Яд василиска (джен)

Меня утром должны были выписать из больницы, но никто из моих родственников не приехал меня забирать. Лечащий доктор, не долго раздумывая, снова позвонил в Муниципалитет и к нам через час, на своей машине, прибыла еще одна строгого вида дамочка из Социальных служб. Она долго смотрела на меня и выдала итоги от своих наблюдений.

— Мистер Поттер, вчера вы рассказывали моим коллегам, что в доме своей тетушки вам живется хорошо. А я провела расследование по вашему делу.

— По моему... делу, мэм? — заикнулся я.

Вещи начинали развиваться по неприятному сценарию.

— Да, мистер Поттер, по вашему. Согласно показаниям ваших соседей, вас совсем не жаловали в том доме. Ваши родственники, они... хорошие люди? — ее глаза перестали моргать и я почувствовал себя бандерлогом перед Каа.

Я потупил взгляд, осознав, что мой хрупкий план рушится. Мне хотелось, чтобы меня здесь, в этом гребанном городишке, оставили в покое. Чтобы обо мне забыли, не вспоминали о том зачуханном мальчишке, Гарри Поттере, которому жилось хуже, чем мне, Тому Риддлу, в приюте Вула. Среди беспризорников.

— Я... не знаю, мэм. Они приняли меня, когда я осиротел совсем, дали крышу, кормят, поят...

— Да-да, прекращайте, мистер Поттер! Вы и вчера пели эту мантру. Но ваши соседи говорят, что вас растили на объедках, одевали в тряпье, ругали, били...

— Нет, мэм, нет! Что вы говорите? Они, соседи наши, ничего не понимают... — попробовал отбиваться я, но своими глазами видел как возмущена эта дама. Я даже не знал как ее зовут. — Миссис, все не так плохо. Я уже вырос, учусь в школе-интернате, меня здесь нет целых десять месяцев. Скоро мне будет тринадцать лет, я могу постоять за себя..

— Постоять за себя? Значит, не все так хорошо и благовидно, как ваша тетя Петуния, миссис Дурсль говорит. Но, оказывается, она зажала ваши пособия и складывала все средства на счету вашего кузена Дадли.

— Это она вам сказала?

— Да, она сама призналась, когда я пригрозила ей, что отдам ее и ее мужа судебным властям за бесчеловечное отношение к родному племяннику.

— Она, вероятно, делала это по приказу дяди Вернона, — предположил я.

— А вот он ничего об этом не знал.

Интересно. Значит, во всем виновата моя тетя, а не ее муж-тюлень. Не то, что он безгрешный, но все же... Сестра моей матери, значит. Поговорим с ней наедине, ай, поговорим.

— Дядя Вернон, как я понял, находится в больнице тоже...

— Да, в этой больнице. И ваша тетя сидит с ним рядом, о своем племяннике и знать не хочет.

— А мой кузен где?

— У друзей. Другая ваша тетя, которая владелица той собаки, что покусала вас, заплатила штраф и уехала, не попрощавшись ни с кем. — Дама замолчала и углубилась в раздумья. — „Хорошие” у вас родственники, мистер Поттер.

— Да уж... Других нету. А как вы узнали все это,... о пособиях, о счетах... Когда успели? И как вас зовут, мэм? — полюбопытствовал я.

— Я миссис Анабел Картрайт, мистер Поттер, — ответила она и таинственно улыбаясь, одним движением открыла свою дамскую сумочку. Из нее выглядывал кончик волшебной палочки.

Ох, у меня отлегло на сердце. Я вздохнул и вытаращился:

— Как вы узнали?...

— В банке Гринготтс, мистер Поттер, работают и люди. Быть специальным клиентом не означает только завышенный процент на свои сбережения. Это означает, кроме этого — для такого молодого вкладчика, живущего в магловском мире — и постоянный мониторинг.

Мониторинг, вот же жуки зеленошкурые.

— Надо было уведомить меня, по меньшей мере. А то, выходит, что за мной шпионят.

— Надо, надо, мистер Поттер. Кто, думаете, вызвал Скорую, полицию и так далее, когда вас укусила та собака?

