Колыбельная для монстра (джен)

Даже когда Алан Льюис включал центральное освещение да две настольные лампы, в кабинете всё равно было темно. Темнота наступала со всех сторон — от стен, пола, потолка — и заполняла помещение полностью.

Федералы нагрянули внезапно.

В сущности, Алан никогда не верил в сказки, в людей и чувства, зато верил во власть денег. Потому федералы сейчас были не к месту. Мортимер и Теннерс наверняка сбежали подальше от общей тайны, зная, что будет с ними, реши они с кем-нибудь поделиться. Теннерс с самого начала была слишком слабой. Алан всегда подозревал, что именно она как-то связана с той злополучной статьей, но доказательств не было, а девчонка клялась, что никогда не предала бы их.

Алан снял очки и потер глаза. Он не раскаивался. В конце концов, он здесь главный, именно он отвечал за то, чтобы каждому из пациентов было что есть, чтобы у каждого были нужные препараты и теплая постель. Если денег недостаточно — приходилось изыскивать собственные средства. А Штаты давно от них отказались. Чего он никак не мог понять, так это — почему чиновники считают, что если больница должна быть закрыта в течение полугода, то эти полгода ей совсем не нужны деньги? Люди всё еще живут здесь…

Впрочем, и это его не оправдывало. В глубине души жирным опарышем копошилась вина. Он пытался найти способы успокоиться, спорил с совестью, убеждая — он лишь… допустил. Он не организовал. Не Алан виноват, что в мире полно извращенцев, готовых платить за секс с психами.

Он лишь позволил.

Ребята сами всё организовали — открыли сайт, нашли клиентскую базу на специфических… форумах. Сейчас можно было провернуть любую аферу втайне от полиции — интернет разрушал границы. Так что желающих поразвлечься хватало.

А на те деньги, что Алан получал от клиентов, уже можно было прожить… И не только пациентам.

Лампочка под потолком вдруг замигала и потухла.

— Чудесно…

На часах была половина девятого. Агент Скалли всё еще возилась с телами. Алан не мог понять, способен ли был Тони сотворить с коллегами такое. Других кандидатов на должность таинственного убийцы у него не было.

«А если не Тони, то кто же тогда? Белоснежка умен, но слаб, Намука — трус, Гордон? Ричардс? Все они слабаки. Они не убийцы. Лишь действуют под влиянием обстоятельств…» — Алан ухмыльнулся и мысленно порекомендовал себе запомнить эту фразу. Под влиянием обстоятельств… Это определенно могло бы разжалобить присяжных, если они однажды окажутся на скамье подсудимых. Только этому не бывать.

Алан выдвинул ящик стола, вынул пузырек с метадоном и бросил на ладонь пару таблеток. В неярком свете они казались серыми.

— Идите ко мне, малышки, — рабочий день закончен, можно было расслабиться. Таблетки легко проскользнули в горло. По телу разлилось приятное тепло. Еще немного, и дурной день закончится навсегда. Он поднял трубку старого телефонного аппарата, чтобы вызвать машину. В трубке было тихо.

— Эй… — он пару раз дернул рычаг и нахмурился. — Что за?..

Сотовый нашелся в правом кармане халата. Недолго думая он набрал номер водителя, но телефон тихонько пискнул и отключился. Сети не было.

— Чудно, — навязчивое ощущение, что ночь придется провести в больнице, заставило его побледнеть.

— Намука! — он выглянул в коридор. Кругом было тихо. — Наму-у-ука!

Щелчок — и всюду погас свет. Стало тихо и темно, настолько темно, что он не смог увидеть даже своих собственных рук. Вдалеке что-то тихо и мелодично заскрипело, так надрывно, что по телу побежали мурашки.

— Эй! Кто-нибудь! Что за херня со светом?

Скрип повторился, уже чуть ближе. Алан вернулся в кабинет, нащупал выключатель — похоже, электричества не было, а трансформатор снова барахлил. Где-то в столе на этот случай всегда хранился фонарик. В конце концов, они на Аляске, здесь случалось всякое.

— Пить-пить-пить, — распевало что-то тяжелое и металлическое, подпрыгивая на деревянном полу. — Пить-пить…

Мерзкий звук. Алан весь сжался, понимая, что нечто остановилось возле его кабинета. Дверь распахнулась, ударившись о стену.

— Нет… Нет! Кто здесь? — он в панике зашарил по столу, потом по шкафам, пытаясь отыскать хоть что-то в темноте.

Тишина и дыхание.

— Кто здесь? Кто?!

Он нащупал фонарик и дрожащими руками нажал на кнопку. Луч света озарил комнату, пробежал по стенам и замер в дверном проеме.

