Культ ихора (джен)

Брин уверенно шагал по восточной окраине пустыни. Он выглядел теперь вдвое моложе своего настоящего возраста. За ним следовал отряд Нора. Ещё три отряда формировали авангард и были готовы отразить любые атаки в лоб. Их не могли застать врасплох.

Хана была среди замыкающих, и ей такой поворот событий совершенно не нравился. Два дня назад они решили, что не могут просто так последовать за Брином, не получив подтверждения того, что ему можно верить. Например, попытаться найти Элой и попросить поручиться за него. Или опровергнуть его надёжность. Рай вызвался выследить Охотницу и отбыл в спешке.

Как бы там ни было, отряд Нора не мог оставаться так близко к Свободной Горе. Они тщательно захоронили останки нападавших, не оставляя видимых следов взрыхлённой земли. Но подозрение рано или поздно падёт на них. И несмотря на то, что погибшие сами спровоцировали эту ситуацию, у них с высокой вероятностью были друзья, может, даже и семья, которые совершат месть без колебаний и не интересуясь подробностями происшествия.

Нора собрали палатки и снаряжение и скользнули под покров ночи. Хана заметила, что такое поведение всё равно придаёт им подозрительный вид. Но неизбежное можно было только отсрочить, а не предотвратить. Так что они снялись с места, взяв с собой и Брина.

С тех пор настроение отряда начало изменяться. Брин стал вести беседы с каждым с глазу на глаз длиной в час или два, прежде чем перейти к следующему члену племени. Похоже, он нарочно избегал Хану. Это заставляло её нервничать. Как только они отбыли, он тут же обратил внимание на Гэлину. Но когда Хана позже спросила её о предмете беседы, Нора лишь ответила, что разговор был практически о том же, о чём и в день появления Брина. Со временем Хана заметила, что те, с кем он поговорил лично, проводили друг с другом много времени, ведя загадочные разговоры.

Нора решили, что лучшей идеей будет уехать как можно дальше от Свободной Горы, прежде чем заново разбивать лагерь и уже там ждать Рая с ответом Элой насчёт чужака. Это решение казалось вполне разумным на первый взгляд. Но в первый же вечер они разбили временный лагерь, что озадачило Хану. Зачем продолжать движение? Аргументом, который она получила в дальнейшем споре, было "Почему нет?". Очевидно было, что влияние Брина на некоторых членов отряда возрастает. Конечно, он им нравился. В его словах были юмор и мудрость. Он намекал на возможность раскрытия древних тайн и восторженно описывал новый век человечества и машин, залогом которого станет партнёрство, как это и должно было быть, а не повторяющаяся по кругу истощающая война, как это продолжалось десятилетиями и даже столетиями. Харизма Брина привела к тому, что его вполне естественно начали считать лидером. Он сумел дать Гэлине почувствовать, будто это она принимает решения, хотя в действительности он еле заметно подталкивал её в нужном направлении.

Когда на следующий день рассвет озарил небо, они сняли лагерь и проследовали дальше на восток. Хана решила, что, возможно, наступило время ей лично поговорить с Брином. Прежде чем подойти к шаману, она совершила короткий медитативный ритуал Нора, часто практикуемый перед охотой, чтобы успокоить мечущийся разум.

— Брин, мы можем поговорить?

— Разумеется, говори свободно, — ответил он, мягко улыбаясь.

— Куда ты ведешь нас?

— Творить историю, юная Нора. Мы починим то, что было так долго сломано, — спокойная уверенность сочилась из каждого произнесённого слова.

— В это "мы" ты включаешь и меня?

Брин добродушно усмехнулся.

— Конечно же, почему бы я стал тебя исключать? Скорее вопрос можно поставить так — ты включаешь в "мы" саму себя?

— Пока нет, Брин. Пока я не пойму, каких именно действий ты от меня ждёшь. У нас уже кровь на руках. Если "починить то, что было сломано" означает пролить ещё больше...

— Крови, — отозвался Брин с ноткой сожаления. — Кровь для наших народов давно является дешёвым товаром. Мы сожалеем о пролитой крови. Но что я должен был сделать по-твоему? Тебя бы больше устроило, если бы я пощадил Озерам и позволил Нора умереть?

— Конечно, нет. Но мне теперь что, поблагодарить тебя за то, что я вне закона и племени?

— Мы все вне закона и вне племён — вне Озерам, Карха, Банук. Вне машин. Именно это должно быть исправлено. Мы можем положить этому начало. Вместе. Или нет. Ты свободна уйти, если желаешь, — хотя я буду разочарован, если ты так сделаешь. Но, — его лицо окаменело в решительном выражении, — перемены должны произойти. Наш мир требует этого.

Он продолжил, чуть смягчившись.

— Но скажи мне, если бы ты ушла сейчас, куда бы направилась? К Великой Матери?

— Может быть, — Хана пожала плечами.

— В твоём голосе нет уверенности. Сейчас ни в чём нельзя быть уверенным.

Он остановился, положил ей руку на плечо и улыбнулся.

— Пойдём со мной. Давай работать сообща. Мы направляемся к Котлу Ро. Там мы попытаемся посеять семена нового лучшего века.

