В круге страха (джен)

Хлопнула дверь. Леферия вздрогнула и повернула голову. Хорошо, что в этих таондарских квартирах из одной комнаты можно увидеть несколько других, удобно… Прошелестела бумага, Фелд повесил куртку в шкаф.

Он вернулся… А Леферия даже не заметила, когда он выходил. Вчера они с Беспутником оказались на конспиративной квартире уже почти ночью. Она поспала всего несколько часов, а потом принялась составлять яд. Просто не могла валяться в кровати, почти физически ощущая, как тает время. Впрочем, назвать этот процесс составлением пока не поворачивался язык. Затхлая, мертвая тьма за окном сменилась холодной серостью, затем рассвело, а Леферия все металась по кухне, переставляла и перебирала свои склянки, коробочки и мешочки с компонентами, изводилась от недостатка информации о таондарцах и их мышлении, и их психике, и основах их таланта… Потом явился Беспутник и начал молча готовить себе завтрак, косясь на нее, но не мешая думать, затем пришел Фелд, отстраненный и независимый, как песчаный кот, но поглядывающий на еду с тщательно скрываемой жадностью. Леферия скрипнула зубами и сделала перерыв.

Проглотив завтрак, Беспутник испарился, словно его и не было — только замок щелкнул. Зато думать, снова вернувшись к яду, стало легче. Леферия открыла одну баночку, помедлив, достала вторую, со жгучим корнем, и ее наконец затянул водоворот вдохновения.

Знать бы, подействует ли…

… — Нам разве можно выходить из квартиры? — она уставилась на Фелда, стряхивающего с волос морось и устраивающегося за столом. Он потянулся к сковороде с остатками завтрака, и его ничуть не смущало соседство с компонентами яда.

— Облав как будто нет, я читал во вчерашних газетах. А мне нужны были новые для практики. Пока вы вчера носились за Дасарманом, я научился довольно сносно читать…

— Фелд, — перебила Леферия, выключая печь, — этот Дасарман встречался с мотхами и хадратским адвокатурным советником. Они все вместе пытались связаться с Судиями через катализатор. Как по-твоему, это измена, глупость или какой-то действенный план?

Тот заморгал.

— А я собираюсь подсыпать яд в катализатор. Кто-нибудь когда-нибудь пытался отравить Судий таким образом?

— Что? — Фелд захохотал. — Не слышал о таких случаях! Наверное, потому, что Судии уничтожали отравителя на месте. А что до Дасармана и советника… Хочешь сообщить в посольство?

— А еще миры не соприкасаются ребром, как мы думали. Это иллюзия. Частицы Хадрата рассеяны по Геолису и подчиняются приливам и отливам. Вчера в прилив мы нырнули в гидровоздух и вынырнули в Речном сквере.

Фелд замолчал. То ли его придавило парадоксальными новостями, то ли ждал, что еще расскажет Леферия.

— Я не знаю, куда мы впутались, но, по-моему, кража магии — только кусочек огромной головоломки из интриг, — сказала она. — Нас в их суть, конечно, не посвятят.

Как ни странно, Фелд усмехнулся.

— Интриги есть всегда. Глупо было бы ждать, что после столкновения миров в обоих будут исключительно мирно знакомиться с культурой и открывать посольства. Море новых возможностей, тучи желающих урвать свой интерес… Скажи лучше, вчера все прошло гладко?

— Ну да, — удивилась Леферия. — Иначе меня бы здесь не было, наверное. А почему ты спрашиваешь?

Она сняла котелок с плиты, водрузила на стол и критически обозрела содержимое. Густая паста. Теперь ее нужно или высушить естественным путем, или… Леферия потянулась за солевым стержнем.

— Потому что на нас все еще висит должок перед Судиями. Или мы платим безвозмездным добрым делом, или нас в любой момент постигнет досадная мелкая неудача. А запас неудач лучше исчерпать до того, как интриги выльются в бурю.

Леферию пробрала дрожь.

* * *

У Эфирных Судий не было обличья, не было тел, не было голосов. И тем не менее их присутствие рядом чувствовалось — как холодное или, наоборот, теплое дыхание, от которого не делалось холодно и не бросало в жар, но безотчетно хотелось закутаться поплотнее в жакет. И руки тянулись к бесплотному жакету, ведь люди в Эфире тоже становились бесплотными. Не люди — проекции. Руки тянулись к бесплотному жакету, и где-то в бесконечной дали, в адвокатской совещательной комнате, пальцы хватались за лацканы, пока сознание вступало в поединок с волей Судий.

Молило. Уговаривало. Требовало. Шло на компромисс.

Если адвокат оказывался достаточно целеустремленным, Судии выполняли его просьбу. Наверное, это их развлекало.

Быть адвокатом — значило иметь стальную выдержку и желать прощения для клиента сильнее, чем желал его сам клиент.

Так рассказывали.

Но сейчас Леферия смотрела на Судий и удивлялась, кому могла прийти в голову подобная чушь.

Судии выглядели, как обыкновенные люди. В легких костюмах, то ли хадратских, то ли геолисских, не разберешь: тонкие белые брюки, майки с рукавами — не ткань, а паутинка…Ведь бывает же в Геолисе тепло? Значит, и там могут одеваться легко… и здесь…

Судий было много — мужчины и женщины, смешливые и серьезные, сонные и веселые, недобрые и дружелюбные. Они смотрели на Леферию сквозь толщу воды, в которой танцевали, свиваясь в узоры, зеленые нити водорослей. И мелкие рыбки, конечно, как же без рыбок. И еще должны быть россыпи камешков и раковин на дне… и коралловые ветви… и подводные скалы…

Мир ткался на глазах. Судии смотрели.

