Десять дюймов с четвертью (джен)

Аккуратную розетку с ивняком, отпочковавшуюся от Гремучей ивы в Поттер-мэноре, Флимонт упаковал в ящик с внутренними чарами обеспечения жизнедеятельности растеньица в пути следования и с дополнительными внешними защитными заклинаниями. Я догадываюсь, что защита требовалась в первую очередь домашней сове Поттеров, нёсшей неудобную ношу. По прибытии в Хогвартс она выглядела встрёпанной и ухнула с явным облегчением, когда от её лап отвязали посылку. Ива же, когда ящик раскрыли, принялась размахивать ветвями направо и налево и успела поцарапать Помону Спраут, пока Альбус Дамблдор, сверяясь с письмом Флимонта, искал точку выключения.

— Ничего страшного, господин директор! — успокоила Помона Спраут Дамблдора, вытирая рукавом мантии кровоточащую царапину. — Бедняжка так переволновалась в пути!

Она вытащила из недр передника бинты и лотки, намереваясь подвязать надломленные ветви ивы, которые пострадали в тот момент, когда освобождённое деревце пыталось выпрыгнуть из ящика.

Совместными усилиями и почти без потерь — Альбус Дамблдор лишился кармана, а Поппи Помфри одного уха от медицинской шляпки — иву левитировали в подготовленную ямку с компостом недалеко от хижины Хагрида с одной стороны и входа в виадук с другой. Ива сидеть на месте не желала, вышвыривала компост корнями и брыкалась. В конце концов, её оставили в покое и поставили школьного завхоза Аполлиона Прингла охранять нового питомца от особо любопытных школьников. Так-то было время пасхальных каникул, но домой уезжали далеко не все, тем более у старших курсов вовсю начиналась подготовка к СОВ и ЖАБА.

Если первое время Гремучая ива и вызывала у кого-то повышенный интерес, то вскоре к ней привыкли так же, как ко многим другим волшебным растениям Хогвартса. Да в теплицах у Помоны Спраут ещё и не такие монстры водились! Взять хотя бы ядовитую тентакулу с её опасными укусами. Или вот алихоцию, гиеновое дерево: если надышаться ферментами, вырабатываемыми листьями, можно впасть в истерию. А чихотник? Да ведь если не знать о его свойствах и случайно пожевать листочки, можно вообще получить помутнение рассудка!

Так, о чём это я? В общем, за лето к осени, когда Джеймс Поттер, Ремус Люпин, Сириус Блэк и Северус Снейп — внук Алана Принца — поступили в школу чародейства и волшебства, Гремучая ива прижилась и даже начала получать определённое удовольствие от своего нового обиталища. Она здорово вымахала и превратилась в настоящее могучее дерево. Внешне Гремучая ива походила на своих обычных собратьев за одним исключением: ветви её не клонились вниз, а тянулись вверх, будто всё время были на страже. В реестре растений её занесли в класс редчайших. Дело в том, что размножалась ива редко, усы пускала крайне неохотно, а если и пускала, то, как правило, из всех наклёвышей приживалась всего одна розетка. Флимонт Поттер считал, что этот вид ивы размножается только тогда, когда ему угрожает опасность.

По невероятному стечению обстоятельств именно предшествующей зимой ствол ивы с одной стороны обглодали таинственные животные. По правде сказать, когда Флимонт увидел их в своём саду, то подумал, что у него разыгралось воображение: эти создания с маленькими фиолетовыми ушками и винтообразным рогом на лбу чесались об иву, получали от неё шлепки, встряхивались, улыбались и вновь наставляли рог на ствол.⁽¹⁾ Кажется, они умели прекрасно самоисцеляться и просто наслаждались процессом залечивания ран. Флимонт не был силён в зоологии так, как в травологии, поэтому полез в магические справочники: данное животное нигде описано не было. Весной странные зверушки исчезли, ива облегчённо встряхнула ветвями и всё будто пыталась прикрыть голый бок, а потом выстрелила усом с небольшой розеточкой.

Так Хогвартс получил желанного стража, а мистер Олливандер — хорошую древесину для волшебных палочек: Флимонт Поттер отнёс в его лавку сломанные ветви, умолчав о животных с фиолетовыми ушками. Знали ли вы, что ива — очень редкая для волшебных палочек древесина с целительной силой?

Гаррик Олливандер взял в руки прутики, и глаза его засветились радостью.

— О, какие прекрасные образцы! Где ты их раздобыл, Флимонт?

— Пустяки, — махнул рукой Флимонт Поттер. — Я всё равно наведывался в аптеку Малпеппера, относил заказ рябинового отвара, вот и решил заглянуть к тебе. Надеюсь, ветви ещё живые?

— Они прекрасны… — казалось, мистеру Олливандеру дали в руки величайшее сокровище. — По крайней мере, одну палочку я точно смогу создать. Знаешь, многих привлекает красивый внешний вид палочки из ивы и репутация хорошего инструмента для невербальной магии, но мои палочки раз за разом выбирают тех, у кого есть большой потенциал, а не тех, кто считает, что им всё известно. В моей семье всегда существовала поговорка: «Тот, кому суждена далёкая дорога, быстрее дойдёт с ивой».

