Children (гет)

Последующие события я могу знать только из рассказов друзей и воспоминаний. Рон рассказывал, что меня все время навещали и не давали «скучать». Возле меня всегда был кто-то, чтобы, когда я «проснулась», мне не было страшно или одиноко. Друзья прибегали ко мне на переменах и просиживали возле меня остальное время после уроков. И действительно, иногда мне казалось, что я слышу голоса, чувствую прикосновения, но в остальное время я ничего не помню, ничего, кроме темноты. Также Рон рассказал, что меня нашли близнецы, они же отнесли в больничное крыло. Но самое странное то, что они перестали разговаривать друг с другом. Все время, которое я была в «отключке», близнецы и словом не обмолвились. Ни одного слова!

После того, как я пришла в себя, я начала восстанавливать те события, которые произошли без меня. Я много расспрашивала Рона и Гарри, но однажды я выудила воспоминания у Джорджа.

Темный коридор Хогвартса. Близнецы возвращаются из Хогсмита изрядно навеселе. Фред морщится, тоненький отблеск луны попал ему в глаза. Он смотрит на пол и видит, что там что-то блестит. Они с Джорджем осторожно подходят к тому месту, где что-то блеснуло. Фред наклоняется ближе и на его лице повисает выражение страха. Он тихо шепчет, так, что Джордж не может ничего разобрать и тоже наклоняется ближе. Теперь лица у них абсолютно одинаковые.

— Гермиона. Джордж, это Гермиона. — Шепот Фреда разносится по всему коридору.

— Что? Да, это и, правда, она. Фред, что мы наделали? Она мертва?

— Нет, думаю, нет. Ведь Колин выжил. У нее в руке зеркало, видишь? Наверное, она смотрела через него.

— Что теперь? Что нам делать? Она нам не простит, но она обещала в библиотеку не ходить, а сама… черт! — Джордж начинает паниковать. Никогда не видела его таким, даже когда ему оторвало ухо, он был спокоен и весел.

— «Что делать»? Нести ее в больничное крыло, вот, что делать! — Одним легким движением он поднимает меня с пола. — Джордж, иди, сообщи директору и профессору МакГонагалл. — Фред несет мое замершее тело к мадам Помфри.

Следующим воспоминанием я обзавелась у Рона. Когда профессор МакГонагалл сообщила им с Гарри о том, что со мной произошло, они побежали в больничное крыло. Там они увидели то, что им не надо было видеть.

Джордж стоит около открытого окна. Легкий прохладный ветерок теребит его волосы. Его взгляд отстранен, прикован к темно-серому свинцовому небу. Фред, обхватив голову руками, сидит у моего застывшего тела. Джордж начинает что-то очень медленно и тихо говорить, сначала слова не различить, но звук начинает потихоньку нарастать.

— Это ты… ты виноват в том, что случилось с Гермионой! Зачем? Скажи мне, зачем, ты потащил меня в эту деревню?! Зачем, Фред? Это, все из-за тебя.

— Что? — Фред как будто вышел из забытья, поднимая взгляд на брата. — Что ты сказал? Я тебя не расслышал. Повтори, пожалуйста.

Резко развернувшись, Джордж впивается взглядом в брата, и через мгновение он уже около него, хватает его за воротничок мантии, и трясет за грудки:

— Ты! Ты! Ты! Ты виноват! С ней ничего бы не случилось, если бы мы проводили ее!

— Джордж, послушай меня, мы не виноваты, она могла подвергнуться нападению в любой другой день. И вообще Гермиона обещала нам сегодня не ходить в библиотеку, — Фред тщетно пытался успокоить брата.

— Ты еще скажи, что мы тут ни при чем! Правильно ты сказал, что могла! Могла, но не подверглась бы! Уж я бы сделал все возможное, если бы не ты!

— Что? Значит я, да? Ты так считаешь? — он с легкостью вырвался из хватки Джорджа.

— Да, я считаю так!

— Значит, по-твоему, я насильно тебя затащил в бар? Да, ты и сам был не против!

— Но, если бы мы не пошли сегодня к этим… к этим… к Натали, Саре! Нет, ты меня уговорил, я идти не хотел…

— Так не ходил бы!