Вода искажала их лица, играла со светом, тенью, самой реальностью, придавала зловещие, макабрические черты: изломанные брови, страдальческий и злобный взгляд, искривленный рот, животный оскал, улыбка, которая все тянулась и тянулась, пока не превращалась в зубастую щель пасти на второй голове урода… Рыбки танцевали на фоне месива из лиц — по кругу. Ровные узоры из безукоризненных кругов, сложенных сотнями крошечных телец.

Это за мной, поняла Леферия. Судии умеют читать мысли. Судии знают, что я задумывалась, можно ли их отравить. Они выслеживают каждого, кто хоть раз об этом помыслил. И уничтожают. Или стирают его мысли…

— …страх — это не только триггеры, галлюцинации и беспричинная тревога. И не только опасения за свою жизнь и безопасность. Страх — это образ мыслей. Все, в чем разум видит угрозу, он уничтожает сам, для этого не нужны Судии. Но иногда он уничтожает даже угрозу угрозе. Это и есть настоящий страх…

Кто-то из Судий монотонно бормотал, но Леферия разбирала каждое слово. Ведь они пришли к ней, она не ошиблась, и ей отвечали — не так, как, по словам Фелда, отвечали адвокатам. Не так, как могли ответить кому угодно из вопрошающих. Судии никогда не снисходили до словесных бесед.

— Вы меня не накажете? — по-детски спросила Леферия.

Ответом служил бесцветный смех, сухими листьями прошелестевший над толпой.

— А как… — она запнулась, ожидая удара, но его не последовало. — Как выглядел бы мир без Судий?

— Так, как ты боишься себе вообразить, — последовал туманный ответ. С учетом прошлой реплики в нем было что-то двусмысленное.

Леферия знала, что зашла слишком далеко, но уже не могла остановиться:

— Покажите!

— О. Невозможно показать человеку мир, пока он сам его не увидит.

— Послушайте, вы!.. — Леферия ударила обеими руками по водной завесе, уверенная, что ее защищает стекло — и провалилась в прохладные струи. Рыбьи хвосты защекотали щеку. Но Судии не стали ближе. Это напоминало бег на месте, и она так и осталась под тихим, полуживым водопадом. — Вы насмехаетесь. Зачем вы насмехаетесь? Вам мало того, что вы держите в руке наши жизни?

— Но вы ведь сами их туда вложили, — внятно ответил парень, стоявший впереди, и разжал пальцы.

Леферия не успела рассмотреть, что у него на ладони, но отчего-то показалось, что это пепельная смола. Едкая, очень-очень ядовитая, способная уничтожить целый город всего одной каплей или стереть разум того, кто коснется ее голыми руками — ее даже в яды почти не добавляли. Имперские маги старались сразу уничтожать ее, едва выгорал очередной Мальстрем. После исчерпавшего себя Мальстрема оставалась щепоть такой смолы.

Может быть, так Мальстремы намекали, что тем, кто ими пользовался, не грех бы последовать за ними в небытие.

Леферию охватил леденящий ужас. Руки и ноги свело судорогой, голова закружилась, перед глазами заплясали черные точки, а под ребрами точно открылся обратный Мальстрем, не дающий силы, а поглощающий их. Она хотела согнуться пополам, чтобы хоть немного усмирить его — и поняла, что просыпается.

Сон разжимал хватку и становился все бесцветнее и бесплотнее с каждым мигом. Оставлял неприятный, зловещий осадок, пепельную смолу — то ли тревога о будущем, то и беспокойство о забытых ошибках.

В окне разгорался рассвет. Самое сложное было позади. Вчера, когда вернулся Беспутник, Леферия снова отправилась с ним в обрушенный туннель, где Дасарман встречался с мотхами и адвокатурным советником. Не застали никого — специально пришли пораньше.

Яд, смешанный с порошком катализатора, был совершенно не заметен. Леферия знала, что и на вкус или по запаху его не отличишь.

Просто, когда Дасарман вдохнет фруктовый дым катализатора, чтобы погрузиться в эфир, выдохнет он уже не дым, а свои таланты. Какими бы они ни были. Умение договариваться, умение ориентироваться в ситуации, умение принимать правильные решения — это тоже таланты. Не имеет значения, что их можно развить самостоятельно.

Яд не оставит такого шанса. Но ржавой пыли от пропущенного через Мальстрем железа Леферия добавила совсем немного. Отчего-то ей не хотелось отнимать у Дасармана все технические способности. Оправится — сможет устроиться на работу инженером. В Таондаре ведь хватает заводов и фабрик, не то что в Хадрате.

Может быть, Анакату следовало строить заводы и фабрики, а не травить тех, кто сделал это раньше.

…Она вздохнула и села на постели, скручивая растрепанные волнистые волосы в узел. На кухне приглушенно позвякивала посуда, а из-под двери пробивался свет, яркий в темно-сером утреннем мареве. Леферия оделась и выглянула в коридор. Беспутник, конечно. Не Фелд же. Адвокат оказался любителем поспать. Впрочем, почему бы и нет, если можешь себе это позволить.