— Это были вы? — Моему удивлению не было границ.

— Это была я. Что думаете, стоит ли вам возвращаться туда, где вами не рады?

— Я вас приглашаю в гости, миссис Картрайт. Сами увидите как я в доме родственников устроился.

— Хорошо, я принимаю приглашение. Нас ждет машина внизу.

Машина? А как, интересно, с ней связались врач, медсестра? Я задал ей вопрос об этом. Ответ был простой — у Гринготтса есть связи с магловскими службами. Телефоны, почта, даже мобильная связь. Креативненько.

Мы остановились рядом с гаражом. Дом был заперт, но что значит заперт для волшебницы с палочкой. В гостиной царил беспорядок, тетя Мардж, собираясь домой, не удосужилась навести после своего пребывания чистоту. И почему не принимала пищу на кухне, как обычно?

Я посмотрел и на кухне — то же самое. Полный бардак. Оставлю все, как есть, пусть тетя Петуния занимается. Даже своим домовикам я не позволю трогать здесь что-либо.

Мы поднялись по лестнице и я показал миссис Картрайт комнату Дадли. Потом перешли к двери моей комнаты. С внешней стороны дверь выглядела так, словно в комнате обытает дикий, необузданный зверь, а не обычный мальчик. Железный засов запирал дверь снаружи. Внизу — кошачая дверьца.

Лицо миссис Картр приняло очень озадаченное выражение.

— Что это такое, мистер Поттер? — тихо спросила она. — Они вас запирали?

Я кивнул. Потом вспомнил о чулане и сказал:

— Извините, я забыл показать вам свою старую комнату. Она внизу.

Мы остановились перед чуланом, на двери которого тоже наблюдался такой засов. Я открыл его, потом дверь и щелкнул выключателем. Матрас, на котором я, будучи еще малюткой Гарри Поттером, спал, стоял у одной из стен. На той, что была напротив входа все еще сохранялась некая картинка, нарисованая неумелой ручкой — торт с пятью свечами и надпись „Гарри — 5 лет”.

— Вы серьезно, мистер Поттер? Хотите сказать, что жили здесь? — голос женщины дрогнул и она прокашлялась.

— До получения письма из Хогвартса, мэм. Письмо было адресовано так — мистеру Гарри Поттеру, чулан под лестницей.

— Не может быть! И что сказала Минерва в свое оправдание?

— Не помню, чтобы она что-то вообще сказала. Она избегает любые разговоры со мной.

Она осмотрелась в этой маленькой каморке и выйдя из нее, предложила:

— Давайте посмотреть вашу нынешнюю комнату.

Я замялся, но мне от нее нечего было скрывать. Она была всецело на моей стороне, за это ей выплачивалось вознаграждение из моих же денежек.

— У меня много домашних эльфов, мэм, и они о моем комфортном проживании где бы то не было, заботятся. Так, что... Идемте.

Посмотрев на новое убранство, она закивала головой, вертясь во все стороны. Клетка с Буклей стояла на специальном столике и была накрыта плотным покрывалом. Совы птицы ночные и любят спать в темноте. Новое окно, как я его заказал Долли, преобразовалось в маленький балкончик, но металлическую решетку снаружи я решил оставить.

Зато моя кровать была королевской. С богатым темно-зеленым балдахином, с подушками как облака, пуховую перину накрывал такого же цвета плед.

— Хорошо устроились, мистер Поттер. Я теперь спокойна, что вам ничего не угрожает в этом доме. Только никого не убивайте, негде будет прятать трупы.

Сказав это, она захихикала и аппарировала, оставив меня в одиночестве.

Аппарация! О ней я совсем забыл. Захотелось куда-нибудь перенестись, вот так, мгновенно. Но куда?

А куда спешить? Нужно сначала принять душ, поесть, поспать, понежиться в этих облаках, которыми представлялись мои подушки. Отдохну день-два и удеру.