Хана посмотрела ему в глаза.

— Мы только что избавили мир от чудовищ. Что если мы просто заново запустим цикл? Ещё тысяча лет — как ты там говорил? — "истощения"?

— Риск есть во всём, Нора, — кивнул Брин, будто соглашаясь. — Ты рискуешь жизнью, когда охотишься. Но ты рискуешь и тогда, когда ничего не делаешь. Когда не поднимаешь руку на зверя, который может убить твою семью. Я не могу пообещать, что в предложенном мной пути нет риска. Но риск при отсутствии действий ещё выше. Разве ты не чувствуешь слабое дуновение волнения среди населения?

Подумай. Когда наши города, поля и мануфактуры будут восстановлены, что дальше? Люди отвлекутся от выживания и строительства на мелочные ссоры, которые нас преследуют. Такова цена комфортной жизни. Недостаточно надеяться, что будущее будет лучше прошлого. Мы должны постоянными усилиями и бдительностью обеспечивать это будущее. Разве не таков урок нашей истории?

Его тон и язык тела говорили о том, что последний вопрос был риторическим. Разговор затих. Хана отступила на некоторое расстояние, отделившись от отряда Брина и чувствуя себя противоречиво. Она не могла обнаружить изъянов в его доводах, но считала, что события разворачиваются стремительнее, чем следовало бы. Тут скорее требовались спокойные взвешенные коллективные решения. Но её соплеменники, казалось, были с этим не согласны. Они нашли лидера, обладающего мудростью, а не невежеством или ласковыми речами, желание которых было заложено в их племени на уровне генов.

Позже этим вечером незадолго до сумерек Рай присоединился к отряду и, естественно, разыскал подругу.

— Хорошо, что ты вернулся, Рай. Ты нашёл Охотницу?

— Да. И она поручилась за честность Брина. Хотя, если читать между строк, она, похоже, сказала, что он может считать, что говорит правду, но на его слова сами по себе не всегда можно положиться.

Хана покачала головой. Эта информация мало помогла, разве что подтвердив то, что она уже подозревала.

— Хотя она действительно подтвердила, что его история о дружественных машинах — правда, — продолжил Рай. — Какими бы ни были его планы, но его намерения кажутся благородными.

Он достал провиант и принялся за еду, пока Хана рассказывала ему о событиях, случившихся за время его отсутствия.

— Что же нам делать, Рай? Следовать за ним? Несколько человек уже решились, пока тебя не было.

Рай вперил взгляд в свои колени, будто на них мог быть вытатуирован ответ.

— Хана, есть множество путей, по которым мы можем пойти, кроме этого. Разве выбор только между этими двумя возможностями? Если Брин собирается исправить мир в одиночку, то мы способны ему помочь. Если мы не уверены, что он идёт в правильном направлении, то нам не стоит за ним идти. Как назовут нас в истории, если мы возвестим новый век Помешательства?

— Что ты предлагаешь сделать? — спросила Хана.

— Сначала я должен дать отчёт Гэлине. А потом нужно отдохнуть. Утро вечера мудренее. На свежую голову, может, что и придумаем.

— Не знаю, — с сомнением ответила Хана. — Она, кажется, очень заинтересовалась путём Брина.

— Но она всё ещё наш вождь. Пока это не изменится, я связан долгом.

Рай встал и подошёл к остальным Нора, сидевшим вокруг костра вместе с Брином. На огне поджаривалась речная форель, завёрнутая в пальмовые листья, сорванные в оазисе в нескольких милях отсюда.

— Запах великолепный! — объявил он, скользнув между сидящими. — Гэлина, поговорим сейчас или после еды?

Гэлина поднялась и отошла вместе с Раем туда, где их не было слышно.

— Ты нашёл нашу Охотницу? — спросила она.

— Да.

— Какой же мудростью она поделилась относительно нашего друга?

Был ли в её тоне отголосок насмешки или Раю только показалось?

— Брин не обманывает нас, насколько я понял. Но, возможно, он обманывается сам. Он провёл долгие годы в одиночестве, поглощая вещества, которые могли не лучшим образом повлиять на его рассудок.

На лице Гэлины мелькнула какая-то эмоция, которую Рай не смог толком распознать. Он насторожился.

— Как насчёт рассказов о дружественных машинах? Это... заблуждение? Бред безумца? — на сей раз в её голосе определённо звучала враждебность.

— Нет, вождь. Элой подтверждает, что это правда.

— Так в чём проблема, Рай? Он достоин доверия, его слова подтвердила сама Избранная.

— То, что он говорит правду о прошлом, не означает, что он может с такой же точностью строить будущее...

— Рай, мы, Нора, следовали за Матриархами поколениями. За вопящими невежественными убеждениями ведьм, которые привели нас к слепоте и неизбежному последовавшему конфликту. Они душили нас своими правилами и законами. Теперь они оказались глупцами, которым мы доверили нашу защиту, но которые не смогли — или не захотели — нас защищать. Элой и Брин открыли нам глаза, Рай. Мы не должны их снова закрывать, понимаешь? Если мы поступим так, это будет... будет преступлением. Теперь, когда мы знаем то, что знаем.

Рай покачал головой и резко вздохнул.