В круглом горшке с носиком дымился горячий отвар, который здесь пили по утрам. Леферия понюхала его на всякий случай, не учуяла ничего ядовитого и налила себе в чашку.

Беспутник молча поглощал мясо.

— И где ты только пропадаешь целыми днями, — пробормотала она себе под нос. Захочет — ответит. Нет — что ж… это тоже ответ.

Беспутник неопределенно пожал плечами.

— Мне нельзя просто так исчезнуть. Знакомых много. Они заподозрят неладное… Об этой квартире никто не знает.

— И ты ведешь свою обычную жизнь где-то там? — протянула Леферия. — Интересно… И кто ты для знакомых?

— Бывший офицер. Бывший пьяница. Бывший дебошир. Где-то работаю, увлекаюсь политикой, не выхожу из дома без антитриггера. Как многие.

Леферия хотела продолжить расспросы, но Беспутник явно был не настроен на болтовню. Он поспешно проглотил остатки завтрака, встал и направился в коридор. Хлопнула дверца шкафа.

— Эй, нам хоть за газетами можно сбегать? — крикнула Леферия вслед.

— За газетами-то? Можно, если в вас не заподозрят иностранцев.

— Мы же учим таондарский!

— Учите? — Беспутника было не видно, но в голосе отчетливо послышалась непонятная усмешка. — Это хорошо. Новый язык — новые открытия…

Он фыркнул, и щелкнул замок входной двери.

Леферии показалось, будто она сидит на берегу ручья и разинув рот смотрит, как отплывает корабль, оставив ее за бортом. Словно к ней и к Фелду полностью потеряли интерес. Помогать неохота, бросить не позволяет обещание.

Чувство было не обидным. Скорее обескураживающим.

Одевшись, она отправилась в ближайший магазинчик за газетами. Утренние выпуски как раз поступили в продажу. Магазинчик, приземистое сооружение под массивной крышей, которое выглядело бы отвратительно мрачным, если бы не пестрые логотипы товаров, покрывающие стены, ослепительно сверкал на солнце. Продавец газет не выказал ни малейшего удивления и ничем не продемонстрировал, что видит в Леферии иностранку. Осмелев, она заметила, стараясь подражать выговору Беспутника:

— Хорошая погода сегодня.

Продавец взглянул на нее, как на умалишенную, и на его сонной физиономии впервые проступили какие-то эмоции. Легкое раздражение.

— До обеда не продержится. Ненавижу грозы, — буркнул он.

«У вас что, ясная погода — предвестник грозы?» — хотела переспросить Леферия, но вовремя прикусила язык. Так ничего и не ответив, она поспешно направилась в проход между темно-зелеными зарослями, ведущий во двор дома.

Тифонус! А есть ведь люди, шпионы, которые годами живут в такой атмосфере, следя за каждым словом и выверяя каждый шаг! Нет уж, больше она не даст втянуть себя в бессмысленные обязательства! Все эти клятвы, безвыходность, Судии…

Вспомнился давешний сон, и Леферия обозлилась еще сильнее.

Оказавшись наконец в безопасной гавани квартиры, она швырнула газеты на стол и принялась подогревать отвар, оставленный Беспутником. Название отвара от злости вылетело из головы. Хотелось только глотнуть чего-то горячего с капелькой успокоительного эликсира, если развести его в горячем, он лучше помогал… Глотнуть, выпустить пар — и впредь интересоваться не только таондарским языком, но и реалиями.

Зачем еще нужны ошибки…

— Что ты там грохочешь? — На шум появился Фелд, плюхнулся к столу и начал листать газеты. — И что делаем дальше? Если яд подсыпать так легко, то разделайся поскорее с Сигетнаром и его группой, и возвращаемся. Или хоть меня отпусти. Торчать здесь…

— Зря я рассказала тебе, что из Оньяра есть ход в Хадрат, — буркнула Леферия. — Если понадобится, я и тебя отравлю, чтобы валялся молча. Мне не с руки, если ты вернешься в Хадрат и Анакат сможет шантажировать меня тобой.

— Ну так не ведись на шантаж, — раздраженно бросил Фелд. — Скажи ему, пусть делает со мной, что хочет. Мало адвокатов, что ли?

— Он и сделает. Прирежет тебя. Жить надоело?

— Не прирежет.

Леферия от души грохнула крышкой, закрывая горшок с отваром. «Мало адвокатов»! Да полно адвокатов, жалких, никчемных тупиц, которые проигрывают дело за делом! А все, кто получше, уже получили от Анаката предупреждения: не сотрудничать с Леферией, бывшей императорской фавориткой, алхимиком, отравительницей и пособницей круга неблагонадежных придворных. Что там говорил Беспутник о себе — бывший военный, бывший офицер, бывший, бывший… Наверное, подобное тянется к подобному, вот только в результате совместных трудов редко получается что-то полезное. Если бы у «бывших» хватало на это ума, они бы не оказались за бортом, сделав неправильный выбор в прошлом.

— Не кипятись, — лениво сказал Фелд. — У тебя все получается. «Утром на выходе из Рагдонского туннеля нашли Галта Каррахса, лорда-амбассадора Таондара. Каррахс был в полубессознательном состоянии и не помнил минувших суток. Врачи предполагают воздействие психотропного яда, подавляющего или искажающего мозговую деятельность. Больше подробностей — в дополнительном дневном номере», — прочитал он вслух. — Это ему вы подсыпали яд?