Дядю Вернона выписали из больницы через три дня. Я смотрел в окно и видел как из такси выходит первой тетя Петуния, а за ней, мучительно медленно, на улицу вылез дядя. Заметно похудевший, с темными кругами вокруг глаз. Опираясь на локоть тети, он стал передвигаться шажок за шажком. Дадли выпрыгнул из машины и пустился бегом открывать входную дверь. Я снял чары тишины вокруг своей комнаты и наложил другие, которые усиливают звуки. Хотелось подслушать, о чем эти трое будут говорить между собой на кухне.

— Какая грязь, — дошло до меня недовольное ворчание дяди. — Совсем распустила нахлебника. Посуду не помыл, мусор не выбросил, ужин, хоть, готов?

— Сейчас, сейчас, милый, все будет готово через десять минут. Ты присядь в гостиной на диване, включи телевизор, пусть Дадик расскажет тебе все. А я зажарю котлетки, сделаю пюре из... не имеет значения. Дадик, помоги папе, дорогой!

Какая забота! Мои домовики справятся за минуту со всем в этом бардаке в доме, если попрошу. Но зачем? У них и так задача есть — порыскать вокруг моего дома в Литтл Хэнглтоне, вокруг обоих моих домов. Там есть кое-что припрятано под чарами, которое принадлежит мне.

Там все принадлежит мне, но содержимое в кольце, это часть МЕНЯ. Домовикам приказано ничего не трогать, только смотреть и разузнать были ли охранные чары когда-нибудь нарушены или нет. Как их я ставил, так и стоят нетронуты, поведали они. Класс! Кажется, как только закончу здесь с Дурслями, я взгляну на доставшегося мне от моих предков наследство. Хоть и таким непрямым способом.

На утро я встретил своих родственников полным английским завтраком, горячим кофейником — все это приготовленно домовой эльфихой Лолли, моей поварихой — и с улыбкой от уха до уха.

Дядя спал в гостиной, не мог подняться по лестнице. Он был тупым, злым, грубым, неотесанным и толстым. Но, если из уравнения убрать фактор его противного характера, он был в принципе невиновным. И я решил провести над ним эксперимент.

Роберт объяснил мне, что моя кровь действует как яд, когда температура не превышает телесной. Но, когда температура повышается над точкой второй коагуляции — 68 градусов по Цельсию — проявляется вторая примесь, слезы феникса. Феникс — волшебная птица. Ало-золотой феникс — птица огня. Раздумывая над объяснениями Роберта, я налил дяде полную чашку горячего кофе и капнул внутри несколько капель своей крови из ранки, которую заранее порезал на пальце ножом.

Красные капельки, упав в кофе дяди Вернона, быстро растаяли в коричневую жидкость. Подлечив ранку, я повернулся и принес чашу дяде.

— Ваш кофе, дядя Вернон, как вы любите. Горький, без сливок.

Ноздри у него слегка встрепенулись, учуяв новую нотку аромата напитка. Ну, до чего острое у дяди обоняние! Аромат ему понравился и он с наслаждением потянул кофе губами из чашки.

— Мммм, сегодня кофе как из дорогого ресторана, мальчик! — снизошел до похвалы он. Я улыбнулся. — Туни, пусть нахлебник и тебе сделает один. Новую марку нашла, дорогая?

— Нет, что ты, обычная Лавацца. Дай попробую из твоей чашки! — Тетя Петуния пригубила, почмокав. — Мдаа, какой приятный привкус. Эй ты, что-то добавил в кофе?

— Ничего такого, тетя. Вода и капсула. Может, в чашке что-то с вчерашнего дня осталось?

— Не вымыл, да?

— Посудомоечная моет, я в ней не разбираюсь...

— Кофе совсем другого вкуса...

— Не знаю, может производители что-то добавляли.

— Ладно, иди в свою комнату. Будешь завтракать после Вернона.

— Нет, тетя, так уже не будет. Если я хочу поесть с вами, я сяду за столом и буду, за компанию, есть вместе с дядей. Хорошо, дядя Вернон? При этом, мой кофе поправит его здоровье, я гарантирую. После завтрака ты принесешь из тайника в гостиной те записи, которые каждый божий месяц приносили вам денежные пособия за мое воспитание и расскажешь нам с дядей Верноном, куда испарились эти деньги. Да?

