Двенадцать звезд (джен)

Девы не хотят никому быть обязанными.

Они любят независимость.

Астрологический справочник

Азраиль скакал два или три часа, прежде чем в сгустившихся сумерках разглядел вдалеке валы, что тянулись вдоль Восточного тракта. Тогда он заставил свою песочную лошадь свернуть с дороги налево и замедлить бег, опасаясь, как бы она не споткнулась на бездорожье. Заодно маг подхватил болтавшиеся обрывки поводьев, связал их узлом и обмотал вокруг запястий: теперь даже если он свалится с коня, далеко тот не убежит.

Только после этого Азраиль начал снимать с лошади опутавшие ее чары. Постепенно — чтобы та, неожиданно освободившись, не понесла, как эльфийская гнедая. Но все прошло гладко: лошадь замедляла ход, встряхивая и мотая головой, но не пытаясь сбросить седока. Она сама продолжала двигаться в нужном направлении, огибая скалы и торчащие из песка валуны.

Когда совсем стемнело и лошадь начала спотыкаться от усталости, маг наконец натянул поводья и сказал «тпру». Несмотря на боль во всем теле, он чувствовал себя так, как будто мог скакать всю ночь и весь день: его обуревал восторг одержанной победы. Один, слабый и безоружный, Азраиль удрал от целого отряда опытных воинов! Обманул эльфийского лорда! Заставил дунадана пристрелить эльфа!

Ах, какой замечательный морок он навел на этого Дагнира: охтар вдруг увидел, как юноша-эльф поднимает на него лук. Взгляд эльфа стекленеет, оскал мелких зубов напоминает звериный — будто в него вселился злой дух или им управляет враждебная воля... Отлично сработано: одним махом из строя выведены оба лучника! Нет, а как мальчишка полетел с коня? Будешь знать, как посылать с черным магом эльфа, мысленно сказал Азраиль Тиндолу.

С трудом спешившись, ковыляя с послушной лошадью в поводу в поисках места для ночевки, Азраиль думал, что впервые в жизни оказался совсем один, впервые сам решал, что ему делать и как поступать. Это было захватывающее и бодрящее ощущение, и его совершенно не беспокоило, что он путешествовал по горгоротской пустыне один-одинешенек, без припасов и оружия. И, возможно, с погоней за спиной.

Маг пожал плечами. Конвой, наверное, только сейчас добрался до лагеря у Башни с раненым или мертвым эльфом на руках. Даже если погоню отправят немедленно, он все равно опережает преследователей на несколько часов.

На ночлег Азраиль остановился в небольшой лощинке между скалами. Чтобы лошадь не убежала, пока он спит, маг обмотал повод вокруг скального выступа, а потом еще навалил сверху тяжелых камней. Затем осмотрел свое средство передвижения, из осторожности обойдя лошадь по широкой дуге.

Животное оказалось кобылой: бока и холка у нее были горячие и влажные, на удилах висели клочья пены. Кобыла еле заметно вздрагивала — Азраиль понадеялся, что от усталости, а не оттого, что вознамерилась сдохнуть, — и не обращала никакого внимания на своего нового хозяина. Маг пощупал ей пульс на шее: единственное, что он мог сделать. Сердце билось нормально, и Азраиль пожал плечами.

Наверное, чтобы лошадь хорошо отдохнула, неплохо бы снять с нее хотя бы седло. Но осмотрев сложное переплетение пряжек и ремней, маг передумал, побоявшись, что наутро не сможет вернуть седло в прежнее положение. Только ослабил подпругу: он видел, что днем так делали охтары, когда отряд остановился на привал. Кобыле бы не повредили ведро воды и мешок овса, но взять их было негде.

Как ни странно, сам Азраиль не чувствовал ни голода, ни жажды. Расстилая плащ, маг усмехнулся сам себе: подумать только, еще нынче утром мысль о подобном ночлеге повергла бы его в ужас! А сейчас он, избалованный удобствами, собирается обойтись без вечернего омовения и спать на песке, завернувшись в грязный плащ! И, главное, его это совершенно не огорчает. Даже усталость скорее приятна.

