан, чтобы встретиться с новорожденной сестренкой Самирой, родившейся у Латифы и Мохаммеда. Они так долго ждали появления первенца, что счастливый отец устраивал пир на весь мир для многочисленной марокканской родни, а родни и в самом деле было немало. Назира с мужем и двухлетним сыном вылетели в Рио первыми, оставалось только подтянуться остальным.

Саид зашел в детскую, чтобы проведать дочь. Он бережно обнял жену за талию и спросил:

— Она давно уснула?

— Да, — улыбнулась Жади. — Саид, я переживаю, как Хадижа перенесет полет через океан? Может, не стоит лететь?

— Но ведь ты говорила, что в ее возрасте дети уже могут летать на самолете? Я доверяю нашему семейному педиатру.

— Еще не выучившемуся педиатру, — поправила его Жади.

— Но, бесспорно, самому одаренному, — он с любовью поцеловал ее в макушку.

— Не знаю, у меня сердце не лежит к этой поездке, хотя я очень хочу повидаться с Латифой и Мохаммедом, — продолжала сомневаться молодая мать.

— Жади, — Саид посмотрел на нее так, словно заподозрил что-то неладное, — ты не хочешь лететь в Бразилию только из-за тревоги за Хадижу?

— А из-за чего еще? — она отвела взгляд.

— Не подумай, я не ревную. Я знаю, что у тебя связаны с этой страной разные воспоминания. И не самые приятные в том числе.

— Если ты о Лукасе, то тебе хорошо известно — все давно осталось в прошлом.

— Я верю.

— Странно, однако, все это было, — задумалась Жади. — Я каждый раз задаю себе вопрос: для чего это случилось? Почему я просто не могла приехать в Фес к дяде и выйти за тебя, как он хотел? Наша жизнь была бы спокойной и размеренной, как сейчас, нам не пришлось бы проходить через те ужасы, через которые мы прошли.

— Я тоже долго размышлял над случившимся, Жади, — Саид неосознанно потрогал детские игрушки, висевшие вдоль каретки. — Но посуди сама: мысль о замужестве по договоренности была тебе непонятна и отвратительна, и дело не в… Лукасе. Просто это твои убеждения. Как бы ты воспринимала меня тогда? Как человека, отнявшего твою свободу, подавившего твою личность? Да и я был не идеален, в конце концов, из нашего брака не получилось бы ничего хорошего. И уж тем более тогда, когда ты…

— Не надо, — Жади приложила палец к его губам. — Не надо, не говори, не вспоминай больше.

— Больше не буду, — Саид улыбнулся и погасил свет в комнате.

* * *

— Мама, мама! — шустрая девочка лет четырех требовательно смотрела на Маизу блестящими карими глазенками.

— Мел, — Маиза отложила журнал на столик рядом с диваном и терпеливо принялась объяснять дочери, почему она не хочет приглашать на ее день рождения друга с детской площадки. — Дочка, ты можешь играть со своим товарищем на площадке, но зачем же звать его домой?

— А почему нельзя домой? — недоумевала девчушка.

— Мел, но ведь это твой день рождения! К нам в гости придут воспитанные дети, которые умеют вести себя в чужом доме, а твой друг не такой. Он же самый настоящий сорванец!

— Мне скучно с твоими воспитанными детьми, — надула губы Мел. — Я хочу играть с Лео! Я хочу, чтобы он пришел на праздник.

— Мел!.. — раздосадовано всплеснула руками Маиза.

— А вот и я! — бодро воскликнул вернувшийся с работы отец семейства.

— Папа! — бросилась ему на шею девочка. — Мама не разрешает мне пригласить Лео на день рождения!

— Почему это мама не разрешает? — Кайо взглянул на жену с притворной строгостью.

— Кайо! Она хочет пригласить мальчика с площадки.

— Ну и что же? Давай пригласим его.

— Как что? Это ребенок совершенно не нашего круга, он и на улице-то после себя камня на камне не оставляет, только представь, что они на пару с Мел натворят у нас?

— Мел, иди, поиграй, милая, — мужчина поцеловал дочь и опустил ее на пол. — Маиза, почему бы не доставить ей радость, раз она так привязана к этому мальчику?

— Это потакание, вот как это называется, — возмутилась Маиза. — Только представь, в восемнадцать Мел приведет первого попавшегося парня и скажет, что хочет выйти за него замуж!