— Что? — Леферия выхватила газету и впилась глазами в незнакомое лицо на первой полосе. — Да… нет. Да, это был Рагдонский туннель, — она вспомнила указатель на въезде. — И яд должен был в первые сутки подействовать именно так. Но подсыпали мы его другому человеку. Моуру Дасарману! Проклятье, Дасарман что же, привел вчера с собой этого Каррахса? Но в прошлый раз там были только мотхи и какой-то адвокатурный советник!

— Неудачно вышло, — протянул Фелд. — А кто такой лорд-амбассадор? Он мог работать с Дасарманом заодно?

— Ты у меня спрашиваешь? Понятия не имею! Амбассадор? Судя по названию, он должен отвечать за какие-то встречи, переговоры… Забавно, вот он и вел переговоры с мотхами, почему только в этом туннеле, кальмар его проглоти? Ладно. Спросим у Беспутника. Куда в таком случае подевался Дасарман?

— Спокойно доехал до дому и там отключился. Или умер в туннеле. Могло такое быть? — Фелд принялся листать газеты. — Может, про него еще не написали…

— От этого яда не умирают, — сказала Леферия. — Но мог надолго потерять сознание. Доехать до дома… наверное, тоже, если бы выехал сразу. Противоядие им дают, что ли…

— Каррахсу же не дали. Подожди, вот! — Фелд развернул газету и ткнул пальцем в заголовок. — Моур Дасарман! «Вниманию всех жителей Северного Таннского района! Постарайтесь не покидать домов или пользуйтесь респираторами. В связи с визитом на преобразовательный завод номер двадцать главы Таондарской службы технадзора Моура Дасармана мощности завода будут периодически включаться на максимум для… — Фелд запнулся, вглядываясь в строчки. — Для проверки. Концентрация опасных веществ в воздухе в несколько раз превысит норму. По состоянию на шесть часов утра проверка уже началась. Глава службы технадзора удовлетворен состоянием завода и…»

— Для проверки, — пробормотала Леферия, не дослушав. В голове словно включили неисправный эфирный проектор — искры, шум, гул и ни единой связной мысли. Казалось, она падает с огромной высоты, и открывающаяся внизу бездна пугала еще сильнее, чем острые скалы на дне. — Проверки! Фелд! — Она вскочила и заметалась по кухне, собирая все свои расставленные по столу и шкафам баночки, скляночки и коробки с компонентами. Проклятье, где сумка — в коридоре? — Хватай вещи, одевайся и уходим! Сейчас же! Это не ошибка — я просто отравила не того человека! Я видела на его месте Дасармана, видела, да разверзнутся пучины! А Беспутник говорил, что таондарцы и мотхи способны внушать людям несуществующие вещи!

Глаза Фелда расширились, в них плескался ужас и подобие азарта.

— Значит, он зачем-то подсунул тебе цель… Очень любопытно.

И он метнулся в комнаты. Загрохотали дверцы шкафов.

Куда бежать, Леферия даже не думала. И так ясно — в злосчастный Рагдонский туннель. Там дождаться прилива и нырнуть в Хадрат. Если из Речного сквера есть прямой ход в Оньяр, можно действовать из дома: проникла в таондарскую столицу, подбросила нужным людям яд — и обратно. Правда, без проводника будет сложно — поди отыщи их, этих нужных людей, поди доберись до них и не попадись… Что ж, все равно проще, чем с проводником, водящим тебя за нос!

— Может, лучше остаться? — Когда Леферия уже собиралась открыть дверь, Фелд вдруг положил руку на косяк. — Мы не знаем, какие цели преследовал Беспутник. Он увидит, что нас нет, и…

— И что? В Хадрате он меня не достанет!

— Но он может поднять тревогу, и ты больше не доберешься ни до одного из тех, кого должна отравить. Тебя просто поймают, как только ты сунешься. Оцепят туннель…

Леферия задумалась. Звучало разумно. Но, похоже, Рагдонский туннель — лишь одна из многих точек соприкосновения. А значит, ходов между мирами бессчетное множество. Оставаться же бок о бок с Беспутником не хотелось. Он был так убедителен! Мальстрем опрокинутый, да Леферия и не заподозрила, что он может намеренно ее обманывать! Такой компаньон опаснее бешеной твари!

— О Каррахсе напечатали в газетах. Беспутник знает, что мы не могли этого не видеть. Оставаться и вести себя как ни в чем не бывало — еще опаснее. Он уже знает, что мы не настолько тупы. И я не думаю, что он поднимет шум. Если он подсунул мне ложную жертву, значит, он преследует какие-то свои цели, которым шум только повредит. Пойдем, Фелд, ради всего благого, не стой!

Она захлопнула за собой дверь, не заботясь о том, чтобы запереть. Ключи остались в квартире. Фелд вышел следом, но скептически качал головой.

— Вот именно, Леферия. О Каррахсе напечатали в газетах, и Беспутник знает, что мы должны были это увидеть. Он понимал, что его хитрость сразу вскроется. Значит, это была разовая акция. Он не планировал долго тебя обманывать, ему просто очень нужно было устранить именно этого Каррахса. Теперь у него развязаны руки.

— Пускай. Раз так, то тем более надо уходить. Откуда я знаю, что он сделает, когда у него развязаны руки? Фелд, ты хоть понимаешь, что это безвыходная ситуация, и что бы мы ни решили, оно одинаково опасно?

