Ends and Means: Everybody lies (гет)

12 апреля 1998 года

Алиса влетела в нору вслед за кроликом, совершенно не задумываясь, как будет выбираться обратно.

Л. Кэрролл, «Алиса в Стране чудес»

— Хозяин! Просыпайтесь, завтрак уже готов! — писклявым голосом сообщил Северус Снейп, тряся его за плечо. Гарри дернулся и проснулся. Тело отозвалось чем-то нелицеприятным в его адрес, подтверждая изученный еще в Хогвартсе урок — не стоит засыпать, сидя за книгами. Еще приснится муть всякая… Кричер, подобострастно застывший перед ним, вызывал много лучшие эмоции. Чисто вымытый, в белоснежной тоге — Снейп явно не выдерживал конкуренции. Может, ему просто никто не дарил полотенце? Усмехнувшись, Гарри вылез из предательского кресла, казавшегося вчера таким удобным и гостеприимным:

— Кричер, я скоро приду, спасибо.

В ванную пришлось идти на второй этаж — ту, что на первом, примыкавшую к большой спальне, оккупировали девушки, и так возмущенные одной комнатой на пятерых. Судя по всему, он проспал все на свете — привычная утренняя очередь отсутствовала, что, в общем, не могло не радовать. После душа жизнь стала почти прекрасна — осознать все ее великолепие мешала затекшая шея, отказывавшаяся поворачиваться вправо. Нужно будет выкроить время и заняться медицинскими заклятиями, вчера он совсем не уделял им внимания. Безуспешно попытавшись пригладить волосы, Гарри ступил в коридор, но тот просто ушел у него из-под ног. Пол вздыбился, словно разъяренная кошка, и умчался, оставив его созерцать побеленный потолок.

— Держи его! Ой, Гарри, это ты?

— Какого черта?.. — Гарри воззрился на Майкла и Терри, с палочками в руках перегородивших коридор с правой стороны. О, шея поворачивается! Интересный метод…

— А мы батон ловим, — когтевранцы с сожалением глянули на многочисленные двери (убежища буханки, надо полагать) и спрятали палочки, — джем вывернул и удрал, зараза!

Хлеб, зачарованный еще в их первый день в Йоркшире, явно не слышал о сроке действия заклятий, зато как портить жизнь — знал чудесно; раскиданные, а то и пропавшие вещи становились привычным явлением. Особую же ненависть он испытывал к сливочному маслу и джему, планомерно изводя своих собратьев по бутерброду. Попытки выяснить личность шутника ни к чему не привели — когтевранцы обвиняли гриффиндорцев, ссылаясь на братьев Уизли, гриффиндорцы — когтевранцев, как наиболее хитроумных магов. Пуффендуйцы, которых не обвинял вообще никто, подозревали всех оптом и в розницу, что ни на шаг не приближало их всех к разгадке.

Гарри ухватился за протянутую руку и последовал на кухню, где вовсю хозяйничал Кричер. Вчерашний ужин заметно поднял настроение всем обитателям коттеджа, хотя подозрения Гарри насчет домовика разгорались с новой силой. Что если он заслан Беллатрисой? Хотя тогда он бы, наверно, не стал рассказывать о ее возвращении на Гриммо... Гарри отложил тост, который задумчиво намазывал уже минуты две, и потянулся за джемом. Ах да, его же вывернул батон… И как бороться с Реддлом, если не в состоянии справиться с шуткой собственного отряда? Да, не заслужил он джема, и нечего Кричера за ним гонять, сколько бы он его ни подозревал. Лучше делом заняться, а до обеда он и на овсянке проживет.

— Через пятнадцать минут жду всех во дворе. Попробуем кое-что новенькое. И вот еще: надеюсь, оживший батон просто исчезнет, как будто его и не было. И меня не интересует, кто его зачаровал и как он от него избавится.

* * *

Стол, покрытый белоснежной скатертью, манил к себе непреодолимо. На нем было все, о чем можно только мечтать: чайник, элегантный кофейничек, молочники — с горячим молоком и густыми желтоватыми сливками, сахарница… Чашки тонкого невесомого фарфора с пристроившимися рядом десертными тарелочками, чудесные чайные ложечки. Кофе не хотелось совершенно, а вот чай она будет пить и пить — и не с тонкими кружочками лимона, а именно со сливками. Или сперва поесть овсянки? Или взять хрустящий поджаренный тост, намазать на него тонкий слой чуть растопленного масла, а сверху — клубничный джем? Только почему стул такой неудобный? Сиденье жесткое, а спинка просто впивается в позвоночник. Гермиона завозилась, устраиваясь поудобнее, и проснулась.