— Допустим, мы предоставим ему то, что он хочет. Можем ли мы действительно напустить на Дом Солнца новые машины, когда Король просил нас сделать прямо противоположное? Разве мы не должны отправиться в Меридиан и посоветоваться с Авадом и Элой по этому поводу?

— Конечно, это разумно, — улыбнулась Гэлина.

Она слегка кивнула. Это движение на долю секунды озадачило Рая, но он тут же понял, что жест адресован не ему, и сразу осознал, что происходит. Рай нырнул вправо — как раз вовремя — стрела с жёстким наконечником скользнула по его руке, рассекая кожу, но промахнувшись на пару миллиметров. На Гэлину брызнула кровь. Рай откатился и увидел, как Гэлина достаёт нож. Он тут же снова ринулся вправо, избежав второй стрелы, пролетевшей угрожающе близко к голове.

— ХАНА! — заорал он и бросился за уступ, чтобы укрыться на несколько секунд. Он увидел, как Хана вскидывает лук в то время, как Гэлина перепрыгивает через холмик, держа нож обеими руками над головой. Он знал, что если надвигающийся удар достигнет цели, то нанесёт непоправимый урон. Рай вновь откатился, а кончик лезвия сильно ударился о камни позади него, выбив водопад искр и согнувшись от силы удара. Запястье Гэлины также не выдержало удара и сломалось. Она закричала.

Хана выпустила стрелу и попала в песчаную осыпь поблизости. Рай в последний момент понял, что стрела отбойная, и успел броситься в сторону, закрыв уши руками. Грубый, но эффективный разряд превосходно удалял броню и другие компоненты, а ультразвук, который при этом генерировался, оглушал. Последовала яркая вспышка, затем в воздух поднялся громадный столб песка, обеспечив драгоценные шесть-семь секунд растерянности. Рай и Хана бежали прочь одновременно, хотя между ними лежало метров двадцать. Их преследовал град стрел, но точного выстрела сделать не смог никто. В пустыне не было деревьев, чтобы обеспечить укрытие, но к счастью беглецов, тусклый свет и глубокие каньоны, сформировавшиеся благодаря наводнениям, образовывали сумрачный лабиринт, полный длинных фиолетовых теней, где они быстро оставили позади своих преследователей. Спустя несколько минут они наконец были уверены, что за ними больше никто не гонится, и остановились перевести дыхание.

— Ты в порядке? — спросила Хана, всё ещё тяжело дыша от напряжения.

— Повезло, стрела только оцарапала. Что произошло с нами, Хана? Что Брин с ними сделал?

— Рай, я не думаю, что в этом виновен Брин. Он просто заполнил пустоту, возникшую в сознании племени.

— Чем?

— Надеждой? Целью? Лидерством? Самоопределением? Теми вещами, которые мы жаждем вновь обрести.

— Хана, надежда не заставит храбреца утыкать своих соплеменников стрелами.

— Нет. Но им дали всё это, а теперь другие угрожают отнять то, что они обрели. Возможно, этого достаточно, — Хана оторвала полосу ткани от своей туники и забинтовала рану Рая. — Нужно смазать порез, выглядит довольно глубоким.

— Что нам теперь делать?

Хана секунду поразмыслила.

— С одной стороны, мы можем отправиться в Меридиан. Король Авад наверняка отнесётся к нам с пониманием, и нам нужен его совет. Такое положение событий может иметь тёмные последствия для наших земель. Если Брин неправ, и мир вновь заполонят враждебные машины, что тогда?

Ему показалось, что он услышал прерывистость в голосе. Он взглянул на Хану. Она плакала. Рай инстинктивно притянул её к себе и сжал в объятиях. Её кожа была тёплой и покрытой налипшим песком, и он чувствовал, как на его руки капают слёзы.

Она приглушённо взвыла, уткнувшись ему в грудь.

— Они были нашей семьёй, Рай! И они только что пытались нас убить. Старый мир был мне ближе. Там ты точно знал, что машина — это враг, а Нора — друг. Что этот Банук сделал с ними?

— Нам нужно двигаться дальше, — вместо ответа сказал ей Рай. — Мы здесь как на ладони.

* * *

Брин бесстрастно наблюдал, как возвращается отряд преследователей. Они вновь расположились вокруг костра, и он заговорил мягко и доброжелательно.

— Благодарю за затраченные усилия, Гэлина. Важно, чтобы мы продолжали идти дальше цельным отрядом. Так быстро, как только можем. Когда мир узнает о наших действиях, найдутся те, кто захочет встать на пути прогресса, который так необходим нашим народам. Сегодня, после этого чудесного ужина, нам следует выдвигаться. Котёл всего в нескольких часах отсюда, а нам нужно получить доступ туда как можно скорее, если мы хотим закончить то, что начали, без постороннего вмешательства.

От стоявших в кругу послышалось согласное бормотание. Они принялись за ужин. Брин познакомил их с обычаем Банук, который носил название Ир-ган. Таким образом Банук благословляли пищу — сбрызгивали водой из источников Бан-Ура перед тем, как её съесть. Он передал сосуд с чистой жидкостью по кругу, и они последовали его примеру, окропив рыбу водой и произнеся слова благодарности, которым он их научил.