— Отлично понимаю, — вздохнул он. — Далеко отсюда до лазейки в Хадрат?

— Нет, если мы поторопимся! Приливы бывают дважды в день, в полдень уже начнется отлив, и тогда нам придется ждать до вечера. Доберемся до входа в туннель, а там…

Леферия умолкла. Они выскочили в ослепительное солнечное утро. На кустах, укутывавших дом зеленой пеной, раскрылись ярко-оранжевые цветы. На небе не было ни облачка, не считая темно-серой полосы на краю горизонта. Шаг — и она скрылась за следующим домом.

От потрясения и желания поскорее оказаться в Хадрате Леферия даже не чувствовала усталости. Они быстро преодолели путь до Управления безопасности и нырнули в туннель. По краям тянулись узкие пешеходные тропки, отгороженные невысокими решетками от стремительного потока машин. Оба раза, когда она бывала здесь с Беспутником, казалось, что мобиль едет так долго… Но пешком пришлось прошагать всего ничего, и вот уже ревущая масса машин осталась за спиной, петляя и делясь на одиночные ручейки, которые вливались в туннели-ответвления. Леферия провела рукой по предупреждающему знаку и ступила в полутьму закрытого ответвления.

Погасшие факелы под потолком отчего-то успокаивали. А затем потянулись трещины и обвалы, и стало не до раздумий.

— Вот как это выглядит, значит, — произнес Фелд, с интересом изучая границу гидровоздуха. Потом заметил чашу с отравленным катализатором. — А там они собирались? И что, этот адвокатурный советник теперь отравлен?

— Наверное, если он здесь был. Теперь я ничего не знаю, — буркнула Леферия и сунула руку в гидровоздух, ища, за что ухватиться.

— Просто его можно найти и потолковать…

Опора нашлась — гладкая, холодная и очень-очень жесткая.

Фелд договаривал, когда Леферия уже вцепилась в нее и подтянулась наверх. Подтянулась, удобно поставив ногу на что-то твердое, совсем не похожее на рассыпчатый песок, и с опозданием поняла, что совершила ошибку.

— Мы потолкуем, — ответил кто-то рядом.

…фатальную ошибку.

Ее схватили за руки, и на запястьях защелкнулся металл. Сумка упала с глухим стуком. Вместо сплетения водорослей над головой оказалась низко нависшая крыша. Леферия принялась дико озираться.

Она стояла в каком-то фургоне. Поодаль сидел, вяло ссутулившись, адвокатурный советник. Фелд, подтянувшись следом, вывалился в фургон, толкнув Леферию в спину. Она пошатнулась. Дверца захлопнулась, Фелда тут же скрутили, и машина рванула с места. Леферия, не удержавшись на ногах, отлетела на сиденье рядом с советником и осталась там.

— Все-таки вы решили бежать, — произнес Беспутник, отделившись от темной стены. Он встал у поручня — а то жесткое и холодное, за что схватилась Леферия, было именно поручнем.

— А что бы ты делал, если бы мы остались и притворились, что ничего не знаем? — спросила она. Почему-то казалось важным выяснить, от чего она отказалась.

Беспутник пожал плечами.

— Ничего. Вы бы все равно оказались здесь. Только не днем, а ближе к вечеру.

Леферия вздохнула. За небольшими окошками фургона проносились стены туннеля. Вот машина свернула, и темные стены сменились подсвеченными. Мелькали размытые пятна других машин.

— Где это — здесь?

— Вас отвезут в Управление безопасности, в корпус предварительного следствия. Там, надеюсь, пользы от вас будет больше, чем когда ты бегала на свободе с ядами. Честно сказать, я чувствовал себя очень неуютно, — хмыкнул бывший провожатый. — А вдруг бы я не уследил, и ты бы добралась до меня?

— Беспутник, кто ты такой? — Леферия посмотрела ему в глаза, но они ничего не выражали.

— Ярлат Сигетнар, — последовал ответ.

* * *

Не стоило и надеяться, что Фелда оставят в одной с ней камере. Конечно, его увели. И, разумеется, Леферии не доложили куда. Да и не получилось бы на сей раз бежать, даже с помощью Судий. Тем более — с помощью Судий. Они еще не взыскали долг за прошлую удачу.

За небольшим зарешеченным окошком камеры начинался дождь. Кто знает, из чего было сделано стекло, но запах мокрой дороги и прибитой к земле пыли чувствовался резко, точно Леферия сидела снаружи под стенами. Приятный запах, в Хадрате такого нет. В Хадрате и вода с неба не льется, она растворена в воздухе. В Хадрате…

Леферия вдруг поняла, что не боится. Ощущение казалось странным, полузабытым. Она даже не замечала до сих пор, как сильно давит на нервы атмосфера постоянного страха. Все эти триггеры, тревога искусственная и тревога подлинная, боязнь провала… Главное — боязнь провала! Но провал случился, она попала прямиком в застенки к Сигетнару, лишилась сумки с компонентами для ядов, а угроза казни за клятвопреступление нависла над самой головой. И все же Леферия не боялась.

Она лишь надеялась, что за ней поскорее придут. Что угодно, только не скука в тюремной камере. Скуки она уже наелась с избытком.

Сигетнар явился лично, когда дождь перешел в ливень, а за окном так грохотало, что Леферия с трудом расслышала щелчок замка.

