После победы: Год первый. Хогвартс (джен)

Двадцать восьмое декабря настало. Кто-то ждал его с нетерпением, как Рон, например. Кто-то мечтал, чтобы оно никогда не наступило, как Гарри и, как он подозревал в душе, Джинни. Так или иначе, оно наступило. Накануне Гарри, к счастью, подумал о том, что Рону совершенно не в чем идти, и заставил друга взять напрокат смокинг и туфли.

С самого утра Рон кругами ходил вокруг своей кровати, на которой лежал отпаренный и отглаженный миссис Уизли смокинг.

— Как я в этом пойду? — Рон перевёл на Гарри встревоженный взгляд. — Я в жизни не носил ничего подобного.

— Это ничем не отличается от обычных брюк и пиджака, — в сотый раз заверил его Гарри, все мысли которого были заняты исключительно собственными проблемами. — Кстати, ты бы уже начинал собираться. Некрасиво опаздывать.

— Да, сейчас, — Рон уселся прямо на пол возле своей кровати. — Чёрт, Гарри, я так боюсь всё испортить!

— Как? — Гарри опустился на пол рядом с Роном, усилием воли отогнав зависшую перед глазами картинку их ссоры с Джинни на глазах у Дурслей. — Всё будет хорошо, вот увидишь.

— Я не знаю, — Рон помотал головой. — Это, понимаешь, будто первое свидание. То есть, мы ходили гулять и сидели в кафе, всё это уже было. Но тут… Во-первых, это вечер, даже ночь. Во-вторых, ты сам сказал, что театр показывает серьёзность намерений.

— Я говорил так? — Гарри попробовал пойти на попятный. — На самом деле, откуда я могу это знать? Это только мои предположения.

— Но они, скорее всего, правильные, — Рон медленно поднялся. — Гарри, вот у меня нет ни малейшего сомнения, что я ляпну что-нибудь невпопад. Или сделаю. В общем, найду способ всё испортить.

— А тебе не приходило в голову, что, даже если ты ляпнешь что-нибудь, ничего не изменится? — поинтересовался Гарри.

— В каком смысле? — Рон повернулся к нему, держа в руках чёрную бабочку.

— Ну, — Гарри старался скрыть улыбку, — мне кажется, Гермиона немного представляет себе, с кем встречается.

— Что ты хочешь сказать? — Рон наморщил лоб, и Гарри тяжело вздохнул.

— Гермиона знает тебя, — пояснил он. — Она знает все твои недостатки, знает, что ты можешь ляпнуть что-нибудь невпопад. Но она всё равно хочет быть с тобой.

Кажется, это немного успокоило Рона. Но ненадолго.

— Слушай, а эта штука меня не задушит? — он с сомнением разглядывал бабочку. — Она не выглядит такой уж удобной.

— Если задушит, ты станешь её первой жертвой, — Гарри достал из чемодана тёмно-синий пиджак, купленный ещё летом, перед первым походом к Дурслям. — Давай, надо одеваться уже.

Рон, кряхтя, влез в брюки и с изумлением уставился на свои ноги.

— Гарри, они какие-то странные! — воскликнул он пару минут спустя. — Смотри, они как будто долго лежали, сложенные пополам.

— Так и должно быть, — успокоил его Гарри. — Это стрелка.

— Где? — Рон почему-то уставился в окно.

— Кто? — Гарри чувствовал себя донельзя глупо. Разговор глухого с тупым, честное слово!

— Стрелка, — Рон тоже начал раздражаться. — Где Стрелка?

— У тебя на брюках, — Гарри показал пальцами на ноги Рона, и тот с недоумением оглядел себя.

— Ты про эту полоску? — наконец, дошло до него.

— Да, — коротко бросил Гарри. — Ты, кажется, про неё и спрашивал.

— Да, я просто подумал про нашу… — Рон осёкся и махнул рукой. Гарри прыснул.

— Ты подумал про вашу сову? — трясясь от смеха, выдавил он. — Это же надо быть таким…

— Заткнись, — посоветовал Рон, но его губы тоже непроизвольно растянулись в широкой улыбке. — Ты не видишь мой второй носок?

— Нет, — Гарри уставился на него как на сумасшедшего. — Рон, я тебя умоляю, не надевай белые носки!