Солнце уже поднялось и старательно допивало утреннюю росу, день обещал быть теплым. Тяжело вздохнув, она встала и потянулась, пытаясь размять затекшее тело. Спина захрустела.

— Да, вот она — старость! — вслух пожаловалась Гермиона, но шутка настроения не исправила.

И зачем она так не вовремя проснулась? Сейчас горячий чай и тарелка каши — пусть и во сне — могли бы поднять настроение. Присев на сыроватую мантию, она достала из носка сумочку. Ну, вот и ее завтрак — последний кусок явно пахнувшего плесенью сэндвича и пара глотков сока, но выбирать все равно не из чего. Сложив мантию, Гермиона встала и огляделась по сторонам. Пейзаж ее ожиданий не обманул — он опять изменился, правда, совсем немного: вместо таинственно пропавшей рощицы совсем близко виднелся настоящий лес. Странно, вроде бы и холмов не было! Идти в него не хотелось, но бесцельно тащиться по лугу в ожидании чего-то еще было также бессмысленно. Лес появился — значит, так было надо, а она пойдет и постарается понять, почему.

Настроение было хуже некуда, хотя кроме головной боли ничто особенно не досаждало. Порезы нормально заживали, жара вроде не было, да и есть не хотелось. Но сон почему-то не шел из головы, и это бесило: она оказалась в каком-то нереальном месте, где не работала палочка, и из которого никак не получалось выбраться; друзья в беде или, возможно, погибли; родители даже не помнят о ней, а все ее мысли — о дурацком чае с молоком. Похоже, она не только растеряла свои волшебные способности, но и поглупела.

Лес не исчез и был великолепен: высоченные сосны колоннами поднимались из мягкого серого ковра — такой мох она видела и в Шотландии. Ноги погружались в него по щиколотку, и это было приятно. Под косыми солнечными лучами стволы отсвечивали темным золотом, вызывая забытое ощущение покоя и защищенности. Было здорово просто брести по лесу, без всякой цели, глядя на капли янтарной смолы на коре, изредка нагибаясь за ягодами. Если бы не отсутствие птиц, можно было бы представить, что она дома и просто вышла погулять. Мысли блуждали где-то далеко, хотя с нелепым упорством опять возвращались к утреннему сну — но это уже скорее смешило.

На полянку она вышла внезапно — и замерла от неожиданности. Это даже трудно было назвать поляной — просто участок в лесу, размером с комнату, аккуратно выложенный грубо обработанными серыми плитами, а в центре — деревянная скамья, вернее — несколько бревен, закрепленных на двух толстенных пнях. Несколько минут Гермиона смотрела по сторонам, пытаясь понять, что же это такое. Место для пикников? Но вокруг не было ни кострищ, ни вообще каких-либо следов пребывания человека. Она обошла полянку по кругу, но к ней не вело ни одной тропинки — даже если сюда и приходили люди, то это было давно… Ей вдруг стало неспокойно. Внимательно глядя под ноги, она подошла к скамейке и присела.

Ничего не произошло — пейзаж не изменился, скамейка не развалилась, и никто не выскочил из леса с громкими криками, чтобы ее прогнать. А жаль, она уж было подумала, что эта площадка и была целью ее прогулки. Опершись ладонью о гладкий ствол, Гермиона стала подниматься, и тут увидела это. От неожиданности ойкнув, она с размаху села обратно, чуть не разбив копчик.

Прямо перед ней в воздухе висело окно — точно такое, как она видела в первый день — ровно вырезанный прямоугольник, ведущий в другой мир. И мир этот был прекрасен! Хотя, наверное, только для нее... Почти прижавшись к странному окну, как она решила про себя его называть, Гермиона впитывала в себя все подробности: льняные салфеточки с милой вышивкой, чашечки с искусно нарисованными нежно-розовыми пионами и низкую белую вазу с такими же, но уже живыми цветами. Маленькая седая домовиха, что-то мурлыча себе под нос, расставляла тарелки, беря их с подноса, стоящего рядом на сервировочном столике светлого дерева. Неужели все это — для нее, для Гермионы? И это место совсем не жестоко и враждебно, а наоборот готово выполнить любое ее желание? Просто она не поняла еще, что нужно для этого сделать?

— Я здесь! Вы видите меня? — почему же эльф не отвечает? Наверное, надо что-то сделать.

— Эй, послушайте! Это я, выпустите меня! Пожалуйста! — но старушка даже бровью не повела.