— Моя благородная леди! — Кайо с нежной улыбкой провел ладонью по ее лицу.

— Ты используешь запрещенные приемы, — не без удовольствия заметила Маиза.

— Мел еще научится законам светского общества, — он заключил жену в объятия, усаживаясь рядом с ней. — Пускай у нее будет детство, не омраченное правилами хорошего тона, м?

— Я сдаюсь. Чур, ты руководишь уборкой после праздника.

* * *

Ветер трепал расклеенные на стенде афиши. Жади пошла прогуляться в одиночестве по пляжу, оставив маленькую Хадижу с Назирой, души не чаявшей в племяннице. Бразилия была для нее особой страной, и как бы Жади ни проникалась любовью к старинным улочкам Феса, длинная набережная Копакабаны навсегда оставалась в ее душе памятным узелком. Стенд с афишами попался ей на глаза случайно, но внимание привлекло очень знакомое имя. «Лукас Феррас. Концерт бардовской песни», — прочитала марокканка вслух. Сомнений быть не могло — это он. В горле встал комок, а на глаза навернулись непрошеные слезы, словно и не было этих пяти лет. Она не ошиблась, точно ли пять? Жади прочла дату и время концерта:

— Аллах, да это же сегодня! Концерт уже идет!

В душе восстали две противоборствующие силы: одна говорила забыть про афишу и идти домой к мужу и дочери, не просто идти, а бежать, не оглядываясь; другая непреодолимо тянула поехать к концертной площадке. «Я просто постою и посмотрю на сцену издалека, хотя бы одним глазом, ничего же не случится», — уговаривала она себя. «Подумай о Саиде, каково бы ему было узнать, что ты, не успев приехать в Рио, побежала к бывшему мужу?» — корила ее совесть.

Метрах в пятидесяти от Жади призывно остановилось такси. Водитель высматривал среди гуляющих по набережной потенциальных пассажиров, и вскоре к нему в стекло автомобиля постучалась молодая женщина в мусульманской одежде.

— На Инфанта дона Энрике, 85, пожалуйста, — сказала она и решительно уселась на переднее сидение.

Концерт на арене «Виво Рио» подошел к концу. Раскланявшись публике, Лукас ушел в гримерную комнату, чтобы немного отдохнуть перед тем, как ехать домой. К нему постучался его концертный директор:

— Лукас, там она фанатка очень хочет с тобой увидеться, всю охрану на уши поставила.

— Правда? — удивился музыкант.

— Мы говорили ей, что зрители не допускаются в гримерные к артистам, но она и слышать ничего не желает. Похоже, женщина не в себе.

— Что ей нужно?

— Говорит: «Скажите ему, что пришла Жади!»

— Жади?! — лицо Лукаса вытянулось от удивления и застыло. — Пусть ее пропустят.

— Ты уверен? — поморщился его коллега.

— Пусть ее пропустят, — по слогам повторил Лукас. Он растерянно взглянул в зеркало, словно спрашивал сам себя: что происходит?..

Жади не заставила ждать своего появления. Дверь была распахнута, и она вошла без стука, украдкой озираясь по сторонам. Она была одета в длинное закрытое платье салатного цвета, ее голову покрывал расшитый пайетками зеленый платок, в ушах красовались серьги с маленькими драгоценными камнями, руки были украшены золотыми кольцами и браслетом, а глаза подведены по восточной моде. Жади была сконфужена не меньше Лукаса и осторожно улыбнулась ему:

— Привет.

— Привет, — в смятении пробормотал он. — Если честно, не ожидал тебя увидеть.

— Я сама не ожидала, что окажусь здесь. Я приехала повидать Латифу, у нее родилась дочь, и… — она запнулась, так как все эти слова показались ей очень нескладными.

— Да ты садись, — спохватился Лукас и пододвинул для гостьи стул.

— Спасибо. Итак…

— Итак?..

— Лукас, мы так и не попрощались с тобой толком тогда, — Жади сказала эту фразу на одном выдохе.

— Согласен, — задумчиво кивнул Лукас.

— Почему ты уехал?

— Куда уехал?

— Я звонила тебе перед отлетом, хотела поговорить, но мне сказали, что тебя нет.

— А, ты об этом, — Лукас помрачнел, вспомнив дни, которые он бы предпочел навсегда забыть. — Я просто хотел побыть в одиночестве.

