Опыт решает или новое приключение Дамблдора. (гет)

— Рон, ты уверен, что все делаешь правильно? — в страхе спросила нагaя Гермиона, лежа в центре какого-то узора из рун. На её коже тоже были нанесены некие узоры, смысла которых она полностью не понимала.

— Девочка моя, — устало пробурчал Рон. — Будет правильней, если ты перестанешь меня называть в постели Директором, а когда я колдую — Роном. На самом деле все наоборот. С близкими и друзьями я рубаха-парень Ронни, а высшей магии я Дамблдор. И, как ты понимаешь, я знаю, что делаю.

— А насчет донора знаний вы уверены, Директор?

— Я уже тебе говорил, что это самая умная ведьма своего поколения из тех, кого я знал. И она обладала энциклопедическими знаниями и была очень близка мне. Поэтому у нас с тобой не будет дополнительных конфликтов. Мы сами логически отсекли всех лиц мужского пола и моих врагов?

— Но ведь мужчины могут знать больше? Есть блестящие ученые...

— О чем ты говоришь? Получив специфические переживания и память мужчины, ты не сможешь себя чувствовать нормальной женщиной. Такого извращения со своей женой я допустить не могу. Эта женщина идеально тебе подходит по характеру. Как впрочем и мне. Риск конфликта знаний и шизофрении будет минимальным.

— Я боюсь стать одержимой вроде Квирелла! С лицом на затылке, — всхлипнула Гермиона.

— Что за чушь? — фыркнул Рон. — Там была совсем иная ситуация. Том получил донора как вампир. Ты же получишь знания.

— А зачем тогда вызывать её душу? Я тут кое-что уже разобрала...

— Душа — это философский вопрос, девочка моя, — задумчиво сказал Рон. — Что такое душа, как не квинтэссенция опыта, знаний? Мы же занимались с тобой окклюменцией для подготовки соединения душ? Значит, стать двоедушницей тебе не грозит.

— Мне страшно...

— Условием ритуала является добровольность. Если ты не захочешь, то ничего не произойдет. Ты напрасно боишься её. Она была твоей копией, только более зрелой. Она тебе понравится. И у нее множество знаний, которые тебе сейчас недоступны. Вроде, мы уже это обсуждали?

— Хорошо, Рон, начинай! — решительно вздохнула Гермиона и Рон начал вызвать дух Виринеи де Флориан, активировав камень воскрешения. Дальнейший ритуал прошел в штатном режиме. Призванный дух был втянут в тело Гермионы, застывшей в бессознательном состоянии. После нескольких судорожных движений, Рон понял, что синтез пошел. Он подождал необходимое время и начал гасить свечи и отключать артефакты. После чего он вручную, чтобы не вносить возмущение в процесс, поднял тело жены и перенес на постель.

* * *

— Ты кто? — услышал Рон первый вопрос от Гермионы, когда она проснулась.

— Виринея? Это Альбус, — улыбнулся Дамблдор-Рон. — С возвращением на землю! Как самочувствие?

— Для покойницы отличное, а так не важно, — поморщилась Виринея-Гермиона. — Ну и рожа у тебя, Альбус! А прическа! И ты как-то порыжел сильно, милый...

— Не так просто выбрать новое тело для реинкарнации, — печально вздохнул Дамблдор и развел руками.

— Я, наверное, тоже стала пугалом? — настороженно спросила Виринея.

— Ты в порядке.

— Тогда позови эльфа с зеркалом! — скомандовала Виринея.

— Я лучше наколдую, — отозвался Дамблдор. — Эльфов у нас нет.

— Почему? — удивилась Виринея.

— Хозяйка тела не одобряла эльфов в услужении, — ответил Дамблдор, создавая перед женой зеркало. Виринея, застыв, погрузилась в созерцание тела, а потом сердито повернулась к Дамблдору.

— Что-то она слишком похожа на меня! И я чувствую в себе родовой дар рода де Флориан! Мерзавец, ты воспользовался моей родственницей?

— Нет, она тебе не родственница. Твоих родичей после войны не осталось. Я просто стал регентом твоего рода как твой муж, и ввел маглорожденную девочку в род де Флориан.

— Все равно жалко! — охнула Виринея. — Как у тебя вообще хватило мужества отбирать жизни детей для нашего оживления? Это гнусно!

— Ну, вот! И ты туда же! — обиделся Дамблдор. — Да чего тут гнусного? Она жива! Все в тебе! Все её воспоминания. И тело живо. Вы просто должны пойти навстречу друг другу и соединиться. Ты не представляешь, как страстно девочка тянется к знаниям.

— По-моему, она уже не девочка, — прислушалась к своим ощущениям Виринея. — Подлый изменник! Ты соблазнил бедную девочку!

— Имею право! — гордо сказал Дамблдор. — Я ей дважды муж! И в первой, и во второй реинкарнации. Ты не злись, это помещает синтезу. Ты, наоборот, полюби эту девочку. Проживи её жизнь. Она интересная была.

Женщина застыла, уходя в транс. Лишь иногда на её лице появлялась то улыбка, то гримаса страха. А в какой-то момент он смущенно засмеялась и вышла из транса.

— Господи, какой же я была дурочкой! — хихикнула Виринея-Гермиона. — Освобождала эльфов из рабства! ГАВНЭ! Что за дикое название? Альбус, разве можно было так запускать образование в школе магии? Это просто безобразие! Маглокровки же совершенно ничего не знают!

— Знаешь, мне срочно нужно в ванну, — продолжила она, успокоившись. — После воспоминаний о мерзком Малфое мне хочется вымыться. Как этот выродок посмел называть грязнокровкой баронессу де Флориан? Ах он жертва инцеста! Я с ним разберусь...