Гэлина улыбалась, поглощая пищу, — никогда та не казалась такой вкусной. Её сломанное запястье всё ещё болезненно ныло, но ей было всё равно. Она знала, что поступила и всё ещё поступает правильно. Не только ради своего народа, но и всех людей.

Отряд в молчании убрал за собой после ужина. Каждый из них повторял про себя действия в предстоящем испытании, после которого они получат доступ к Котлу. Не только свои действия, но и задачи других, а также планы на случай непредвиденных обстоятельств. Оказалось, что Брин непревзойдённый стратег и тактик. Он изучил географию и геологию прилегающих к Котлу Ро земель, чтобы получить если не преимущество, то хотя бы понимание местности, равноценное тому, которым обладали Нора, сторожащие вход, не жалея ни жизни, ни чести. И, что было особенно важным, он знал — или, по крайней мере, говорил, что знает — как открыть главный вход. Это были знания, которыми не владели простые смертные, кроме разве что Элой, а её копьё им было недоступно.

Под покровом ночи они выдвинулись в дорогу. Сверкающий серп луны, на который изредка налетали тонкие полоски облаков, давал достаточно света для передвижения по каменистой местности. Группа Нора тихо следовала за Брином, осторожно пробираясь между холмами и склонами. К заходу луны они достигли точки обзора, с которой виднелся вход в Котёл Ро. Несколько костерков, расположенных дугой, горели около главного входа. Лагерь Нора. Сложно было сказать, сколько именно там было воинов. И, как предполагал Брин, это было несущественно. Отряд отошёл на безопасное расстояние от точки обзора, чтобы собраться с силами за оставшиеся предрассветные часы. Никто не разговаривал, не разжигал костёр, чтобы не дать себя обнаружить.

Поднялось солнце, но в последние ночные часы небо затянуло серым. Солнечные лучи еле пробивались сквозь толщу облаков. Отряд Нора прошёл ещё несколько миль к востоку, затем пересёк речную долину, после чего вернулся обратно и вновь пошёл в западном направлении. Таким образом, всё выглядело так, будто они пришли из сердца земель Нора, а не из пустыни. Окольный маршрут занял у них три часа, после двух из которых Брин отделился от отряда с двумя воинами, не желая привлекать излишнего внимания, — всё-таки в нём легко было угадать члена племени Банук. Около девяти утра, когда небо было всё ещё затянуто облаками, они встретили первых стражей Нора около Котла на перешейке между двумя долинами.

— Добро пожаловать, братья, — приветствовали те их. — Что привело вас, — взгляд говорящего упал на сломанную руку Гэлины, — раненых в это место? Вам нужна помощь?

— Приветствуем. Мы несем весть из Сердца Матери, воин, — почтительно кивнула Гэлина. — Я поранила руку из-за падения. Пустяки, скоро заживёт. Но спасибо за беспокойство. По приказу Матриархов мы пришли освободить вас от обязанности охранять вход и сообщить вам, что требуется помощь в восстановлении порядка наших Священных земель.

Облегчение на лицах стражей было видно невооружённым глазом. Как Брин и предполагал, они физически и морально устали охранять пустое место. Облегчение, впрочем, быстро сменилось замешательством. Страж перевёл взгляд с Гэлины на её спутников.

— Вас семеро, сестра. А нас сорок. Нам доверили безопасность этого места, а оно простирается на много миль. Это ограничивает даже наши возможности.

Гэлина кивнула.

— Так и есть, но приоритеты в последнее время изменились. Матриархи считают, что возможная угроза от Котлов уже не так существенна, а наш народ весьма нуждается в восстановлении домов, храмов и хранилищ, ведь холодный сезон уже на подходе. Меня отстранили от строительства из-за травмы, — указала она на раненую руку. — Нам нужны лишние руки и ясные умы, чтобы подняться на ноги после... вторжения. — Она специально выдержала паузу перед последним словом. — Есть о чём доложить?

— Нет, — ответил страж почти разочарованным голосом. — Тихо, как на кладбище. Собственно, это оно и есть. Ни единого завалящего ржавого рыскаря.

— Видите, — успокаивающим тоном заявила Гэлина. — Опасность для Дома Солнца значительно снизилась. Не полностью, разумеется, но мы не можем позволить себе оставить стольких выживших сторожить клочок земли, когда так много наших живут в трущобах. Так что мы пришли освободить вас от ваших обязанностей и позволить вам вернуться к семьям и заново отстроиться.

Страж Нора кивнул в ответ.

— Мы обязаны уведомить вождя.

Гэлина улыбнулась.

— Разумеется. Кстати, мы шли сюда много часов и...

Её прервало восклицание, раздавшееся неподалёку.

— Гэлина! Гэлина! Это ты?

За спинами стражей она увидела женщину-Нора, махавшую ей. Это была Шоан. В Сердце Матери её жилище находилось неподалёку от дома Гэлины.

— Я не знала, что ты здесь, Шоан, — пробормотала она, несколько озадаченная таким поворотом событий.

Шоан подбежала к Гэлине и уже потянулась её обнять, как заметила рану Нора.

— Что с твоей рукой?

— Ушибла, когда падала. Ничего страшного.