Он избавился от окладистой бороды и уже не напоминал Беспутника. Теперь Леферия легко узнала бы его: то же бесстрастное, властное лицо, что и на эфирных изображениях, те же холодные голубые глаза и прилизанная прическа — то ли старательный клерк, то ли теневой советник, у которых, как известно, власти больше, чем у императора. Хотя какие в Хадрате императоры…

— Что ты сделал с настоящим Беспутником? — вяло поинтересовалась Леферия.

— Я и есть настоящий Беспутник, — усмехнулся Сигетнар. — Меня так называли. Я говорил о себе правду… А Краора — убил, конечно. Он был опасным ренегатом.

— И что ты сделаешь со мной? Тоже убьешь? Заставишь принять яд? А Фелда?

— Ну, в отличие от вашего императора, мы никого не травим. Во всяком случае, сразу, — развеселился собеседник. — Я надеялся, что твой адвокат поможет нам разобраться кое в чем… но тот советник умер, тоже наглотался твоего яда. Придется просить о помощи тебя.

— Просить о помощи, — скептически протянула Леферия. — В чем же?

Конечно, это такой завуалированный способ сказать «мы тебя заставим». Нет сомнений. Она фыркнула, представив себе картину, как все, кто чего-то от нее требует, выстраиваются в очередь. Угораздило же оказаться в настолько дурацком положении!

Сигетнар прошелся по камере и сел на стул в углу. В отличие от хадратской тюрьмы, здесь была и раковина с водой, и стулья, и даже вполне сносное постельное белье на кровати — о, Леферия становилась экспертом по тюрьмам!

— Начнем издалека. Ты не знаешь, как звали того адвокатурного советника?

— Понятия не имею. И да, он умер не от яда. От того яда не умирают.

— Даже если организм ослаблен? Или, к примеру, человек недавно перенес инсульт?

Леферия решительно помотала головой.

— Это другое. Яд влияет на мозг, да, но это механизм магический, а не физиологический. А как он умер?

— Сначала говорил, потом впал в беспамятство, реанимировать не удалось. Это что-то значит?

— Конечно, значит! Что он говорил?

Леферия неожиданно улыбнулась, поймав себя на мысли, что обсуждает с врагом его трудности и пытается помочь, будто перед ней союзник. А впрочем, почему бы и нет? Таондарцы действуют против Анаката, а ужалить Анаката, посадить хотя крошечное пятно на картину его славного и великолепного правления — удовольствие на грани триумфа. Триумфа злорадства. Если бы не клятва…

— Неважно, — помрачнел Сигетнар. — Мы его допрашивали…

— Не будь же идиотом! Ты понимаешь, что его могли убить Судии, как только он выдал что-то запретное? С него могли взять такую же клятву, как с меня, обязать молчать о чем-то, и когда он проболтался… Я не спрашиваю, о чем именно он рассказывал, но подумай над этим — и поймешь, какую клятву он нарушил, а может, даже догадаешься, кому он клялся.

Сигетнар закусил губу и умолк. Казалось, он не столько размышляет над предложенной загадкой, сколько взвешивает что-то: пожертвовать-приберечь, решиться-поостеречься, выбрать одну коробку с подарком, когда рядом стоит другая, или уничтожить обе и сотворить что-то совершенно новое из пепла блестящих ленточек и оберточной бумаги…

— Спасибо. Мы подумаем, — сказал он, и это «мы» напомнило Леферии, что за привычным Беспутником стоит таондарская государственная махина, от которой не следует ждать снисхождения. — Но вообще-то я пришел не за этим. Тебе придется ненадолго вернуться в Хадрат.

— Вот как, — заинтересовалась Леферия. «Придется», ну-ну. Неужели нашелся второй умник, вознамерившийся шантажировать ее Фелдом?

— И передать в Ложу Былого кое-какое устройство.

— Иными словами, подбросить, — констатировала Леферия.

Ей всегда казалось, что она неплохо владеет собой — клей крепко держал маски на лице, из-под плотно пригнанного папье-маше не просочилось бы ни капли радости или горя, а сверху, как и полагается, легкомысленные дамские кружева и перья, мимикрия, слияние с образом, который ожидали увидеть собеседники… Но Ложа Былого?! Сдавать своих же соратников? Даже Анакату не пришло в голову этого требовать! А ведь она готова была с потрохами выдать самого Анаката и всячески помогать таондарцам его сокрушить. Такой клятвы с нее никто не брал…

Спокойно, подумала Леферия, и невидимая маска сжала виски обручем.

Анакат не требовал сдавать Ложу Былого, потому что знал…

Что он знал?

И без того знал все, что хотел?

Или все же…

— Эй, что с тобой? — Сигетнар коснулся ее плеча. Леферия моргнула, поднимая на него глаза.

— Ничего. Зачем тебе Ложа Былого? Разве ваш враг — не Анакат?

— Наш враг — Анакат. Нет, не так. Мы его враги. Он для нас ближе к слабому противнику или даже жертве. А зачем мне Ложа Былого — это пока что дело Управления безопасности. Узнаешь попозже, если уцелеешь.

— Не боишься, что я выкручусь? Сбегу или найду способ сорвать ваши планы?