— Ну, не смею тебя задерживать, друг. Рад был повидаться, — раскланялся Флимонт Поттер.

— Подожди! Твой сын ведь в этом году идёт в школу?

— Да, ждём сову летом, — остановился в дверях Флимонт.

— Возможно, к тому времени уникальная палочка из ивы будет готова. Я уже вижу, что это очень необычное дерево. Это непростая ива! Возможно, она выберет твоего сына?

— Кто знает, кто знает, — пожал плечами Флимонт. — В любом случае, я бы хотел, чтобы Джеймс приобрёл палочку у тебя.

И Гаррик Олливандер действительно сделал чудесную палочку из ивы. Как только мастер вдохнул в деревяшку жизнь, она обрела собственное имя, собственный характер, собственную душу. Не очень скромно с моей стороны, я понимаю. Но вы ведь поняли, что я хвалю не себя, а своего создателя?

Десять дюймов с четвертью, хлёсткая, гибкая, элегантная. Прекрасная палочка для работы с заклинаниями, особенно с невербальными.

Я не могу вам сказать, как это получилось, но волшебство нельзя объяснить, его приходится просто принимать как данность. Став волшебной палочкой из ветви Гремучей ивы, я получила знания о далёкой Албании, о Линфреде из Стинчкомба, о Хардвине и всех Поттерах, которые невольно были связаны одной нитью с самой первой Гремучей ивой, выросшей на берегу озера Шкодер. И ещё о многих вещах и событиях, которые были столь же невероятны, сколько и необъяснимы. Передо мной открывались новые возможности.

Конечно же, я ждала своего волшебника. Мои товарки скептически хмыкали и говорили, что иногда волшебника приходится ждать десятилетиями. Мол, это палочка выбирает волшебника, а не наоборот, и если твой волшебник ещё не родился, то приходится только ждать. Как вы понимаете, «говорили» в фигуральном смысле: у палочек, конечно, нет ртов и звуков они не произносят, разве что уж совсем выйдут из себя, но всё же общаться на некоем ментальном уровне мы могли. Каждая палочка со своим характером, а как вы думали? Короткие и длинные — по соседству находилась палочка длиной больше пятнадцати дюймов, — темпераментные и спокойные, заносчивые и добросердечные. Палочки из клёна, вяза, каштана, вишни, бука, граба и многих других пород деревьев. Так что скучно мне не было, хотя, чего уж лукавить, я мечтала, чтобы за мной пришли.

Наступил июль, и в магазине мистера Олливандера прибавилось покупателей. Юные волшебники приходили в лавку с родителями, домовыми эльфами или в компании старших братьев и сестёр, и вот тут начиналось настоящее представление. Кстати, чтобы видеть, глаза волшебной палочке не нужны, как и рот, чтобы общаться. Мистер Олливандер считал крайне важным подбор волшебной палочки и подходил к этому вопросу со всей серьёзностью. Для начала он измерял расстояние от пальцев до плеча юного волшебника, затем от запястья до локтя, потом от плеча до пола, колена до подмышки, а заодно и окружность головы покупателя. Как правило, юные волшебники были так растеряны и взволнованы, что не сразу могли ответить на вопрос, какая же рука у них ведущая, и потому процедуру порой приходилось проводить дважды, на обеих руках.

Я с замиранием следила за всеми этими манипуляциями и втайне надеялась, что уж следующему мальчику или девочке непременно подойду. Но мистер Олливандер доставал меня всего пару раз, да и то без огонька в глазах, и я его понимала, потому что никаких эмоций от соприкосновения с пальцами претендентов не испытала.

Примечательным был визит Флимонта Поттера с женой и сыном. Я узнала их сразу, и моё сердце — читай выше про глаза и рот — учащённо забилось. Я была уверена, что мы с Джеймсом просто созданы друг для друга. Я же теперь знала всю историю Поттеров, знала о том, как Хардвин и ива подружились, как они переплелись судьбами. И поэтому я нисколько не удивилась, что мистер Олливандер сразу достал с полки меня.

Разочарование было сокрушительным, так что я ещё долго потом лежала в своей бархатной коробке и не понимала происходящего. Не случилось ничего. Ни-че-го! Я не почувствовала тепла, какой-то эйфории. Ничего такого. Джеймс с бестолковым видом помахал мной перед носом, и мистер Олливандер сразу же отобрал меня.

— О нет, не то! — радостно возвестил он. — Впрочем, я был почти уверен в этом.

Джеймс перепробовал ещё с десяток палочек, пока, наконец, не встретил свою. Одиннадцать дюймов, красное дерево с сердцевиной из сердечной жилы дракона. Отличный инструмент для трансфигурации, между прочим…

Жаль, очень жаль. Несколько дней после посещения лавки Олливандера семьёй Поттеров я пребывала в меланхолии. Мне казалось, что за мной пришли родственники, но в последний момент передумали и оставили меня в приюте. Была ли я предвзята? Может быть. Надо было учиться отделять своё прошлое от настоящего. Возможно, Гремучая ива была необычным деревом, и другие палочки не подвергались таким душевным переживаниям, я не знаю.