— А что? — Рон так и замер, балансируя на одной ноге с белым носком в руке. — Они чистые.

— Чёрный смокинг и белые носки? — Гарри душил смех. — Так нельзя.

— Мерлин тебя побери, ты раньше-то не мог сказать? — Рон отбросил в сторону белый носок и полез в шкаф. — Где я тебе сейчас найду два одинаковых чёрных?

— Может быть, здесь? — Гарри взял с его кровати пару выстиранных чёрных носков и покрутил ими у Рона перед лицом.

— Хвала Мерлину! — Рон быстро натянул носки и уставился на туфли с острыми носами. — Гарри, как я смогу ходить в этом?

Гарри проследил за полным отчаяния взглядом друга.

— Как все магглы ходят, — ответил он, снова поворачиваясь к зеркалу и принимаясь безжалостно драть волосы расчёской. — Немного надавит, конечно, с непривычки, но в целом всё будет нормально.

Рон, поморщившись, зашнуровал туфли и походил по комнате.

— Я же в них замёрзну, — заныл он. — Лучше бы я надел свои ботинки.

— Ага, давай, посмеши людей, — хмыкнул Гарри. — Не позорь Гермиону, я тебя очень прошу. Ты не особо будешь гулять по улицам, вы же трансгрессируете сразу к театру, потом — к ресторану. Не успеешь ты замёрзнуть.

Рон насупился и принялся сосредоточенно застёгивать рубашку.

— Гарри! — позвал он через минуту, и Гарри застонал.

— Что ещё? Что теперь не так? — он повернулся к Рону, уже совершенно готовый отправляться к Дурслям.

— У меня на рубашке лишняя пуговица, — Рон продемонстрировал ему неровные края. — И вообще, она какая-то кривая.

— Ты неправильно застегнул, — Гарри терпеливо показал на саму верхнюю пуговку. — Там была ещё одна петля, чуть выше.

Рон молча исправил ошибку.

— Гарри! — снова позвал он почти плаксивым голосом. Гарри притворился, что бьётся головой об стену. — Я не умею это завязывать!

Гарри обернулся и увидел беспомощно повисшую в руках Рона бабочку.

— Я тоже, — растерянно признался он. — В жизни её не носил.

— И что теперь делать? — Рон побледнел. — Мерлин, я не смогу завязать её, мне придётся идти без неё, и Гермионе будет за меня стыдно!

— Прекрати! — прервал его Гарри. — Мы сейчас что-нибудь придумаем. В самом крайнем случае, пойдёшь без неё, это не страшно.

Ситуация осложнилась, когда выяснилось, что ни миссис Уизли, ни Джинни помочь не могут. Обе видели бабочку так близко впервые в жизни. Мистер Уизли предложил завязать её обычным бантиком, как шнурки, что мало помогло.

— Давай я попробую, — предложил выглянувший из своей комнаты Перси. — Я однажды носил такую.

— Ты носил такую? — с настоящим ужасом спросил Рон, и Гарри пришлось срочно выйти из комнаты, чтобы не расхохотаться.

Он подошёл к зеркалу напоследок, проверил причёску, в очередной раз признав своё поражение, потому что волосы на затылке снова торчали во все стороны, как будто Гарри и не потратил полчаса на то, чтобы пригладить их.

— Всё, где пиджак? — спросил влетевший в комнату Рон. — Посмотри, нормально завязано?

— Нормально, — Гарри представления не имел, как должно быть, но выглядела бабочка неплохо. — Всё, удачи тебе. Билеты не забыл?

Рон вытаращился на него, а потом бросился к столу и вынул из ящика конверт с билетами.

— Нет, ну какой же я идиот! — покачал он головой.

— Ты просто волнуешься, — Гарри великодушно защитил Рона от самого себя.

— Не то слово! — с жаром подтвердил Рон. — Как я выгляжу?

Гарри внимательно оглядел его. Смокинг сидел на Роне идеально. При его росте и телосложении ничего лучше просто придумать было нельзя.

— Очень хорошо, — Гарри улыбнулся. — Очень взросло и серьёзно.

Рон приосанился.

— Отлично! — он кивнул. — Спасибо за помощь.