Расставив тарелки, теперь она раскладывала бесчисленные серебряные ложечки, вилочки и ножички. Что же делать? Как обратить на себя внимание? Руки нерешительно потянулись к окну и уперлись во что-то твердое. Стекло! Гермиона лихорадочно замолотила по нему кулаками, и эльфиха услышала ее! Шаг, другой, и она уже стоит перед ней, оправляя бежевую тогу.

— Здравствуйте! Как хорошо, что я вас нашла! Меня зовут… — взгляд домовихи ушел куда-то вбок, и, будто повинуясь оклику, она засеменила к сервировочному столику.

Значит, она не может ее увидеть, и Гермиона должна что-то сделать сама. Но что? Быстро достав палочку, она направила ее на окно. Гермиона понимала, что палочка не работает, но все равно надеялась на чудо. А может быть, через окно нужно просто пройти? Как на платформу 9 и 3/4? Вытянув перед собой руку, она решительно шагнула вперед. Пальцы уперлись в холодное стекло. Хорошо, попробуем сделать, как первокурсники! Отойдя на несколько шагов, Гермиона зажмурилась и храбро побежала вперед.

От удара из носа потекла кровь, а из глаз брызнули слезы. Что же еще можно сделать? В школе учили, что колдовать можно и без палочки — ну что ж, самое время попробовать. Но как непривычно, когда в руках ничего нет! Прямо под ногами лежала палка, хотя на волшебную палочку она уж точно не походила — какой-то перекрученный кривой сук, ну да какая разница? Ее уже трясло от нетерпения. Выставив неудобную коряжку вперед, она на мгновение задумалась, выбирая заклинание, и тут…

Дверь открылась внезапно и бесшумно. Высокий немолодой волшебник в темном костюме сделал несколько шагов к Гермионе, обернулся куда-то назад, будто заговорив с кем-то, еще не вошедшим в комнату.

На секунду Гермиона потеряла способность не только соображать, но и двигаться. Этого просто не могло быть! Почему? Как это могло случиться? Она узнала этого человека сразу, хотя ни разу не видела — только на портретах, на которых он выглядел заметно хуже, чем сейчас. Но не узнать это породистое лицо с крупным носом, темными, глубоко посаженными глазами и жесткой линией рта было невозможно. Как и лицо его достойной супруги — Беллатрисы Лестрейндж. Будто во сне, она наблюдала, как голова медленно поворачивается к ней. Еще секунда…

— Нет! — взвизгнув, она швырнула палку прямо в ненавистное лицо, и тут ей действительно повезло — изображение взорвалось сотнями вспыхнувших осколков и исчезло без следа.

Не осталось ничего: ни чая, ни Лестрейнджа, ни кусков странного окна; лишь на мху перед ней темнела брошенная коряга. Сама площадка, скамейка — ничего не изменилось. Или изменилось? Налетевший ветер заставил поежиться. Гермиона подняла голову. Только что казавшаяся такой безобидной полянка теперь напоминала дно колодца. Небо — утром такое голубое — внезапно показалось низким и серым. Новый порыв промозглого ветра холодными пальцами коснулся шеи и, взлетев по стволу, зашуршал хвоей. Лес ответил ему тихим шепотом. Стало неуютно. Почему здесь совсем нет кустарника? Она же как на ладони! Спину обжег чей-то взгляд.

— Кто здесь? — голос дрогнул. — Я вас вижу, выходите!

Только смех ветра в вышине. Но она чувствовала их — совсем рядом, за спиной! Резко оглянувшись, Гермиона попятилась к краю полянки. Никого. Спина уперлась в толстый ствол — холодный, как железобетонный фонарный столб, и такой же неживой. Оттолкнувшись от него, она бросилась бежать. Скорее, куда угодно, только подальше от этого места и этих глаз!

Лес кончился на удивление быстро. Сперва между кочками мха зазеленели отдельные полоски травы, потом появились невысокие деревья с нежной листвой. Страх исчез так же внезапно, как и появился. Усталые ноги стали подворачиваться, в боку резко закололо, но Гермиона остановилась, лишь выбежав на опушку. И тут же упала животом в траву. Удивительно, но солнце сияло по-прежнему, и небо опять было высоким и синим. Перекатившись на спину, она пыталась отдышаться.

Лестрейндж… совсем странно. Если окно показывало ее мечту, уж он точно не имел к ней никакого отношения. Если бы в комнату вошли Рон, Гарри или ее родители… даже Волдеморт и Беллатриса, было бы понятно. Эти образы постоянно возникали в ее мозгу. Но этот… она даже имени его не помнила. Так, а ведь это идея! Пока не станем думать об этом убийце — надо просто проверить возникшую догадку. Надо придумать что-то такое, чего тут просто не может быть. Точно — море!

