Сибириада (джен)

Примечания:

Спасибо автору потрясающих отзывов **Signe Hammer** за предоставленный кусочек — вставленный мной в данную главу в качестве монолога Петуньи Дурсль, когда она рассказывала о том, как обнаружился "подарок" на пороге и как пришлось оформлять на него документы.

Гарри, слава богу, умел танцевать. Об этом позаботилась ещё его тётка, запихнув мальчишку в младшую школу, едва тому исполнилось четыре года. А уж там воспитатели с учителями взялись за огранку дикого камушка, сильно заросшего тупостью и заметно отставшего в развитии.

Поняв, что ребёнок не умеет ни читать, ни писать, ни считать и очень плохо разговаривает, на Петунью круто так наехали, пригрозив забрать и Дадлика, если она так и будет лодырничать в воспитании племянника. Петунья ужасно расстроилась, проводив за дверь бдительную цербершу из социальной опеки, вернулась в гостиную к двум своим подругам, Кэтрин и Ивонн, случившимся в гостях, и сорвалась в длиннющий истеричный монолог с битьем себя пяткой в грудь, ибо…

Я вам должна рассказать, как нам пришлось сильно постараться, чтобы оформить документы на такого ребёнка, как Гарри Поттер. Без нарушения законов. Потому что для того, чтобы сделать это, как они сказали, с нарушением законов, нужны либо огромные деньги, которых у нас нет и никогда не будет, либо связи в криминальных кругах или среди вышестоящих, которых, опять-таки, у нас нет и никогда не будет. Поэтому только законным путем.

Итак, по порядку:

Вот вы открываете дверь и видите «подарок» на пороге. Шок описывать? Я в нем до-о-олго была, да что там, до сих пор в нем… Но вот шок прошел, вы думаете, что же вам делать. Ну, перво-наперво — врач. Даже если вы сначала вызовете полицию, они первым делом позвонят в ближайшую больницу или дежурный травмпункт, если выходной или позднее время. Особенно если у ребёнка шрам.

Вы приехали с мальчиком в больницу. Вам очень повезет, если вас примут без очереди — обычно там очень много тех, кто нуждается в немедленной помощи, а тут ребенок вроде спокойный, не температурит, шрам… ну крови нет, немедленной помощи не требует. Даже если у нас есть личный врач, к которому мы прикреплены в поликлинике или больнице, это не значит, что он бросит все — его время тоже расписано наперед, хорошо, если он выкроит полчаса в своем графике. Среднее время ожидания — два часа.

Ну вот, наконец, вы попали с ребёнком на осмотр — врач расспрашивает вас, что за ребёнок, где он так поранился, что вообще случилось. А мы с Верноном в полной панике лепечем о том, что ребёнок — наш племянник, его нам подкинули, документов нет, о родителях ни слуху ни духу. Врач сразу же звонит в полицию, это его обязанность — ребёнок с явными физическими воздействиями и неясными обстоятельствами, а полиция уже самостоятельно уведомляет социальную службу. В больницу они приезжают вместе.

Далее следует очень неприятный и долгий разговор, пока врач осматривает ребёнка. Нас буквально выворачивают наизнанку — знаем ли мы, кто этот ребёнок, почему мы уверены, что это именно наш племянник, где документы, кто его родители, где их найти, ах, они умерли? Значит, будет расследование, интересно, почему это в сводках ничего нет? А не вы ли, уважаемые Дурсли, избили мальчика? Не вы? А чем докажете?

Вы же понимаете, что нам нечего сказать в свою защиту! Сказать правду нельзя, а если сказать, то кто нам поверит? От немедленного ареста нас спасает только то, что, согласно выписке из национального реестра, у нас действительно только один ребёнок, а ещё где-то есть сестра, у которой — это пока ничем не подтверждено! — действительно в силу её возраста может быть ребёнок, мальчик или девочка — неизвестно. Сама она, миссис Дурсль, может только сказать, что с сестрой в последние годы не общалась, поскольку та состояла не то в какой-то секте, не то в коммуне типа хиппи, где им, наверное, запрещено было иметь документы и как-то контактировать с внешним миром. Я не могу даже сказать наверняка, погибла ли моя сестра с мужем, мужа этого я видела только один раз и считаю его мужем только потому, что сестра так сказала.

Далее нас наконец отпускают домой, кстати, а вы знаете, что с нами все это время был Дадли, бабушек-дедушек рядом нет, Дадли все это время был с нами в больнице — можете представить себе этот ад, весь режим дня к черту, чем кормить обоих детей в больнице, где памперсами разжиться и прочее. Гарри оставляют в больнице на несколько дней — понаблюдать, никто же его нам сразу не отдаст.