На него смотрел волк…

Так он решил в первое мгновение. Льюис не мог ни сдвинуться с места, ни закричать — страх лишил возможности мыслить. Он смотрел в слишком человеческие глаза и пытался понять, почему волк стоит на задних лапах и шкура на нем так неровно топорщится, словно…

…пришита. Неровными стежками пришита прямо к человеческой коже.

Перед ним стояло существо, которое можно было бы назвать человеком. Только человеком оно не было. Черные нити, перешнуровывающие серую кожу, следы запекшейся крови и звериный оскал, огромные волчьи клыки…

Страх убивал. Алан уже умирал, медленно и мучительно. Потому что знал, каким будет финал.

Он сам не понял, как умудрился оттолкнуть существо и вылетел в коридор. Фонарик заплясал по полу, стекло разлетелось на осколки, свет погас. Тишину разрезало лишь его гулкое дыхание.

Ключ!

Он сорвал с шеи цепочку. На ощупь воткнул ключ в прорезь и повернул. Красная кнопка спасительно легла под пальцы.

Сердце билось судорожно, но таблетки уже действовали. Сам не понимая, как, но он поступал правильно. Так, как поступали десятки врачей до него в случае, если особо опасный пациент оказывался в коридоре. Главная задача — не позволить ему выбраться наружу.

— Волк… ты волк… ты… волк.

Тишину разрезал вой сирены. Огромные металлические задвижки пришли в движение.

— Авакута…(3) — голос существа был совсем детским. — Авакута…

______________________________

3 [Авакута — в переводе с языка инупиатов «мама».]

— Помогите! — кричать было бессмысленно. Существо упало на землю и на самом деле превратилось в волка, а может быть, подействовал метадон…

Зверь набросился на Алана, тяжелые челюсти сомкнулись на горле.

— Мама… — всхлипнул он и захлебнулся кровью.

* * *

Когда все фрагменты тел были пронумерованы и подписаны, сопроводительная документация была составлена, а ребята из Квантико пообещали провести экспертизу в кратчайшие сроки, Скалли обернулась к Намуке. Тот очевидно боролся с тошнотой.

— Всё?

— Да. Намука, теперь мне необходимо осмотреть душевую комнату.

— Как скажете.

Тот с трудом поднялся и поплелся в коридор, стараясь лишний раз не смотреть на пакеты с синими бирками, разложенные на столах.

В ванной было пусто. Ряды душевых леек торчали из стен, словно фрагменты футуристической картины. Намука включил свет.

— Что вы надеетесь найти здесь?

Ответа на этот вопрос Скалли и сама не знала. Малдер просил быть внимательной. Она огляделась по сторонам и прошлась по помещению, здесь пахло хлоринолом. Постучала по стенам — они все были капитальными или таковыми казались. Повинуясь инстинктам, Скалли пригляделась к отверстиям для слива воды. Как таковых поддонов в душевой не было, вода должна была литься в общий сток у стены — старинная конструкция, такого уж точно больше нигде не увидишь. Кругом было чисто, так что теперь обвинение персонала в антисанитарии начинало казаться бессмысленным: кафельные плитки поблескивали, старые трубы сияли так, что в них можно было разглядеть собственное отражение.

В стоке, чуть в стороне от стены, что-то чернело. Скалли надела перчатки и коснулась пальцем этого места. Пятно напомнило каплю запекшейся крови. Только говорить о чем-то без экспертизы было нельзя.

— По ночам двери сюда замыкаются?

— Нет. А зачем? — он удивленно глянул на нее.

Скалли нахмурилась. Предчувствие, что ответ лежит на поверхности, отказывалось ее покидать.

— Мы так и не нашли место, где было совершено убийство.

— Вы думаете…

Скалли прошлась по помещению, заглядывая в каждый слив. Пол был чуть скошен, чтобы вода стекала лучше.

— Здесь легко смыть следы, да? — вдруг произнес Намука. — Можно взять душ, — он прижался к стене, — направить его на пол и всё смыть. Не нужна даже тряпка.

— Любой криминалист обнаружит следы крови. Но куда-то надо спрятать тела, — Скалли огляделась. — Какой здесь трубопровод?

— Трубопровод? Здесь септик. Его откачивают раз в полгода.

— Вы можете показать мне яму, куда утекает вода?

— Да. Но там всё промерзает. На улице минус двадцать два по Фаренгейту.

— Неважно… — Скалли взглянула на него, ощущая, как забилось сердце. — Отсюда можно попасть к яме?

— Нет. То есть… Здесь есть люк. На случай, если сливы забьются, — Намука прошел в дальний угол комнаты и склонился перед чугунной решеткой.