Она на секунду закрыла глаза и увидела его — мелкие теплые волны накатывались на песок, оставляя за собой извивающиеся полоски. На всем берегу — ни души, только чайки с резкими криками кружат над волнами. Влажный ветер приносит запах соли, рыбы и водорослей, он одновременно неприятный и притягивающий — особенный, его не забыть и ни с чем не спутать. Как же она хочет на море! Она скинет эту грязную одежду и будет медленно заходить в теплые волны. Да, пляж будет песчаным — никакой гальки, ноги и так все разбиты. Морская вода залечит раны, и она просто будет идти вдоль берега, пока не встретит людей — рыбаков или отдыхающих. Ну и где будет наше море? Оглянувшись вокруг, Гермиона увидела холмик — как раз то, что ей надо. Она поднимется на него, за ним будет обрыв — и море! Нет, лучше пусть будет пологий спуск. Главное — изгнать из головы все лишние мысли. Море, только море, и ничего, кроме моря. На берегу небольшая куча камней — она помнила такую в детстве, когда отдыхала с родителями. Волны набегали на камни, пробираясь между ними крошечными ручейками, а под ними жили маленькие крабы. Вместе с остальной ребятней она пыталась их ловить, но хитрецы ловко забирались в щели, стоило поднести к ним руку.

Гермиона быстро подходила к холму, сама удивляясь внезапно возникшему чувству уверенности. Все будет именно так! Правда, немного беспокоила мысль о Лестрейндже — идея о стайке Пожирателей, резвящейся на мелководье, энтузиазма не добавляла. Но сейчас главным было просто понять, как работает этот механизм, тем более что если в каждую бочку меда здесь принято добавлять половничек дегтя, то будем надеяться, что деготь будет именно за стеклом — тогда его можно будет проигнорировать или просто разбить.

Интересно, она видела настоящую комнату и людей или призраков? И что почувствовал Пожиратель, если он и правда был в комнате? Гермиона надеялась, что сейчас его милая гостиная вся засыпана стеклом, хотя вряд ли это был дом Лестрейнджей — представить себе Беллатрису собирающей к завтраку букет пионов Гермиона не могла. За этими приятными мыслями время пролетало незаметно. И вот он — момент истины. Всего несколько шагов до края высокого обрыва. Шум волн долетает даже сюда вместе с порывами ветра — или ей это только кажется?

Это и правда было похоже на море — огромная, серая, бескрайняя равнина, усеянная валунами, как волнами. И никаких окон. Вот этого она точно не хотела — такой пейзаж ни разу не возник в ее мыслях. Если бы существовало место, которое умело бы издеваться, то располагалось бы оно здесь. Что делать дальше, она уже не знала, но спускаться вниз точно не хотелось. Идти обратно к сосновому лесу? Там она хотя бы смогла почувствовать чье-то присутствие, пусть и враждебное, а здесь нет ничего. Подойдя к самому краю, Гермиона взглянула вниз еще раз. Голова внезапно закружилась — то ли от слабости, то ли от высоты, и она отшатнулась.

Но что это там внизу? Показалось, или она видела какое-то движение? Опустившись на колени, Гермиона подползла к самому краю и, уцепившись за жесткие ветви куста, стлавшегося по камням, свесилась вниз.

Ей действительно не померещилось — прямо у подножия горы, на вершине которой она находилась, вилась хорошо заметная тропинка, а по ней двигалась группа людей — человек десять, притом явно не маглов — на женщинах были красивые шляпки, украшенные цветами, лентами и перьями, длинные платья прикрыты мантильями. Почти все они сидели на повозке, запряженной крупными медлительными лошадьми. Несколько мужчин верхом гарцевали позади, остальные просто шли рядом, беседуя с дамами. А может, это маглы, едущие на костюмированный бал? Разглядеть с такой высоты, есть ли у них палочки, было невозможно. Что делать? Попытаться окликнуть? Бесполезно. Бросить вниз несколько небольших камней? Люди только ускорят шаг, опасаясь обвала, да и не докинуть…

Отодвинувшись от края, Гермиона вскочила на ноги и бросилась вперед по краю обрыва. Не может быть, чтобы впереди не было пологого спуска или хотя бы какой-нибудь тропинки. Главное — обогнать группу и выиграть время, чтобы успеть спуститься, не потеряв их из виду, и чтобы они никуда не свернули. Хотя на открытом пространстве сложно уйти незамеченными. Только теперь она поняла, насколько вымоталась за сегодня. Дыхание перехватывало, пот заливал глаза, резь в боку уже не проходила, ноги просто не желали слушаться. Ну должно же повезти хоть один раз! Гермиона уже не помнила, сколько раз падала и, наскоро вытерев разбитые ладони о грязные изодранные джинсы, бежала дальше, лишь изредка подползая к краю обрыва, чтобы убедиться, что люди никуда не исчезли. И каждый раз устало удивлялась, что они все еще едут по тропинке — все такие же нарядные и неторопливые. Должно быть, пакости, отпущенные на сегодня, уже закончились. Гермиона не просто не отставала — она уверенно обгоняла маленький отряд, так что при первой же возможности она попробует спуститься — тем более, если спуск будет достаточно пологим, она еще больше выиграет во времени.