Полиция тем временем начинает расследование. Никаких данных о семье моей сестры нет, кто они, где живут, был ли у них ребёнок — ничего. Полицейские поднимают данные об убитых и погибших за последние несколько дней — нет ничего, что бы хоть отдаленно походило на случай с родителями мальчика. Такое ощущение, что ребёнок просто свалился с неба. Они опрашивают наших соседей, коллег и сослуживцев Вернона, его шефа, его сестру Мардж — думаю, теперь понятно откуда такая нелюбовь к мальчику. Отовсюду получая только положительные отзывы — законопослушные граждане и налогоплательщики, ни в чем противоправном не замечены и тому подобное.

А мы тем временем сидели дома и умирали от страха: во-первых, совершенно непонятно, чего ждать от этих гребаных волшебников, одно ясно, что ничего хорошего — сестрица со своим непутевым муженьком уже угробились, их сына просто швырнули нам на порог. И второе, самое главное — бог его знает, до чего там докопается полиция и что решат социальные службы, может быть, Гарри нам не оставят, так хоть бы Дадли не забрали!!! Вдруг эти из социалки все-таки решат, что шрам у Гарри — дело наших рук, ведь доказать обратное мы не можем?

Ну вот, наконец, полиция заканчивает свою работу, а это не один день, это минимум две-три недели, и все это время мы жили под невероятным прессом. Но теперь действительно все, полиция все проверила, и хотя понятно, что ничего непонятно с Гарри Поттером, но к нам у них претензий нет, слава Богу, что и у социальной службы тоже, а вот это чистая случайность, нам повезло — в такой ситуации все решает человеческий фактор, попадись им более подозрительный или принципиальный сотрудник, мы бы и Дадли лишились, и сами оказались бы под наблюдением. Было принято решение оставить Гарри Поттера под нашей опекой, мы хоть и не в восторге от этого, но все перекрывает облегчение от того, что этот кошмар закончился. Почти.

Теперь надо оформлять на Гарри документы — свидетельство о рождении, индивидуальный номер (он есть у всех независимо от возраста), делать регистрацию в полиции о месте жительства, оформлять опекунство и пособие. Это занимает не так много времени, но вот засада — ходить, вернее, ездить во все эти места и собирать всевозможные справки нужно вдвоем с Верноном, поскольку опекуны оба, а у Вернона еще и работа есть. Повезло, что отношения с руководством были настолько хороши, что они закрывали глаза на временное отсутствие сотрудника.

Выговорившись, Петунья замолчала, оцепенело глядя в одну точку. Молчали и ошарашенные подруги, впервые задумавшись о том, как же Петти, бедняжке, несладко пришлось…

Что ж, документы оформлены. Все улажено. Начинаются суровые будни людей, которые вовсе не ждали и не хотели лишнего ребенка. Близнецы в доме — а Гарри и Дадли можно считать ими — то еще испытание, особенно для тех, кто к этому никак не готов. Плюс магические выбросы ребёнка, а как с ними бороться и когда их ожидать, что вообще с ними делать — об этом Дурслям любезно не рассказали. Чудо, что Вернон не бросил Петунью — ему этот племянник вообще не кровная родня, чтобы о нем беспокоиться.

Разумеется, такая встряска далеко не способствовала тому, что мальчика, свалившегося из ниоткуда на голову, пламенно полюбят. Напротив, чертов ребёнок вызывал отвращение и ненависть за ту нервотрепку, которую он принес своим появлением. Его плач и просьбы игнорировались и пресекались грозными окриками и шлепками. От капризов Гарри отучили быстро — когда он отказался есть кашу, его просто оставили голодным, а потом, очень сильно проголодавшись, наплакавшись и устав от всего, малыш начал поглощать всё, что дадут, без капризов и протестов.

С магическими выбросами тоже придумали, как бороться. Вернон обил стены чулана под лестницей звукоизоляционными обоями и специальной фольгой, которая, как уверили продавцы, отражает все волны и эманации — НЛО мимо пролетит и то будет отражено, все плохие и гадостные радиационные элементы! Ладно, попытка не пытка, не попробуешь — не узнаешь… Приготовили чулан основательно, проклеив-пробив антирадиационной изоляцией сверху донизу, аки минибункер, перекрестились и посадили туда племянника. Дикая сырая магия, выплеснувшись, не подожгла на сей раз кашу, а раскалила алюминиевые стены, расцветив её тысячью отраженных солнышек. Гарри от удивления перестал плакать, округлил глазенки и загукал вопросительно, дескать, а что это такое случилось?