Уже укладываясь, Азраиль почувствовал боль в правой лопатке. Он сел и ощупал спину. На лопатке обнаружилась всего лишь царапина, ссадина. Даже ноги, и те от верховой езды болели сильнее. Закутываясь в плащ и устраиваясь поудобнее, маг снова улыбнулся. Ну и денек выдался! С этой мыслью он и уснул.

Проснулся Азраиль свежий и полный сил. Уже рассвело, но день обещал быть таким же хмурым, как и накануне. Он сел... и тут же повалился обратно на плащ: спина и ноги ныли немилосердно. Стиснув зубы, маг принялся растирать и разминать мышцы.

Встав и доковыляв до выхода из ложбинки, он первым делом отыскал глазами лошадь. Почуяв человека, та вскинула голову и испуганно, как показалось Азраилю, покосилась на него.

Песочная кобыла жива, здорова и никуда не делась. Умывания, бритья и завтрака не предвидится, так что можно отправляться в путь. Ах нет, надо сначала осмотреться...

Маг вернулся в свою песчаную ложбинку, опустился обратно на плащ, закрыл глаза и начал медленно и глубоко дышать. Внутри него что-то сопротивлялось — должно быть, память о голубом своде, ударившем его по лицу, — но маг преодолел себя и заставил темноту раскрыться перед внутренним взором.

Ощущение стремительного взлета... Туман постепенно расступается, и он начинает видеть. Но Темная Башня оказалась гораздо дальше, чем должна быть в Незримом мире, а Огненная Гора вообще маячила на самом пределе видимости, будто Мордор растянули, как шкуру на раме кожевенника. На самом деле, с упавшим сердцем понял Азраиль, это означает, что с исчезновением ритуального кинжала его собственные магические силы невосстановимо убыли: ведь расстояние, на которое видит маг в Незримом мире, определяется его, мага, силой. Азраиль перевел взгляд на окрестности: несколько темных пятен в округе — могильники перебитых орков, вроде того, где прятались они с Долгузагаром. Тусклый как река в сумерках Восточный тракт. А серые пустоши к югу от дороги, ведущей из лагеря зеленолесских нимри к Темной Башне, словно забрызгало побелкой: эльфийские дозоры и наверняка за ним! Преследователи еще далеко, конечно, но... маг сделал движение, будто сложил крылья, и упал обратно в тело.

Часов на шесть я их опережаю, прикидывал Азраиль, поднимаясь и подбирая с земли плащ. В любом случае, сегодня им меня не догнать.

Развалив каменную пирамиду и намотав повод на запястье, маг рискнул забраться в седло, не прибегая к колдовству. Получилось со второго раза: первый раз лошадь дернулась и попятилась, и Азраиль, с одной ногой в стремени, едва не упал.

Теперь надо поднять животину в галоп. Дергая за поводья, причмокивая и ударяя пятками в бока, всадник принудил ее тронуться с места. Но ему пришлось долго пинать лошадь, прежде чем та с шага перешла на мучительно тряскую рысь. Идти галопом она не желала никак, и Азраиль, стиснув зубы, наложил на кобылу чары подчинения. Она вздрогнула и наконец поскакала.

Тьма, маг надеялся, что сможет управлять лошадью без чар, не тратя драгоценную силу: пепел и камни Мордора вернули ему меньше, чем он рассчитывал. Не иначе, как темную силу выжег лунный и солнечный свет погожих дней и ночей.

Объехав скалы, в которых ночевал, Азраиль направил лошадь не на юго-восток — самым коротким путем к разрыву между внутренними хребтами, через который можно было попасть с Горгорота в Нурн, а на юг, чтобы сегодня ближе к вечеру пересечься с Восточным трактом. К дороге даже приближаться опасно, но маг решил рискнуть: он боялся, что не доедет до выхода с Равнины Ужаса, если не напьется сам и не напоит кобылу хотя бы раз. Ведь колодцы есть только вдоль тракта.