— Всегда пожалуйста, — пробормотал Гарри, провожая его взглядом. Мерлин, как же интересно было бы посмотреть на реакцию Гермионы!

Но и ему уже пора было спускаться, нехорошо заставлять Джинни ждать. Когда они с Роном просили её помочь с бабочкой, она была уже почти готова. Гарри кубарем скатился по лестнице и влетел в гостиную. Джинни удивлённо вскинула брови при его эффектном появлении и отложила в сторону журнал.

— Извини, я опоздал, — выпалил Гарри. — Твой братец меня чуть с ума не свёл.

— Я так и поняла, — Джинни улыбнулась и встала, расправляя складки на симпатичном, чуть строгом платье. — Ну что, нам пора?

Гарри кивнул, и они молча вышли из Норы. Гарри протянул руку, и Джинни крепко ухватилась за неё. Она не надела перчаток, и Гарри с трепетом ощутил прикосновение её тёплых пальцев к своей ладони. Не давая себе времени на то, чтобы предаваться сожалениям и ностальгическим воспоминаниям, Гарри крутанулся на месте, и через несколько мгновений они с Джинни уже стояли на безлюдной окраине Литтл Уингинга.

— Здесь довольно мило, — Джинни оглянулась вокруг. — Всё такое маленькое.

— Да, — согласился Гарри, бросая взгляд на узкие улочки, на которых прошло его детство. — Пойдём, нам ещё прилично нужно пройти. Ближе трансгрессировать было опасно: слишком там тихо, кто-то из соседей мог услышать.

— Ты говорил, что одна из твоих соседей состояла в Ордене Феникса? — поинтересовалась Джинни, пока они шагали по заснеженной дороге, которую из-за праздников никто не удосужился почистить.

— Да, миссис Фигг, — Гарри улыбнулся, когда перед ним всплыли скучные часы, которые он вынужден был проводить в её пропахшем кошками доме. — Очень милая старушка, хотя было время, когда я бы не поверил, что скажу про неё что-то подобное.

— Может быть, я смогу угадать, какой из этих домов принадлежит твоим дяде с тётей? — предложила Джинни, когда Гарри заметил, что они только что свернули на Тисовую улицу. — Ты так много описывал дом, что я уверена, это будет не так уж сложно.

— Сомневаюсь, что у тебя получится, — улыбнулся Гарри. — Дома слишком похожи друг на друга.

— Я всё-таки попробую, — Джинни сосредоточенно уставилась на ближайший дом.

Гарри нравился тот тон, который они использовали в своей беседе. Хороший, дружеский, вежливый тон. Так действительно могут разговаривать друзья, между которыми нет никаких нерешённых вопросов.

— Вот этот? — Джинни указала на дом злейшего врага дяди Вернона, которому мистер Дурсль так и не простил победу в конкурсе на лучший газон в городе пять лет назад.

— Нет, — Гарри рассмеялся. — Тётя Петунья умерла бы на месте, если бы у неё на участке стояла такая ужасная скамейка.

— Тогда вон тот, — Джинни показала на соседний с Дурслями коттедж. — Очень аккуратный, я бы даже сказала, слишком.

— Нет, исключено, — Гарри помотал головой. — Посмотри на эти занавески, они же просто чудовищны. Какого ты плохого мнения о вкусе моей тёти!

Джинни хихикнула.

— Ладно, сдаюсь, — она подняла руки вверх. — Давай, покажи мне их дом.

Гарри указал на дом номер четыре, в котором он провёл самые несчастливые годы своей жизни. Подумать страшно, как бы сложилась его жизнь, не окажись он волшебником! Гарри содрогнулся.

— Ну, в принципе, я не слишком ошиблась, — Джинни пожала плечами. — Все дома здесь одинаковые. У магглов нет никакой фантазии.

— На самом деле, дядя Вернон много раз сетовал, что он не имеет права выстроить дом, не одобрив его проект заранее в мэрии, — справедливости ради заметил Гарри. — Видимо, руководство города считает, что однообразие — залог красоты.

— Неверно считает, — покачала головой Джинни. — Ну что, заходим?

— Погоди минутку, — Гарри чуть замялся. — Ты не сильно замёрзла?

— Пока что вообще не замёрзла, — Джинни взглянула на него с лёгким подозрением. — А что?