Петунья и Вернон, прижавшиеся щеками и ушами к двери чулана снаружи, облегченно перевели дух, услышав малышовое агуканье — живой племянник, не сгорел, на атомы не распылился, значит, и дальше можно пользоваться чуланом как поглотителем магических излишков.

С тех пор так и повелось: стоило Гарри заплакать и начать магичить, как его тут же хватали в охапку и закидывали в чулан, где он моментально успокаивался, отвлекаясь на создание солнышек и звездочек на блестючих стенках маленькой комнатки со смешным скошенным потолком…

А что вы хотите? Они простые люди, академиев не изучали, как гасить магию — тоже. Все вопросы обращайте к Дамблдору, будьте добры, это он мажонка под дверь честным людям подбросил. Вот и пришлось простым людям выкручиваться, изобретать свои способы для укрощения дикой детской магии, не прибегая к помощи костра. А он (костер), уверяю вас, был наиболее удобным решением всех проблем, к которому без зазрения совести прибегали средневековые инквизиторы, для которых человеческая жизнь ничего не стоила, будь ты хоть трижды королем. Надо будет, и цезаря спалят нафиг.

Потом, с годами, когда фольга обветшала и частично облезла, её содрали со стен, потому что Гарри научился контролировать свои магические выбросы-взбрыки. Но жизнь в тесном темном чулане привела к тому, что Гарри вырос мелким и тощим, и его тщедушность только подчеркивалась великоватой дадлиной одеждой, которую просто по привычке скидывали на него, чтоб он её доносил. Что ж, донашивал, доедал остатки со стола, если разрешали, а так его, впрочем, Дурсли не морили голодом, просто жадились порой, что кто-то там чего-то хочет… Да и сам Гарри не особенно-то и голодал, рано познакомившись со сковородкой и плитой, и мог запросто приготовить себе поесть. Что интересно, с его стола кормился Дадли, мудро помалкивающий при матери о том, что Гарри может пожарить картошку без её разрешения. На это у него хватило мозгов — не проболтаться мамке о тайной готовке кузена, а иначе ему негде будет пастись, окромя ланча по расписанию-часам и после строгого учета на весах в сколько-то грамм. Он очень любил покушать и ради этого пошел даже на риск. Случилось это так. Поймали как-то Гарри дадлины дружки и здорово отметелили, хорошенько почесав кулаки об его выпирающие ребра. И, видимо, перестарались, потому что, придя домой и взявшись за готовку, Гарри вдруг затемпературил, а когда жар усилился, он, потеряв интерес ко всему на свете, уполз в чулан, оставив в раковине сковородку. Пришла с заседания Петунья, увидела брошенную сковороду, всю в потеках жира, и возмутилась.

— Проклятый мальчишка! Ну, сейчас он получит… — тихо рыча, она направилась было к чулану, где Гарри в полубреду пытался самоисцелиться, но маму остановил Дадли, испугавшийся, что матушка запретит Поттеру вообще прикасаться к посуде.

— Мам, постой! Это я…

— Что «ты»? — притормозила Петунья, оборачиваясь от двери. Дадли застенчиво колупнул носком ботинка пол.

— Это я себе готовил, сосиски жарил.

— Ах ты мой хорошенький! Проголодался, бедненький? Но всё равно, холестерин тебе нельзя! Больше не делай так, Дадли, ты меня понял?

Вот так Дадли Дурсль отвел грозу от Гарри, а позднее, когда кузен оклемался и выполз из чулана, болезненно скособочившись, до него дошла и связь. Поскрипев своими деревянными мозгами, Дадли додумался сделать укорот своим дружкам, мотивировав это тем, что его маме не нравится больной Поттер. Таким образом толстый Даддерс одним случайным выстрелом уложил двух волков: защитил кузена от нападок недоброжелателей и сохранил для себя добровольного поставщика секретных обедов.

Шкура он, конечно, порядочная, но шкура толстая, добрая, любящая вкусно покушать, а ради этого он — в переносном смысле, конечно же! — и маму рОдную продаст, старательно обходя её же строго установленные законы. Потому что мамина диета — это фу и мало, какие-то кошачьи порции для кроликов… Так что Дадли в положенное время покорно жевал листовой салат и отвратительную брокколи, приготовленную на пару и без соли, а сам лелеял тот грядущий миг, когда мамуля уйдет на литературное совещание и из школы придет Поттер, у которого со сковородки можно будет стащить одну из двух вкуснющих тушеных карпаччо. А Гарри, прекрасно зная о страданиях вечно голодного кузена, специально готовил на двоих, влегкую дотумкав, что сытый Дадли равен спокойной жизни.