Лошадь летела стрелой, пепел-песок стелился ей под ноги и взлетал сзади туманным облачком. Копыта то глухо стучали по песку, то гулко цокали по камню. Странно, но Азраиль начал получать удовольствие от скачки: от покорной лошади, от бьющего в лицо ветра и меняющегося, хоть и неизменного пейзажа. Даже от голода и жажды, которые ощущались, но не мешали. Пока не мешали.

Жаль, что у него нет ни бурдюка, ни фляги, оставшейся у лесных эльфов. Жаль, что у него вообще ничего нет, кроме лошади, рубахи, сапог и плаща. Маг улыбнулся бьющему в лицо ветру. Что Азраиль-позавчерашний сказал бы об Азраиле-сегодняшнем? Скачет по Горгороту, можно сказать, без ничего и надеется выжить! Какая самонадеянность!

Вовсе нет: маг чувствовал, что это вполне в его силах. Он снова вспомнил вчерашнюю хитрость: сейчас, небось, вся эта компания пылает гневом. Азраиль представил себе, как каменеет лицо лорда Тиндола, когда он слышит рассказ о случившемся на дороге. Попробовал вообразить сердитого и злого Ангрима, но на сей раз потерпел поражение. Как роквэн, однако, швырнул оземь лук...

И тут до мага дошло, что имел к нему лорд Ангрим. Его интересовал не Азарон и не Азраиль. А Дайморд. Неужели роквэн знал Дайморда? Маг едва не рассмеялся: Дайморд — это же он сам, а не какой-то другой человек. Так Ангрим знал меня, когда я был ребенком? Но во взрослом невозможно признать некогда виденного младенца.

Тут маг мысленно хлопнул себя по лбу: конечно же, роквэн узнал не человека, которого конвоировал, а само имя и историю о пропавшем корабле. Оттуда же и загадочная фраза «пока я буду звать тебя Азарон». И что Ангрим стрелял так низко: должно быть, хотел остановить беглеца, не убивая его. Дайморд действительно стал его щитом. Странно.

Маг потряс головой: чего же тут странного? История Дайморда ведь не придуманная, а подлинная. Видно, он уже сам начал путаться, где в его словах правда, а где вымысел. Наверное, оттого, что история Дайморда, будучи правдой, имела настолько мало отношения к Азраилю анАндасалкэ, что была применительно к нему почти что ложью. И маг выкинул из головы и Ангрима, и Дайморда.

В отсутствие еды и воды и с погоней за плечами смысла в дневном привале не было. Вместо этого Азраиль на время снял с лошади сеть подчинения и позволил ей идти шагом. Ее песочная шкура порыжела от пота, но утомленной она не выглядела. Хорошая кобылка, породистая, подумал маг, снисходительно потрепал ее по влажной шее, снова наложил на лошадь чары и перевел на галоп.

Жаль, похожая на черную проволоку колючка, что водится в Горах Тени, не растет на мертвой равнине Горгорот. Кобыла не стала бы ее есть, но зато из побегов можно было бы сплести хлыст, чтобы не тратить драгоценную силу…

Ближе к вечеру Азраиль наконец заметил с небольшой возвышенности валы Восточного тракта и повернул чуть левее, чтобы ехать вдоль дороги. На всякий случай он старался пореже выбираться на открытое место, прячась за камнями и скалами. Время от времени он останавливал лошадь, выглядывая разрыв в валу, который означал бы стоянку и колодец.

Через несколько миль он увидел то, что ему было надо, и осторожно подъехал ближе, каждое мгновение готовый развернуть лошадь и унестись прочь во весь опор. Но на стоянке было пусто.

Маг выехал на дорогу и огляделся: никого. Привязав лошадь к коновязи, он бросился к колодцу и, наполнив висевшее на цепи ведро, сначала напился пахнущей железом воды, а потом опустил в ржавое ведро разгоряченное скачкой лицо. Ох, до чего же приятно смыть с себя пыль и грязь... И Азраиль, сбросив одежду и сапоги, вылил на себя следующее ведро.

