Жёлтые жирафы (гет)

Ретроспектива (19 сентября 2006)

Молли Уизли торжественно внесла в комнату великолепный торт в форме раскрытой книги. Присутствующие начали дружно скандировать:

— Торт! Торт!

— Не то кричите, — шикнула на них Джинни.

— Ах, да. С Днём Рождения, Гермиона! С Днём Рождения!

Фред и Джордж переглянулись и стали издавать жуткие гортанные звуки. Перси зажал уши ладонями:

— Прекратите! Это невыносимо!

— Успокойся, это всего лишь «Happy Birthday to You» на гоббледуке, — хмыкнул Фред и снова заголосил.

— Это больше похоже на крики мантикоры в брачный период, — заметил Билл.

Флёр мило хихикнула, от чего у двух авроров-сослуживцев Гарри и Рона немедленно покраснели уши и заблестели глаза.

— Понеслось, — шепнула Гермиона на ухо мужу и усмехнулась.

— Я говорил Гарри, что всех людей, не являющихся членами нашей семьи, надо прививать от чар Флер, прежде чем пускать на праздничные сборища, — пожал плечами Рон.

— А Уизли значит им не поддаются? — сладко спросила Джинни у брата. — Ну-ну.

— Это было на четвертом курсе, — начал отбиваться Рон, — кто-то вообще... вообще...

— Ну, продолжай, — прищурилась Джинни.

Рон потеряно оглянулся на жену, совсем как в школе на контрольной. И тут миссис Уизли решительно заявила:

— Все к столу. Именинница вот сюда, на почетное место.

Под дружные, хотя и капельку насмешливые аплодисменты друзей Гермиона уселась в кресло. Всё было хорошо, всё было просто замечательно.

* * *

Дети давно спали. Оставшиеся искры фейерверков лениво блуждали по дому. Гермиона устало поглядела на огромную стопку деловой почты, присланную Малфоем. Экспериментальное отделение магическо-магловской хирургии требовало присутствия Грейнджер, Драко просто не мог физически охватить такой объем работы.

— Ты ещё не легла? — в кабинет тихо протиснулся Гарри.

— Нет. В Мунго просто вселенский хаос, с тех пор как сменили главного целителя.

— Но ведь именно Харрисон, став главным, разрешил открыть вам с Малфоем экспериментальное отделение? — осторожно спросил Гарри, а, потом, не удержавшись, добавил. — Хотя, по-моему, он просто испугался вашего жутковатого тандема.

— Да, это Харрисон нам позволил, — махнула рукой Гермиона, но тут же резко и возмущенно вскинула тонкие дуги бровей, — хотя почему это позволил? Да больница просто загибалась в средневековых методах! Харрисон был обязан что-нибудь перевернуть, чтобы не вылететь из директорского кресла в первый же месяц. Беда в том, что ему понравилось всё ставить с ног на голову, теперь в Мунго бардак, и надо всё время держать руку на пульсе, чтобы не смело взрывной волной.

Она замолчала, отдышалась, а потом, чуть смутившись, сказала:

— Ой, что это на меня нашло? Сама не знаю.

Лёгкая улыбка. Гарри погладил подругу по плечу:

— В твоём кабинете невыносимо душно, пойдем выйдем в сад.

Гермиона кивнула и стала натягивать осеннюю мантию. До Поттера донесло тихое бурчание:

— Мой кабинет, как же. Да тут Перси как окопается — ничем не выкуришь.

В воздухе пахло дождем. Гарри сел на деревянные ступеньки заднего крыльца, Гермиона опустилась на перила.

— Так о чем ты хотела поговорить? — взгляд из-под круглых очков чем-то напоминает взгляд одного старого мага через очки-половинки.

— Я?

— Ну не я же.

Они молчат. Капли монотонно падают с крыши.

— Драко пишет, что нужно как минимум три квалифицированных целителя в наше отделение, а где мы их сейчас возьмем? — наконец, со скукой тянет слова девушка.

— Гермиона.

— Что?

— Почему ты стала работать с Малфоем?

— Ну, он мой друг.

— И он тебя не раздражает?

— Да нет, не слишком, — Гермиона машинально накручивает прядь волос на палец. — С Малфоем хорошо, мы сработались. Да именно — сработались! Иногда даже не нужно слов. А вообще, меня эта домашняя жизнь немного угнетает. Нет! Ты не подумай, я безумно люблю Розу и Хьюго, да и с Роном мне спокойно. Но сидеть дома оказалось тяжелее, чем я думала. Как Молли всю жизнь так прожила?