Эту маленькую расселину она чуть не пропустила — то ли намечающийся размыв овражка, то ли ложе высохшего ручья. Правда, спуск был по-настоящему опасен, но кто знает — возможно, дальше не будет и такого. Цепляясь за камни, ветки и выступающие из земли корневища, она поползла вниз. Мелкий гравий под ногами оказался ненадежной опорой — ноги сразу поехали вниз, и, упав на спину, она проехала с десяток метров, прежде чем смогла извернуться и вцепиться в какие-то сухие коряжины. Уже не чувствуя боли, она вскочила на ноги и начала спускаться, цепляясь за все, что представляло хоть какую-то опору. Только успеть! Только не дать им времени обогнать себя настолько, чтобы потерять их из вида! Но нет, все получилось даже быстрее, чем Гермиона могла мечтать — а она еще считала себя неловкой. Еще минута — и она стоит на твердой тропе, правда, грязная, лохматая и с разбитыми коленями, но зато — она успела! Ей помогут, и все будет хорошо! Быстро оглянувшись, Гермиона убедилась, что тропинка пуста, и бросилась навстречу своим спасителям. В глазах рябило, она на секунду остановилась, чтобы перевести дыхание и, обогнув выступ скалы, сделала несколько последних шагов.

Тропа перед ней была пуста. Шумно вдохнув, она побежала обратно.

— Этого не может быть, это уже чересчур! Я просто не успела, и они прошли вперед. Ну пожалуйста, я больше не могу, если сейчас я опять не найду тех, кто мне поможет, я просто умру!

Никого. И что самое ужасное — это было совсем не то место, которое она видела сверху. Все опять переменилось. Серая равнина с редкими большими валунами превратилась в степь, поросшую жухлой травой и чахлыми кустами. Даже понимая, что это бесполезно, Гермиона все равно шагала, как заведенная. Потом силы кончились, и она села на камень. Вот и все. Невозможно понять то, что лишено всякой логики. Все здесь живет своей странной жизнью, ей неподвластной. Пейзажи меняются, окна возникают, но к ней это не имеет никакого отношения, все равно — будет она продолжать трепыхаться или ляжет прямо на этой тропинке и умрет. Но привычка бороться брала свое: Гермиона заставила себя встать и идти дальше. После сумасшедшего бега по камням идти по широкой утопанной тропе было приятно. Утоптанной?

Присев на корточки, она начала внимательно осматривать поверхность — шаг за шагом. Конечно, из нее тот еще следопыт, но если в пыли не сохранились следы ног и копыт, то она не магла даже, а соплохвост. Притом следов много — старых и достаточно новых, находящих одни на другие, идущих в противоположных направлениях. Тропой пользовались, притом часто, и люди, которых она видела, не просто гуляли, а шли в определенное место. И она пойдет по следам, и ничто не заставит ее сойти с тропы — она даже спать на ней будет.

Возможно, это ее последний шанс.

* * *

— Сьюзен, у тебя и Майкла все нормально. Невилл, целься точнее, ты опять торопишься, — Гарри взмахом палочки убрал подушки по местам. — Еще раз!

Симус вздохнул, задание сегодня выдалось не из легких. Надо было на полпути встретить подушку, выпущенную в тебя противником, и не просто развернуть ее обратно, а превратить в десять таких же. Но после нескольких часов непрерывной тренировки получаться стало почти у всех. Только у Невилла ничего не выходило — он то дожидался, пока подушка собьет его с ног, то вообще стрелял мимо. Ему удалось даже каким-то образом удалить с рубашки Гарри все пуговицы — притом, что такого заклятия не знал никто. Получилось забавно, хотя девчонки после такого вряд ли согласятся тренироваться с ним в паре.

Избранный был зол — он вообще последнее время не сахар, даже странно — в школе был нормальный парень, а сейчас ведет себя так, словно все заботы мира почивают исключительно на его плечах.