Теперь животное. Маг покосился на свою песочную кобылу: не повредит ли ей вода после долгого пути? Из предосторожности наполнив ведро лишь наполовину, Азраиль дал лошади напиться.

Пока та жадно пила, маг, одеваясь, глядел по сторонам и прислушивался. Но дорога была пустынна: видимо, войска Союза приходили в себя. И вряд ли ему повезет наткнуться на орочий отряд посреди Горгорота. А то можно было бы подчинить их вожака, и жизнь стала бы полегче.

Когда кобыла оторвалась от ведра, Азраиль, подведя ее к невысокому камню, перебрался с него в седло. И, съехав с площадки, направил лошадь от дороги, на юго-восток, где на горизонте уже темнел Внутренний хребет. Так не только безопаснее, но и быстрее, потому что тракт лишь постепенно, плавно сворачивал на восток, к проходу. Маг полагал, что дорогой до Нурн еще дня два, а наперерез можно успеть и за день-полтора.

Он ехал до темноты. Когда лошадь, споткнувшись, едва не уронила всадника на камни, Азраиль решил, что на сегодня хватит. Он с трудом слез на землю: ноги сводило, поясница одеревенела.

Сегодня кобыла дрожала сильнее вчерашнего. Завтра надо будет непременно раздобыть для нее съестное и воду. Да и для себя: пить хотелось не очень сильно, но пустой желудок превратился в разверстую бездну. Маг провел ладонью по изгибу атласной шеи лошади. Конечно, можно острым камушком отворить ей вену и напиться крови. Но скакать от этого она быстрее не станет.

После дня в седле и без еды напомнила о себе и голова: маг, устроившись на песке, ощутил, что у него совершенно нет сил выйти в Незримый мир и проверить, как там эльфийские дозоры. Уснул он, едва коснувшись щекой плаща.

Утро выдалось не таким радужным, как предыдущее: проснувшись, Азраиль ощутил боль во всем теле — как будто его колотили палками. Голова кружилась, и магу пришлось собираться силами несколько минут, прежде чем он смог войти в Незримый мир.

Увиденное едва не заставило его утратить самообладание: к северу от места ночлега унылая равнина была чуть ли не сплошь усеяна белыми крапинками, и ближайший эльфийский дозор находился всего в трех-четырех часах езды. Азраиль стиснул зубы и заставил себя перевести взгляд на восток, следуя за плавным изгибом тракта. Проклятье! Там, преграждая путь, расплывалось большое светлое пятно. Отряд! Скорее всего, дунэдайн.

Вернувшись в тело, маг несколько минут лежал, глядя в хмурое небо. Этому отряду даже не надо охранять тракт, достаточно встать у крайних отрогов внутреннего хребта, мимо которых идет дорога с плато Горгорот. Азраиль заскрежетал зубами: вот они, дни, потерянные в плену у эльфов Зеленолесья! Войска Союза взяли под контроль последний выход с Равнины Ужаса. Нет, еще не взяли, напомнил себе маг. Если это пеший отряд, то верховой может достичь гор раньше них.

И Азраиль, забыв о боли, поднялся и пошел к лошади. Та стояла с понурым видом, и он без труда забрался в седло. Не иначе как я научился ездить верхом, невесело усмехнулся всадник. Кажется, на оконечности Внутреннего хребта есть какая-то крепость. Вдруг удастся раздобыть припасы там?

Сегодня ему не удалось даже заставить кобылу пойти рысью, сколько он ни лупил ее пятками по выступившим из плоти ребрам. Но время и скорость сейчас важнее всего: Азраиль набросил на лошадь сеть подчинения, и та, переставляя ноги как деревянные, сначала пошла неровным, вихляющимся галопом, а потом, разогревшись, поскакала легче и быстрее.