— Я бы не пошел, если бы ты меня не упрашивал с выходных.

— Я? А кто кричал: «Дорогуши, мы еще заглянем на недельке», кто? Я? Нет, дорогой мой братец, это кричал ты. Вспомни себя несколько часов назад. Пьяный подросток, который вяжется к девушкам.

— Что? Я вязался к девушкам? Может, ты в зеркало смотрел?

— А ты что уже все забыл? Тебе рассказать, куда ты пытался залезть и куда тебя послали, а?

— Я? Я повторяю, что я не хотел идти… А что теперь будет с Гермионой? — они перестали кричать, Джордж приземлился возле моей кровати на стул, а Фред присел на подоконник. Через несколько минут тишины он решил заговорить первым:

— Возможно, я и подбил тебя на поход в Хогсмит, но ты не отказался. И, возможно, я повторюсь, но ты выпил больше меня и в полусонном состоянии лежал в объятьях Натали, и вообще не вспоминал про Гермиону, хотя я предлагал закругляться, и если бы ты согласился, мы бы успели ее встретить.

— Отвали от меня со своими нравоучениями, я тебе больше слова не скажу.

— Давай забудем все? Мы оба хороши. — Фред протянул брату руку для примирения, но ответом ему последовало грубое «отвали». — Ну и катись! — он вышел из больничного крыла, громко хлопнув дверью.

Гарри говорил, что Фред и Джордж винили себя в том, что со мной случилось. Каждый день они по долгу сидели у моей кровати, но всегда по отдельности. Увидев брата в палате, они обменивались суровыми взглядами и сменяли друг друга.

Так было до того момента, пока я не пришла в себя. Это все изменило. Мне было так больно смотреть на них в разнобой, так же больно, как сейчас порой мне бывает больно при виде Джорджа у могилы Фреда. Я видела, как они скучают, как тянутся друг к другу, но обида и вина, которую они приписывали себе, не давали им помириться. Слишком гордые. Как же много времени я потратила на уговоры, хотя бы поздороваться с братом, про разговор я уже молчу, но путем неимоверных усилий мне все-таки удалось их помирить.

На летние каникулы мы поехали уже все вместе. Близнецы снова были одним целым. Фред и Джордж, Джинни и я, Гарри и Рон, все как обычно. Это лето я снова провела в Норе, и это снова стало моим лучшим летом.

В следующем учебном году не было ничего интересного. Вру, конечно, как позже, на четвертом курсе, заметил Рон, ни одного нормального года в школе мы так и не провели. По крайней мере, на третьем учебном году все события были связаны не с Волдемортом, что не могло нас не радовать. Сириус Блэк, разумеется, не мало напугал всех учеников. Мои (возьму на себя наглость хотя бы в мыслях) близнецы опять завели разговоры о безопасности. Но кто меня остановит?

К концу года обстановка накалилась так, что я уже перестала узнавать Гарри. Он буквально во всем видел скрытую угрозу, стал подозревать всех вокруг, каждому было ясно: Сириус не мог пробраться в замок без посторонней помощи. И каким же облегчением стал тот день в Визжащей хижине. Мало того, что все, наконец, встало на свои места, Гарри обрел близкого человека.

Я даже представить себе не могу, что он почувствовал, когда Дамблдор рассказал о приговоре. Ни разу в жизни я не видела его таким подавленным, так же как, ни разу больше не видела в его глазах такой надежды.

Пару поворотов, и мы уже можем все исправить.

Помню, как видела себя со стороны. Несмотря на всю эту беготню с Клювокрылом, как ни странно, самым ярким впечатлением того дня для меня остался Малфой. До сих пор помню все те чувства, которые переполняли меня при ударе: обида, злость, боль (костяшки не слабо ныли) и — что уж там — радость первооткрывателя, я ведь никогда раньше ни с кем не дралась. Кажется, была даже гордость — Фред и Джордж так восхищались этим ударом.

К счастью, мы успели освободить Сириуса, и он смог сбежать.

Так прошел относительно нормальный учебный год в Хогвартсе. Знали бы мы тогда, что нас ждет дальше.