— Я только хотел спросить, как… — слова подбирались с огромным трудом, так неловко было говорить с ней об этом, — какую причину… в общем, как мы объясним, что больше не встречаемся?

— Так и скажем? — осторожно предложила Джинни. — Мы больше не встречаемся, мы расстались, решили остаться друзьями.

— Хорошо, но это будешь говорить ты, — быстро попросил Гарри. — Если вдруг зайдёт об этом разговор, ты и скажешь, что мы больше не вместе.

— Это нечестно! — Джинни возмущённо взглянула на него. — Ты мужчина, это дом твоих родственников, ты и должен сообщить им.

— Но это ты решила, что нам нужно расстаться, — тихо возразил Гарри. — Ответственность за это решение лежит на тебе.

Джинни чуть побледнела.

— Да, ты прав, — согласилась она. — Я сама всё объясню, если понадобится.

Гарри выдавил улыбку. Он не был в восторге от своей последней фразы, прозвучавшей как упрёк. Он вовсе не намерен был пугать Джинни такими громкими словами, как ответственность, это вышло случайно, помимо его воли. Хотя, по сути дела, он прав. Она приняла это решение, она и несёт за него ответственность, пусть осознает это хорошенько.

— Вообще, необязательно говорить им, что мы расстались, — вдруг нерешительно пробормотала Джинни, и Гарри изумлённо уставился на неё. — Если ты не против, конечно. Просто, мы и правда будем выглядеть немного нелепо, если скажем, что больше не вместе. Возможно, твоя тётя не пригласила бы меня, если бы знала.

— Да, можно не говорить, — небрежно бросил Гарри, хотя внутри у него всё дрожало от волнения. Что это? Неужели она начинает жалеть о своём решении? — Ты понравилась тёте Петунье, мне кажется, она расстроится.

— К тому же, — Джинни убрала невидимую пылинку со своей куртки, — нам не придётся особо притворяться. Я имею в виду, мы в любом случае не стали бы целоваться при них, правда?

— Да, конечно, — машинально согласился Гарри, впавший в ступор от одного только слова «целоваться». В памяти тут же всплыла рождественская ночь. Интересно, как далеко они могли бы зайти, не опомнись Джинни вовремя? Гарри быстро прогнал подобные мысли.

— Пойдём, мы уже немного опаздываем, — это прозвучало чуть резче, чем следовало бы, и Гарри не мог винить Джинни, когда она возмущённо выдохнула, явно намереваясь ответить. К счастью, Гарри успел позвонить, и за дверью отчётливо послышались шаги.

— Привет, Гарри! — распахнувший дверь Дадли радостно протянул ему руку. — С Рождеством!

— И тебя с Рождеством, Большой Дэ! — Гарри изумлённо уставился на кузена. — Хотя, ты теперь не такой уж и большой.

— Тренировки и диета, — Дадли вздохнул и вдруг застыл с открытым ртом, посмотрев Гарри за спину. — Эээ… это… ну…

Это было всё, что сумел выдавить Дадли, увидев Джинни. Гарри не смог подавить усмешки.

— Я вас не познакомил, — с ухмылкой сказал он. — Дадли, это Джинни, моя девушка. Джинни — мой кузен Дадли.

— Очень приятно! — Джинни сверкнула ослепительной улыбкой и протянула Дадли руку. — Гарри столько рассказывал о тебе.

— Ммм… — Дадли осторожно пожал ладонь Джинни. — Ясно. То есть… мама тоже о тебе много говорила.

— Очень мило с её стороны, — Джинни тряхнула головой, и её рыжие локоны блестящим водопадом рассыпались по плечам. Если до этого Дадли ещё был способен выдавить пару слов, то теперь его речевой аппарат пришёл в полную негодность.

— Дадли, что же ты держишь Гарри с Джинни в холле? — тётя Петунья выглянула из гостиной. — Проходите, не стесняйтесь.

— С Рождеством, тётя Петунья! — Гарри, уже почти привычно, поцеловал её в подставленную щёку, а она крепко обняла его в ответ. — Надеюсь, вы получили мой… наш подарок?

— О да, я в полном восторге! — воскликнула тётя Петунья, но тут же понизила голос, с опаской взглянув на дверь в гостиную. — Но Вернон… ты же его знаешь.