Маг направил ее почти прямо на восток. Хотя нимри и уступают адунайм силой, они все же выносливее людей и сна эльфам почти не надо. Кони у них свежие, сытые, напоенные. В конце концов, просто эльфийские — а значит, они скачут быстрее, чем могла бы скакать песочная кобыла даже накормленная и отдохнувшая. Если нимри поднимут след беглеца, они догонят его за несколько часов. Но что делать, раз уж ты свалился в воду между причалом и кораблем?

Может, повернуть на юг и пересечь Восточный тракт, чтобы оторваться от погони? А что потом? Ехать напрямик к морю Нурн по пустыне без пищи и воды? Чтобы через пару дней эльфы нашли его там умирающим от жажды и голода? Или не нашли — и он бы сгинул там? Нет, единственная надежда — это добраться до крепости раньше дунэдайн и добыть там еду и воду.

Но постепенно эти мысли словно унесло встречным ветром. Угрюмое небо, безжизненные камни, пепел-прах под копытами, поседевшая от пыли шерсть коня... На зубах скрипел песок, кожа казалась сухой и потрескавшейся, как старый ремень, лицо зудело от четырехдневной щетины. Я выдержу, думал Азраиль, следуя ритму галопа, я смогу. Хорошо, что спина и ноги уже не чувствуют боли.

Он словно впадал в забытье: тело само держалось в седле, руки сами направляли лошадь в обход опасных мест, дергая за поводья. Небо тускнело, местность вокруг становилась более холмистой — но между магом и миром словно повисла полупрозрачная завеса. И Азраиль, пытаясь уловить смутные образы-тени, пляшущие на этой завесе, все глубже и глубже уходил в себя. Магу казалось, будто ему уже внятен смысл этого танца, как вдруг ему почудилось, что он мчится вверх по склону огромного водоворота, но серая вода увлекает его вниз...

Азраиль вздрогнул и пришел в себя: оказывается, в этот момент его кобыла штурмовала скат высокого холма, а навстречу, вниз по склону, дул ветер, отчего песок пошел рябью, похожей на морскую зыбь. Так недолго и с коня свалиться, подумал маг, встряхнулся и еще раз обмотал поводья вокруг запястий.

Выбравшись на гребень холма, он огляделся. На юге темнела узкая полоска: валы вдоль тракта. А что такое движется и мерцает дальше к востоку? Видимо, отряд: шлемы посверкивают даже в сумерках, полощутся на ветру черные стяги. Значит, дунэдайн по-прежнему впереди. Но у Азраиля еще есть шанс обойти их. И он во весь опор погнал лошадь на восток, туда, где маячила громада Внутреннего хребта. Теперь все зависит от того, кто выиграет эту гонку, а на кону — жизнь беглеца.

Кобыла, связанная магией, скакала с прежней скоростью, но всадник чувствовал, что ее силы убывают с каждой милей. Если он не добудет воды и корма и не даст ей отдохнуть сегодня ночью, она падет самое позднее завтра к полудню. А заставить ее бежать мертвой выше колдовских сил Азраиля. Но если к тому времени он будет в безопасности — пусть. Однако выдержит ли он сам, если будет скакать без перерыва до завтрашнего полудня? Маг попробовал облизать пересохшие губы, но язык превратился в наждак.

Уже начинало темнеть, когда Азраиль, пересекая гладкое дно огромной котловины, уловил какое-то движение слева. Он повернул голову и увидел над высоким северным краем котловины четкий силуэт всадника с луком за плечом. Эльф.

У беглеца уже не было сил бояться. Он не успел ни о чем подумать, а его магические поводья уже развернули лошадь направо, чтобы уйти от погони. Через несколько минут Азраиль оглянулся: эльф съезжал в котловину. Он был один.

На юге котловина переходила в широкое и ровное ущелье между грядами высоких холмов. Въехав в ущелье, маг снова обернулся. Преследователь нагонял его, но медленно: должно быть, его конь тоже скакал весь день и утомился.