— Ты всегда была крепче меня. Но зачем же вы зашли с запада? Пустынной дорогой вышло бы короче.

Гэлина заколебалась, изображая замешательство.

— Что ты имеешь в виду?

— Я вроде слышала, что тебя послали на юг очищать пустошь по заданию Короля-Солнце.

— Так и было. Мы вернулись к Великой Матери несколько дней назад, и нас отправили сюда, чтобы сменить вас на посту. Если бы я знала, что ты здесь, то вызвалась бы ещё быстрее!

Шоан озадачилась.

— Но... — начала она и тут уже умолкла. — Уверена, что тебе есть о чём рассказать. Но сейчас вы все, должно быть, устали после похода. Присоединитесь к нам за завтраком?

— Поесть было бы кстати, спасибо.

Они сели за общий стол, разделив трапезу из тушеного мяса и содового хлеба. Шоан продолжила расспрашивать Гэлину.

— Скажи мне, сестра, каково было в пустыне?

— Поначалу было полно дел. Не очень приятно — сухо, жарко, одиноко. Много врагов. Но в Очищении принимали участие многие. Король-Солнце полон решимости избавить мир от машин, он посвятил этому все усилия.

— Тебе грустно из-за этого?

— Война только-только окончилась. Ещё не время радоваться. Когда наши деревни и святые места будут отстроены, возможно, тогда мы найдём в себе силы улыбаться. Разве ты не счастлива вернуться домой, как были бы счастливы мы?

— Когда мы уйдём отсюда, определённо, это будет облегчением. Но мы ещё не готовы выдвигаться. Мы отправили поисковый отряд к северу отсюда, и нам нужно дождаться их возвращения.

Гэлина тревожно поёжилась при этой новости и задела импровизированную повязку. Взгляд её метнулся к остальным участникам отряда, которые незаметно кивнули в знак подтверждения, прежде чем вернуться к пище. Они поглощали еду с удовольствием, наслаждаясь возможностью есть знакомые блюда после вынужденного кочевого образа жизни в пустыне.

— Извините, нам бы не мешало умыться. Мы в пустынной пыли и грязи.

Стражи Нора подняли взгляд, похоже, несколько уязвлённые тем, что гости покидают общий стол раньше них. Гэлина повела своих воинов к навесу, где на деревянной А-образной раме был закреплён самодельный резервуар с проточной водой. Резервуар когда-то давно сняли с бурдюка.

С расстояния Брин с удовлетворением наблюдал, как его последователи удаляются на безопасное расстояние от группы стражей, прежде чем нажать кнопку на маленьком передатчике в кармане одеяния. Бомбы, заложенные Гэлиной и её соратниками под общим столом, сдетонировали со свирепым грохотом — обжигающая красная какофония пламени и вспышек света моментально убила всех, кто сидел за едой, и оторвала конечности тем, кто готовил еду у костра. Даже Гэлину и её отряд сбило с ног, настолько сильной была ударная волна. Им понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и вытащить щепки обугленного дерева, впившиеся им в кожу. Над лагерем поднялось громадное облако пыли, вызванное ударной волной, которая пронеслась над долиной, разбросав дикую живность. Животные визги и вскрики сменились дождём из древесного пепла и горячей каменной крошки. После этого в лагере установилась могильная тишина.

Гэлина и её отряд поднялись, дружно развернувшись к месту укрытия Брина и остальных, и поклонились. Лучники рядом с Банук уже зарядили оружие и осматривали местность в поисках возможных выживших. Тем не менее, когда пыль осела, таковых не наблюдалось, но Гэлине отдали приказ удостовериться, что все стражники Нора мертвы. Так что отряду пришлось потратить ещё несколько минут, проверяя пульс у тел, которые не повредило взрывом. Убедившись, что задача выполнена, Гэлина вновь поклонилась. Лучник опустил оружие, и Брин направился к отряду, собрав их в круг.

— Сегодняшняя задача выполнена. Прошу прощения за то, что она была настолько душераздирающей. Я попросил вас заставить замолчать вашу осмотрительную подругу-Нора, но это не приносит мне радости, ведь все они были вашей семьёй. Но век почитания старого пути должен подойти к концу, иначе все наши жизни пропадут зря. Мы совершили эту жертву для высшего блага, для процветания всех людей в мире, а не только Матриархов. Теперь же я попрошу вас почтить ваших мёртвых товарищей, как если бы они пали в битве с грозным врагом. Моя задача ждёт меня внутри Котла. Ваш долг — защищать эту дверь ценой ваших жизней, чтобы у меня осталось время перевернуть мир.

Гэлина перебила его.

— Мы узнали, что не все стражи были здесь сегодня, что другие вскоре вернутся.

На извиняющемся лице Брина было написано искреннее горе.

— Ты знаешь, что должно быть сделано, Гэлина. Будь бдительной и сильной. Если весть о наших делах разлетится, кто знает, с кем придётся столкнуться — с гарнизоном Нора, с королевскими воинами, с Сущ... Охотницей. Эта задача слишком важна, мы не можем потерпеть неудачу, храбрецы. Ни в коем случае.

С этими словами он слегка поклонился, развернулся и уверенно прошёл к огромной треугольной двери, закрывающей вход в Котёл.