— Да уж, — Гарри улыбнулся. — Надеюсь, я не слишком разозлил его?

— Нет, что ты, — тётя Петунья потрепала его по плечу. — У нас теперь всё немного по-другому. Здравствуй, Джинни!

— Здравствуйте, миссис Дурсль! — Джинни тоже поцеловала тётю Петунью в худую щёку. — С Рождеством! И вот, возьмите, пожалуйста, это мама передала вам от нашей семьи.

— Спасибо, спасибо, но не стоило беспокоиться, — смущённо пробормотала тётя Петунья, беря из рук Джинни огромный пирог и свёрток с печеньем. — И прошу тебя, называй меня тётей Петуньей.

Джинни бросила быстрый, чуть виноватый взгляд на Гарри, но всё же кивнула. Гарри её прекрасно понял: тётя Петунья предложила это исключительно потому, что считала Джинни его девушкой.

— Проходите в гостиную, стол уже накрыт, — тётя Петунья распахнула дверь, и Гарри сразу же увидел массивную фигуру вскочившего с дивана дяди Вернона.

— Может быть, вам чем-то помочь? — вежливо поинтересовалась Джинни.

— Нет, что ты, ничего не нужно, — испугалась тётя Петунья. — Всё уже готово.

— С Рождеством, дядя Вернон! — Гарри постарался вложить в голос побольше радости. — Давно не виделись.

— Да, — дядя Вернон протянул ему жирную, потную ладонь, — давненько. — Особого сожаления Гарри в его голосе не заметил. — С Рождеством, парень!

— Познакомься, Вернон, это Джинни, девушка Гарри, — тётя Петунья чуть подтолкнула Джинни вперёд, и Гарри с изумлением отметил, что она как будто хвастается ей.

— Очень приятно, — пробурчал в усы дядя Вернон, протягивая Джинни ладонь и тут же отдёргивая её. — Очень, очень приятно.

Он, конечно, не раскрыл рот, как Дадли, но Гарри видел, что Джинни произвела на него впечатление.

— Я тоже рада с вами познакомиться, — прощебетала Джинни, хлопая ресницами. — Мне давно хотелось познакомиться с человеком, заменившем Гарри отца. Знаете, это очень важно, ведь фундамент закладывается в детстве и…

— Джинни, всё остынет, — одёрнул её Гарри, не зная, смеяться ему или плакать. Дядя Вернон багрово покраснел и, схватив со стола салфетку, вытер потный лоб.

— Да, садитесь, — засуетилась тётя Петунья. — Кому курицы?

Некоторое время все молча жевали, прерываясь только для того, чтобы похвалить кулинарные способности тёти Петуньи. Наконец, Гарри начал чувствовать себя сытым.

— Как у вас дела? — спросил он, откладывая вилку. — Как ваша работа, дядя Вернон?

— Хм, неплохо, неплохо, — дядя Вернон только что прикончил пятую куриную ножку и явно пришёл в гораздо лучшее расположение духа. — В начале декабря мы заключили очень выгодный контракт, знаешь ли, и теперь у меня есть все основания надеяться, что моя фирма выйдет в лидеры среди британских продавцов дрелей.

— Вы не могли бы объяснить мне поподробнее, для чего именно вы используете дрель? — поинтересовалась Джинни, и Гарри, взглянув на неё, не нашёл на её лице и капли притворства.

— Ну… это такой инструмент… — начал путано объяснять дядя Вернон, — который позволяет сделать массу вещей. Например, повесить картину или…

— Правильно я понимаю, что с помощью дрели можно делать дырки в стенах? — Джинни отщипнула кусочек пирожка с мясом и положила его в рот с самым невинным видом. — Простите, что я задаю такие дурацкие вопросы, но я в жизни не видела дрель. В моём представлении, это что-то поистине волшебное.

Лицо дяди Вернона налилось кровью, но он сумел взять себя в руки.

— На самом деле, здесь нет ничего необычного, — он закашлялся и сделал огромный глоток шампанского. — Берёте дрель, сверлите дырку в стене, вставляете туда гвоздь и вешаете картину.