— Я отправлю с тобой надежного человека или отправлюсь сам. — Сигетнар говорил спокойно, но в легком изломе бровей и изучающем взгляде теперь читалось подозрение. Он понял, что Леферия готова согласиться. Или подчиниться, так точнее. И, несомненно, гадал, в чем подвох. Но ей смертельно не хотелось томиться от безделья и неопределенности в камере — а если бы она отказалась, ее бы наверняка держали здесь до посинения, мариновали бы, подсовывая триггеры и видения, влияя на разум, заботливо укутывая в холодное мокрое покрывало искусственной тревоги. И в конце концов добились бы своего. Она представила, как мечется по камере, пытаясь принять решение и не замечая, что бьется в открытую дверь. Нет уж, спасибо! Что угодно, кроме бездействия! Что угодно, лишь бы не ничего.

— И твоего надежного человека не схватят как шпиона? О тебе нечего и говорить, тебя-то узнают сразу.

Она дразнила Сигетнара, чтобы и ему пришлось подумать и помучиться над решением, хотя понимала, что для него все это не страшнее булавочного укола. Он в ответ лишь передернул плечами. Узнают? Того, кто владеет ментальными практиками и может внушать встречным любую внешность? Прикинется женщиной — и ведь поверят без всяких париков и помады! И даже маги ничего не поделают, потому что таондарцы умеют создавать блокаторы магии, а она, Леферия, до сих пор не отравила завод, на котором их изготавливают. И, к слову, самого Сигетнара. А ведь если его не отравить… Она опасалась представлять, что могло случиться.

Да, Анакату хватало ума не требовать, чтобы Леферия сдавала ему соратников из Ложи Былого. И не потому, что он боялся.

Он просто знал, что у членов Ложи Былого прекрасно налажена связь. Они вовремя предупреждают своих об угрозе и таятся, сливаясь с окружением, как болотные крокодилы.

Хорошо, что этого не знает Сигетнар. Будет весело.

— Мне нужно поговорить с Фелдом, — сказала Леферия. — А потом — я готова помогать.

* * *

— То есть, — негромко произнес Фелд, — ты уже смирилась, что отравить Сигетнара не выйдет?

Он лениво развалился на тюремной койке и выглядел, как пассажир поезда дальнего следования: скука, сонливость и отложенное ожидание. Нет смысла суетиться и надеяться, что прибудешь раньше, все уже указано в билете… Леферия сильно подозревала, что, если бы Фелду пообещали пожизненное заключение, он бы вел себя так же.

— Но ведь я и правда не смогу его отравить! Думаешь, он так просто позволит?..

— А значит, — продолжил Фелд, точно не слыша возражений, — в Хадрат тебе нельзя. Судии тут же уничтожат тебя за клятвопреступление. Для них ты все равно что отказалась его травить. Хотя поклялась.

Леферия выругалась, поминая Тифонуса и все его выдающиеся части тела.

— И как ты предлагаешь мне уверовать в успех?

— Как тебе удобнее. Но, по моим наблюдениям, угроза мучительной смерти очень усиливает способность верить в чудеса.

Леферия подозрительно покосилась на Фелда, но тот оставался предельно серьезным.

— Ладно. Ладно! Не знаю как, но я доберусь до него! Но ведь он не даст мне отравить своих подчиненных и завод! А нельзя опять попросить Судий о помощи, раз ты все равно здесь сидишь? Или… проклятье, мы ведь уже просили, теперь надо отрабатывать…

— Нет, мы отработали. На нас свалилась мелкая неприятность, причем исключительно не вовремя, условие выполнено. Мы ведь могли и не попасться Сигетнару, ты в курсе? Их фургон приехал за адвокатурным советником и пробирался через Хадрат, потому что часть дороги в туннеле была завалена. Мы могли бы легко разминуться. Дело решили доли мгновения.

На сей раз Тифонуса оказалось недостаточно, и Леферия просто промолчала.

— Не проси, — выдавила она, когда дар речи кое-как вернулся. — Если после помощи бывает такая отдача, я лучше как-нибудь сама.

За решетчатым окошком в двери промелькнула неясная тень, и Леферия встала. Она собиралась спросить еще кое о чем — Судии и Ложа Былого, Судии и адвокаты Ложи Былого, — но вовремя вспомнила, что у стен есть и уши, и глаза, и, возможно, даже длинные цепкие щупальца.

Фелд истолковал ее смятенный взгляд по-своему:

— Не волнуйся, я и без твоих поручений не буду бездельничать. То, что Судии нагоняют страх на таондарцев — занятное явление, я попробую его изучить.

— Благодарю, ты нас очень обяжешь, — раздалось из приоткрывающейся двери, и на пороге возник Сигетнар. — Мы, конечно, проконтролируем это исследование. Леферия, вы все обсудили?

Скажи «не все» — дальше придется говорить в его присутствии. Нет, тюрьма есть тюрьма, даже если тюремщики усиленно прячут клыки и когти, маскируясь под дружелюбных зверьков-компаньонов. Леферия кивнула.

— Отлично. Собираемся и отправляемся в Хадрат прямо сейчас, — Сигетнар вышел в коридор, не забыв запереть камеру Фелда. Интересно, вот если бы забыл — хватило бы адвокату смелости бежать? На его месте Леферия бы попыталась…

— Уже?

— А чего ждать? Но прежде чем мы отправимся… У Ложи Былого есть адвокат?

— Собственного — нет, это же тайная организация, но у многих членов есть личные, и они… Подожди, ты сказал «мы»?

— Я же предупреждал, что пойду с тобой.

Леферия остановилась посреди залитого мертвенным желтоватым светом коридора. Откуда-то доносился шум, с которым дождь яростно бился в стекла и стены.