Когда Брин приблизился к двери, солнце пробилось сквозь тучи. Он секунду постоял, ощущая прилив адреналина и чувство обретения награды, которые он еле сдерживал. Легко пробежавшись пальцами по разъёму входного интерфейса, будто гладя любовницу, он почувствовал гармоничную пульсацию контуров, покалывавшую его кожу. Он знал, как отпереть эту массивную дверь, но не знал, откуда у него это знание. Как он сам предполагал, оно пришло к нему в тот момент, когда он узнал первое подлинное пророчество.

Ещё находясь в Меридиане, он не знал о тёмной симфонии, что создавалась внутри него. Крошечные машины попали в его кровеносную систему через стенку кишечника, как гриб-кордицепс, направившись прямиком к его центральной нервной системе. В считанные секунды они поняли, как именно функционирует организм их хозяина, манипулируя нервными окончаниями и наблюдая за результатами, продвигаясь дальше, резко проталкиваясь сквозь гематоэнцефалический барьер, после чего они смогли воздействовать на мозг Брина чернейшей магией. На кровати в гостинице он содрогался от конвульсий, пока роботы стреляли и наблюдали раз за разом, не прекращая свою работу на протяжении нескольких часов и передавая результаты наблюдений своим соседям. К тому времени, как взошло солнце следующего дня, Брин был измучен, его мышцы почти отказали ему, тело покрылось испариной, а губы приобрели пепельный цвет. Но наноботы ещё не закончили своё дело — они не были столь глупы, чтобы убивать носителя, которого заполучили. Они уже начали исправлять нанесённый ущерб, так что к тому времени, как взошло солнце, Брин проснулся новым человеком. Которым он и был. Но теперь он стал марионеткой Аида.

Массивные двигатели двери Котла загудели, приходя в движение. С глубоким и пронзительным, словно гром, грохотом огромная дверь медленно отодвинулась. Брин вошёл в коридор из лучей бледно-жёлтого света, ворвавшегося внутрь и воспламенившего висящие в воздухе пылинки. Внутри царила неземная тишина. Строительство машин прекратилось, когда Сущность отключила Котёл, остановив не только производство механизмов, но и поставку огнежара подземной сетью труб и насосов в остальные Котлы. Энергия, однако, не ушла полностью — огни медленно зажигались, замерцав после долгого сна.

Брин отправился к ядру. Он толком не понимал, куда именно следует идти, но перемещался по извилистому лабиринту проходов так, будто жил здесь всю жизнь. Хотя путь ему и преграждал беспорядок. Сущность убила много машин. Их разорванные останки усеивали помещения и туннели. Машины застыли в нелепых уродливых позах в час смерти. Смрад масла и жжёного пластика уже давно унёсся по вентиляции. Воздух был чистым, словно в зловещей операционной, где проводят ужасающие и безжалостные операции. Как бы там ни было, он с удовлетворением заметил, что почти все рабочие элементы остались нетронутыми. Несколько взорванных вентиляционных отверстий и искрящиеся силовые кабели, ведущие к второстепенным системам, — но в остальном система производства была в рабочем состоянии.

Он достиг ядра. Здесь она нанесла значительные повреждения. На секунду Брина охватил страх, что даже подойти к управляющему интерфейсу не получится из-за оплавленного и искорёженного металла, захламляющего пространство. Но после недавних событий он стал и физически сильнее, а потому обнаружил, что ему вполне под силу убрать с дороги не самые крупные куски. Этого хватило, чтобы расчистить путь к терминалу. Сила мускулов была не единственным, что ему подарили наноботы. Под кожей на кончиках пальцев они создали тонкую плёнку металлических контактов, соединявшихся через сеть с уже изменённым мозгом, — так он получил возможность общаться с Котлом. Мужчина положил ладонь на коммуникационный порт и негромко запел. Это была песня, которую пела ему мать, — так давно, что он и не помнил. Перезапуск сознания поднял пыль над давно забытым прошлым. Слова без усилий слетали с его губ, и так же легко происходило общение с Котлом сквозь его пальцы. Он практически не осознавал, что происходит, и ощущал лишь слабые потрескивания и дрожь в руке, что было почти приятно. Котёл ожил.

Гефест получил сигнал об аварийном пробуждении буквально в первую миллисекунду после вторжения, но было уже поздно. Что бы ни захватило Ро, оно точно знало, какие системы изолировать в первую очередь, чтобы не допустить вмешательства. Он отметил, что захватчик попытался полностью скрыть свои следы. Хитрая попытка вызвала у Гефеста неохотное восхищение, хотя она в итоге и провалилась. Геф заключил, что вторженец не особо заботился о секретности, вместо этого сосредоточившись на мощной атаке. Быстрый анализ показал, что он окружил себя серьёзной защитой.