— Симус, не спи, замерзнешь! — м-да, подушку надо было отбить, а не увернуться. Но мысли о судьбах мира почему-то упорно вытеснялись думами о пасхальном ужине. В Хогвартсе сегодня праздник. Здесь, конечно, не до пасхальных куличей, но, наверное, стоило закончить тренировку пораньше.

— Неплохо, — хоть бы раз услышать от Поттера нормальную похвалу! — Сейчас немного усложним задание. Надо не просто послать в противника десять подушек, но и трансфигурировать их, например, в тапки или что-то подобное, главное — не опасное.

Да, у Поттера богатая фантазия, а энергии — хоть отбавляй. Естественно, сам-то не работает! Похоже, до ужина еще далеко. Легкий взмах палочки, невербалочка — и тебе, милая, сюрприз! Визг Падмы заставил всех прекратить занятия. И почему девчонки так боятся змей? Тем более — безобидных ужиков? Убрать следы преступления удалось быстро, но доблестный командир уже оседлал любимого фестрала. Все должны понимать, враги не дремлют, некоторые из нас не осознают всей серьезности.… Да все всё понимают, но почему нельзя хоть иногда пошутить?

— На сегодня все. Через десять минут ужин, надеюсь, Кричер сможет нас чем-нибудь порадовать, — ну вот, вспомнил...

Кричер не просто порадовал — он поразил. Неясно как, но ему удалось приготовить настоящий пасхальный ужин. Сам домовик стоял у стола рядом с супницей, источавшей просто неописуемый аромат, и светился, как половник, который держал в руках. Вообще домовой эльф — это настоящее сокровище, особенно этот — добрый, заботливый, хотя и старается зачем-то держаться букой, особенно при Гарри. С ним жизнь в доме буквально преобразилась — вечные сэндвичи и яичница сменились запеканками, супами и роскошными пудингами. А от его пирогов с почками даже Поттер становился похож на человека. И одежда всегда чистая, и дом весь блестит…

— Кричер, я тебя обожаю! — Лаванда, проходя мимо, наклонилась и громко чмокнула эльфа в седой хохолок на затылке. От неожиданности бедолага аж подпрыгнул и густо покраснел.

— Кричер еще приготовил заварной крем… — задумчиво глядя в сторону, пробормотал он. — И яблочный пирог.

Девчата захлопали в ладоши.

— Раскладывай скорее еду и садись с нами! — Лаванда аккуратно разложила на коленях салфеточку, следя за Кричером влюбленными глазами. Тихая радость на лице домовика комично сменилась негодованием, граничащим с презрением.

— Некоторые вообще не думают, что говорят! Можно подумать, что порядочный эльф из благородной семьи позволит себе сесть за стол с хозяином и его гостями, даже если тот вечно тащит в дом, кого ни попадя…— конец фразы заглушил раскат хохота.

Поттер глянул на домовика так, что у него должен был дым пойти из ушей, но тот лишь гордо вздернул костлявый подбородок и, закончив раскладывать закуски, удалился. Правда, на такой скорости, что полотенце раздулось на спине, как парус. Тапками в него, что ли, хозяева кидались? Ничего, скоро вернется — на стол поместились только закуски и суп. А ведь наверняка будет и горячее, а про десерт они уже слышали.

— Что это с ним?

— Не обращай внимания, — Гарри старательно намазывал тост паштетом, — он всегда такой.

— Для домовиков иерархия крайне важна. Предложить им нарушить правила — значит заподозрить в том, что они забыли свое место. Любой эльф гордится своими знаниями этикета и ни за что их не нарушит, — пояснила Сьюзен. На ней непрекращающиеся тренировки, казалось, ничуть не отразились. Рыжие волосы зачесаны в гладкий хвост, застегнутая на все пуговицы рубашка отглажена и сверкает белизной манжет, и лишь слегка потухший румянец на круглых щеках говорил о том, что и ей последние дни дались нелегко.

— Как некрасиво получилось! Надо поговорить с ним, — воскликнула Лаванда, но Сьюзен ее остановила:

— Не надо, пусть выпустит пар. Порядочный эльф никогда не позволит себе обижаться на господ.

— А у тебя тоже служат эльфы? — поинтересовался Терри. Будучи, как и Симус, полукровкой, он к тому же никогда не видел своего отца-волшебника, и с эльфами пересекался лишь в Хогвартсе.

— У нас с тетей служил. После ее смерти я решила, что ему стоит пока пожить в Хогвартсе.

— А почему его не забрала семья? У эльфов вообще есть семьи?

— Ничего такого не слышала. Эльфы живут всю жизнь в доме хозяев, но более одного — редкость, — Сьюзен, и не слышала? Верится с трудом.