Она еще час отмокала в ванной, ненадолго погружаясь в транс, но вышла недовольной.

— Виринея? — спросил Дамблдор и посмотрел на нее.

— Виринея умерла, — сухо ответила девушка. — Я Гермиона де Флориан, судя по всем фактам. И мне не нравится, что ты, старый дурак, сделал меня миссис Уизли. Ты что, не знаешь, как наши роды конфликтовали? Не мог иной вариант найти?

— Все продумано, — улыбнулся Дамблдор. — Миссис Уизли ты ненадолго. Есть возможность войти в иной род. Но ты зря разбрасываешься родом Уизли. Сейчас они на подъеме. Мы оба кавалеры Ордена Мерлина 1 степени. У меня это уже второй случай.

— Я уже вспомнила историю твоего первого ордена из памяти поздней версии жизни. Ты убил нашего общего приятеля Геллерта, — недовольно сказала Гермиона, выбирая, во что одеться. — Это все равно, что если бы ты убил Гарри. Неужели нельзя было поступить иначе?

— Увы, — скорбно развел руками Дамблдор. — Он утратил адекватность, заигрался. Он был слишком погружен в грезы о идеально устроенном обществе. А ведь мы с тобой еще в тридцатых пришли к выводу, что общество магии чуждо бюрократизма. И строится только на добровольности. Ну, какая, скажи на милость, империя с магами? Какие министерства? Маги вольные, как птицы. И каждый может стать ужасным врагом. А двадцатый век, как с ума сошел: постоянно нарастало давление бюрократии. Мне уже десятки раз предлагали стать министром магии. В прошлой версии.

— Ну а ты что?

— Ты знаешь мое глубокое отвращение к бюрократии! Единственное, на что я соглашался, это органы, где есть хоть какое-то подобие демократии. Визенгамот, МКМ. И еще...

Дамблдор вдруг заплакал и обнял жену.

— Ты не представляешь, как я по тебе скучал, Виринея! Можешь сколько угодно называть меня старым дураком или молодым. Только никогда не говори, что ты умерла. Без тебя для меня нет смысла в жизни.

— Хорошо, мальчик мой, — погладила его по голове Гермиона, успокаивая. — Это так необычно — вновь ожить.

— Сейчас это целый литературный жанр, — улыбнулся сквозь слезы Дамблдор. — Называется "попаданцы". Люди страдают эскапизмом. Обыватель стремится сбежать в миры грез. Обычно в тихое прошлое. Будущему не верят.

Дамблдор перешел на страшный шепот.

— Его боятся!

Гермиона фыркнула.

— Стоило ли тогда меня оживлять? В этом страшном мире?

— Во-первых, ты сама этого хотела...

— Да знаю я, как ты промыл мозги девочке! Ты в этом мастер.

— А во-вторых, — не слушая продолжил Дамблдор. — Мир не настолько страшен, для мудрых людей oн прекрасен.

— И чем же?

— В нем есть ядерное оружие! — опять жутко прошептал Дамблдор.

— Оригинальное мнение, — фыркнула от смеха Гермиона. — Ты уверен? По-моему, это жутко.

— Именно! Именно потому, что жутко страшно, и не начнется война! И не будут строиться империи, a будут вялые конфликты с малой кровью. Это то, что нужно для гармонии развития. Наступает идеальная эра равновесия.

— Даже я из своей расколотой памяти помню, что равновесие нарушено! — сказала Гермиона. — Разве СССР не рухнул? Или ты со своей борьбой с Томом упустил этот факт?

— СССР рухнул, а оружие никуда не делось, — пожал плечами Дамблдор. — Равновесие в нем, а не в декларируемой политике. Ай! Да к черту политику! Мы лишь месяц назад поженились! Давай отдыхать. Тебе еще нужно прийти в себя. Не утомляй голову, душа моя.

— Извини, я еще не привыкла к твоему новому лицу, так что постель подождет, — поморщилась новая Гермиона. — Фу! Настоящий Уизел! Давай поговорим на легкие темы. Что сейчас танцуют? Почему-то в моей памяти этих фактов нет.

— Кажись, айренби, тектоник... — почесал репу Дамблдор. — Да это не танцы, а дергание какое-то! Там нет танцевальной музыки. Просто бормотание, вроде шаманских напевов, дергание как у медиума... Их па бессмысленно учить, xореография при смерти. Я же говорю — среда давит на обывателя. Он уходит в бунт.

— Заметь, не я опять свожу разговор к политике!

— О горе мне! — взвыл Дамблдор. — Сколь были прекрасны шестидесятые годы, пропущенные тобой! Тогда танцевали твист. Очень изысканный, элегантный танец и несложный для исполнения. Как я жалел, что одинок, когда видел красиво танцующих молодых людей, одетых в элегантные костюмы!

— Так-таки никого и не завел после? — удивилась Гермиона. — Ты точно сумасшедший. Или рыцарь.

— Лучше сумасшедший. Рыцарем я быть не хочу. Это слишком ограничивает.

— Слушай, а как ты сам оживал? Кто провел ритуал? — оживилась Гермиона. — Ты ведь так и не сказал!

— Да, как-то сам... — смущенно сказал Дамблдор. — Кому такое дело доверишь?

— Ты что? — сурово спросила Гермиона. — Крестраж делал, старый идиот?

— Совсем ма-а-ахонький! — умоляюще протянул Дамблдор. — Малипусенький! Я ничего не потерял. Только воспоминания, как сосал грудь. Но ведь ты мне поможешь восстановить этот чувственный опыт?

— Клоун! Рыжий! — фыркнула Гермиона и засмеялась.