— Может ей это нравилось?

— Да, наверное. Мы с Роном прекрасно понимаем друг друга, и он не против моей работы. Но когда в четыре часа утра в спальню влетает сова со срочным вызовом в Мунго, то сам догадываешься...

Гарри только фыркнул, вспомнив, как растрепанная Джинни в ночной сорочке грозилась наслать Летучемышиный сглаз на авроратских сов, которые врывались в их дом чуть ли не каждую ночь, а заодно заколдовать и главу Аврората.

— А мне это Малфой подарил, — вдруг неожиданно говорит Гермиона и слегка улыбается.

Она сжимает ожерелье: сверкающие, неправильной формы камни проскакивают меж её пальцев.

Гарри замирает, как пёс, вставший на след:

— Вы любовники?

Подруга молниеносно вскидывает голову:

— Нет, что ты! Мы не любовники, — она говорит это совершенно честно, и мысли о неслучившимся не тревожат её.

Поттер кивает и подбирает слова с несвойственной ему аккуратностью:

— Честно — я рад. Ты вправе делать, что считаешь нужным, и все-таки я рад.

Гермиона молчит, улыбается странной улыбкой и все крутит в пальцах неправильное ожерелье, а потом внезапно спрашивает:

— Тебе снятся кошмары?

Гарри ерошит волосы и, помедлив, отвечает:

— Сейчас уже реже.

— И мне, и Рону... и Драко, — тихо говорит женщина, рассеянно поглаживая влажное дерево перил.

Поттер резко дергает ворот своей мантии, будто задыхаясь:

— Это неизбежно.

Они обмениваются усталыми взглядами. Гермиона встает и зябко поеживается.

— Порою мне кажется, что всё это выдумка сознания, иллюзия, бред, если хочешь. А настоящая Гермиона Грейнджер лежит, привязанная к кровати, в больнице Святого Мунго, утонувшая в собственном безумии.

— А я, как понимаю, занимаю соседнюю койку в палате? — чуть усмехается Гарри.

— Ага.

— Для бреда, созданного сумасшедшим, этот мир слишком скучен, — наконец, отвечает Поттер.

А капли уверенно стучат по гравию и огромным, ещё борющимся с осенним увяданием листьям. Капли уверены в своей реальности.

* * *

Гермиона заглядывает в детскую, поправляет сбившиеся одеяла. Хьюго, как всегда спит, свесив с кровати голову — ну чисто летучая мышь! Остается только надеяться на защитную магическую сетку вокруг. Сын категорически не желает почивать в кроватках с бортиками, это маленькое рыжее создание способно в течение нескольких часов кричать во всю силу легких, вызывая лютую зависть всех оперных певцов, пока деревянные бортики не заменяются невидимой волшебной защитой. Роза не так привередлива, зато числом зайцев, к которым она питает страстную привязанность, можно заселить небольшой заячий город.

Дети сладко сопят, дочь крепко сжимает в ладошке уши розовой зайчихи. Споткнувшись о мистера Ушастика — гигантского лопоухого кролика, оккупировавшего полковра, и едва не упав, Гермиона тихо выходит из детской.

В гостиной темно — луны не видно, только жидковатый свет уличного фонаря воровато проникает через окно. В гостиной чисто — Молли всё убрала, Гермионе немного стыдно, она не сподобилась помочь свекрови. В гостиной холодно — камин давно догорел, но женщина отчего-то не уходит. Садится на диван и, подперев подбородок рукой, смотрит на пышные шапки роз в вазе. Гермиона не слишком любит розы, они слишком правильные, слишком кокетливо-красивые для неё. Но ей приятен этот подарок Рона, поэтому она с любовью смотрит на роскошный букет и улыбается. Пальцы скользят по вечно холодным камням ожерелья. Гарри не прав: Малфой — не любовник, не стоит смешивать одно с другим. Счастье, что они тогда отрубились благодаря виски, прежде чем всё зашло слишком далеко. Розы пахнут, холод и острые грани камней едва не режут пальцы. Они с Малфоем как два куска разбитого зеркала, два дурацких, ассиметричных куска, которые неожиданно идеально сложились в целое.

Гермиона встает и потягивается — пора идти спать, праздник позади, завтра её ждет огромная куча дел. А на тарелке осталось всего одно яблоко, женщина, не глядя, берет его и кусает — кислое...