— Ясно.

Они молчали, не зная, о чем поговорить. Иногда им обоим представлялась случайная встреча спустя годы, где они скажут друг другу все, что когда-то не сказали. И вот, эта встреча состоялась, но вместо пламенных речей в голове был лишь пустой белый лист.

— Как там Иветти? — Жади нашлась, что спросить.

— У Иветти все прекрасно! — оживился Лукас. — Она вышла замуж за моего отца, теперь у меня двое младших братьев. И они тоже близнецы, представляешь?

— Как чудесно! Я так рада за нее.

— А у тебя как дела?

Жади сильно смутилась от этого вопроса.

— Я все еще учусь в медицинском. Ты же знаешь, на врача учатся очень долго, но я уже проходила практику в детском стационаре. Еще немного, и я стану полноценным педиатром.

— Я очень рад за тебя, — улыбнулся Лукас.

— Ты больше не играешь рок?

— Сам не играю, но с удовольствием слушаю. Как видишь, я теперь исполняю бардовскую музыку. Она не такая прогрессивная, как рок, но в ней много души. Я не стал звездой первой величины, конечно. У меня есть своя аудитория, особенно люди в провинции любят ходить на мои концерты.

— Все сложилось так, как мы мечтали… — проговорила Жади и осеклась.

— Ты права, наши мечты исполнились, пусть и не совсем так, как мы себе это представляли.

Взгляд Жади скользнул по фотографиям, которыми был заставлен столик.

— Это твоя жена?

— Это моя девушка, Анжела, — Лукас машинально взял в руки одну из рамок и сразу поставил обратно, словно бы извиняясь. — Ты, должно быть, вышла замуж?

— Это так. У меня есть дочка, Хадижа, — тепло улыбнулась Жади, вспомнив свою малышку, но тут же подумала, что Лукаса может ранить эта новость. — А у тебя есть дети?

— Нет, пока нет.

— Ты счастлив, Лукас? — неожиданно задала вопрос марокканка.

— Да, я очень счастлив, — утвердительно кивнул парень. — Знаешь, оказывается, мечтать о счастье и быть счастливым — это очень разные вещи.

— Не поверишь, я хотела сказать то же самое, — подхватила Жади, и оба рассмеялись.

— Как бы то ни было, мы пришли к тому, какие мы есть сейчас, лишь благодаря друг другу, — заключил Лукас и с какой-то братской нежностью посмотрел на бывшую супругу.

— Ты прав… — задумалась она. — Мне всегда говорили, что наша любовь — это грех, ошибка, мираж. Но как может быть миражом то, что сыграло решающую роль в нашей жизни?

— Помнишь, ты говорила, что наша встреча была предопределена до нашего рождения? — слегка взгрустнул Лукас.

— Конечно, помню, — опустила взгляд Жади.

— Так и есть.

— Мактуб. От судьбы не убежишь.

— Все же есть Кто-то там, наверху…

— Прости меня за то, что причиняла тебе боль, — в глазах Жади засверкали слезинки.

— Ну, что ты. Если кто-то и должен просить прощения, то это я.

Лучи закатного солнца осветили гримерную, отражаясь в гладких поверхностях зеркал. Жади взглянула на часы и заторопилась:

— Ох, меня уже, наверное, потеряли.

— Если хочешь, я могу подвезти тебя до дома, — предложил Лукас.

— Не надо, не стоит беспокоиться, я возьму такси.

— Жади, — после короткой паузы сказал Лукас, — спасибо, что ты была в моей судьбе.

— И тебе! — растянула губы в радостной улыбке Жади. — И тебе спасибо, Лукас!

Она обернулась в дверях махнуть рукой на прощание, а затем, окрыленная, побежала к Саиду и Хадиже, чтобы больше никогда с ними не разлучаться. Лукас взял гитару и сыграл несколько аккордов, полных ностальгии, но он не стал задерживаться — ведь его тоже ждут.

Как прекрасно первое чувство в юности! Оно подобно распустившемуся поутру нежному цветку, но, к сожалению, оно так хрупко. Любые ветра, холода и дожди могут ему навредить. Проходит время и лечит раны, на пути встречаются новые люди, и сердца горят новой страстью, а жизнь обретает новый смысл, но все же первая любовь никогда не умирает до конца. Она навечно остается жить в песнях, надо только уметь ее услышать.