— Но откуда-то же они… берутся?

Вопрос явно поставил всех в тупик. Мерлин, нашли, о чем поговорить за столом! Надо срочно поменять тему для разговора, пока вопрос о способах размножения домовиков окончательно не вогнал всех присутствующих в ступор.

— Надо ему что-нибудь подарить, — Ханне лишь бы кого-нибудь опекать. Такого бе-е-едненького. — Гарри, что его обрадует?

— Дома он вечно таскал в свою коморку всякую ерунду, оставшуюся от старых хозяев, которую мы собирались выбросить.

— Ребята, у меня есть шкатулка, давайте ему ее подарим? От всех нас. Не на Пасху, а просто так!

Разговор сразу оживился, плавно перейдя к теме подарков. К тому времени, когда Кричер поменял тарелки под горячее, с разных концов стола уже доносились взрывы смеха. Через час говорить уже не было сил. Больше всего хотелось, по примеру древних римлян, выползти из-за стола и раскинуться на ковре. Эпикурейцы знали толк в застолье! А впереди еще и чай. Кричер явно наслаждался их муками, когда в третий раз накрывал стол.

Тихий топоток выдернул из блаженной полудремы. В комнату бочком проскользнул батон, прошмыгнул к камину и скромно притулился на коврике. Все проводили его заинтересованными взглядами… и как по команде отвернулись.

— Да ну его! Пусть себе лежит. Сегодня же праздник.

Все-таки Гарри — хороший парень.

* * *

Платья, безукоризненно отглаженные и развешенные на плечиках красного дерева, бесконечным строем уходили вдаль. В основном темные — лишь изредка из шпалеры выглядывал яркий рукавчик. Все одинаково роскошные и явно очень дорогие. И зачем их столько нужно? Интересно, Дафна одевала их хотя бы по одному разу? Рон зевнул и попытался потянуться. Места тут все-таки маловато, хотя шкаф был не намного меньше его комнаты. Правда, она не была такой узкой. Сколько же времени он уже здесь сидит?

— Только не вздумай вылезать из шкафа. Вдруг Эби или кто-нибудь из домовиков заглянет.

Дафна — та все-таки зараза. И идея прятать его в шкафу — эльфы не заглянут! — без сомнения принадлежала ей. Но пока девчонки были здесь, хотя бы не было так скучно. Надо было какую-нибудь книгу взять, пока он сидел в ее комнате, а девицы переодевались в гардеробной к ужину. Ну и порядочки в этом доме! Всего-то семейный ужин, хоть и Пасхальный, а разоделись-то как! Не то Святочный Бал, не то свадьба. И вообще — сколько можно ужинать?

Вскочив с расстеленного на полу шкафа матраса, Рон решительно сдвинул вбок дверцу. В гардеробной стоял приятный полумрак. Посидеть что ли в кресле? Но на столе только журналы мод. А чего он хотел? Дверь в комнату Дафны была приоткрыта. Может, включить свет? Нет, рисковать не стоит — кто-нибудь может увидеть с улицы.

Книг было много — несколько рядов полок над письменным столом, явно учебники, но другую стену подпирал роскошный книжный шкаф. Будем надеяться, что красотку интересуют не только любовные романы. Рон пересек комнату и наугад потянул за яркие корешки. «Путешествие в страну драконов». На обложке широкоплечий мачо, сидя на спине венгерской хвостороги, зазывно улыбается красавице, выглядывающей из окна замка. Как в кресле сидит. Это на хвостороге-то? Да она мигом ногу по колено оттяпает! Чушь, наверное, но посмотреть можно. Что тут еще? «Через пустыни Азии по следам взрывопотама». А вот это уже лучше. Третью книгу Рон взял, даже не прочитав названия. Ему вдруг почудились звуки приближавшихся шагов. Хорошо хоть кроссовки не надел. В несколько прыжков добежав до гардеробной и нырнув в шкаф, он плотно задвинув створки. Шаги и правда были — легкое цоканье каблучков по паркету. Девицы-красавицы изволили отужинать? Сунув книги под матрас, Рон прикрыл глаза, напустив на лицо сонно-недовольное выражение.

Кто-то скромно поскреб по створке ноготками, затем дверь медленно отъехала в сторону.

— А я думала, ты уже спишь. Как ты себя чувствуешь? — лицо Астории в полутьме казалось совсем детским.

— Нормально, я только что проснулся, — зачем-то соврал Рон.

— Я тебя разбудила? Извини, пожалуйста!

— Нет, что ты, — Рону стало стыдно. Ведь не обязаны же девочки его развлекать круглые сутки… Они и так прячут его в своем доме третий день, и Астория пока ни словом не дала понять, что ее это нервирует. — Очень хочется посидеть. Можно мне вылезти?