Азраиль заставил свои мозги работать. Свернуть в скалы и попробовать устроить засаду? Тогда придется снять с лошади чары, чтобы эльф не почувствовал магию, и неизвестно, что взбредет кобыле в голову. Вдруг она начнет ржать, почуяв эльфийского коня? Ведь в случае чего ей даже горло перерезать нечем... Подпустить эльфа ближе, притвориться, будто сдаешься, а потом выбрать момент и, подчинив его лошадь, заставить ее сбросить и растоптать седока? О, отличный способ обзавестись припасами и оружием, не говоря уже о заводном коне! Но, скорее всего, загонщики предупреждены о том, что маг умеет управлять животными.

На его месте, подумал Азраиль, я бы поостерегся в одиночку брать живьем такую опасную дичь. Ему вдруг вспомнилось, как полетел со своего скакуна мальчик-эльф. Может, эльфийская стрела в сердце и впрямь лучше королевского суда: маг сам не заметит, как умрет…

Впереди показалась темная ровная полоса — вал Восточного тракта, и Азраиль выругался: до него дошло, что сейчас ему предстоит преодолевать это препятствие высотой примерно в полтора человеческих роста. Подъехав ближе, маг решил, что внешняя сторона вала достаточно пологая, чтобы лошадь с всадником смогла на нее взобраться. Повернув кобылу так, чтобы она поднималась по склону не в лоб, а наискось, Азраиль позволил ей двигаться шагом. Вниз катились и сыпались камни и камешки, пару раз лошадь оступилась, но, когда сзади донесся стук копыт, маг был уже наверху.

Проклятье! Внутренние скаты обоих валов оказались круче внешних. Спрыгнуть? Высоко, лошадь с устатку может не устоять.

Азраиль торопливо спешился и, стиснув зубы, — ох, как же ноги болят! — потащил кобылу вниз. Та, хоть и околдованная, упиралась: видимо, склон и в самом деле был слишком крут для нее. Так что она съехала на дорогу на крупе, вместе с кучей песка и гравия. Маг потянул ее к противоположному скату.

Распутав одну руку от поводьев, он пополз вверх по склону на четвереньках: у него не хватило бы сил подниматься на своих двоих и одновременно тащить за собой лошадь. Кобыла все время норовила поскользнуться и скатиться вниз, утянув за собой человека. У Азраиля что-то повернулось в голове, и он рванулся наверх как безумный.

Выбравшись на вал, маг вскочил на ноги и изо всех сил дернул за поводья, подхлестывая животное магией. Передними ногами его кобыла уже стояла на верху вала, и в этот момент над валом на противоположной стороне дороги показался эльф, уже со стрелой, наложенной на лук.

«Если он промедлит хотя бы мгновение, я скачусь вниз сам и стащу лошадь, а пока он будет перебираться через дорогу, попробую ускакать», — успел подумать Азраиль... но тут песочная кобыла, только выбравшаяся наверх, вдруг осела к ногам беглеца, словно из нее вынули кости.

Маг, опешив, уставился на зеленоперую стрелу, торчавшую из лошадиной шеи слева под прямым углом. Как же так, ведь эльф стрелял сзади?

Но тут до Азраиля дошло, что в ушах у него бьется не кровь, а отдается стук копыт. Он посмотрел налево и увидел на дороге еще двух всадников. Это тоже были эльфы. Один держал лук наизготове, а второй доставал из колчана стрелу.

— Сдавайся, — приказал второй. — Подними руки, не то мы будем стрелять в тебя.

Маг перевел взгляд на эльфа напротив: острие стрелы нацелено ему в грудь. На мгновение им овладел самоубийственный порыв сделать хоть что-то.

— Сдавайся, — повторил эльф на дороге.

Теперь на Азраиля смотрели три стрелы. Но магу пришлось сделать над собой усилие, чтобы стряхнуть с запястья поводья и поднять руки.

Нимри на дороге, перекинувшись парой слов с третьим, спешились и поднялись к Азраилю. Их товарищ все это время держал мага на прицеле. Но он мог бы и опустить лук: беглец ничего не мог сделать.