Июль пролетел, а с ним и половина августа. Школьники за окном лавки напоминали суетливых муравьёв: они куда-то бежали, целеустремлённо неслись или скакали вприпрыжку. За волшебными палочками больше никто не заходил, так, пара покупателей в неделю.

Я помню тот день до мельчайших подробностей. Было сыро и туманно, по стеклу витрины стекали мутные капли. Входная дверь распахнулась, взорвав неуместным дзиньканьем предобеденную дремоту. Мистер Олливандер с удивлением уставился на супружескую пару, озиравшуюся по сторонам со смесью страха и восторга, в сопровождении строгой дамы с поджатыми губами, в остроконечной шляпе. Но трое взрослых были просто тенью, марионетками на фоне яркой девочки, с приходом которой в лавку будто ворвался солнечный свет. Сияющие зелёные глаза лучились той любознательностью и детским счастьем, которые бывают только у детей. Рыжие волосы запрыгали по плечам, когда девочка от души пожала руку мистеру Олливандеру, что немало его удивило.

— Добрый день, сэр! — звонко поздоровалась она.

— Мистер Олливандер, нам нужна волшебная палочка, — суровая дама ограничилась кивком вместо приветствия и уж тем более не кинулась жать руку мастеру волшебных палочек.

— Девочка из семьи магглов? — смекнул мистер Олливандер, с интересом глядя на её родителей.

— Мистер и миссис Эванс, несомненно, с удовольствием ответили бы на ваши вопросы, мистер Олливандер, но не могли бы вы приступить к делу? — припечатала дама.

— Да-да, конечно, мадам Макгонагалл, — поклонился мистер Олливандер и поспешно взмахнул палочкой, призывая измерительный метр.

Мне кажется, я подпрыгивала в коробке как дремоносные бобы. Да я просто кричала, что эта девочка — моя! Святые лукотрусы, да я даже имени её не знала, откуда такая уверенность?

— Лили, стой спокойно, — сказала мама девочки, когда та, сдерживая смех, опустила руку после того, как мистер Олливандер попытался измерить расстояние от колена до подмышки.

— Щекотно, — рассмеялась всё же Лили — какое чудесное имя! — и мистер Олливандер не смог сдержать ответной улыбки.

Впрочем, даже суровая дама Макгонагалл смягчилась.

После произведённых измерений мистер Олливандер в задумчивости посмотрел на стену из полок с многочисленными ящичками.

Что ж, Лили Эванс была необычным покупателем. Всё новые палочки доставал мистер Олливандер, всё больше раскрытых коробок лежало на прилавке. Но ни одна палочка Лили не подходила.

— Попробуйте вот эту, — вытянул мистер Олливандер одну из узких коробочек и раскрыл её спустя не менее часа. — Кипарис, десять с четвертью дюймов. Палочки из кипариса находят родственную душу в людях смелых, храбрых и самоотверженных, таких, кто не боятся противостоять теневой стороне своей природы и природы других.

Я чуть не задохнулась от возмущения! Да ещё прадед Гаррика Олливандера Джерейнт написал, что для него всегда было честью подобрать пару кипарисовой палочке, поскольку он знал, что встретил волшебницу или волшебника, которому суждено умереть смертью героя. Зачем девочке такая судьба?

Лили взяла в руки палочку из кипариса, и из её кончика сразу же посыпались жёлтые искры. Определённо, контакт состоялся.

— Ой! — радостно вскрикнула Лили и описала палочкой круг.

— Сколько с нас? — спросил мистер Эванс с явным облегчением и взялся за кошелёк.

Кажется, бедные магглы подумали, что их дочери письмо пришло по ошибке.

Но мистер Олливандер не спешил. Что-то его не устраивало. Меня тоже. Поэтому я поднатужилась и скатилась с почти пустой полки вместе с коробкой. Коробочка раскрылась, я закатилась под прилавок.

Лили полезла вниз, чтобы помочь мистеру Олливандеру. Машинально она положила палочку из кипариса на прилавок, освобождая руки.

Я почувствовала её тепло ещё за несколько долей секунд до нашего соприкосновения. Жжение, обволакивающее тепло и удивительное состояние эйфории. Мне казалось, что внутри меня разливается чудесная музыка, а потом, когда Лили дотянулась до меня, время, пространство, прошлое, настоящее и будущее пронзились ярчайшим снопом золотых искр. В полутёмной лавке стало светло как днём. Кажется, никто не ожидал такого эффекта.

Лили поднялась на ноги, сжимая меня в левой руке. А потом интуитивно описала круг вырвавшимся белым лучом и превратила его в тёплый светлячок света.

Лили пронзила мне душу, и я выбрала её безоговорочно и бесповоротно, абсолютно уверенная, что всё происходящее верно и правильно. Единственное, что меня немного удивляло — почему я не стала палочкой Джеймса, ведь я не сомневалась, что моя судьба будет связана с Поттерами.

1) Речь идёт о морщерогих кизляках.

Вернуться к тексту