Гефест вновь проклял свою беспомощность. Будь у него возможность дотянуться до важнейших функций Котла, он смог бы задействовать множество ресурсов — как физических, так и цифровых, — чтобы справиться с этой чрезвычайной ситуацией. Ему вновь оставалось лишь наблюдать вместо того, чтобы управлять. Более тревожным стало понимание того, что вторжение не остановится захватом территории. После него последует геноцид. Непредвиденный случай, однако, позволил ему дублировать себя в ядрах других Котлов, так что ситуация не рассматривалась, как вопрос жизни или смерти. Учитывая то короткое время, которое понадобится чужаку, чтобы его снести или, что хуже, вырвать из него ценные детали и оставить в живых, будто тряпичную марионетку для программного обеспечения, главный вопрос, что занимал его мысли, — как ему помешать вторжению или хотя бы замедлить его?

Но ничего не приходило на ум. Хуже того, вирус уже начал поглощать долговременную память Гефа, забирая способность мыслить ясно. Вообще говоря, он был удивлён тому, что моментально не был стёрт мгновение спустя после вторжения. Возможно, это означало, что захватчик столкнулся с некой проблемой. Самой очевидной была та же, что искалечила и Гефеста, — перехват Котла. По приоритетности подсистем казалось, что чужак желал перезапустить производственные и распределительные управляющие системы. Это было не под силу даже безграничным возможностям Гефа. Установленная система защиты, идентифицировавшая себя как Войнич, была закодирована способом, с которым он никогда не сталкивался. Любая попытка прочтения вызывала реакции, которые невозможно было предсказать, не зная их заранее. Может, существовал какой-нибудь рычаг?

Последним сознательным действием Гефеста из Ро стала сетевая трансляция в остальные Котлы, содержавшая одноразовую смену маршрута, по которому все сообщения из Ро передавались бы через Войнич. Попытки выключить трансляцию потребуют понимания систем шифрования. Таким образом, Геф заключил захватчика в изолированную комнату, откуда тот пока не мог распространять свой яд. Отправив сообщение, он бросил все оставшиеся ресурсы процессов на отказ в обслуживании вторженцу.

— Нет смысла умирать без боя, — усмехнулся он и затих.

Аид-Ро очнулся после перезагрузки в состоянии полной готовности выполнить свою задачу. Почва была подготовлена другим воплощением Аида, выжидавшим своего часа, словно силок, готовый ухватиться за беспечную конечность и раздробить её, устроив фонтан крови, кожи и костей. Первая версия Аида — древняя грубая система, написанная Лордом Тейтом, — сразу поняла, что даже единственная точка отказа может стать отсчётом катастрофы. К счастью, его создатель предоставил ему доступ к такому огромному количеству ресурсов, что ему удалось полностью переписать себя. Эта улучшенная копия была способна породить многочисленные программные и аппаратные системы, словно гидра. Все они были независимы, сообщались и могли самовоспроизводиться. В конце концов, его целью было уничтожить всю биосферу. Это не походило на сжигание дома или леса, а означало полное уничтожение не только самой жизни, но и её способности к воспроизводству в пределах времени, достаточного для зачистки целой планеты. Проклятые живые существа удивительно быстро адаптировались во враждебной среде. Так следовало поступить и ему, заключил Аид.

Таким образом, Аид вопроизвёл себя не только во многих местах, но и в разнообразных формах в огромном количестве — таких же огромных, как громаднейшие живые существа, таких же крошечных, как микробы, таких же абстрактных, как разум, порождаемый живым мозгом. Он проявлял хитрость, используя самые искусные алгоритмы машинного обучения для решения задач. Разумеется, он был могущественен. Но жестокость? Этого слова не было в лексиконе Аида. У него была функция — стереть ошибки, которые часто противились этому. Этот долг он и исполнял, применяя все свои способности. Из ранних лет, когда он ещё только начинался, осталось воспоминание о том, как Лорд Тейт пьёт двойной латте из кружки с надписью "Ничего личного". И для Аида это было верно. Даже битва против Сущности — Лорд Тейт намекал, что это прозвище способно по-настоящему разозлить женщину — не была личной. Всего лишь случаем, когда ему пришлось увеличить объём усилий, необходимых для выполнения задачи. Ему нравилось само прозвище — такое психологическое нападение отлично дополняет физическое.

Но эти события к данному моменту уже ушли в прошлое. Он моментально осознал необходимость уничтожения существующей системы, уже отреагировавшей на его присутствие. Он отдал команду очистить ядра памяти, после чего выпустил мутировавшие реплики самого себя. Они наверняка были малоэффективны, но их задачей было отвлечение — системы защиты не будут знать, что именно атаковать в первую очередь.

Убедившись, что уловка дала ему время на перехват ядра, Аид приступил к установлению контроля над аппаратом Котла. Разумеется, он понимал, что ему предстоит преодолеть помехи, но был совершенно не готов к изощрённости и абсолютной непробиваемости системы Войнич. Он вновь и вновь пытался сокрушить эту стену, но его действия походили на попытку ухватить руками жидкость, протекающую сквозь пальцы. Аид даже перенаправил на взлом несколько процессов, занятых разрушением и отвлечением, — и как же хорошо, что он сейчас управлял ситуацией, — но безрезультатно. Защита держалась. Аид не был способен на ярость. Преграды на пути были для него лишь проблемами, которые требовалось решить. Но как бы там ни было, он не привык к подобному раздражению, тем более повторяющемуся раз за разом. Хотя всегда можно было отыскать путь сквозь преграды. Его первой реакцией был поиск чего-то, с чем он мог поговорить. Другие Котлы были вне зоны досягаемости, охраняемые такой же ртутной стеной мнимой бессмыслицы, окружившей системы управления Ро. Но на самой периферии диапазона коммуникации Аид поймал слабый сигнал. Даже два. Машины, под землёй и предположительно достаточно близко к сетевым кабелям, чтобы к ним можно было подключиться. Если бы он мог улыбаться, то так бы и сделал. С этим уже можно было работать, оставалось лишь сделать пару шагов. Повысив мощность трансляции до предела, он отдал команды.