Тот эльф, что приказывал, связал пленнику запястья и лодыжки — не очень больно, но крепко. Затем достал из поясной сумки полоску ткани и туго завязал Азраилю рот. Какая-то часть сознания мага отметила, что это опять зеленолесские эльфы: знакомый выговор, знакомые узоры вышивки на одежде. Неудивительно, что они так осторожны.

Эльф поднял связанного Азраиля на плечо и снес вниз, на дорогу. Закинув мага на своего высокого серого коня, он сел в седло, и маленький отряд поскакал на восток.

Нимри переговаривались, но для пленника цоканье копыт, стук сердца серого коня и голоса эльфов сливались в невнятный гул. Он перестал ощущать что бы то ни было, кроме дикой усталости и боли в мышцах. Обмякнув, он лежал поперек холки коня как неживой.

Потом Азраиля стащили с лошади и попробовали поставить на ноги. Когда он начал оседать, тот же эльф — по всей видимости, это он командовал дозором — снова перекинул мага через плечо и куда-то понес. Потом опустил на землю.

Когда у Азраиля появились силы поднять голову и оглядеться, он увидел, что лежит у вала — внешней ограды стоянки, притулившейся сбоку от дороги. Один эльф, судя по звяканью сбруи, занимался конями, второй разводил огонь, а третий, достав из мешка котелок, наливал в него воду из меха.

Вода. Из груди маг вырвался хрип, уже не стон. Нимри переглянулись в свете разгоравшегося костерка. Командир кивнул, и эльф, отложив мех, поднялся и подошел к Азраилю, снимая с пояса фляжку. Развязал пленнику рот и приложил флягу к пыльным запекшимся губам.

Захлебываясь и судорожно дергая кадыком, маг жадно выглотал всю воду и, утомленный этим усилием, уронил голову обратно на землю. Эльф вернул повязку на место и только после этого отошел к костру, уже ярко пылавшему в черной, как чернила, ночи.

Вода оживила Азраиля: выразилось это в том, что им вдруг овладел зверский голод. Он поднял голову: дозорные грели воду в котелке и резали хлеб и мясо. Обоняние мага обострилось, и от благоухания снеди рот наполнился слюной. На сей раз травяной запах, окружавший лесных эльфов, подействовал на него как аромат специй. Есть хотелось так сильно, что Азраиль почувствовал, как его пробирает дрожь.

Готовили нимри целую вечность. Потом сели есть сами. Что было вполне естественно, однако маг едва не лишился рассудка, гадая, накормят они его или нет. Пожалуй, он даже был рад, что ему завязали рот, иначе бы он унизился до мольбы. Наконец один из эльфов, наполнив миску похлебкой — о, пахла она волшебно! — подошел к Азраилю и, сняв повязку, принялся кормить с ложечки.

Но пленнику было наплевать на унизительный способ кормления, для него не существовало ничего, кроме аппетитного горячего варева.

В себя он пришел только тогда, когда миска опустела, а желудок наполнился приятным теплом. Эльф снова поднес к его губам флягу, и теперь Азраиль пил не торопясь, наслаждаясь прохладой и свежестью воды. На сей раз ему хватило половины фляги. И силы воли, чтобы удержаться и не попросить о добавке. Дозорный опять завязал пленному рот и вернулся к костру, а маг закрыл глаза, наслаждаясь блаженным ощущением сытости.

Как ни странно, несмотря на изнеможение и основательный ужин после двух голодных дней, в сон мага не тянуло. От нечего делать Азраиль начал прислушиваться к беседе сидевших у костра нимри.

— Куда завтра поедем? — спросил эльф, строгавший ножом палочку.

Командир дозора — темноволосый, с темными глазами — пожал плечами. Почему-то магу показалось, что он старший не только по званию, но и по возрасту. Хотя на вид, разумеется, все трое эльфов были моложе самого Азраиля, который, как иногда изволило шутить его начальство, походил на нимри деликатным сложением и тонкими чертами лица. Не сейчас, конечно: заросшему щетиной, с волосами, свалявшимися в паклю, магу казалось, что его лицо покрыто коркой спекшейся грязи. Позволят ли мне умыться хотя бы перед казнью, мелькнуло у него в голове.