— Конечно, хотя Дафна будет ворчать. Но она сейчас у Эби, — Астория зажгла свет. Они чинно расселись в кресла, украдкой поглядывая друг на друга, не зная, с чего начать беседу.

— Я, кажется, так и не поблагодарил вас с сестрой за свое спасение, — слова прозвучали странно фальшиво.

— Да ладно, — улыбка у нее все-таки милая. Из двух сестер Астория ему сразу понравилась больше — искренностью ли, добротой ли, она выгодно отличалась от холодной и скучной Дафны. — Ты бы на нашем месте поступил так же!

— Не уверен… — хмыкнул Рон, и они оба рассмеялись.

— Я представляю, как ты, наверное, сейчас волнуешься за своих друзей и родных…

— Ничего, надеюсь, что я скоро их увижу.

Действительно, ничего, кроме как надеяться, ему не оставалось.

— Мне так нравится твоя сестра, мы же на одном курсе! Жаль, что ее забрали из школы. Наверное, мы могли бы подружиться… Джиневра, она совсем не похожа на наших. Смелая, и характер мальчишеский. А как в квиддич играет! Я бы так не смогла…

— Если бы росла с шестью братьями — никуда бы не делась. Хотя я не могу тебя представить в такой игре. Ты такая хрупкая…

Девушка покраснела, явно углядев комплимент, который он и не думал ей отпускать. В ярко-красном вечернем платье, украшенном золотой вышивкой, она выглядела еще меньше и тоньше, чем на самом деле. Такой цвет идет Гермионе — глаза кажутся бездонными, а цвет лица… А эта, наоборот, стала бледной, даже какой-то болезненной.

— Не могу себе представить, как это — расти с братьями. Вот у Дафны характер намного тверже. Не мужской, конечно, но она совсем не такая, как мы с Эби. Если уж что-то решит, то пока не добьется — не успокоится. И она вредная, ведет себя так, будто старшая — она командует всеми, даже мамой. Хотя мама у нас тоже не подарок. А Эби — добрая, обожает всем делать приятное. Тебе бы она понравилась. И она из нас самая красивая.

— Да ладно, не верю. Вы вообще обе как вейлы, даже волосы такие же.

Астория наивно взмахнула ресницами и опять покраснела. Смешная! Неужели некому говорить ей комплименты?

— Нет, она и правда другая. Жаль, что мы мало общаемся — она училась во Франции, в Шармбатоне. А потом еще осталась на два года, чтобы изучать вокал у мадам Ренье и рисование. Она очень талантлива, но надеюсь, что она туда больше не вернется.

— Ну, в Англии сейчас неспокойно, хотя не знаю, грозит ли что-то вам.

— Нам? Ты уже не первый раз так говоришь. У нас в семье не было и нет Пожирателей смерти. Но ты же понимаешь, что банкирам трудно выбирать друзей — есть люди, с которыми мы вынуждены поддерживать отношения.

— Нет, не понимаю, извини. Вся наша семья сейчас в бегах, но не подумай, что я вас осуждаю, — просто мы и правда совсем разные люди.

— Отец шутит, что банкир — не улитка, банк на себе не унесет, — Астория грустно улыбнулась.

— В смысле? А зачем его куда-то нести? Можно же просто уволиться и уехать в тот же Париж на какое-то время.

— Уволиться? — Астория расхохоталась. — Рон, ты просто чудо, даже не верится, что ты чистокровный! Это же все знают — мы совладельцы банка.

— Не ври, банк принадлежит гоблинам, это все знают.

— И тем не менее. Долгая история, как так получилось...

— Да уж. Объяснять такое Уизли и правда придется долго! — нет, с этой Дафной точно что-то не так. Мало того, что язва, так еще и появляется из ниоткуда, словно привидение. Очарование вечера и ни к чему не обязывающей болтовни было разрушено безвозвратно.

— Тори, ты, кажется, собиралась ложиться.

— Да, я зашла только на секундочку, узнать, не нужно ли Рону что-нибудь.

— Ну и как? Рону что-нибудь нужно? — по-прежнему игнорируя его присутствие, Дафна решительно надвигалась на сестру.

— Ничего мне не нужно, я вообще спать хочу.

— Тогда спокойной ночи! — Дафна выдала вежливую улыбку и, обхватив сестру за плечи, почти волоком вытащила ее из комнаты.

— Спокойной ночи, Астория! — и, отвесив захлопнувшейся двери поклон, Рон, вздохнув, полез в шкаф.