— Ух ты, как здорово, правда, Гарри? — Джинни повернулась к нему, и Гарри отчётливо увидел знакомый озорной огонёк в её глазах. — Куда интереснее, чем просто произнести заклинание!

— Да, действительно, интереснее, — Гарри старался дать ей понять, что не стоит злить дядю Вернона, но тот, кажется, и не думал злиться.

— Что же, мы тоже кое на что годимся, — важно выдал он, и Гарри пришлось быстро скрыть улыбающиеся губы за салфеткой.

— Ещё бы, — подтвердила Джинни, подозрительно долго отпивая глоток шампанского из своего бокала. — Дадли, а чем ты занимаешься?

Дадли тут же подавился салатом. Гарри заметил, что кузен героически ограничился одной куриной ножкой.

— Дадли учится в колледже, в Лондоне, — с гордостью ответила за кашляющего сына тётя Петунья. — Будет экономистом.

— Мам, я ещё не решил точно, — недовольно прервал её Дадли. — Время ещё есть.

— А чем тебе по-настоящему хочется заниматься? — не отставала Джинни, и Гарри осторожно толкнул её ногой под столом, не ожидая от её вопросов ничего хорошего.

— Честно говоря, я даже не знаю, — Дадли жутко покраснел. — Я никогда не любил учиться. Вот, пару лет я стал нормально заниматься, читать.

— Это нормально, — успокоила его Джинни. — Мой брат Рон начал по-настоящему учиться только в этом году, а ему ведь сдавать экзамены.

— Да, мама тоже так говорит, — Дадли взглянул на неё с благодарностью. — Мне нравится экономика, но я мало что в ней понимаю. Не думаю, что у меня получится.

— Побольше веры в себя! — дядя Вернон хлопнул сына по спине. — Такого смышленого парня ещё свет не видывал.

— Хватит, пап! — рявкнул Дадли. — Как будто Гарри не знает, каким идиотом я был.

Гарри не успел сдержаться и хрюкнул от смеха, чем, к счастью, немного разрядил обстановку. Когда все закончили смеяться, Джинни снова приступила к своим ехидным вопросам.

— Мистер Дурсль, Гарри говорил мне, что вы не слишком любите всё волшебное, — дядя Вернон при этом чуть со стула не свалился. — Но, может быть, это потому, что вы не видели ничего по-настоящему полезного или красивого?

— И нисколько не жалею об этом, — поспешно уверил её дядя Вернон. — Мне хватило этого… Гарри. Он в детстве чего только не вытворял.

— Да, я слышала об этом, — Джинни весело рассмеялась. — Интересно, что вы думали, будто можно вытравить из него волшебство, заперев его в комнате или оставив без еды.

Повисла неловкая пауза. Гарри просто сгорал от стыда. Выглядело всё так, будто он только и делал, что жаловался всем вокруг на Дурслей. Дядя Вернон так надулся, что стал похож на огромную, жирную лягушку, щёки тёти Петуньи окрасил ярко-алый румянец. Одна Джинни, как ни в чём ни бывало, взяла с тарелки печенье и начала с аппетитом его грызть.

— Гарри, ты больше не был в больнице? — нашлась тётя Петунья, резко сменив тему. — Стало понятно, что с тобой было?

— Нет, я больше к ним не обращался, — Гарри с радостью ухватился за эту возможность выйти из неловкого положения. — Я чувствую себя хорошо, меня ничего не беспокоит, так что я не вижу особого смысла снова идти в больницу.

— Да, но всё же хотелось бы знать, что с тобой было, — расстроено пробормотала тётя Петунья.

— Да, ты тогда здорово всех напугал, — вдруг встрял в разговор дядя Вернон. — Петунья сама не своя ходила.

Гарри едва мог поверить своим ушам. Ему внезапно показалось, что дядя Вернон пытается реабилитироваться в глазах Джинни.

— Я не специально, — кратко ответил Гарри.

— Я хотела спросить, — Джинни вдруг повернулась к тёте Петунье, — у вас нет фотографий маленького Гарри? Мне так интересно посмотреть, каким он был в детстве. Наверняка очень милым.

Гарри толкнул её посильнее, но Джинни будто бы и не заметила.

— О, я даже не знаю, — тётя Петунья жутко смутилась. — Нужно поискать, может быть…

— Я не любил фотографироваться, — Гарри попытался спасти положение. — Я помню, что одно время даже боялся фотоаппарата.