— Так все же? — настаивал эльф, резавший деревяшку.

— Наверное, отвезем этого к отряду дунэдайн, — ответил командир. — Ведь ты слышал, что сказал браннон Тиндол.

Собеседник кивнул.

— А что он сказал? — заинтересовался третий эльф, светловолосый. — Я не слышал.

— Сказал, что если снова увидит этого морголлора, то зарубит на месте без разговоров. За племянника.

А, племянник... Жаль, если бы сын, было бы больнее, подумал Азраиль с некоторым самодовольством: он все-таки достал этого Тиндола. Будем надеяться, паренек мертв. Нет, все же обидно, что Тинэльдин не сын Тиндолу: тогда русоволосый эльф помнил бы мага до конца жизни. То есть до конца времен.

— А потому сразу велел везти его к дунэдайн, — продолжал темноволосый. — Надеюсь, этот отряд сумеет доставить его к Верховному королю в целости и сохранности. А может, завтра нас нагонит тот роквэн, что просил не убивать морадана. Тот самый, у которого имя чуть ли не из «Лэйтиан», — добавил командир, улыбаясь светловолосому.

Тот улыбнулся в ответ.

— Точно, Ангрим.

Маг ощутил страх, смешанный с удивлением. Ангрим просил эльфов не убивать его? Подумать только... Но встречаться с роквэном завтра — и вообще когда угодно — Азраилю совершенно не хотелось. Возможно, тот намерен самолично оторвать голову хитрому магу. Или тащить его на веревке как падаль до самого Барад-дура.

Азраиль поморщился. Нет, если честно, ничего такого от Ангрима он не ждал: это не вязалось с суровым достоинством роквэна. Но что-то в дунадане необъяснимо пугало мага.

От этих размышлений пленника оторвало резкое движение: командир дозора вскочил, всматриваясь в темноту за валом.

— Что... — начал светловолосый, но командир движением руки приказал ему молчать.

Азраиль прислушался: ничего, только костерок потрескивает. Темноволосый эльф опустил плечи и объяснил своим товарищам:

— Мне почудилось, будто железо звякнуло. Я пойду проверю, кто тут ходит, а вы оставайтесь здесь, следите за этим, — косой взгляд в сторону мага, — и, если что увидите, стреляйте.

И, обнажив меч, темноволосый бесшумно исчез во мраке.

Азраиль напряг слух: неужели спасение? Но орки бы ни за что не подошли к эльфийскому костру, если бы их было мало. А если бы орков было много, шумную орду уже было бы слышно очень хорошо.

Маг ощутил сильное искушение заглянуть в Незримый мир. Но как бы нимри не решили, что пленный пытается их околдовать, и не прикончили его. Поэтому Азраиль лежал тихо. Было слышно только, как трещит горящий хворост и как негромко звякают сбруей и переступают с ноги на ногу кони.

Из темноты внезапно и совершенно беззвучно возник командир дозора.

— Ничего, — сказал он, подходя к костру. — Должно быть, и в самом деле почудилось. Одно слово — Мордор.

Нимри снова сели кружком у огня и завели негромкий разговор.

Значит, придется самому озаботиться побегом, с тоской думал маг: его как будто придавило каменной плитой. Почему, почему я не дикарь из Низших? Уже давно бы умер от этой скачки, голода и жажды. Или так ослабел бы, что даже думать о побеге не осталось бы сил. …Что бы такое предпринять, когда эльфы отправятся на боковую? Наверняка они выставят дозорного. А может, и вовсе не лягут…

Но тут размышления Азраиля прервал громкий скрип. Несмотря на слабое знакомство с оружием и защитным снаряжением, маг сразу узнал этот звук: в темноте за валом скрипнули кожаные орочьи доспехи.