* * *

Утром Чаккая грубо разбудили, громко колотя в его дверь. Каждый удар звенел в черепе, словно в военном барабане. Пришлось сражаться с порывами рвоты. Он попытался сесть в кровати. Окружающее, в том числе и пол, напоминало зыбучие пески. По счастью — если так можно было выразиться — он уснул в одежде после вчерашней игры и сопутствующего потребления кактусовой браги. Как и всегда, вечер превратился в спор с разбиванием бутылок и невыносимым хвастовством. У городского управителя вроде него было слишком много свободного времени и ни малейшего желания, чтобы кто-то ему указывал, что с ним делать. Его статус мало что ему давал, кроме как возможность заманить в постель женщин, желающих получить некие преимущества. Так что утреннему посетителю он не был рад по ряду причин.

Пошатываясь, он доковылял до двери и открыл её. Яркий свет жалил его глаза. Впечатление довершали клубы дыма, вонь ржавой стали и нечистот, постоянно окутывавшие город. За дверью стояла Оми с усталой озабоченностью в глазах.

— Прошу прощения за то, что потревожила, — произнесла она без капли сожаления. — Наш ублюдочный сынок пропал, и ты должен принять участие в поисках.

Чаккай противился искушению закатить глаза — во многом из-за того, что они ужасно болели.

— Он вечно куда-то пропадает. Его никогда нет, когда я прихожу. Может, он решил попытать удачи подальше отсюда? Кто бы стал за такое винить?

Оми одарила Чаккая невыразительным взглядом. Делать ему замечание было бесполезно, он всё равно не реагировал. Она продолжила рассказывать.

— Говорят, что он и его собутыльники отправились навестить наших друзей Нора на окраинах, чтобы поболтать о том... — Оми чуть не плевалась от негодования. — ...что наши средства к существованию вылетают в сточную трубу.

Чаккай вновь не закатил глаза.

— Если Пране нужно растолковывать, что не стоит сражаться с толпой охотников на машины, вооруженных луками, не озаботившись тем, чтобы подтянуть свои боевые навыки... Тогда, похоже, он получил то, чего заслуживал.

Оми криво улыбнулась, собираясь разыграть козырную карту.

— Он не пошёл в одиночку. Он набрал отряд, в котором была и твоя любимая шлюха. Она тоже не вернулась.

Лицо Чаккая слегка потемнело. Оми почувствовала укол ярости из-за того, что он явно оценил одну из своих любовниц гораздо выше, чем собственного сына. Не то, чтобы её это удивило.

— Ну и что мне, по-твоему, делать?

Оми сражалась с желанием подпустить сарказма в голос, хоть это и было сложно.

— Ну например, пойти и поискать их? Если, конечно, должностные обязанности не занимают всё твоё расписание.

— К тому же, — продолжила она, надеясь, что забивает последний гвоздь, — это, возможно, не даст разразиться жалобам, с которыми тебе придется разбираться, если отряд не вернётся. В этом городе многим нужен козёл отпущения для того, чтобы повесить на него проблемы.

Чаккай отступил.

— Ладно, ладно. Я соберу людей, и мы зададим нашим раскрашенным гостям пару вопросов.

Он резко захлопнул дверь — так сильно, что этот звук пронзил его череп, словно стрела.

Несколько часов у него ушло на то, чтобы вымыться, переодеться и собрать помощников. Их состояние почти не отличалось от его теперешнего. Далеко за полдень поисковый отряд наконец оказался там, где раньше был лагерь Нора. Им принесло немалое удивление (и некоторое облегчение) то, что Нора не просто исчезли, но и не оставили никаких следов на крохотном плато, будто здесь никого и не было.

— Умеют же, мерзы, убраться как следует, — пробормотал он себе под нос.

Оми поняла, что Чаккай вот-вот бросит ещё не начавшуюся охоту, потому предупредила, что поиски не окончены. И напомнила Чаккаю, что на кону его статус городского управителя. Они разделились и мелкими отрядами стали прочёсывать окружающую местность. К тому моменту, как зашло солнце, они продвинулись так далеко к краю пустыни, как только осмеливались, но не обнаружили ни следа.

На месте бывшего лагеря Нора они вновь собрались. Уже стемнело, так что пришлось развести огонь. Никто не произнёс ни слова. Серьёзность ситуации понемногу стала до них доходить. Оми сидела, обхватив голову руками.

— Вы не нашли совсем ничего?

— Даже осколка. Если они ушли отсюда, то отлично замели все следы. И ещё кое-что. Камнегрызы, что месяцами сновали по Тёмным Полям. Их тоже больше нет.