— Какая жалость! — откликнулась Джинни.

— Но пара фотографий у меня точно найдётся, — заверила её тётя Петунья, и Гарри поражённо уставился на неё. — Я покажу после ужина.

— Джинни, — вдруг вступил в разговор дядя Вернон, — если я не ошибаюсь, это твой отце однажды появился из нашего камина и взорвал его?

— Да, это был мой папа, — Джинни звонко расхохоталась. — Вы отплатили ему за камин, когда бросили в него вазой.

— Тогда меня куда больше пугали всякие вол… волшебные штуки, — через силу выговорил дядя Вернон.

— Да, — протянул Гарри, вспоминая эту сцену. Слово «пугали» отражало лишь тысячную долю того, что испытывал дядя Вернон к «волшебным штукам».

— А кем ты собираешься стать, когда закончишь свою школу? — поинтересовался вдруг дядя Вернон, и Гарри с удивлением отметил, что тот, кажется, всё ещё волнуется, не сядет ли племянник ему на шею.

— Я решил стать аврором, — ответил Гарри и тут же пояснил. — Это люди, сражающиеся с тёмными волшебниками. Что-то вроде полиции, но авроры берутся не за все дела, а только за те, где фигурируют тёмные волшебники.

— Собираешься бороться со злом, а? — спросил дядя Вернон, и в его вопросе Гарри послышалась насмешка.

— Это всё, что я умею, — прохладно ответил Гарри.

— Это очень мужественно с твоей стороны, — поспешила заверить его тётя Петунья. — А ты чем хочешь заниматься, Джинни?

Гарри навострил уши. Джинни ещё ни разу не ответила на этот вопрос, отговариваясь тем, что у неё впереди ещё целых полтора года, чтобы решить это.

— Я подумываю о спортивной карьере, — серьёзно ответила Джинни, и Гарри не смог понять, шутит она или нет. — Помните, я рассказывала вам о квиддиче? — Тётя Петунья кивнула. — Мне кажется, я готова посвятить жизнь именно этому.

— А как же семья? — тётя Петунья бросила взгляд на Гарри. — Спорт отнимает очень много времени и сил.

— Да, — Джинни согласно кивнула. — Но мне всего восемнадцать, мне ещё рано думать о семье.

— А, — только и сказала тётя Петунья и больше не возвращалась к этому вопросу.

После ужина Гарри с Джинни пересели на диван, а Дурсли устроились в креслах. Тётя Петунья прикатила из кухни столик с чайником и чашками, а Джинни прихватила со стола вазочку с печеньем. Гарри вообще заметил, что она чувствовала себя как дома, никого не стесняясь и не заботясь о производимом впечатлении. Это и понятно: какая ей теперь разница, что подумают о ней родственники Гарри, если она больше не встречается с самим Гарри?

Около восьми вечера дядя Вернон поднялся и заявил, что ему пора, если он хочет успеть на поезд. Оказалось, что сегодня он уезжал навестить тётушку Мардж, всё ещё находившуюся в опале, и Дадли ехал вместе с ним. Гарри испытал немалое облегчение, услышав об этом. Дядя Вернон, не смотря ни на что, продолжал его нервировать.

— Ну вот, теперь можете вздохнуть свободнее, — тётя Петунья подмигнула им, как только за дядей Верноном закрылась дверь. — Вернон старался изо всех сил, но это мало помогло, надо сказать.

— Нет, нет, всё было хорошо, — поспешил заверить её Гарри. — Я просто поверить не могу, что дядя Вернон так изменился.

— Ему пришлось, — тётя Петунья чуть усмехнулась. — Он остался в полном одиночестве, Дадли отказывался с ним разговаривать, я вечно читала нотации. Вернон пошёл на сделку со своими убеждениями, выбрав семью. Это делает ему честь, не правда ли?

Последняя фраза прозвучала почти умоляюще, и Гарри поспешил заверить тётю Петунью, что он даже и не подозревал, что в дяде Верноне столько мужества.