Лицо моего дяди стало багровым, услышав мои слова. Он двигал своими маленькими свиными глазками с меня на тетю и обратно, не понимая о чем я говорю. Наконец он решил спросить у более сведующих.

— Туни, о чем он...

— Ты ешь, дорогой, ешь. Потом поговорим...

На тете лица не было.

А потом в доме разразился скандал, которого никогда здесь не было. Дошло даже до Дадли и он, проснувшись — ни свет, ни заря, в половине девятого — примчался узнать, что происходит.

А происходило вот что. Тетя принесла не только все расписки по выплатам моего ежемесячного пособия, но и документы по продаже своего родительского дома в..., как звали тот поселок — Куокворке. После смерти в автомобильной катастрофе родителей, Старших Эвансов. А потом и банковские расписки по движению средств от продажи того дома и покупки этого дома.

Я взглянул на даты, на суммы и хмыкнул:

— Выходит, дядя, не ты меня в своем доме принял, а я тебя в своем доме застал неприглашенным. Дом принадлежит мне и тете. А записан только на нас двоих. Ты откуда здесь появился в перечне собственников?

Дядя побагровел, тетя напротив побледнела. А в глазах кузена Дадли мелькнула тень понимания.

— Что ты хочешь? — пролепетала тетя Петуния. — Деньги на счете Дадлика будут доступны со дня его совершеннолетия.

— А в тюрьму за кражу в особо крупных размерах хочешь? А за постоянные издевательства — физические и психические — надо мной, хочешь? И я отниму у вас дом, он так и так уже мой фактически.

Ее глаза округлились и она пошатнулась назад, дернув за собой сыночка.

— Дадли, отойди подальше от этого монстра! — завизжала она. — Это не твой кузен, это кто-то другой.

— А... Мама, хочешь сказать, что он, — он махнул рукой в мою сторону, — всегда был моим кузеном? А его погибшая мать-проститутка и алкоголичка — моя тетя? Я не хочу, чтобы урод был моим родственником!

Мое сердце обледенело. Слова этого поросенка оказались последней каплей в чаше моего терпения. После всего, что здесь говорилось, он все еще считает меня уродом?

— Дадли, тетя, последнее, что я вам скажу — и это будут мои последние слова — это то, что уроды бывают физические, где природа или карма наказывает кого-то за прегрешения в прошлой жизни. Но бывают уроды моральные и я советую вам двоим посмотреться в зеркало. Вы давно не смотрелись, но выглядите как настоящие нелюди. М, тетя?

Она прижимала руки ко рту в немом крике, дядя пыхтел, Дадли кривился.

— Я забираю эти документы и завтра подам на вас в суд за особо жестокое ко мне отношение и за крупные финансовые махинации...

— Но, но мы твоя семья... — попыталась возразить эта глупая женщина, возомнившая себя гением финансовых махинаций. Но, рано или поздно, все вскрывается и бум! Ты уже не фея заоблачных эмпирей.

— С такой семьей мне враги не нужны. Все сделают сами. Но, вот, не убили ведь! И на этом спасибо. — сказал я и отправился наверх.

— Можно ли договориться, Гарри? — догнал меня голос Вернона. — Есть выход из положения?

Я обернулся — они, все трое, смотрели затравленными, испуганными глазами.

— Что предлагаешь?

— Перепишем весь дом на тебя, а мы остаемся в нем жить, выплачивая тебе с сегодняшнего дня ежемесячный взнос за наем.

Ну, да. Это решение. Дом мой, я могу наконец назвать это строение своим домом и Дамбик даже не заподозрит новую расстановку силы. В нем будут жить двое самые близких мне кровных родственника, которые будут поддерживать и восстанавливать кровную защиту моей ... матери Лили. О другой матери я пока не буду думать!

— Согласен. Приведите завтра нотариуса, оформим сделку, — кивнул я. — И если вы станете себя вести, как человеческие создания, так и быть, вылечу я всех вас своей кровью. В прямом смысле слова.