— Ты требуешь, чтобы я что-то подбросила в Ложу Былого! Хотя это не ваше Управление безопасности и даже не кружок любительниц вышивки, это тайная организация! У нее нет отдельного помещения, куда можно просто подбросить что бы то ни было! Значит, мне придется действовать через кого-то! Они знают, что Анакат поймал меня! Думаешь, они ничего не заподозрят, когда я появлюсь и предложу встретиться… или что еще можно придумать? Они даже мне не смогут доверять, как я еще должна объяснять им твое присутствие?

— Может, ты мне нравишься, — невозмутимо ответил Сигетнар. — Я серьезно. Может, я надеюсь, что, когда появятся первые результаты, ты изменишь свое мнение о Хадрате и Таондаре…

Он прислонился к стене, сунув руки в карманы.

Леферия изумленно уставилась на него. Услышанное звучало не как любовное признание — скорее как очередная огорошивающая новость или неприятное открытие. Мало, что ли, ей пришлось выслушать такого, с тех пор как злосчастный яд оказался в чаше с катализатором в Рагдонском туннеле? Однако что-то во взгляде Сигетнара все же не дало ей отмахнуться, словно ничего не было.

— Я умею смотреть по сторонам. И я уже сделала много выводов и о Хадрате, и о Таондаре, — негромко произнесла она. — Но ты хоть знаешь, что такое Ложа Былого? И почему я не хочу сдавать ее в ваши лапы?.. Мы все были преданы Ринеону, прошлому императору. Я любила его. По-настоящему. Так, что после него… вообще никем не интересуюсь, — она помолчала. — Анакат устроил переворот и пришел к власти. Он бы не убил Ринеона, он бы вообще и шагу не сделал, если бы кто-то ему не помог! Все произошло очень быстро… Потом он захватил главный Мальстрем, это источник императорской магии, самый мощный в Хадрате, и все придворные, и боевые маги, и солдаты присягнули ему на верность. Ложа Былого ищет, кто из них оказался предателем. Кто помог Анакату. А потом, когда мы вычислим врага, то, может быть, с помощью Судий, Мальстремов и алхимии сможем вернуть былое…

— И что — оживить Ринеона? — уголок губ Сигетнара пополз вниз то ли скептически, то ли брезгливо.

— Оживление мертвых возможно, — Леферия посмотрела ему в глаза. — Алхимики способны на это… и я знаю, как это делается. Правда, никто давно уже не решался. Оживший мертвец все равно не будет живым…

— Извращенцы, — бросил Сигетнар. Брезгливость на его лице окончательно затмила все остальное, исчезли тени удивления, неверия и смятения, калейдоскопом сменявшие друг друга. — Ложа Былого… Былое мертво! Все, что можно сделать — это жить дальше в новых обстоятельствах! Ты можешь менять их по своему вкусу, но они останутся новыми, а не ожившей мертвечиной!

— Кое-кто у нас с этим согласен, — вздохнула Леферия. — Наверное, поэтому Ложа Былого еще не уничтожила ни предателей, ни Анаката. Но любовь к прошлому — это… вот бывает же, что расстанешься с кем-то, забудешь, живешь дальше — а потом чувства вдруг обрушиваются на тебя, стоит услышать песню из того времени или ощутить запах…

— Ничего не имею против воспоминаний. А вот чувств не понимаю. Мне повезло, я никогда не бывал влюблен, — хмыкнул Сигетнар.

— Угостить любовным эликсиром?

— Нет! — казалось, предложение напугало его сильнее, чем перспектива быть отравленным. Он отделился от стены. — Ладно, оставим это… Я отправляюсь в Хадрат с тобой. Но со своими приятелями из Ложи можешь встретиться без меня. Если хочешь, предупреди их о том, кто тебя подослал. Ты же все равно найдешь способ это сделать.

Леферия заморгала. Продумать каждый шаг, чтобы незаметно предостеречь соратников, и получить такое издевательское разрешение… это выбивало из колеи. Что он задумал? Подбросить неизвестную пока дрянь лично? Использовать Леферию вслепую, чтобы она думала, что подбрасывает одно, но незаметно для себя передала другое, будто носитель вируса? Еще какую-нибудь подлость? Но и на подлость это не тянуло, потому что Сигетнар прямо сообщил о своих планах. Не сообщил только, как именно намерен их воплощать.

— А если я откажусь?

— Ну началось. Ты ведь уже согласилась. Но если откажешься — мы прибегнем к методу Анаката. Только на сей раз ты не сможешь похитить Фелда.

Проклятье… Леферия смотрела на него, скрипя зубами от ярости, а картины возможных уловок и хитростей сменяли друг друга, как наяву — все более причудливые, гротескные, переходящие из фантасмагории в кошмары больной психики… Деваться было некуда.

Но таондарцы все же недооценивали Ложу Былого, считая, что те не отыщут «подарочек», даже если их предупредить.

— Что бы это ни было, я передам его им прямо в руки. Открыто, — процедила она.

— Передай. Это катализатор, — Сигетнар снова зашагал по коридору, явно не опасаясь, что Леферия развернется и сбежит. Отчего-то ей казалось, что это было бы бессмысленной затеей. — Катализатор для курительной чаши, через которую ваши адвокатурные советники общаются с Судиями. Там нет яда, вообще нет ничего опасного. Поверь мне на слово, потому что перепроверять его при тебе нет времени.

Леферия безнадежно покачала головой.