— Я хотела бы сказать, что мне стыдно за своё поведение за ужином, — вдруг сказала молчавшая до сих пор Джинни. — Сама не знаю, что на меня нашло. Просто мне очень жаль Гарри, и я…

— Не извиняйся, — остановила её тётя Петунья, и Гарри отметил про себя, что Джинни и не подумала бы. — Я могу понять тебя. И, хотя Вернон мой муж, и мне немного неприятно слышать нелестное мнение о нём, я не могу отрицать, что мы оба заслужили порицания.

— Я не хотела задеть вас, — попыталась объяснить Джинни, но тётя Петунья замахала руками.

— Забудь об этом, — настойчиво попросила она. — Мы оба заслужили это. Ты не сказала ни одного несправедливого слова.

Джинни сдалась, но Гарри прекрасно видел, насколько некомфортно она себя чувствовала. Остаток вечера прошёл в куда более приятной обстановке. Тётя Петунья принесла альбомчик, куда были вклеены детские фотографии Дадли, на некоторых из них попадался и Гарри, и Джинни с неподдельным интересом уселась рассматривать их.

— Джинни, ты не будешь возражать, если мы с Гарри поговорим на кухне? — чуть смущённо спросила тётя Петунья.

— Ну что вы, — рассеянно произнесла та, поднося альбомчик к глазам, чтобы рассмотреть фотографию получше.

— Что-то случилось, тётя Петунья? — обеспокоенно спросил Гарри, как только она прикрыла дверь.

— Это я у тебя хотела спросить, — ответила та, усаживаясь на стул. — Ты ведёшь себя очень странно по отношению к Джинни. Не так, как в прошлый раз, когда мы познакомились.

— Да нет, всё в полном порядке, — попытался заверить её Гарри. — Ничего не изменилось.

— Раньше ты смотрел на неё иначе, — тётя Петунья задумчиво теребила салфетку. — И она тоже.

— Даже не знаю, — Гарри улыбнулся деревянными губами. — А что не так с нашим взглядами?

— В тебе появилась какая-то жёсткость по отношению к ней, — быстро выдала тётя Петунья, и Гарри вынужден был признать, что годы слежки за соседями не прошли даром. — А она как будто чувствует себя перед тобой виноватой.

— Честно говоря, я не понимаю, о чём вы, — легко соврал Гарри. — У нас всё хорошо, мы не ссорились, если вы об этом. Мы относимся друг к другу так же, как и раньше.

— В этом я ни капли не сомневаюсь, — тётя Петунья кивнула. — Но я подозревала ссору.

— Возможно, я просто немного сердился на Джинни за её вопросы, — нашёлся Гарри, и тётя Петунья сразу успокоилась.

— Не злись на неё, Гарри, — попросила она. — Просто Джинни стало обидно за тебя, она же всё-таки твоя девушка.

— Да, — Гарри поправил очки. — Наверное, так и есть.

— Вернёмся в гостиную? — тётя Петунья встала, и Гарри, наконец, решился.

— Я хотел сказать вам кое-что, — промямлил он. — Точнее, передать.

— Передать? Мне? От кого? — глаза тёти Петуньи расширились от удивления.

— Нужно было ещё давно это сделать, но я никак не решался, — продолжил Гарри. — В общем, не знаю, рассказывали ли вам об этом, но я какое-то время был в состоянии клинической смерти перед комой. — Тётя Петунья поёжилась и кивнула. — Так вот, когда я… умер, то попал… на ту сторону и встретился с родителями.

Со стола с грохотом упала чашка, когда тётя Петунья сбила её локтем, дёрнувшись так сильно, будто её ударили. Краска сбежала с её лица, но она ни проронила ни звука.

— Так вот, — продолжил Гарри, смущённо почесав нос, — мама просила передать вам, что она вас прощает.

— Что? — выдохнула тётя Петунья. — Она что?

— Она прощает вас, — повторил Гарри. — Дословно: «Скажи Петунье, что я прощаю её».

Тётя Петунья покачнулась и схватилась за край стола. По её щекам двумя ручейками потекли слёзы.

— Я пойду к Джинни, — пробормотал Гарри и выскочил из кухни, оставив тётю Петунью наедине со своими мыслями.

Все желающие могут прочесть мини о походе в театр Рона и Гермионы, который называется "Моя душа в твоих глазах". Его нужно читать именно после этой главы и до 51-ой.