— Вы можете ее поднять? — Скалли попыталась посветить фонариком через прутья, но не увидела ничего. Снизу определенно дурно пахло.

— Сейчас, — Намука куда-то ушел, а вернулся уже с металлическим прутом. — Это нам поможет.

Он оперся одним концом о решетку и приподнял ее. Скалли заглянула внутрь и ужаснулась: в темную жижу, покрывшуюся мутным льдом, вмерзла чья-то рука.

* * *

Дорога к выходу казалась бесконечной, по телу бегали мурашки. Скалли старалась сосредоточиться на деле, чтобы не думать о том, как…

Некто заманивал персонал в душевую, убивал, расчленял…

Некто приносил части тела Саре, остальное отправлял в яму, в которую никто не заглядывал.

Некто натравливал домашних животных на несчастных жертв. Как? Может быть, обливал их чем-то?

Скалли хмыкнула в ответ на собственные мысли. Как он так быстро успевал разделаться с трупом? И как ему удавалось смыть пятна крови, чтобы остальные не услышали шума воды? Или все эти люди ночами предпочитали не высовывать носа из комнаты персонала? Потому санитары курили так много. Они не патрулировали коридоры. Они боялись.

Намука подрагивал. Он был готов говорить — Скалли это видела, только хотела ли она в действительности получить ответы?

— Намука, в окрестностях водятся волки?

— Волки? — санитар вынырнул из собственных мыслей. — Да, но их немного, и они никогда не подходят к человеку близко. Это раньше здесь были глухие места, а теперь всюду кто-то да живет.

— А возле больницы они когда-нибудь появлялись?

— Вроде Белоснежка видел одного, когда выходил ночью курить. Но тот шарахнулся прочь от человека и убежал в лес.

Скалли кивнула своим мыслям.

— И часто мистер Уилшир выходит покурить?

— В последнее время… мы редко покидаем комнату персонала. Жутко всё это.

— А собаки? На территории больницы есть собаки?

— Нет. В последнее время пациентов-то кормить было нечем. Раньше здесь жили три кошки, их прикармливала Эльвира. А потом они куда-то пропали.

— До ее исчезновения или после?

— Я внимания не обратил, — вздохнул Намука. — Кажется, примерно в одно время. Это так важно?

Вопреки собственным убеждениям, Скалли просто пожала плечами. Она чувствовала себя, как Алиса, летящая в кроличью нору.

— Агент Малдер сказал, что сотрудников больницы подозревали в жестоком обращении с пациентами.

— Официального обвинения не было, — Намука вздохнул и сцепил тонкие пальцы в замок. — Но газеты кричали об этом. Сюда приезжала шериф Камейа и ее люди, они всё обыскивали.

— Но обвинение не было беспочвенным?

— Не было, — Намука огляделся по сторонам и нахмурился. — Мы все виноваты.

— В чем?

— В том, что здесь было… Они просто говорили, что это нормально, что ничего дурного в этом нет. Клиентов было немного. Я ставил пациенткам уколы. Нейролептики их успокаивали. А эти боссы… Они приходили, пока пациентки спали. Они их трогали, а иногда делали что-то большее. Доктор Шеффилд говорил, что они ничего не почувствуют, даже не поймут, что что-то было. Калечить пациентов мы запрещали, а деньги делили между собой. Но большая часть доставалась больнице — нужно было покупать лекарства.

— Разве страховые компании не обеспечивают вас всем необходимым?

— Обеспечивают. Но доктор Льюис уверял, что этого недостаточно. Что лекарств слишком мало.

Скалли покачала головой.

— Может быть, их не хватало, потому что вы использовали нейролептики не по назначению?

Намука молчал. Он выглядел виноватым и сосредоточенным.

— Это уже неважно теперь. Он всех нас найдет.

— Кто?

— Я не знаю, но это всё из-за него. Из-за ребенка. Он родился у одной из пациенток. Не знаю, как так вышло. Белоснежка говорил, что давал ей таблетки, а она всё равно забеременела.

— Где этот ребенок?

— Его умертвили. Мы… — Намука выглядел ужасно бледным, он опустился на пол, прислоняясь к стене и вытирая слезы. — Мне так жаль, мэм, так жаль… Мы умертвили его. Отнесли на улицу, он умер от холода.

Скалли побледнела.

— Вы убили младенца? Но…

— Мои предки делали так. Нас это не пугает, понимаете? Раньше, когда не могли прокормить лишние рты…

— Вы живете в цивилизованном обществе! — Скалли качала головой, стараясь справиться со стойким ощущением тошноты от осознания того, что сделал этот человек, сидящий перед ней. — Вы знаете, кто убил ваших коллег?

Намука взглянул на нее решительно, собираясь что-то сказать, но не успел. В помещении погас свет.