Итак, женщины из соцопеки сделали тёте внушение о её некомпетентности и более чем халатном отношении к племяннику, после которого Петунье пришлось всерьез взяться за воспитание маленького Гарри. Записала во все развивающие кружки и центры, включая и хореографию, где мальчонке сразу же показали грацию и пластику. Таким образом, несмотря на чуланчик, развитие Гарри пошло полным ходом, и хоть и вырос он задохликом, в силе и ловкости он всё же мог потягаться с атлетами. Гибкий, тонкий и грациозный, с хорошим чувством равновесия, с отлично развитым слухом и идеальным от природы вестибулярным аппаратом, он замечательно танцевал, радуя сердца пенсионеров в домах престарелых, в которых Гарри с Дадли и всеми мальчишками и девчонками Литтл Уингинга давал представления клубов самодеятельности.

Обо всем этом сейчас весело вспоминал Гарри, кружась в танце с Олесей. Олеся… даже и не скажешь, что она ундина-русалка, невысокая, тоненькая девушка, жизнерадостная и смешливая. В зеленом струящемся платье, в шелковых бальных перчатках до предплечий, темные волосы собраны в высокую замысловатую прическу, зеленые глаза, такие же, как у Гарри, лукаво блестят золотыми искорками. Гарри знает причину её веселья, потому что забавным вышло приглашение на бал…

Совет директрисы он выполнил почти сразу, в тот же вечер. Пришел в избенку, отряхнул с обуви снег, разделся и глянул вглубь горницы, и опа, Олеся, как по заказу, сидит. Даже искать не надо! Подошел к столу, плюхнулся на лавку, открыл рот… и закрыл. Потому что рассмотрел, слепой крот, что стол заставлен блюдами, и половина из них — пустые. Перед Олесей стоит поднос с багрово-красными раками. Олеся как раз вдумчиво догрызала клешню, отложив пустую, высосанную оболочку, ухватила с блюда следующего рака. Или омара? Уж больно крупные…

Со всё возрастающим уважением, Гарри смотрел, как мелкая, субтильная девушка методично поглощает вареных членистоногих. Расправившись с омарами, Олеся переключилась на судака, жареного, с картофельным гарниром. После рыбы настал черед чая с рыбниками. Это, если кто не в курсе, огромные пироги с рыбной начинкой.

— Ну ты и кушать, прямо как Дадли! — невольно восхитился Гарри. Олеся вопросительно глянула на него. Гарри хмыкнул и пояснил: — Кузен у меня есть, Дадли, обжора страшный, поперек себя шире.

— Намекаешь на то, что я тоже буду толстой? — подозрительно прищурилась Олеся. Гарри, ахнув, мысленно дал себе тумака.

— Нет-нет, ты чего? Ни на что я не намекаю. Я просто про Дадли тебе сказал, как он кушать любит!

— А-а-а… — расслабилась девушка. — Ну тогда всё в порядке. А я ем, чтобы не усохнуть. Вечный бич русалок… Ещё много пить приходится.

— Понимаю, — покивал Гарри, но спросил: — А чего же ты на суше? Озеро тут, рядом.

— Знаю, плавала. Но мне не понравилось: во-первых, холодно и вода соленая, а я пресноводная и люблю теплую воду. А во-вторых, здесь русалиды неприятные, хищные и дикие, застрявшие в первобытном, зачаточном состоянии.

— О… Круто! — оценил Гарри и, всё ещё находясь под впечатлением, бухнул: — Пойдешь со мной на бал?

Олеся отложила надкушенный пирог, оглянулась на занавеску и крикнула:

— Эй! Кто там спорил, что Поттер не пригласит на бал кошмарную Гаргантюа?

Занавеска отодвинулась, и в горницу хлынула толпа из девяти ребят и одной черной кошки. Ромка и Валька, с досадой посмотрев на Поттера, положили перед Олесей по стопочке полновесных золотых монет — её выигрыш. Оказывается, молодые бузотеры поспорили меж собой, пригласит ли Поттер заведомую обжору? Ибо на таких девушек парням обычно неохота тратиться. Так нет же, нашелся такой индивидуум, согласный на это. Олеся деловито пересчитала монетки, убрала в кошель, икнула и, сыто вздохнув, улыбнулась Гарри, своему будущему партнеру по танцам.